– Привет. Элис, здравствуй. Вы каким ветром здесь?– спросил он, отойдя в сторону и пропуская женщину.– Вы меня не подождете пять минут, я сейчас дела закончу и выскочу к вам?
– Давай, мы все равно пообедать хотели. Будем тебя в той кафешке ждать, – Олеся кивнула на вывеску напротив.
– Давайте, эта ресторация недорогая, для рабочего люда здешнего поставлена в основном. Бизнес-ланчами заправляет в Рыбной. Мне тоже чего закажите, из основного меню, ладно?– И Борис исчез в здании.
А мы перешли дорогу и уселись на крытой веранде. Подбежавший паренек в красной рубахе, перепоясанной витым пояском, протянул меню, смахнул полотенцем невидимую пыль со стола и ушел.
– Ты смотри, "Щи томленые, кислые в горшочке". Я таких сто лет не ела, моя бабушка по матери ими в деревне угощала. Надо попробовать, – Олеся подняла руку, привлекая внимание паренька.
Тут рядом с ресторанчиком затормозил большой серебристый джип, и из него вышла невеста Бориса.
– Привет, ребята. мне Борис сказал, что вы здесь, – она подошла к нам, расцеловалась в щеки с Олесей, пожала руку вставшему мне и уселась за столик.– решила приехать, встретиться. Сейчас Боря подойдет, поговорим.
– Вы как здесь оказались? – поинтересовалась Олеся.
– Это долгая история. Тут мой муж пускай рассказывает, – она горделиво показала колечко на среднем пальце.
Олеся так же показала ей свое, и девушки довольно рассмеялись.
– Я вижу, у вас в семье все нормально? На каком месяце, Олесь? – поглядев на живот моей жены, спросила Эйприл.
– Если по старомирному считать, то шестой. А ты на каком? – в свою очередь спросила Олеся.
– На втором. Заметила?– удивилась Эйприл.
– Угадала. Ходишь как я сначала, бережно и задумчиво,– улыбнулась жена.– А пока ты стройненькая такая.
Уже через пять минут разговора молодых женщин я почувствовал, что у меня начинают опухать уши от типов памперсов, стоимости колясок и фасонов пеленок. Так что приходу Бориса я очень обрадовался.
Жены тоже обрадовались, и наконец мы заказали обед. А то у меня от аппетитных запахов с кухню слюни чуть ли не как у бульдога повисли.
Жена так и заказала щи в горшочке, Эйприл тоже, а мы с Борисом тушеную картошку с грибами и свининой. Ну и здоровое блюдо рыбки, жареной мелкими кусочками. Ее, рыбу, сначала макают в тесто и жарят в большом котле с маслом.
Но сначала, как здесь водится, для разгона принесли салат с кусочками креветки. Здоровую чашку, с торчащими из нее деревянными расписными ложками, больше похожими на уполовник.
– Как вы здесь оказались, – спросил я у Бориса и Эйприл, накладывая салат на тарелки девушек.
– Ну, мой супруг оказался очень горячим парнем. Ударил капитана Патруля, правда, за дело, – поливая салат оливковым маслом, ответила Эйприл.
– За какое?– поинтересовалась Олеся, забирая кувшинчик у Эйприл.
– Долго рассказывать,– махнул рукой Борис, и навалил себе гору зелени и ракообразных. Сбрызнул все уксусом, полил маслом, и с удовольствием принялся за еду.
– Ну, мы никуда не торопимся. И еще, ты где сейчас служишь, что за форма? И вроде ты не хотел служить в здешнем протекторате, не хотел воевать со своими?– я тоже последовал его примеру.
– Это без ста грамм не рассказать, – вопросительно глянул на девушек Борис, и получив от обоих разрешение, подозвал официанта ( скорее полового), заказал ему двести грамм "Новомосковской" и набор солений.– А войны не будет, скоро объединятся протектораты.
– Борь, а ничего, что мы с тобой с оружием? Проблем не будет?– я постучал пальцем по уже основательно заношенной нейлоновой кобуре, которую так и не сменил за это время.
Конечно, по скорости выхватывания пистолета она уступает всем тактическим, хоть и не намного, но зато прикрывает пистолет от грязи и дождя, да и удобно мне с ней даже работать, что немаловажно при работе на открытой местности.
– Со ста грамм не будет. Это же Москва, здесь сто грамм считают фронтовой нормой. Так сказать, местный шик. Не сталкивался еще? – Борис набулькал по стопочке, поставил на стол графинчик.– А вот больше нам здесь уже не продадут, разве пистолеты в камеру хранения сдадим.
Тем временем на тележке привезли горячее. Парень шустро расставил горшочки перед нами, поставил блюдо с рыбой посредине стола и укатил.
– Так вот, о моей новой работе. Я сейчас работаю в отделе охраны компании-экспортере электроэнергии. Видели же небось, опоры ЛЭП ставят? Вот их, подстанции и прочее хозяйство охранять и будем. Кроме того, босс, Гольдман, (большая орденская шишка, кстати) договорился о вхождении в совместное русско-бразильское предприятие по выработке энергии. Он протолкнул проводку через ворота тех турбин. Которые хранились в Питере на складах, и купил еще четыре новые агрегаты. Короче, через два года станция выйдет на полную мощность. Хватит на Бразилию, Россию и на Форт-Ли с его промзоной. А в Форте-Ли производства, которые принадлежат хозяину. Ладно, давай еще по одной и поедим спокойно, – Борис открыл свой горшочек с картошкой.
После горячего принесли кофе и пирожные, и я продолжил расспрашивать Бориса.
– Давай, рассказывай, почему перевелся?– я отпил глоток обжигающего кофе. Сколько уже кофе здесь выпил, и все равно наслаждаюсь каждой чашкой. – И если ты ударил офицера, почему тебя не посадили? Пойми правильно, я этому очень рад, но ведь Патруль создан по образу и подобию армии США, а там с этим очень строго.
– Ты помнишь, я рассказывал, что в Порто-Франко начало скапливаться много кавказцев? Причем на армян или грузин, а чечен, дагестанцев и так далее? – я кивнул.– Так вот, к сезону дождей еще одна большая группа перешла, из Екатеринбурга. Одна молодежь, лет шестнадцать – двадцать пять. Без старших, без семей. Как потом узнали, таким образом общины их спасли от судов, ну и сами избавились от особо проблемных особей.
Так вот, эти орлы сразу начали грузить остальных. Мол, женщинам нужно платок носить, юбки длинные и прочее. Кроме того, денег у них не было, а спермотоксикоз давит.
Они было в бордели, а там платить нужно. Но платить нечем. Пара скандалов, и их перестали в них пускать. Подмять сил не хватило, да и Патруль помешал. Мы хоть и не одобряли бордели, но если девка там по своей воле, то это ее решение.
В общем, изнасиловали одну полячку. Та в суд подала. Ее с мужем начали запугивать, а потом бросили бутылку с бензином в окно. Обгорели оба, а муж в больницу попал в тяжелом состоянии.
Ну и у народа терпеж кончился. Все за автоматы схватились, и в Сеттлерс-куотер рванули. Знаешь, где это?– повернулся ко мне Борис.
– Борь, откуда? Я хоть и переночевал неделю в Порто-Франко, но обустройство города толком и не знаю. Мы же шабашили у армян, забыл?
– А, точно. Так вот, это лагерь для тех, кто не успел перебраться, а с деньгами туго. Бараки по-американски, но обустроенные довольно неплохо. Началась перестрелка, эту шантрапу загнали в два блока, те отстреливались, но у них ни вооружений нормальных, ни патронов. А люд разозлили, те прижали автоматами, и приволокли пару станкачей, один наш, СГМ, другой американский, М1919.
Тут этот капитанчик прибыл. Это тот толераст, который на мой рапорт меня нетолерастом обозвал.
Начал народ разгонять, его послали. Капитан обозлился, начал идиотские приказы отдавать. Чуть ли не огонь по людям открыть. Ну, я его и приложил. Потом связали его, убрали в сторонку.
Со мной во взводе трое парней из полиции Нью-Йорка служили, мы сумели с людьми договориться, арестовали всю толпу боевиков. Сейчас самых таких судить будут, а остальных вывезли к берегам имамата и высадили без права появления в землях северней Имамата и на индийских землях.
А я сразу после окончания написал рапорт. Ты же помнишь, я мент, умение обезопасить свою задницу (дамы, извините) – одно из важнейших умений омоновца. А то стукнешь кого не так, и неправильно отпишешься, так хлопот огребешь.
О общем, отделался выговором и устным предложением покинуть Патруль. А заодно рекомендацией к Гольдману, ему нужны были русские опытные люди, – Борис потянулся на стуле.– Пойдемте прогуляемся? А то засиделись.
– Давай. Только объясни, с чего ты взял, что протектораты объединятся? – интересно, такого я еще не слышал.
– Ты знаешь, Коршунова сильно в том году поставили местные русские чиновнички. Причем верхнего звена, с самой верхушечки. Коршунов по их рекомендации принял в ряду несколько десятков офицеров, которых осудили за разные преступления в том мире. Прямо с зоны, как я слышал, их вытащили и звания восстановили. А они его кинуть решили, вроде по наводке сверху.
Был такой зам у Коршунова, Силаев, так он продал маршрут движения конвоя. Совместного, РА и ОМОНа. А армейцы везли что-то архиважное и жутко секретное.
В общем, им всем засаду устроили. Я толком не знаю, кто, но кто-то из армейцев ушел вперед и обнаружил эту засаду, и в результате засадили засадчикам. Положили всех бандитов, чуть ли не полсотни рыл.
У наших омоновец погиб, и пара раненых. В общем, по возвращению доложили Коршунову, тот рыть начал. И выяснил, что это под него специально копали. Если бы засада удалась, его зама сдали бы армейцам. Но дохлого и с компроматом на Коршунова. А у армейцев разговор короткий, и диверсанты хорошие. Похоже, хотели прибрать ВВ и ОМОН к рукам, ну и хозяйства Коршунова здесь многих слюну заставляют пускать.
Короче, наш министр сказал, что он в терки руководств протекторатов не лезет, и своих бойцов не пустит. А без него и ВВ у московской администрации нет никаких шансов. Найдут Аверьян и армейцы какой-либо повод, и вуаля, протектораты объединят в одну страну. И никто из населения против не будет. Я так думаю, что Коршунову министра внутренних дел всех русских земель предложат, и армейских комендачей под него переведут. Не дело армии внутри своей земли руководить. Ладно, пошли погуляем, Москву вам покажу, – и Борис встал, помог встать своей жене, подождал нас и мы пошли к машине Эйприл.
Тут нас ожидал небольшой сюрприз, так как к машине с противоположной стороны улицы подошел нахмуренный охранник. Но увидев человека в форме, и узнав, что машина его, он тут же ушел.
– Вы чем заниматься планируете сегодня? -поинтересовалась Эйприл.
– Пока не знаем. Основное дело сделали, а сейчас думали по магазинам, – ответила Олеся, многозначительно посмотрев на меня.
А что, я ничо. Время есть, У Олеси найдется что потратить, так что пожалуйста. Другое дело, что я обычно супругу где-нибудь в книжном жду или рыболовно-оружейном, пока она по тряпочным отделам бегает.
– Так, предлагаю следующий план. Олеся со мной, проведу ее по стоящим отделам. Насчет потеряться не беспокойтесь, мобильная связь здесь не хуже чем в той Москве. А вечером в театр. Вам как, оперетта нравится?– и девушки укатили. Надо же, успели договориться.
– Ну, а ты чем заняться хочешь?– Борис повернулся ко мне.
– Не знаю, – я пожал плечами. – Наверное, пройду до гостиницы, мне ничего особенного не надо. Машину надо, а здесь сплошь перекупщики, небось.
– Это ты зря. Сколько я тебе остался должен? Восемь тысяч? Тебе как, Нива-пикап нравится? Новенький! Ну, практически. Пошли, покажу, – и Борис повел меня к остановке такси.– Кстати, намаялся я с этим Прадо. Он, сволочь, только хорошую горючку кушает, и на аппетит не жалуется, – это точно, не зря Артемьев свой джип продал в Демидовске и купил за эти деньги два УАЗа. На одном сам с женой ездит, второй дочкам отдал. Так они его так отаэрографили, что со всего протектората девчонки съезжаются поглядеть. Талант у дочек, ничего не скажешь. Даже заказы появились после сезона дождей, причем немало.
Московский протекторат, перекресток на Московском тракте. 23 год, второй месяц, 26. 11– 48.
– Надо же, не успела я мужа оставить, и он уже машину купил. И даже меня не спросил, – Олеся посмотрела в зеркало заднего вида на серый пикап. -Ладно хоть бы новую машину взял. Хотя я боялась, что пулеметов опять накупишь.
Я помалкивая смотрел в сторону Новой Одессы. Машины, Тойоту и Ниву на сцепке я загнал на обочину, чтобы не мешать движению, а то хоть и воскресенье, а народ туда-сюда носится.
Вчера Борис привел на стоянку за снимаемым домом, где кроме его личного, жутко переделанного УАЗа стояли две Нивы-пикапа. Не старые, можно сказать – новье.
Но у одной переднее стекло высечено пулями, у второй задний борт прострелен в шести местах и левая дверь в трех. И у обоих с передних кресел вообще срезана обшивка.
Трофеи, короче. Изнутри отмыты дочиста, но малость покоцанные. Придется красить, и сидения обшивать. Но машина новая, ходовая и движки в полном порядке. В кузовах смонтированы вертлюги для пулеметов русского стандарта, ПКМБ или СГМБ. Плюс к каждой машине по запасной паре колес, тоже трофейные.
В общем, после продолжительного торга я купил одну Ниву за шесть тысяч. Ту, которая без стекла. Это еще по-божески получилось, новые Нивы в Демидовске до двенадцати тыщ доходят, это без наворотов, просто новые машины. Тем более, вроде бы на Нивы дохрена запчастей через демидовские ворота пропустили, во всяком случае, резко упали цены. Может, и стекло найдется. Не найдется, придется заказывать в "Спецсервисе", а там цены кусаются. Правда, даже с пятью сотнями экю за триплекс все равно выиграл в цене.
Вечером сходили в театр, для чего мне пришлось покупать цивильный костюм и туфли. Хорошо, посоветовали хороший магазинчик, где заправлял еще один пожилой еврей. Он в темпе, как в "Чародеях", подогнал мне костюм (главное, чтобы костюмчик сидел), передал привет Рабиновичу и похвалил театр. А точнее, труппу, которая сейчас выступала.
Мне всегда нравилась оперетта, еще с Ташкента, так что я с удовольствием и послушал, и поглядел. А вот Олеся на оперетту попала впервые, несмотря на то, что она жительница Подмосковья.
Так что сейчас в сумке на заднем сидении лежит серый пинджак с карманами, еще один. Первый висит дома на вешалке, причем я его со дня свадьбы ни разу не одел. Ну, теперь придется в Демидовск или в Москву в театр ездить, чтобы не впустую деньги были потрачены.
– Смотри, едут, – я показал на появившиеся машины, и взялся за микрофон. Вызвал главу, обозначился, и выехал на дорогу. Подождал, пока машины подойдут, и поехал впереди, так сказать, головной машиной.
Ехали спокойно, перебрасываясь шуточками по радио. Настроение было у всех неплохое, удачно получилось.
Так же спокойно проехали границу, даже не останавливаясь. Погранцы нам просто рукой махнули, чтобы проезжали, видимо, запомнили машины.
В Речном немного посидели у узбека, попили крепкого чаю с мятой и лимоном.
Подошедший участковый поинтересовался у меня, что случилось с Нивой. Услышав, что я купил трофей и прочитав купчую, он утратил к машине всякий интерес. Зато заметив у Олеси театральную афишку живо заинтересовался ей, а узнав, что на следующей неделе "Сильву" Кальмана давать будут, извинился и ушел резервировать билеты.
– Ну что, поехали домой?– к Газели подошел Рабинович, и заглянул под тент. Я с Виктором сидел возле открытого ящика с пулеметом, залезли поглядеть на оружие. Точнее, я поглядеть, а Виктор проверить. – Вы чего паритесь, насмотритесь еще на эти машинки.
– Сейчас, Осип Давыдович. Только мокрыми тряпками ящики с патронами накроем, чтобы остыли. Вот напекло за дорогу, – и Виктор выпрыгнул из кузова.
Я прикрыл ящик с Браунингом, и тоже вылез из этой парилки. Блин, только лето начинается, а уже жарит. Витька приволок ведро с водой и пару ветошей, залез в кузов, и накрыл ящики с патронами мокрыми тряпками, да еще оставшуюся воду сверху вылил. А то ну нафиг, они нагрелись вместе с машиной так, что руку жжет. Зря Витька темно-коричневый тент не снимет.
Опять выстроились в колонну, и неторопливо поехали домой. Олеся читала какую-то книжку, купленную в Москве, я крутил баранку, негромко играла музыка в динамиках.
Впереди слева показалась стоящая на уходящей от перекрестка грунтовке красная машина. Какой-то микроавтобус, вроде "Соболь".
Подъехав ближе, она резко перестала мне нравиться, а потом я понял – почему. Над машиной кружились местные канюки.
– Тревога! Колонна, стой! Слева, красная машина, – я резко тормознул. Сзади наподдала через сцепку Нива, Тойоту здорово толкнуло. Супругу кинуло вперед, аж прижало левую грудь так, что она взвизгнула.
А я тем временем уже выскочил с автоматом, оббежал машину, отстегнул ремень безопасности и вытащил жену из машины.
– Ты что?– потирая титьку, спросила она.
– Сиди здесь, ясно? – я усадил ее за колесом, а сам вытащил из бардачка бинокль. Нужно поглядеть, в чем дело, но сначала осмотрю правую сторону дороги. А то под носом можно ту же змеюку пропустить.
– Что стряслось?– к нам, пригнувшись и держа в руке свой шикарный АК-103 с оптикой на боковом кронштейне, подбежал глава.
Витька и Димка залегли с автоматами в кювете возле Газели, оглядывая и контролируя дорогу сзади и пространство за нами.
– Падальщики над машиной. Сами поглядите, Осип Давыдович, – я невежливо ткнул пальцем в кружащие в небе черные точки.
– Ну ка, дай бинокль, – отобрав у меня оный инструмент, глава принялся осматривать саму машину и местность рядом с ней.
– Нога, сзади автобуса. Погляди,– Осип Давыдович протянул мне бинокль, а сам повернулся к моей жене.– Олеся, как ты?
– Вроде нормально, – ответила жена, похлопав рукой по своей М-16.– Нужно комендатуру вызвать, моя "еська" вполне и до Демидовска дотянуться должна.
– Чуть попозже, – сказал я. -Там в машине дети, какой-то мальчишка в окно выглянул. Нужно сходить, глянуть,– сказал-то я это спокойно, а у самого между лопатками холодный пот выступил. Ну не егерь я, не егерь.
– Володя, поосторожнее, – тихо попросила жена, сжав винтовку так, что пальцы побелели.– И стоит ли торопиться?
– А я неторопливо. Если дети в машине живы, то наверное несчастный случай. А вы пока комендачей вызовите,– и я опять начал высматривать в бинокль машину, а так же максимально удобный подход к ней.
– Интересно, ты куда собрался? – Осип Давыдович пробежал пальцами по подсумкам в плейт-карриере.– За твоей женой я смотреть должен? Прикрывай получше,– он включил рацию в боковом подсумке. – Давай, связь проверим.
Я и глава проверили настройку наших раций, он что-то коротко прошептал про себя, рывком поднялся.
И пошел, поводя автоматом, таким стелящимся шагом, которым нас всю зиму учил ходить Зарипов с прапорами. Пошел глава не прямо, а направо, по широкой дуге обходя "Соболя" и не перекрывая нам директрису.
Пока я с парнями изо всех сил выглядывал и готовился подавить огнем возможные неприятности, Олеся открыла переднюю дверь машины и включила "еську".