Ночь прошла неспокойно, разъезды противника постоянно натыкались на дальние дозоры великокняжеского лагеря, и то тут, то там раздавались громкие предупредительные крики, матерная ругань, а то и звон скрестившихся клинков. Едва забрезжил рассвет, как десятники, яростно матерясь хриплыми со сна голосами, принялись поднимать своих кметов. Кашевары подбрасывали в полузагасшие костры дровишек и подливали воды в котлы, размешивая огромными поварешками загустевшие за ночь остатки вчерашнего кулеша. С каждой минутой разбуженный лагерь шевелился все быстрее, все больше напоминая растревоженный пчелиный улей. Наскоро позавтракавшие воины бежали к обозным телегам и, помогая друг другу, облачались в доспехи. Кто-то еще седлал коня, а кто-то уже в полном боевом облачении, ведя коня в поводу, пробивался к своему десятнику, собиравшему кметов вокруг воткнутого в землю бунчука. Сформировавшиеся десятки уходили вперед - строиться по своим сотням.
Сашка с Адашем в сопровождении двух десятков разведчиков покинули лагерь и направились к берегу Вожи. Тяжелые серые тучи, повисшие над землей так низко, что, казалось, верхушки берез вот-вот распорют их необъятные чрева и оттуда посыплется мелкая противная морось, плотной пеленой укутали землю, не оставив солнцу никакой возможности явить сегодня людям свой блистательный лик. А когда конники, проехав рощу, выехали на поляну, перед их глазами вместо правого берега Вожи предстало клубящееся море молочно-белого тумана, такого плотного, что разглядеть сквозь него хоть что-нибудь не было никакой возможности.
- Чертов туман! - выругался Сашка. - Ни зги не видно.
Из донесений разведчиков он уже знал, что Бегич вчера шел до самой темноты и встал лагерем в трех верстах от реки.
- Хорошо еще, что на нашей стороне тумана нет, - буркнул Адаш.
- Как бы под прикрытием тумана они нам какой-нибудь сюрприз не преподнесли, - забеспокоился Сашка. - Разошли своих ребят вдоль реки на десять верст вверх и вниз отсюда, - отдал он распоряжение командиру разведчиков. - Внимательно следить за попытками переправиться и обойти нас. Да… И к их лагерю пошли людей.
- Уже сделано, государь, - ответил разведчик.
- Хорошо. - Сашка тронул Адаша, напряженно всматривавшегося в туман, за плечо. - Поедем к Дмитрию.
Великокняжеское войско выстраивалось на краю поляны. Дмитрия они нашли в роще, на правом фланге. И первым его вопросом было:
- Ну что?
Сашка лишь пожал плечами.
- Туман… От разведки пока не было никаких сообщений. Будем ждать.
- Можно разрешить людям спешиться, но из строя не выходить, - добавил Адаш.
Все необходимое было обсуждено и проговорено еще вчера. Левое крыло поведут в атаку Сашка и Адаш. Правое - Микула Вельяминов и Даниил Пронский. Центральный полк возглавляют Дмитрий, Бренко и Боброк. Каждый воин знает свою задачу, более того, маневр, который им предстоит сегодня проделать, неоднократно отрабатывался еще на месте сбора, до того, как войско выступило в поход.
Воинский строй уже не зиял проплешинами и изъянами, протянувшись через всю поляну из одного крыла рощи в другой. Прискакал посыльный от разведчиков, доложил, что на том берегу туман не рассеивается. Ордынский лагерь проснулся, но никто с места не трогается - на расстоянии вытянутой руки уже ничего не видно. Разведчик ускакал.
- Чума их задери! - выругался Дмитрий. - Может, пока они там прохлаждаются, и ударить на них?
- Ни в коем случае! - в один голос воскликнули Адаш и Бренко.
- Будем ждать и делать, как задумали, - твердо сказал Сашка. - Туман рано или поздно рассеется.
Великокняжеское войско стояло в строю уже много часов, когда с севера подул небольшой ветерок, и пузатые тучи, как большие, тяжелогруженые корабли, медленно поползли на юг. Кое-где в этом сером, толстом одеяле стали образовываться прорехи, сквозь которые хлынули на землю солнечные лучи. Прискакал дозорный:
- Туман понемногу рассеивается!
Следом за ним - второй:
- Ордынцы седлают коней, выстраиваются в несколько колонн!
Почти сразу же вслед за этим на левом берегу показались несколько всадников с той стороны. Галопом они доскакали почти до самого строя и, соблюдая дистанцию в тридцать шагов, сопровождаемые громким свистом и руганью, пронеслись вдоль всего великокняжеского войска, после чего ретировались восвояси.
И снова докладывают разведчики:
- Ордынцы оставили обоз в лагере и тремя колоннами движутся к броду!
Сашка поднял голову и глянул на солнце. Судя по его положению на небосклоне, часа три уже.
- Слава богу, - облегченно вздохнул Дмитрий.
- По коням! Подравнять строй! - заорал Боброк, и его команду подхватили сотники, передавая ее, как по эстафете, с фланга на фланг.
Но не успели еще все бойцы выполнить эту команду, как прискакал еще один дозорный с докладом:
- Ордынцы вышли на берег и остановились! Так и стоят тремя колоннами!
Вновь потянулось тревожное ожидание. Прошел час, затем второй. Военачальники сами уже не раз выезжали на берег Вожи. Ордынцы стояли у самого брода и не думали шевелиться. Великий воевода также не распускал свой строй, бойцам было лишь вновь позволено спешиться. После очередного такого выезда к берегу Бренко с глубочайшей озабоченностью констатировал:
- Они нас измором хотят взять. Ордынцы способны хоть всю ночь в седле провести и остаться свежими. А утром, едва только рассветет, они пойдут в атаку.
- Наши же парни к тому времени попросту испекутся. Они нас голыми руками возьмут, - с тоскою в голосе промолвил Боброк.
- Значит, надо немедля атаковать самим! - воскликнул Дмитрий.
- Смерти подобно. Они только этого и ждут. Крайние колонны разойдутся в стороны, пропуская нас, а средняя отойдет назад и повернется, встретив нас лицом к лицу. А потом ударят по нам с трех сторон, - объяснил задумку Бегича Адаш.
Настроение у всех испортилось окончательно - получалось, что куда ни кинь - всюду клин. На их хитрость, заготовленную для Бегича, тот ответил еще более изощренной хитростью. Но тут Сашка, улыбнувшись, вскочил на коня и приказал:
- Адаш, поедем-ка еще раз на берег. Поглядим, что можно сделать. - А когда они чуть отъехали, он обернулся к великому князю и уверенно сказал: - Готовь войско, великий князь. Сейчас ордынцы пойдут в атаку.
- Ты что это удумал? - поинтересовался у него Адаш, когда они подскакали почти к самому берегу.
- Это не я, это ты удумаешь. Прямо сейчас, - уверенно ответил ему Сашка. - Помнится, ты рассказывал, что мой батя тебя всегда посылал, когда надо было соперника раззадорить. Вот и думай!
- Эк… - крякнул Адаш и полез было почесать рукой затылок, но, наткнувшись на шлем, схватился за ус и принялся накручивать его на палец. - Тут ведь простым матом не возьмешь… Стрелу только схлопочешь. Ну ладно… Попробую. - Он прокашлялся и, приложив ладони рупором ко рту, крикнул: - Эй, Бегич, брат, здоров ли ты?! Это я, Адаш!
Четкие контуры трех колонн, стоящих на том берегу, ничуть не изменились, никто не двинулся с места, хотя в ответ Адашу из первых рядов раздались выкрики:
- Ишь, братан выискался!
- Скоморох княжеский!
- Кляп тебе в рот, мать твою!
А кто-то, видимо самый остроумный, пустил стрелу, и она, застряв в щите Адаша, теперь мелко вибрировала, издавая тоненький, жалостный звон. Адаш слегка отпрянул назад, и ордынцы дружно захохотали:
- Га-га-га! Ха-ха-ха! Брата-ан!
Но эти сосунки еще не знали, с кем имеют дело.
- Бегич! Кого ты набрал?! - снова начал кричать Адаш. - Эти мальчишки совсем не уважают старших!
В ответ ему вновь понеслось:
- Ха-ха-ха! Га-га-га!
- Бегич! Это же я, Адаш! Помнишь меня? Когда ты был простым кметом, я был твоим первым десятником! Бегич, иди на берег! Поздороваемся! Или ты нездоров?! Помнится, в молодости ты тоже не любил дальние походы! Ты говорил, что от постоянного сидения в седле у тебя на заду кровяные мозоли образуются! Или ты сейчас сменил седло на повозку, а, Бегич?!
Ордынцы продолжали хохотать, но теперь уже точно не над Адашем. Четкие контуры колонн поплыли, задние стали продвигаться вперед, чтобы услышать слова старого знакомца их нынешнего командующего.
- Бегич, что же ты не идешь?! - продолжал Адаш. - Или опять мозоли тебе мешают?! Кровяные мозоли на твоей мягкой белой заднице - это нехорошо. Помнится, твой дружок Батыга тогда отказывался тебя любить. - Адаш здесь конечно же употребил не "любить", а иное словечко. - Слушай, Бегич, а Батыга и сейчас с тобой?
Здесь уже хохотало все войско, держась за животы и едва не падая с лошадей. Внезапно среди всеобщего хохота прорезались злые голоса сотников, призывающие к дисциплине. Адаш же решил еще подбавить перцу.
- Бегич, так веди Батыгу сюда, и потолкуем, как старые знакомцы. Батыга, а ты не боись, отпусти Бегича потолковать, я его у тебя не отобью. Ты же знаешь, я баб люблю, а с мужиками ни-ни…
Зазвучала команда, передававшаяся из задних рядов к передним:
- Вперед! На тот берег!
- Подействовало! - Сашка, отступая назад, потянул за собой Адашеву лошадь. - Назад, старый черт, а то они нам сейчас башку снесут.
Ордынцы, смешав колонны, общей гурьбой двинулись на этот берег, а Сашка с Адашем галопом вернулись к своим.
- По коням! - заорал Сашка. - Всем приготовиться к выполнению своей задачи! Враг переходит на наш берег!
Ордынцы, теснясь и толкаясь, огромной кучей стали скапливаться на самой кромке этого берега.
- Микула, Данило - на правое крыло, великий князь, Бренко, Боброк - центр, я с Адашем - левое крыло, - напомнил всем Сашка. - Крылья сейчас же выводим на позицию. Атака - по условленному сигналу! С богом!
Пока они ехали с фланга на фланг, Сашка поинтересовался у старого воина:
- Слушай, а ты действительно был десятником у этого Бегича?
- Да я его и знать не знаю, - рассмеялся Адаш.
- А как же тогда Батыга? Судя по реакции казаков, что-то там такое есть…
- Имя просто распространенное в Орде. Случайно, видать, в точку попал.
Бойцов на позицию внутри рощи повел Адаш, Сашка же поехал замыкающим, следя за тем, чтобы не было отставших. Когда отряд остановился, Сашка, спешившись, осторожно прополз на опушку рощи. Ордынцы, уже накопившиеся на этом берегу в солидном количестве, частично выстроились в регулярный строй, в то время как большая их часть, подпираемая идущими с того берега, еще толкалась, пытаясь выбраться из общей кучи.
Когда он вернулся назад, Адаш давал воинам последние наставления.
- Главное - держать строй, сынки. Я слева, великий воевода справа. Равняйтесь по нам, сынки. Каждый из вас своим коленом должен чувствовать колено соседа. Из рощи выходим шагом. Как только вышли на свободное место, строй сомкнули и - галопом вперед. Бей копьем и бросай его. Попал в человека - хорошо - бросай копье, обнажай меч. Попал в коня - тоже неплохо - бросай копье, обнажай меч. Ни в кого не попал - все равно бросай копье, обнажай меч. Выбыл кто из шеренги, задние заполняют это место. И держать строй! Не зарываться!
Все это уже говорилось не один десяток раз, но, как говорится, повторенье - мать ученья. Сашка окинул взглядом всех своих бойцов. С копьями идет в бой только первая шеренга - двести человек. Именно они должны нанести первый разящий удар, деморализующий противника, лишающий его воли к сопротивлению. Остальные оставили копья в обозе. Их задача - создать нужную плотность и энергию удара.
Адаш закончил говорить, и все взоры обратились к нему, к великому воеводе. Полководец должен что-то сказать своим солдатам, прежде чем пошлет их отнимать чужую жизнь и рисковать своей. А что он может им сказать? Почему вот этот вот безусый Буслайко или вон тот здоровяк Гамалей должны отнять сегодня жизнь у таких же русских парней, как и они сами? Почему? Потому, что великий князь пожадничал и хотел сэкономить на собственной армии? Или потому, что великий князь и ордынский главнокомандующий-царь стали по собственной воле игрушками в руках проходимца непонятного происхождения? Почему? Ради какой такой идеи? И существует ли вообще такая идея, ради которой русским людям стоит убивать друг друга?
Но что-то сказать он им все-таки должен. Сашке вдруг вспомнился Рассел Кроу в "Гладиаторе", и он счел за лучшее повторить текст, придуманный голливудским сценаристом.
- Через несколько дней я буду дома собирать свой урожай! Представьте, где будете вы! Держите ряды и следуйте за мной! А если вдруг вы оказались в одиночестве, ни о чем не беспокойтесь! Скачите на зеленые поля, и пусть солнце светит вам в лицо! Вы уже в раю! - Также, как и в фильме, ответом полководцу стал дружный смех воинов. - Братья, то, что мы сейчас делаем, отзовется в веках!
- Сигнал! - скомандовал Адаш.
Раздался пронзительный свист, от которого, казалось, вот-вот лопнут барабанные перепонки, и первая шеренга, проламываясь сквозь орешник, двинулась вперед, вслед за ней - остальные. Оказавшись на поляне, шеренга сомкнулась, воины опустили копья.
- Пошел! - срываясь на фальцет, заорал Сашка.
Ордынцы были от них не так уж и далеко. Кто-то уже заметил их и пытался вырваться из толпы и развернуть коня навстречу противнику, но большинство даже еще не заметило опасности с фланга. Их взоры были обращены туда, где пришел в движение центральный полк. Здесь расстояние между противниками было наибольшим, и полку Дмитрия предстояло одолеть в бешеной скачке еще несколько сотен метров.
Сашкин противник, немолодой длинноусый казак, чем-то неуловимо похожий на Адаша, успел разглядеть опасность в последний момент. Он обернулся вправо и увидел свою смерть на кончике Сашкиного копья. Гримаса ужаса еще успела исказить его лицо, а в следующий момент он, пронзенный насквозь копьем, уже вылетел из седла.
От одновременной сшибки множества тел, закованных в броню, раздался гулкий удар, следом еще один - это ударил полк правого крыла. Раздались первые вопли ярости, ужаса и боли. Придавленная с флангов толпа ордынцев подалась вперед, навстречу центральному полку, словно перестоявшая опара, полезшая наружу из квашни. И тут последовал удар Дмитрия.
Сопротивление ордынцев продолжалось полчаса, не более. После этого обезумевшая от ужаса и крови биомасса просто пыталась вырваться из зажавших ее тисков. Положение ордынцев усугублялось и тем, что их товарищи, еще не понявшие, что же на самом деле произошло на более высоком по отношению к ним левом берегу, продолжали подпирать со стороны брода толпу, попавшую в окружение.
Бой уже превратился в резню. Ордынцы, лишенные возможности отступить в сторону брода, стали гроздьями прыгать в реку с высокого берега. Кому-то повезло больше - его конь нормально приводнился и выплыл на противоположный берег, кому-то меньше - на него сверху рухнули еще несколько его товарищей со своими конями.
Теперь-то до оставшихся на правом берегу дошел весь ужас произошедшего, и они бросились в бегство. Брод освободился, и наконец смогли бежать и ордынцы, уцелевшие в жестокой сече.
Темнело. Трупы людей и лошадей забили в районе брода русло реки и теперь она, поднимаясь, как в половодье, медленно заливала низкий правый берег. Битва закончилась полной победой великокняжеского войска. Сашка и Дмитрий рвались организовать преследование бегущего противника, но старшие (не по чинам, а по возрасту) им отсоветовали. Наступающая ночь могла преподнести сюрпризы, а рисковать так не хотелось! Уж больно замечательна была сегодняшняя победа - великокняжеское войско обошлось почти без потерь!
Ночь провели в том же лагере, окружив себя усиленными караулами и дальними дозорами. Теперь, когда блистательная победа была уже добыта, больше всего хотелось ее сохранить в незапятнанной, хрустальной неприкосновенности. Утро следующего дня было таким же пасмурным и туманным, как и предыдущее. Великий воевода долго ждал, пока рассеется туман, и лишь после этого дал команду войску переправляться на правый берег.
Переправа еще не окончилась, когда вернулись разведчики и доложили, что лагерь ордынцев пуст, а обоз брошен. Противник в панике бежал еще вчера, бросая оружие и доспехи, даже на мгновение не задержавшись в собственном лагере. Взяв в качестве сопровождения пару сотен, военачальники оставили переправлявшееся через Вожу войско на воеводу Бренка и устремились к вражескому лагерю.
Все население брошенного лагеря составляли два десятка веселых бабенок и приставший к ним поп. Дмитрия, оглядывавшего это великолепное запустение - ярчайшее свидетельство его победы, аж распирало от радости и гордости. Наконец он заметил женщин, сбившихся стайкой вокруг небольшого костерка и с опаской поглядывавших на появившихся воинов.
- Срамные девки, - брезгливо произнес великий князь. - Пороть их до самой…
- Брат, - негромко сказал Сашка, склоняясь к его уху, - чем же они виноваты? Тем, что кто-то выкрал их из родного дома и продал в рабство? Они ведь не побежали со всеми, а остались твоего войска дожидаться. А баб, между прочим, в твоем княжестве меньше, чем мужиков. А тут, глядишь, кое-кто из твоих воинов домой с женой вернется.
- Ладно, пусть их… - Дмитрий махнул рукой. - А что это за поп меж ними затесался?
- Сейчас узнаем. - Сашка направил коня к собравшимся в тесную группу женщинам. - Здорово, девки! Не бойсь, мы вас не обидим.
- Еще тот не родился, кто меня обидит безнаказанно, - с вызовом ответила самая смелая из них. - А ты кто такой, красавчик?
- Я - великий воевода. А вон там - великий князь, воеводы его и двести самых лучших воинов. - Тревожное напряжение, сковывавшее девок, рассеялось с первыми же Сашкиными словами, и они уже начали бросать озорные взгляды на сидевших в седлах усачей. - Вот что, девки, если только кто вас вознамерится обидеть, жалуйтесь прямо мне. А сейчас берите себе по подводе, впрягайте в них лошадок и отправляйтесь вслед за нами. Это будет ваше приданое. Я дарю его вам. А я пока с батюшкой побеседую.
Поп вышел из-за обступивших его женщин и приблизился к Сашке.
- Великий воевода, я послан к тебе твоим…
- Тсс, - прервал его Сашка, приложив палец к губам. - Садись за мной, отче. - Он подал попу руку и помог взобраться на свою лошадь. - Подъехав к Дмитрию, он со смешками и шуточками, как заправский балагур, объяснил: - Были веселые бабенки, а стали завидные невесты. Я им из Бегичева обоза по подводе на приданое подарил. Вон коней запрягают…
- А что за попа ты подхватил-то? - хмурясь, вновь поинтересовался Дмитрий.
- Епископ Сарайский отправил его с митрополитом о неправдах, чинимых Мамаем апостольской православной церкви, говорить. А пока митрополит еще не прибыл, я его к преподобному Сергию доставлю.
На оприходование трофеев и небольшое празднование успеха ушел остаток дня и ночь. Утром победоносное войско великого князя покинуло свой лагерь и двинулось в обратный путь.