– Генерал, рука… ваша рука!
– К черту мою руку! – гавкнул Этерлен. – Ломайте эту дверь! Я буду не я, если там уже кто-то не застрелился! Ломайте, ломайте, ломайте! Кажется, там жгут документы! Ах, с-сука… что ж вы стоите, оболтусы!
Этерлен тяжело поднялся на ноги и с размаху пнул злополучную дверь своим ботинком. Рыдания вдруг утихли. Что-то негромко хлопнуло, потом еще раз.
Мальцев вытащил из кобуры свой табельный бластер, направил ствол на замок и выстрелил. В Этерлена полетели обугленные щепки, но генерал не обратил на них никакого внимания. Схватив здоровой рукой позолоченную дверную ручку, он рванул дверь на себя. Все еще бледный, но уже почти пришедший в себя Йони стиснул обеими руками подобранный на полу "Моргенштерн" и осторожно заглянул вовнутрь. Следом за ним в помещение вошел сержант Мальцев.
– Именем Империи, вы арестованы! – гулко провозгласил Этерлен и закашлялся.
Красивая черноволосая женщина вызывающе вздернула подбородок, но Этерлен не смотрел на нее: все его внимание занимал молодой полковник ВКС, сидевший в высоком кресле перед стареньким письменным столом, на котором не было ничего, кроме индивидуального терминала и кожаной папки с имперским орлом. Верхняя часть черепа у полковника отсутствовала, под подбородком зияла обугленная дыра. Грязноватая, давно не стиранная штора за его спиной была мокрой от крови. По офису гулял прохладный ветер…
– Мальцев, возьмите вот это, – страдальчески морщась, Этерлен покопался в поясной сумке и вытащил небольшой инъектор, – и уколите того оболтуса, что валяется в коридоре. Да, и еще… снимите с себя ремень… или портупею, что ли – а то он истечет кровью…
– У меня есть жгут, – с достоинством ответил сержант.
– … и притащите его сюда.
Йони, безучастно стоявший у стены, с неожиданной стремительностью скользнул вбок, и из руки черноволосой дамы выпал крохотный блестящий пистолет.
– Мэм сенатор, я не советую вам… – скрипуче сказал он. – Доживите до суда…
– Сенатор?! – Этерлен недобро прищурился.
– Дядя, сейчас здесь будет полиция, – тихо проговорил Йохансон.
– Просмотри стол, – распорядился Этерлен. – Кажется, тут нет стенных сейфов или тайников: это обычная наемная контора. Мальцев! Нам пора сматываться… дядя, как ты думаешь, тут есть выход во двор?
Три минуты спустя серый "Лэнгли", в котором сидели двое мужчин и женщина, неторопливо развернулся и двинулся в сторону пересечения с Риорита-драйв. Следом за ним из переулка вывернул полицейский "козловоз". Оказавшись на ситивэе, обе машины помчались к необъятному портлендскому космопорту. В этот момент у подъезда офисного билдинга истошно завыли полицейские сирены.
Копы территории Портленд не слишком любили спешить.
– Понимаешь, – объяснял Йони, сидевший за рулем серого универсала, – меня дернул черт заглянуть в двигатель. Мимо проходил Москаленко… причем я увидел его уже со спины. Я его даже не узнал – ну, прошел себе мужик, да и все. Буквально через три минуты в башке засвистели чертики, и пожалуйста. Я чего-то даже не понимаю…
– Я тоже не совсем, – признал Этерлен, заканчивая паковать простреленное плечо в реабилитационный кокон. – Он же всю дорогу пиратствовал: какого ж черта ему ударило спутаться с местной таможенной мафией? Что вы нам на это скажете, миледи?
Женщина, сидевшая рядом с ним на заднем сиденьи, продолжала равнодушно смотреть в окно.
– Вы можете молчать сколько душе угодно, – хмыкнул генерал. – В Конторе вам по-любому развяжут язык. Конторе, понимаете ли, плевать, сенатор вы или еще кто. Закон ведь прост, вы сами знаете: как угодно, но нельзя попадать нам в руки. Попали – все, прости-прощай… разумеется, я не имел никакого права вас арестовывать, но понимаете, какая тут получается штука: даже если вы и выйдете из местной резидентуры живой, то… молчать будете до конца дней. Молчать и потеть – по ночам, от страха.
На въезде в VIP-терминал Йони остановил автомобиль. Этерлен приспустил боковое стекло:
– За мной идет патрульная машина, – сообщил он дежурному, – пропустить – молча…
Служащий взял под козырек и замер. Он уже знал, кто пришел на частной "Пуме", номера которой отсутствовали в цивильном галактическом регистре. От таких гостей стоило держаться как можно дальше.
Оба кара остановились в гигантском ангаре, перед правым бортовым шлюзом корабля. Генерал выбрался из "Лэнгли" и дернул водительскую дверь полицейской машины.
– Уберись-ка, – сказал он Мальцеву.
Сев за руль, Этерлен выдернул из специального гнезда на панели полицейский терминал, выдвинул на себя клавиатуру и принялся печатать.
– Взыскания по службе были? – спросил он, не отрываясь от работы.
– Три, – вздохнул Мальцев. – Давно…
– А выслуга какая?
– Двадцать один – без малого.
– Двадцать один? Так что ж ты мне мозги морочишь? Тебе надо не унтера… хорошо, пишу так: "… считаю необходимым рекомендовать мастер-сержанта Мальцева к производству в офицерский чин…" Пускай попробуют не дать. Залевски сунем ефрейтора… так, все. Теперь приложите оба свои ручки – вот сюда. А я приложу свою к вашей машинке… ну, пока, лейтенант. Надеюсь, ты все правильно понял.
Мальцев смотрел на него с преданностью старого пса. В уголках его добрых глаз медленно набухали слезинки.
Глава 10.
День одиннадцатый, вечер.
В волнующемся море высокой травы промелькнула какая-то тень. Деметриос вскинул излучатель и несколько секунд внимательно всматривался в степь.
– Нет, – сказал он, – чует мое сердце, сегодня нам придется доедать вчерашний обед.
– Подумаешь, – хмыкнул в ответ Махтхольф, удобно пристроившийся меж двух желтовато-коричневых валунов. – Жратвы у нас и так навалом.
– Хотелось свеженького… может, пройдем до рощи?
Хикки прикинул на глаз расстояние, отделявшее скалистый массив, в котором они устроили охотничью засаду, от небольшого леска на северо-западе, и устало вздохнул.
– До смерти устал бродить, – заявил он. – Но раз уж тебе так в кайф, то ладно, идем. Хотя мне кажется, что сегодня не твой день. От тебя все звери разбегаются. Что-то с тобой не то: может, все-таки стоило побриться?
Деметриос бросил на Хикки недовольный взгляд и выбрался из-за камней. Они шли по высоченному разнотравью на некотором расстоянии друг от друга: такая тактика позволяла не опасаться жутких воздушных охотников, тем более на открытом месте. После полудня, когда они только вышли в степь, Хикки собственными глазами увидел, как далеко впереди "летающий ковер" резко взмыл в небо из укрытия в воздушных корнях одинокого дерева. Теперь он старался обходить подобные препятствия десятой дорогой. Зато в чащобе джунглей этих тварей можно было не опасаться – они старались не залетать в леса, так как плотные заросли мешали им маневрировать.
Преодолев пару километров, Хикки и Деметриос углубились в лес. Гренадер замедлил шаг и постарался двигаться как можно тише. Хикки скользил следом за ним, удивляясь тому, как быстро теряются боевые навыки: несмотря на все свои старания, бывший десантник шумел, как испуганный слон.
Неожиданно Деметриос остановился и всмотрелся в переплетение заскорузлых ветвей над головой. Хикки поглядел на него, пожал плечами и пошел дальше. Впереди замаячило солнце. Пройдя еще с сотню метров, Хикки остановился в густых зарослях колючего кустарника. Дальше начинался пологий спуск в долину, по дну которой струился ручей.
Хикки обломил от ближайшего куста тоненьку веточку, задумчиво пожевал ее и снял с пояса висевший там шлем.
– Черт, – горестно прошипел подошедший сзади Деметриос, – опять не получилось – улетела, сволочь. А эта тварюка была вкусная – мясо, такое, знаешь…
– Заткнись, – вполголоса перебил его Хикки, натягивая шлем. – Смотри.
Деметриос подобрался, как кот перед атакой, и осторожно всунул нос в окошко меж колючек.
– Ах, черт их подери! Ортианский танк-антиграв!
– Точно… не мешай мне.
Без оптики он не мог расмотреть фигурки, скрючившиеся у борта небольшой, округлых форм машины, которая стояла на берегу ручья в трехстах метрах правее него. Электроника настроилась сама, едва Хикки повернул голову в нужном направлении: теперь он хорошо видел двух людей в пятнистых комбинезонах, которые сосредоточенно ковырялись в потрохах волнового преобразователя – в борту танка был откинут сервисный люк, из него свисали тонкие трубочки волноводов и миниатюрные "шоколадки" гравимагнитых блоков. Вот одни из людей выпрямился, помассировал себе поясницу и обернулся.
– Ох-х ты, сучий потрох!.. – радостно заерзал Хикки. – Попался, гад! Вот уж не ожидал тебя увидеть!
– Что такое? – встревожился Деметриос.
– Сегодня мы поймаем кое-что получше, чем курица на ужин… пошли, только постарайся поменьше шуметь.
– Ты уверен, что они тут одни?
– Не переживай, я уже все проверил. Никого тут нет. Наверное, парни заблудились.
– Ты что, с ними знаком? Это кто-то из твоего экипажа?
– Я же сказал – это вкуснее ужина. Впрочем, если захочешь, одного из них ты можешь зажарить вместо дичи. От знающих людей я слышал, что грамотно приготовленная человечина очень хороша под виски. Правда, у нас нет чеснока для соуса, но это, в общем-то, не самое главное.
Деметриос вытаращил глаза и покрутил пальцем у виска. Хикки тем временем стремительно понесся вдоль колючих зарослей; недоумевая, что могло так возбудить его приятеля, Марик припустил следом.
Хикки остановился в кустах прямо напротив сломавшегося танка. Когда он поднял забрало шлема, Деметриос подумал, что ему не хватает лишь капающей изо рта слюны – столько совершенно собачьего азарта было в его прищуренных глазах.
– Они же на открытом месте, – сказал Марик, еще раз выглянув из зарослей. – Как ты хочешь к ним подобраться? Давай так: я засяду здесь и буду тебя прикрывать – с такого расстояния я возьму их как в тире, а ты…
– Да они же без оружия, эти идиоты! – хохотнул Махтхольф. – Им же лень отягощать задницы пушками: я осмотрел эту славную парочку, как в лупу. Оружия у них нет… к тому же я, если ты помнишь, еще не разучился быть незаметным – даже на открытом, как ты выразился, месте. Хотя на самом деле оно совсем не открытое.
– Что-то ты перевозбудился, – покачал головой Деметриос. – Я все-таки прикрою тебя.
– Ты только не спеши! – жизнерадостно отозвался Хикки и просочился через кусты.
Сокрушенно вздохнув, Деметриос встал на одно колено. В прицельной рамке его излучателя появилась широкая спина одного из людей. Второй находился совсем рядом, и бывший десантник мог снять его без лишнего прицеливания, для этого ему достаточно было слегка двинуть стволом.
Кожаная куртка Хикки осталась под кустом. Не опуская оружия, привычно закаменевшего в его крепких руках, Марик скосил глаза и с трудом различил полупрозрачное бирюзово-зеленое пятно, стремительно скользящее по склону. У самого подножия холма Хикки остановился и замер под одиноким шарообразным деревцем, сразу же сменив цвет на зеленовато-коричневый. Сейчас его демаскировал только излучатель в руке. Посидев за кустом с полминуты, он двинулся дальше. До танка оставалось двадцать метров.
Деметриос поглядел в прицел и затаил дыхание.
Остановившись буквально за спинами ужасно занятых танкистов, Хикки отключил мимикрию, сразу став матово-черным, и негромко свистнул:
– Бог в помощь, мастер Чич! Я тоже слышал, что антигравитационная техника ужасно ненадежна… ужас, ужас до чего приятно вас видеть.
Чич Фернандес содрогнулся, словно его шарахнуло током, и медленно повернулся. В его глазах стояла такая жуть, что Хикки едва не зашелся хохотом.
– Что это вы? – спросил он. – Не ждали?
Палец Деметриоса осторожно погладил спусковой крючок.
– А кто это у нас? – Хикки поддел носком сапога мелкий камешек и зафутболил его в спину второго "танкиста", который продолжал оставаться в согнутом состоянии спиной к нему. – Это тоже кто-то из наших? А ну-ка, любезнейший, покажите мне ваше личико!..
Фернандес продолжал глядеть на Хикки, как на богатого дедушку, с песнями похороненного три дня назад. Его широкая загорелая физиономия начала приобретать оттенок, свойственныйпокойнику.
– Ну!.. – прикрикнул Хикки.
Напарник Фернандеса лениво выпрямил спину и вдруг развернулся – рывком…
Излучатель в руках гвардии майора Деметриоса бахнул и содрогнулся.
… длинный обюдоострый нож (Хикки потом гадал – откуда же он появился в руке паршивца?!) выпал из пальцев рыжеволосого мужчины средних лет, который, нелепо боднув головой, потек по броне с аккуратным черным отверстием, расположенным в точности там, где начинается шея. Отверстие, разумеется, было сквозным.
Чич Фернандес судорожно затрясся и вдруг, к полной неожиданности для Хикки, рухнул на колени – весьма близкий к обмороку. Махтхольф отпрянул в сторону и инстинктивно завертел головой в поисках опасности. Убедившись в том, что ему ничто не угрожает, он разглядел в кустах черный ствол излучателя – недоверчивый Марик продолжал прикрывать его – и крикнул:
– Выходи! И куртку мою не забудь…
Деметриос с хрустом выбрался на склон, пробежал разделявшие их метры и остановился, разглядывая сидящего возле танка Фернандеса. Пират и налетчик имел весьма жалкий вид. Его помаргивающие глазки суетливо перебегали с Хикки на Деметриоса, словно Чич до сих пор не осознал, что с ним произошло.
– Я так и знал, что это твоих рук дело, – прошипел он.
– Следовало догадаться, – пожал плечами Хикки.
Чич нервно сплюнул и заерзал, принимая более удобную позу. Вставать он считал излишним.
– Сука ты, – заявил он. – Я был уверен, что ты все-таки сдох.
– Ну уж извини… но тогда кто ж, по-твоему, посадил корабль?
– Штурман, – Чич снова плюнул. – Я так и думал, что я его слабо треснул. Надо было пристрелить, но долбак Терри начал вопить, что у нас мало времени… Терри – тоже у тебя?
– Терри давно съеден и наверное, уже и высран, – объяснил Хикки. – Я его зарезал и бросил на корм червям. Я ведь не ты – я живых не оставляю.
Фернандес дернулся и опустил очи долу. Ситуация совсем перестала ему нравиться – он вспомнил то, что знал о полковнике Махтхольфе из Транспортной системы и подумал, что влип по-настоящему. Хикки-Непутевый смертно не любил оставлять свидетелей или, тем более, врагов за спиной. Единственное, что он оставлял после себя – это сонмища покойников, причем, в силу своей "нервности" полковник никогда не спешил разобраться, кто и чем был виноват.
– Впрочем, я могу взять тебя на свое довольствие, – милостиво пообещал Хикки, – и живым-здоровым доставить в объятия ближайшего военного прокурора – если ты, фигурально выражаясь, окажешь посильное содействие следствию.
– А почему военного? – вдруг проснулся Марик Деметриос.
– А потому, что мастер Чич по сей день числится дезертиром, – охотно объяснил Хикки, – сбежавшим из камеры гауптвахты какой-то базы ВКС. Давнее дело, я уж и не припомню, где это было. Сейчас это уже совершенно неважно… меня больше интересует, кто эта рыжая морда с ножиком? Он не из моих охламонов… кто это, Чич?
– Какой-то Ольгерд Райдер, – равнодушно двинул плечом Фернандес. – Инженер по этим самым "Хаузерам". Я его не знаю.
– А, ясно… много людей в клане?
– Он и его помощница – плюс мои, конечно. Орти голов сорок. Я слышал, они ждут подкрепления – сразу, как только наладят планетарную оборону. Правда, – Чич скривился, – теперь они будут ее налаживать до конца столетия… Ты так классно посадил калошу, что разгрузить ее не сможет и этот их Зеленый Дух, будь он трижды неладен.
– Хикки, скоро закат, – предупреджающе сообщил Деметриос.
– Да, – согласился тот. – Пошарь в танке, нет ли там чего интересного.
Дождавшись, когда голова гренадера скроется люке, Хикки подступил к Чичу и резко толкнул его ногой в грудь. Больно шмякнувшись затылком о броню, Фернандес поднял на него враз побелевшие глаза.
– Узел связи, – тихо произнес Хикки, надавив сапогом ему живот, – исправен? Охраны – много? Ночью – спят, нет? Быстро…
– Узел в порядке, – прохрипел Чич, даже не пытаясь высвободиться, – Охраны нет вообще, потому что они про тебя не знают. Они… в общем, они уверены, что корабль посадил штурман.
– Много текста, – оборвал его Хикки, – что ночью?
– Ночью? Спят, конечно… все спят. Охрана стоит только возле сарая, в котором дрыхнет главный жрец и его бабы. Эти, они там вообще все время дрыхнут…
Хикки задумчиво покачал головой.
"Будет смешно, если сучий сын мне соврал, – подумал он. – Хотя, конечно, это маловероятно – он так боится, что врать сейчас просто не способен. Видал я таких героев… того и гляди кишка на улицу выбежит. Значит, ежели он не врет, у меня есть все шансы сделать ребятам маленькую каку. Попробовать?"
Из танка выбрался Деметриос. В руках он держал пару ортианских излучателей и какой-то небольшой мешок.
– Тут консервы, – сообщил десантник, встряхнув мешком (раздался глухой стук, будто в нем были кости), – и, между прочим, консервы классные. Рыба, языки…
– Пошли, – Хикки прервал свои размышления. – Чич, бери своего друга и тащи его наверх. Я не хочу, чтобы парня обнаружили раньше сроку – а в лесу его уже к утру обгрызут так, что родная мать не узнает… и не поймет, отчего он умер. Марик, помоги этому олуху. Давай мне мешок. Я тебя знаю – стоит доверить тебе жратву, и все, пиши пропало.
Взвалив на спину мешок, Хикки не спеша двинулся вверх по склону. За его спиной Чич и Деметриос, ругаясь, волокли к лесу труп инженера Райдера. Держали они его, само собой, за ноги – оглянувшись, Хикки посмотрел на тряпично мотыляющуюся рыжую голову и подумал о превратностях судьбы, неизбежных для тех, кто сует свои нос в чужое дерьмо.
Вот так, сказал он себе, жил человек, думал, наверное, денег заработать, а жирный дядька Марик его возьми да и прихлопни, словно комара какого. И правильно, и нечего лазить где не надо… нечего со всякими ублюдками хороводы водить и "Хаузеры" им настраивать.
Решение, окончательно созревшее в его голове после почти двух суток непрерывных размышлений и терзаний, вернуло Хикки давно утерянное расположение духа. Больше всего на свете он не любил расплывчатости, двойственности на перекрестках – теперь же, отбросив наконец свой страх, Хикки чувствовал огромное облегчение. Пан или пропал, и это лучше, чем муки беспомощности!
– За два часа до рассвета, – тихо сказал он. – Только нужно рассчитать время…