Мой лейтенант, остававшийся капитаном городской стражи, ошарашенно смотрел на тех, кого он недавно ловил, и, чуть слышно пробормотав: "С такими союзниками и враг не нужен…" - пошел выполнять приказ.
- Господин Артакс, куда прикажете встать остальным? - деловито поинтересовался Оглобля, делая вид, что мы с ним незнакомы.
- И куда же вас поставить, господин… старшина… - задумался я на минуту. Нет, не о том - куда поставить опытного солдата, а над тем, как же мне его именовать. Как задействовать старого воина, я знал: - Вы, сударь, с арбалетами дружите?
- В руках когда-то держал… - скромно ответил Жак, пряча в глазах озорную искорку: - Попробую, так глядишь, чего-нибудь и вспомню. В ворону на лету не попаду, но корову там или козла - подстрелю.
- Пойдемте, - кивнул я и повел старого друга в Левую башню.
Жака мне послало само Провидение! Когда-то с пятисот шагов он пробивал рыцарские доспехи вместе с хозяином! Забыть былые навыки, пусть и за пятнадцать лет, никак не мог. А мне нужен толковый человек, которому не требовалось долдонить, что главная задача лучника и арбалетчика - не бить в наступающие ряды, а стрелять вдоль стен, отстреливая нападавших. И что башни для того и служат, чтобы защищать стены, а не воевать с противником. Сидя в обороне, как известно, врага не победишь, но отбиться - можно. Главное - не путать две разные задачи.
Если принять за центр Надвратную цитадель, в которой расположился мой штаб (я с мальчишками!), а справа будет распоряжаться Густав, то теперь я спокоен и за Левую башню. А я переживал, что придется бегать туда-сюда…
Когда дошли, я задумался - а как старина Жак будет лазить по винтовой лестнице? Но одноногий "король", брезгливо отмахнувшись от рук "подданных" (они бы его на себе подняли!), вытащил культю из протеза и, пристроив деревяшку за спиной, поскакал наверх, как юный козлик. Остальные, двуногие, включая меня, едва поспевали.
Оглобля, как опытный солдат, сразу повел воинство вверх, на смотровую площадку. "Значит, сам и расставит", - решил я, проходя на второй ярус.
Около бойницы, сквозь которую виднелась Надвратная башня, трое парней из городской стражи мрачно изучали новехонький самострел. В отличие от ручных арбалетов, этот был установлен на треноге, вращавшейся вверх-вниз и вправо-влево, а маленькие деревянные колесики позволяли перетаскивать станину от одной бойницы к другой. Непривычным было и то, что самострел, сделанный один в один с чертежей старинной катапульты, должен был стрелять не камнями, а тяжелыми свинцовыми шарами.
Стражники ломали голову - как правильно вложить в желоб ядро и натянуть воротом деревянный ползун с тетивой.
Несмотря на кажущуюся простоту сооружения, они почему-то никак не могли его освоить. Тетива то и дело срывалась, а шар не хотел ложиться на колышек.
- В чем проблема? - сквозь зубы поинтересовался я, наблюдая печальное зрелище.
- Не получается… - виновато отозвался один из парней. - Вороток тугой…
Наблюдая за их потугами, я начал злиться:
- А кому я недавно показывал и рассказывал, что ворот нужно крутить в обратную сторону? У вас руки из какого места растут? Ладно, показываю в последний раз. Не поймете - пойдете дерьмо собирать!
- Вы туточки, значит… - раздался голос Жака.
Оглобля проскакал по площадке, осмотрел бойницы, выходящие на три стороны, и одобрительно крякнул:
- Расставил. И своих, и стражников, - жизнерадостно доложил Жак. Подумав, сделал виноватое личико: - Там какой-то хмырь крутился, командовать пытался, а сам - ни бельмеса в этом не понимает. Ты уж не обессудь…
- Надеюсь, ты его не убил? - с беспокойством уточнил я.
Конечно, старшина лудильщиков, мэтр Гонкур, как начальник башни никуда не годился, но все-таки убивать его сразу не стоило.
- Ну, господин Артакс… - укоризненно цокнул языком Жак. - Я что, похож на злодея? Нет, хмырь этот в целости и сохранности, камни сейчас раскладывает. А то, понимаете ли, набросали как попало - к бойницам не подойти! Да и камушков-то маловато! - посетовал хозяйственный "король нищих". - И бочек бы смоляных побольше.
- Ну где же мне одному-то за всем уследить, - вздохнул я. - Раз уж Гонкура сместил, командуй сам! Делай, что хочешь, но башню удержи!
- Это я уже понял, - почесал Жак затылок костылем. - А котел для смолы почему на площадку не поставили?
- Смысла не вижу, - пожал я плечами. - Смола, пока с башни летит, чуть теплая будет…
- Ну и что? Теплая, холодная… Обожжет или нет, но зато - страшно! Надо котел поставить и смолы притащить!
- Ставь, - не стал я спорить.
Если парень хочет, чтобы все было по-настоящему, зачем ему мешать?
- Уже приказал, - весело улыбнулся "король" нищих, напомнив о старых "добрых" временах, когда он был моим заместителем. - И котел поставим, и смолу зальем… Все как положено! Стало быть, моя башня прикрывает Надвратную и Речную?
- Речную, наверное, и прикрывать не придется, - предположил я. - Там вода к самому фундаменту подходит.
- Кто знает. Вот ты, капитан, атаковал бы там, где не ждут. Верно? Может, и Франкенштайн такой же?
- Посмотрим… - осторожно сказал я. - Но там, если что, бочек со смолой хватит. С самострелом разберешься?
- А чего тут разбираться? - пренебрежительно буркнул Жак и приказал ближайшему солдату: - Ну-ка, малый, подай сюда шарик!
Стражники недоуменно посмотрели на меня, потом на рыночного побирушку, на которого они недавно взирали как на бездомную собаку. Нет, бездомных собак жалеют больше…
- Слушать его, как меня! - подтвердил я "полномочия" нового начальника башни.
Жак принял кругляш, взвесил его в руках и задумчиво заметил:
- Что-то чересчур он легкий для свинцового… Боюсь, далеко не улетит. Ну посмотрим. - Вложив шар в желоб, он стал крутить вороток, натягивающий ползунок с тетивой. Укрепив, обернулся ко мне: - Можно парочку испортить?
Я кивнул, понимая, что для пристрелки следовало "испортить" не парочку, а десяток-другой, но это была бы непозволительная роскошь.
"Б-бам-шш", - просвистела тетива, высвобождая шар. Проводив его взглядом, мы с грустью убедились, что стрелок прав. Снаряд плюхнулся неподалеку от бойницы. Жак перебрал несколько шаров и брезгливо кинул их:
- Хрень! Остальные можно не проверять. Свинца тут - чуть-чуть, как намазано, а внутри глина. Ядра лудильщики делали?
- Гонкура сюда! - приказал я латникам, но передумал: - Сам схожу…
Старшина цеха лудильщиков стоял возле кучи камней и выбирал камушек, пытаясь вытянуть поменьше. Судя по недовольному виду, ему давно не приходилось таскать ничего тяжелее цеховой медали, но деваться некуда - рядом работали люди в лохмотьях, не позволявшие смещенному начальнику башни бездельничать.
- Гонкур! - резко окрикнул я старшину, подавив желание зарубить его на месте.
Главный лудильщик поспешно оставил камень и рысью ринулся ко мне, потирая поясницу.
- Господин комендант, наконец-то вы пришли! - радостно выпалил Гонкур, с опаской посматривая на нищих: - Представляете, какой-то одноногий бродяга наорал на меня и приказал камни таскать. А мы…
- Гонкур, кто делал шары для самострелов? - нетерпеливо перебил я лудильщика.
- Ну кто-то делал… Какая разница?
- Кто именно? - продолжал я допрос, внутренне закипая.
- Не помню… - развел руками старшина. - Хоть убейте, не помню.
- Хорошо, - кивнул я и, оборачиваясь к лудильщикам, спросил: - Кто здесь следующий по старшинству?
От кучки людей отделился высокий черноусый мужчина:
- Югель, обер-мастер, - представился он.
- Вы тоже не помните?
- Ядра были сделаны в мастерских гильдии. Работу выполняли мастера Шмидт и Юнкер. Материал отпускался с гильдейского склада, - четко доложил обер-мастер.
- Кто приказал делать шары из глины?
Югель обеспокоенно посмотрел на старшину, а тот, опережая подчиненного, торопливо выкрикнул:
- Это все он! Он, Югель распоряжался…
- Как вам не стыдно, - покачал головой обер-мастер. - Я даже не видел этих ядер. - Повернувшись ко мне, Югель сказал. - Мы разделили обязанности - я укреплял стены, а он готовил ядра.
- Все ясно. - Я кивнул своим латникам на Гонкура: - Повесить!
Двое парней, что в последнее время неотлучно находились возле меня, переглянулись.
- На чем вешать-то будем? - спросил один из них, осматривая площадку: - Тут ни веревки, ни крюка…
- Да на его поясе и вздернем! - ответил второй и деловито стал стаскивать пояс с Гонкура.
Старшина лудильщиков пытался сопротивляться, но его грубо, как мешок с зерном, бросили на землю, скрутили руки за спиной и потащили к зубцу.
- Подождите, господин комендант, - попытался остановить меня Югель. - Вы не имеете права его казнить без решения суда! К тому же герр Гонкур - член Городского Совета.
- Милейший, - вежливо ответил я. - Если бы мы обнаружили, что ядра слеплены из глины, во время штурма, то Городским Советом командовал бы герцог.
- Да, но… - попытался что-то сказать Югель.
- Таскайте камни, - посоветовал я обер-мастеру. - Иначе повешу рядом с Гонкуром.
Парни, которым было поручено повесить старшину, уже обмотали вокруг шеи несчастного его же собственный пояс и теперь посматривали на меня…
- Что смотрите? Выполняйте, - приказал я. Видя, что латники заколебались, бросил: - Вы что, забыли, что из-за таких, как эта сволочь, наших ребят зарезали? А мальчишку убитого - помните?
Вопящего Гонкура перебросили через парапет, а пояс закрепили на штыре для фонаря. Лудильщики, на чьих глазах только что казнили их старшину, стояли как вкопанные. Нищие, поняв, что представление закончено, вернулись к работе.
- Есть надобность объяснять, почему повесили старшину? - обратился я к лудильщикам. - Ясно? Вот и хорошо. Теперь, господа Югель и… кто там еще? Кто шары делал?
Двоих полумертвых от ужаса мужчин вытолкнули свои же товарищи.
- Господин Гонкур сказал, что глина будет не хуже, чем свинец… - еле сумел вымолвить тот, что помоложе.
- Так вот, - продолжил я, - сейчас вы идёте в мастерскую и делаете то, что должны были сделать. Где вы возьмете свинец, меня не касается. К вечеру ядра должны быть здесь, иначе повешу рядом с вашим старшиной…
- Круто! - не то похвалил, не то осудил меня Жак, который, оказывается, наблюдал за всей сценой.
- Ага, - рассеянно кивнул я, размышляя, можно ли стрелять из самострела камнями. Прикинув, что не получится, вздохнул: - Придется пока использовать глиняные.
- Капитан, а в Надвратной башне ты сам сидеть будешь? - поинтересовался Жак.
- Конечно. Там у меня резерв.
- Тогда вот что… Сейчас свистну кого-нибудь, найдем шариков.
- Подожди, - остановил я друга. - Пусть твои парни делом занимаются… Эдди! - позвал я, не напрягая голос, потому что знал - мой адъютант ошивается где-нибудь поблизости. И точно, мальчишка тут же оказался передо мной.
- Серого Кобеля знаешь? - спросил Жак у парня.
Тот, по-прежнему робея перед "королем", испуганно захлопал глазами:
- Так точно.
- Беги к нему и скажи, что я просил его срочно раздобыть свинцовых шаров штук этак… Ну скажешь, штук… столько, сколько сможет, а я ему за каждый шар скощу налог за… Ну неделя - за шар! И передай, что первый десяток мне нужен через час. Но чтобы были свинцовыми, без обмана. Вес - не меньше стоуна каждый.
Эдди уже собрался выскочить, как Жак ухватил его за рубашку:
- Постой. Ты, мальчик, вот что ему скажи. Скажи, что я - очень просил… Не забудь - очень. А не сделает - пусть не обижается. Слово в слово передай! Все, беги. Не забудь образец взять.
Эдди убежал, а латники посмотрели на Жака с уважением.
- А он кто такой, этот кобель? - поинтересовался я.
- Ну, господин комендант, как же так - не знать такого человека! - удивился пожилой латник. - Он наш самый богатый ростовщик! У него половина города деньги берет.
- А почему кобель, да еще и серый? - усмехнулся я.
Латники опасливо посмотрели на нищего, а Жак усмехнулся:
- Вообще-то, его Лексусом зовут, а Серый Кобель - это так, прозвище. Он не любит, когда его так называют.
- Еще бы, - поддакнул пожилой. - Один назвал, так Лексус его по миру пустил, вместе с семьей.
- А мне его обиды до одного места, - заметил Жак. - Для меня он, как был кобелем, так кобелем и остался. Любит, понимаешь ли, - обернулся ко мне Оглобля, - в серую одежду рядиться да у баб под юбками шарить… А тем, кто посмазливее, разрешает проценты натурой отдавать.
- А мужья куда смотрят? - удивился я.
- Мужья, капитан, туда не смотрят. В кошелек они смотрят! - оскалился Жак. - Они, козлы рогатые, деньги берегут и вместо себя жен посылают долги отдавать. А щелка - не мыло, не измылится…
- Ты, дяденька, с Лексусом дела какие-то ведешь? - поинтересовался молодой и конопатый латник, пялясь на непритязательную одежду странного нищего.
- А вот племянничков у меня отродясь не было! - весомо изрек Жак. - А коли будут, так я их сам утоплю, чтобы старшим вопросы не задавали.
- Думаешь, ростовщик найдет за час и свинец, и литейщика, да еще и шаров наделает? - в сомнении покачал я головой.
Жак отвел меня в сторону и прошептал на ухо так, чтобы никто не слышал:
- Эта скотина знает, что я свое слово держу. К вечеру столько шаров будет, что придется Кобеля на год от налогов освобождать… Ну а еще он знает, что если я о чем-то очень прошу, то это надо делать.
Штурм начался с рассветом. Пехота герцога, укрываясь за щитами, сбитыми из жердей, приблизилась ко рву и принялась забрасывать его фашинами. Солдаты Фалькенштайна действовали так четко и слаженно, что я залюбовался, - одни тащат хворост и ветки, устанавливая на воде шаткий настил, пока другие прикрывают их щитами. Потом первые отходят, уступая место солдатам с приставными лестницами. Лучники герцога тем временем отстреливали всех, кто пытался хотя бы высунуть голову между зубцами.
- К бойницам! - скомандовал я, хотя бюргеры уже заняли свои места, не дожидаясь команды. Однако порядок есть порядок!
Из каждой бойницы стрельбу вели двое стрелков, а остальные перезаряжали арбалеты. Такая тактика не в пример выгоднее, нежели если бойцы сами перезаряжают оружие, мешая друг другу.
- Верхних, верхних сшибай! - покрикивал я. - Боком стоять! Ах ты…
Один из стрелков, увлекшись, выставился в амбразуре и немедленно получил стрелу в глаз. Хорошо, что был убит сразу. Наблюдать за муками раненого, оказывать помощь - куда хуже, чем просто смотреть на труп…
Как и предполагали, главная атака пришлась во фронт. Правая башня, которой командовал Густав, начала обстрел, едва дождавшись, пока к стене прислонят пару лестниц, и пущенный второпях свинцовый шар не причинил вреда. Зато арбалетчики молодцы - стреляли вдоль стен, как учили. В такой тесноте ни один болт не пролетел мимо…
Опытный Жак не спешил. Дождался, пока к куртине приставят сразу десяток лестниц, и только потом выстрелил. Одна из лестниц сложилась пополам, а ее обломки вместе с солдатами полетели вниз, на головы атакующих. Следующим выстрелом "король нищих" умудрился сбить сразу две лестницы.
С башен летели камни и бревна, со стен полилась кипящая смола, посыпалась негашеная известь. С известью - это не я придумал, а горожане. А еще - у нас есть и "секретное" оружие, которое дожидалось своего часа… Вроде бы пора!
- Дерьмо - выливай! - проорал я.
Защитники принялись выбивать подпорки из-под чанов, переваливая их содержимое за зубцы, и в нападавших полетело то, что "выделил" город Ульбург за последние дни…
Конечно, фекалии не так опасны, как бревно или кипящая смола, но атака захлебнулась в прямом и переносном смыслах. Кое-кто из солдат еще пытался лезть вперед и вверх, но большая часть развернулась обратно. Герцогу не оставалось ничего иного, как отдать приказ об общем отходе.
Собственно, на это-то я и рассчитывал. Для боя важен еще и азарт или, если вам угодно, кураж. Но скажите, о каком кураже может идти речь, если атаковать приходится по уши в дерьме? Какая там благородная ярость, если в рот попала зловонная жижа, а глаза залепляет сонмище вездесущих мух? Тут не до боя… Сейчас бы - быстро найти какой-нибудь ручей (или лужу!) да отмыться как следует. Те, кто остался чистым, молчаливо радуются своему счастью, а те, кто "отмокает", мечтают порвать нас на кусочки. Зато мы получили то, что требуется, - первую победу.
Около стен осталось лежать несколько десятков тел - неподвижных или проявлявших какие-то признаки жизни. Можно предположить, что из тех раненых, кто сумел уйти или был унесен товарищами, еще десятка два долго не будут нам докучать.
"Летучие" мальчишки доложили, что с нашей стороны имеется пять убитых и семь раненых. Прикинув, что соотношение своих и чужих потерь в норме, решил, что сегодня мы поработали неплохо. Для бюргеров…
На башнях и стенах бурно ликовали. Я подождал, давая людям выпустить пар, а потом гаркнул:
- Чего орем?! Вниз, за камнями!
С этими камнями тоже была проблема. Магистрат не мог понять - для чего я заставлял возчиков целыми днями возить битый булыжник из каменоломен, если им уже заполнены все улицы? Который-то там по счету бургомистр, что отвечал за порядок на городских улицах, приходил ко мне и зудел, что по Ульбургу не пройти и не проехать…
Это он, разумеется, преувеличил - завалены только улицы, примыкавшие к башням. Но, как подсказывал опыт, при осаде камня много не бывает! И убирать булыжники, оставшиеся на мостовых после успешной обороны, - это совсем не то, что расчищать завалы после снесенных стен и башен!
Может, не стоило держать людей в напряжении. Дать бы им сейчас отдохнуть, разрешить пропустить по кружечке вина. Но что-то мне подсказывало, что промежуток между первой и второй атаками будет небольшим. Возможно, герцог уже сейчас отдает распоряжение идти на штурм. Мокрая после стирки одежда высохнет на ходу, а злости у атакующих будет куда больше!
На всякий случай я решил обойти ближайшие посты на стенах. В общем и целом все было в порядке: помощь раненым оказана, запас камней пополнен. Смолы и арбалетных болтов пока вдоволь. Был, правда, не очень красивый случай. На участке между куртинами, что "держали" стеклодувы, двое стрелков - не то чересчур сердобольные, не то - излишне жестокие, добивали раненых, лежавших около рва…
- Отставить! - прикрикнул я, и те неохотно опустили арбалеты: - Кто разрешил?
Ко мне подошел тщедушный седоусый бюргер в накидке с капюшоном и золотым медальоном. Впалая грудь и непрерывное покашливание подсказывали, что мастер выбился в гильдейские старшины из стеклодувов:
- Ну я. А что? - удивился стеклодув.
- Зачем? - ответил я вопросом.
- Что - зачем? - не понял вопроса старшина, зайдясь в кашле. Откашлявшись и отплевавшись, он воинственно спросил: - А нужно живыми оставлять?
- Отойдемте в сторонку, - предложил я и, не дожидаясь согласия, потянул седоусого за рукав. Найдя укромный уголок, где нас не увидят и не услышат подчиненные, я начал разнос.