* * *
- Очнитесь, Артакс! - сквозь тяжелый, словно саван, сон донесся требовательный голос первого бургомистра, и жесткий ноготь больно царапнул веко, задирая его вверх: - Ну вот вы и пришли в себя…
- Где я? - спросил, пытаясь открыть второй глаз.
- Под зданием ратуши, - любезно сообщил Лабстерман. - В камере, где содержался Фиц-рой. Впрочем, он и сейчас здесь…
Сладковатый трупный "аромат" пробивался сквозь запахи прелой соломы и дерьма. Нет - не пробивался, а забивал собой все остальные "благовония". Сосед уже не разлагался, а тек.
- Могли бы и вытащить, - хрипло пробормотал я, пытаясь ощупать голову на предмет ушибов, проломов или других травм. Определил, что часть тела, на которой ношу шлем, хоть и раскалывалась на части, повреждений не имела. Видимо, по голове не били. Провести полную ревизию помешали "браслеты", охватывавшие запястья. Железа не пожалели…
Что же это было? Последнее, что я помнил. - Гертруда утешает плачущую Уту, а Эльза вручает мне на прощание кружку с квасом. Разумеется, отказаться я не мог. Выпил, вскочил в седло. Минут через десять, когда выехал из ворот, стало клонить в сон. А вот что было дальше, за воротами? Напрочь не помню.
Значит, Эльза дала мне квас, куда было что-то подсыпано. М-да… Сто раз говорил себе, что доверять нельзя никому, кроме лошадей… Женщины, как правило, предают. Причем по такому поводу, который понятен лишь им самим.
- Хотите знать, почему вы оказались в каземате? - сладенько поинтересовался старый хрыч.
- Тысяча талеров - большая сумма, - криво улыбнулся я.
- В ваших сумках нашлось семьсот талеров, - педантично уточнил Лабстерман. - Но это не считая оружия и доспехов. А это - еще столько же. Я не барышник, коня оценить затрудняюсь. Но думаю, гнедой стоит не меньше пятидесяти талеров. А то и все сто. Условно можно оценить все в две тысячи. Согласитесь, Артакс, город переживает нелегкие времена. Ваши деньги нам пригодятся. Хотя бы заплатить за восстановление башни, вывоз трупов, работу могильщиков. Хватит и на замену разбитых стекол!
- Видимо, было тяжело меня притащить?
- Ничего, мои люди справились, - хмыкнул бургомистр. - Хуже, что пришлось вас караулить всю ночь. Ждали, что вы поедете вечером, а вы соизволили отъехать с утра. Правда, пришлось положить вас в телегу и закидать соломой, чтобы никто не видел, а потом выгрузить с черного хода ратуши.
- Рад за вас, - саркастически бросил я.
- Кстати, - вдруг заинтересовался он. - А почему вы не кричите, что я мерзавец и предатель?
- Зачем? - криво усмехнулся я, пытаясь пожать плечами. - Кто тут меня услышит? А вы это и сами знаете. Но дело-то ведь не только в деньгах… Правильно?
- Да, - усмехнулся бургомистр. - Две тысячи триста талеров - крупная сумма, но не настолько, чтобы город рисковал репутацией.
- Кто бы мог подумать, что первый бургомистр хотел сдать вверенный ему город герцогу. А теперь вы мне просто мстите.
- Умный наемник. Догадался… - удовлетворенно хмыкнул Лабстерман. - А как, если не секрет? Голубятня?
- В том числе, - кивнул я. - Когда размышляешь о предательстве, то в первую очередь думаешь о посланиях, переписке с врагами и прочем.
- Впрочем, я так и предполагал… И вы, конечно же, допросили ее хозяина, а потом бросили тело в костер? Только что он мог рассказать? Голуби летели не в замок, а в другое место.
Я не стал объяснять, что голубятню подожгли просто так, на всякий случай. И тело никто не бросал в костер. Кто знал, что хозяин побежит спасать птиц?
- Было еще кое-что, - признался я. - Вы слишком поспешно убили своего зятя. Конечно, он был редкостным болваном, раз отдал окровавленную одежду городской прачке. Но и вы сплоховали…
- В чем? - недоверчиво переспросил бургомистр.
- Вы сказали, что были вынуждены убить своего зятя, потому что он бросился на вас. Мол, слуга удержал его, а вы пырнули.
- И что? - нахмурился Лабстерман. - Что-то не так?
- Только то, что ваш зять был убит часа за два до того, как мы пришли в дом.
- Это - домыслы, не более… - сказал бургомистр, но как-то неуверенно.
- Эх, господин первый бургомистр, - вздохнул я. - Вы, верно, забыли, что я часто видел мертвецов? И видел, и трогал. А тело убитого уже начало остывать. И еще… Говорить? - Дождавшись кивка Лабстермана, продолжил: - Рана на теле была раза в два шире, чем ваша шпажонка. Такой след оставляет нож. Скорее всего, кухонный. Вы же весь день провели в ратуше. Кто же убил старшину суконщиков? Ваша дочь? Или - слуга?
- Какая разница? - отмахнулся Лабстерман. - Вы сами сказали, что мой зять - болван.
- Мне кажется, это была ваша дочь, - предположил я. - Покрывать слугу вы бы не стали. Зато одним махом убили двух зайцев - покончили с зятем, который мог вас выдать, и стали героем. Браво!
Я был совершенно искренен в своем восхищении. Действительно, случись убийство чуточку позже, я тоже принял бы на веру версию о герое-бургомистре, убившем родного зятя, предавшего город.
- А что вам предложил герцог? - поинтересовался я. - Неужели дворянство?
- Дворянство… - хмыкнул Лабстерман. - Дворянство можно получить другим способом. Берите выше - титул бургграфа. Правда, не мне лично, а моим детям и внукам.
- Как-то с трудом себе представляю, чтобы император утвердил в качестве бургграфа вашу дочь.
Я честно попытался представить дочь бургомистра в двенадцатилучевой короне, но не сумел. Видел я ее всего лишь один раз. Ну не смотрелась корона на растрепанной голове…
- Разумеется, Сабрину бы никто не утвердил в качестве бургграфа. Зато император утвердил бы в этом титуле сына герцога Фалькенштайна, пусть и незаконного…
- Стоп-стоп, начинаю понимать… - догадался я. - Ваш зять Кнут не был сыном бедного подмастерья?
- Отцом Кнута был герцог Фалькенштайн, а матерью - дочка обер-мастера из Рюеня. Его светлость официально признал Кнута как своего сына, со всеми вытекающими отсюда правами и гербом… Разумеется, он не имел прав на наследование герцогства. Но, согласитесь, дворянство - неплохо для бастарда.
- "В черном поле золотой коронованный сокол, сжимающий в лапах камень", - процитировал я описание герцогского герба и добавил: - У бургграфа Ульбурга герб был бы с полосой слева направо, означающей незаконнорожденность…
- Вот как? - слегка удивился бургомистр. Подумав, пожал плечами: - Хотя какая разница. Со временем герб можно было бы и поменять.
- Как же все здорово придумали! - восхитился я. - Ай да герцог!
- При чем тут герцог? - обиделся бургомистр. - Это была моя затея! А Кнут, хоть и герцогский сын, но кретин, каких мало. Единственное, что он умел, - это пить да махать мечом. Герцог отдал его на воспитание своему близкому другу - графу фон Зельцеру. Ублюдка сделали пажом, потом оруженосцем. Научили танцам, искусству владения мечом. Граф обещал, что в скором времени Кнут будет посвящен в рыцари. А потом? Он изнасиловал дочь своего наставника, украл фамильный перстень, который тут же пропил… Фон Зельцер чудом не зарубил его на месте. Только из уважение к герцогу вассалы графа оставили его в живых.
- Зато раздели донага, гнали несколько миль и травили собаками, как зайца… - дополнил я.
- Вы знаете эту историю? - удивился Лабстерман.
- А кто же ее не слышал? Правда, людская молва сообщала, что насильника все-таки затравили.
- Как видите, он остался в живых. Но Фалькенштайн, при его нелепой любви ко всем своим отродьям, не захотел больше знать своего сына, и Кнут стал охранником у купцов, которые не гнушаются ничем ради наживы. ("Вот чья бы корова мычала!" - мысленно усмехнулся я, но перебивать бургомистра не стал - пусть выговорится.) Я нашел его, когда он, обобранный шлюхой, валялся пьяным в канаве. Я вытащил его из дерьма, отмыл, сделал гражданином Ульбурга, придумал ему достойную биографию.
- Зная, что он насильник и пьяница, вы, тем не менее, отдали за него свою дочь… - констатировал я.
- Ну и что? - ухмыльнулся бургомистр. - Зато он сын герцога. Его светлость отрекся от Кнута лишь на словах. Никаких документов не было подписано! Юридически его статус и герб сохранили силу. Когда я встретился с герцогом и передал ему свои предложения, он был очень рад, что непутевый сын взялся за ум. У герцога хватает законных сыновей, поэтому он не может давать феоды бастардам.
- Вот-вот, - поддакнул я. - Приличные отпрыски не женятся на дочерях бюргеров, даже если они являются первыми бургомистрами.
Лабстерман искоса посмотрел на меня, но ничего не сказал.
- Герцог получает город, сажает в качестве наместника своего сына, а император делает его бургграфом… - в задумчивости проговорил я. - Потом герцог получает титул короля.
- Именно! - горячо воскликнул бургомистр. - Мои потомки стали бы внуками короля и, может быть, принцами. Разумеется, брак бургграфа и дочери бургомистра - моветон. Но правитель города - это не августейшая особа, которая может сочетаться браком только с равными. Правда, - вздохнул Лабстерман, - мои внуки не имели бы права претендовать на герцогский титул или королевский престол.
- Лабстерман, зачем вам это надо? - поинтересовался я. - Вы - первый человек в городе. Торговля сукном приносит такой барыш, который не видел ни один герцог. Ну на кой вам эти титулы, тем более что они достанутся не вам, а вашим потомкам?
Лабстерман насупился и принялся стучать по полу тростью (не забыл, каналья!). Помолчав, выразительно посмотрел на меня:
- Вам не понять. Я очень люблю своих внуков. А если они не смогут продолжать то дело, которое я и мои предки делали сто с лишним лет? Вдруг у них не будет ни призвания к торговле, ни желания торговать? А титул бургграфа - это надежный кусок хлеба! Да и моя девочка очень хотела выйти замуж за титулованного дворянина. Когда я выяснил, кем является Кнут, то понял - это судьба!
- М-да, вот, стало быть, как, - протянул я. - Теперь мне понятно, почему вы хотели сдать город. А какую роль вы отводили мне - ширмы? То есть вы, как первое лицо города, сделали все, что могли: закупали оружие, искали подкрепление и, наконец, нашли начальника обороны. Никто из горожан или членов Совета не мог заподозрить вас в предательстве.
- Оружие нужно любому правителю, - резонно ответил бургомистр. - А подкрепление… Ну а кому я мог поручить искать помощи? Кауфману? Он, хоть и болван, но любое дело выполняет крайне добросовестно. Уверен - поручи я ему искать солдат - нашел бы. И вдобавок умудрился бы нанять кого-то из опытных и известных военачальников. Неужели вы считаете, что я доверил бы оборону города какому-то птенчику из какого-то там гнезда? Я никак не думал, что безвестный наемник, которого я встретил на дороге, способен так хорошо, так грамотно построить оборону. Без вас я бы сдал город сразу же. Даже не стал бы мудрить с ядом для караульных, со спуском моста. Герцог собирался захватывать графство Лив. Ну завернул бы к нам на пару дней. Я бы начал переговоры, убедил бы бюргеров - а убеждать я умею, вы знаете, - и мы бы сдались. Теперь же Фалькенштайн потерял войско и возможность стать королем. Я уже не говорю о сыне. И всё из-за вас!
- А ведь ваш капитан говорил вам, что "птенцы гнезда Рудольфа" - люди серьезные…
- Да кто такой Густав, чтобы я его слушал? Он всего лишь капитан городской стражи. Но он почему-то оказался прав… - скривился Лабстерман.
- И когда вы обнаружили, что капитан прав? - поинтересовался я.
- Когда вы умудрились сделать из городских пентюхов боеспособный отряд!
- Понятно, - хмыкнул я. - Стало быть, первое покушение на меня устроили ваши люди?
- Нужно было отправить человек десять, - с сожалением в голосе проскрипел бургомистр.
- Хватило бы двух арбалетчиков, - заметил я.
- Недодумал, - досадливо причмокнул языком бургомистр.
- Эх, Лабстерман, - вздохнул я. - Как же вы скучны…
Бургомистр, кажется, не ожидал от меня подобной реплики. Наверное, ждал, что я буду рычать, угрожать. Ну что там еще - грозить карами небесными и земными?
- Да. Артакс, коль скоро вы догадались, что первое лицо города помогает врагу своего же города, вы должны были прилюдно меня разоблачить. Почему вы этого не сделали?
- А зачем? - удивился я. - Мне заплатили, чтобы я защитил Ульбург от герцога. Деньги за это я получил. Город, как сумел, но спас. Что же еще? То, что кто-нибудь будет помогать врагу, - это обычное дело. Ну, - подумав, добавил я, - почти обычное. Все же первый бургомистр, помогающий врагу, - несколько необычное дело. Но если подумать здраво, то вы ведь ничем и не помогли герцогу. А за ваше разоблачение мне бы никто не заплатил. Ну а если честно, так и с доказательствами у меня было негусто. Так, сомнения.
- У меня выросла умная дочь! - похвалился бургомистр, а я не стал с ним спорить.
У меня, разумеется, еще оставались вопросы по поводу убийства. Почему Сабрина убила своего мужа? Дала ли она знать об убийстве своему отцу или это был экспромт? Но я спросил о другом:
- Как вы убедили Эльзу дать мне снотворное?
- Я ее не убеждал. Фрейлейн Эльза решила, что вы оскорбили ее любимую сестру, отказавшись жениться на ней. Поэтому - вас следует убить! Она просила аптекаря, чтобы тот продал ей мышьяк, - усмехнулся бургомистр. - Сказала, что яд ей нужен для травли крыс. Аптекарь заподозрил неладное, сказал, что яда у него пока нет, на это требуется время. Разумеется, доложил обо всем мне. Я приказал, чтобы он продал фрейлейн Эльзе снотворное, а не яд. Вы еще должны мне сказать спасибо!
- Спасибо, - хмыкнул я. - Интересно, расскажет ли она сестрице?
- Фрау Ута все прекрасно знает, - хихикнул бургомистр. - Но Эльза - ее родная сестра, а вы всего лишь случайный любовник. У нее их было великое множество.
Мне захотелось дать в морду старику, но мешали цепи. Мысленно посчитав до десяти, выдохнул воздух и уже спокойно спросил:
- Кстати, а почему вы уговаривали меня остаться? Даже какой-то нелепый пост предлагали.
- Не такой уж и нелепый, - обиделся бургомистр. - Четвертый бургомистр - вполне реальная должность. Надо же было вас как-то задержать в городе. Вы - сильный и опытный воин, но я что-нибудь бы придумал. Например…
- Лучше скажите, что стало с моим конем? - перебил я разглагольствования Лабстермана.
- А ваша судьба вас не интересует?
- Интересует, - кивнул я. - Только о своей судьбе я так или иначе узнаю. А конь - это важно!
- В такой момент интересоваться каким-то жеребцом? - пожал бургомистр плечами. - Увы, куда убежал ваш гнедой, мне неизвестно.
- Жаль, если он погибнет, - с грустью сказал я, хотя и надеялся, что Гневко сумеет выкрутиться: - Ну а что касается меня?
- Есть несколько вариантов, - любезно сообщил бургомистр. - Первый - убить или отдать герцогу. Второй - оставить вас тут, в каземате.
- Второй вариант - растянутый во времени вариант первый, - заметил я.
- Именно, - деловито кивнул бургомистр. - Но оба варианта имеют свои минусы. Рано или поздно это станет известно горожанам. Вы не Фиц-рой. Это его тело лежит тут вторую неделю и пролежит еще столько же, пока я не прикажу вытащить и похоронить.
- Ну так и приказали бы, - покрутил я носом. - Соседство, знаете ли…
- Придется потерпеть, - ласково, как любящий дедушка, прошептал бургомистр. - У меня осталось только трое надежных парней. Но, зная вас, они не рискнут зайти в камеру.
Я приподнял цепи и позвенел ими. Однако демонстрация бургомистра не убедила:
- Цепи вас не остановят. Я не боюсь сидеть с вами лишь потому, что уверен - пока не узнаете все, что вам нужно, убивать меня вы не будете.
- И потому еще, что это не поможет мне выйти из каземата, - добавил я, показывая на прутья решетки, сквозь которые были видны двое парней с арбалетами. - Если я вас убью - они будут стрелять.
- Им приказано стрелять и в том случае, если вы возьмете меня в заложники. ("Спасибо, что предупредил!" - мысленно поблагодарил я Лабстермана, потому что именно это и собирался сделать…) Мне, господин Артакс, терять нечего. Герцог считает меня убийцей своего сына, и мои внуки не станут графами. У меня единственная радость - посмотреть, как вы будете подыхать. Но убить или уморить вас голодом - слишком просто.
- Оказывается, как мало человеку нужно для счастья, - усмехнулся я, хотя было совсем не смешно.
- Зря иронизируете. Впрочем, мне пора. Ладно, господин наемник, - поднялся бургомистр с места. - Я еще подумаю, что мне с вами делать.
Лабстерман подошел к дверям. Когда они стали открываться, а я уже напрягся, чтобы сделать прыжок, - в щель просунулось еще одно арбалетное рыло.
- Вот так-то! - сказал на прощание довольный бургомистр и вышел, оставив меня в камере с полуразложившимся трупом.
Мне не оставалось ничего другого, как лежать и размышлять. Жаль, разумеется, что влип так глупо. Хотя был во всем этом и плюс: если бы не господин Лабстерман, Эльза могла бы сыпануть какой-нибудь яд. Спасибо тебе, сволочь старая… Зацепила меня лишь фраза о том, что я один из многих любовников Уты. Правда? Или - желание еще разок меня унизить? Если так, то у бургомистра получилось.
А все же бургомистр наивен, как малое дитя. Клюнуть на пустое обещание… Герцог Фалькенштайн не лишал своего сына ни герба, ни дворянства, потому что это сделал за него имперский суд. Более того - Кнут Угалант (такое имя носил тогда зять бургомистра, а вовсе не "фон Фалькенштайн") был заочно приговорен к смертной казни. Да и герцог не собирался ставить своего бастарда во главе покоренного города. Для этого у него найдется вассал, довольствующийся должностью управителя. Титул бургграфа прекрасно вписывался в полный титул будущего короля. Лабстерман же повел себя как деревенский дурачок: увидел яркое стеклышко и решил, что это солнце!
"Дурак ты, господин бургомистр, - подумал я, оглядывая еще раз свое узилище. - Нужно было меня сразу убивать… Но коли не убил, пеняй на себя! Я же все равно выберусь!"
Примечания
1
Капелина - шлем с козырьком и наушниками, прикрывающий шею. Особенностью такого шлема является наносник, который можно регулировать на нужную высоту. Замечу, что носить сей головной убор очень неудобно.
2
В Средние века комициями иногда именовали бургомистров.
3
Секста - читалась через шесть часов после восхода солнца (около 12 часов).
4
Matatinum (лат.) - заутреня. Читалась около 3 часов утра.
5
Primo (лат.) - предрассветная. Читалась между 5 и 6 часами утра.
6
Куртина - часть стены между двумя башнями.
7
"Взбешенный бык с рогами" означал, что изображенное на геральдическом щите животное стоит на задних ногах, а его рога выкрашены в иной цвет, нежели остальное тело.
8
Катапульта (лат. catapulta) - метательная машина, приводимая в действие силами упругости скрученных волокон (сухожилий. ремней и т. п.). Предназначалась для метания по крутой траектории камней, ядер, стрел и др. на дальность 250–850 м.
Баллиста (от лат. ballista) - метательная машина. Состояла из горизонтальной рамы с желобом и вертикальной рамы с тетивой из скрученных волокон (сухожилий и др.), с помощью которой снаряд (камень, бревно, стрела и др.) выпускался в цель. Дальность метания 400–800 м, легких стрел до 1000 м.
9
Лейтенант в прежнее время был не званием, а должностью, означавшей "помощник". Таким образом, Густав, оставаясь капитаном городской стражи, являлся помощником т. е. лейтенантом коменданта.
10
Эзель (нем.) - осел.
11
В сущности, онагр (перрье) - это большая праща. На деревянных опорах установлено коромысло, на одной стороне которого - каменный противовес, а на другой петля. Вручную или с помощью барабана петля притягивается к земле, и в нее вкладывается камень. Потом петля резко отпускается, а противовес придает снаряду толчок. Требюше - почти то же самое, только сложнее и мощнее.
12
Вассал, отправляясь на войну по приказу сеньора, брал с собой свиной окорок. Когда окорок был съеден, вассал имел право вернуться домой, не ставя в известность сюзерена.