Генму - Михаэль Драу 6 стр.


Мальчик рос сильным, здоровым, бойким, но душу его постоянно грызло какое-то тоскливое, тягостное недовольство. То ли самим собой, то ли несправедливостью этого мира. Он с нескрываемой завистью проводил на каникулы близнецов, которых прозвал "генеральчатами". За Генрихом и Штэфом приехало несколько старомодное авто с тонированными стёклами и унесло братьев навстречу семье, хоть какому-то теплу и пониманию. Впрочем, это вряд ли. Наверняка мальчишки всю жизнь будут лишь средством для исполнения чаяний их отца-генерала. И вряд ли они когда-нибудь смогут осуществить эти чаяния в полной мере. Наверное, это страшно - когда за малейшую провинность ожидаешь недовольного, холодного взгляда и ждёшь, что вот сейчас ты увидишь спину строгого, отстранённого отца и услышишь его глухой голос: "Я разочарован". Но Делейт не отказался бы даже от этого.

- Тоже мне! - шипел он, с остервенением шнуруя высокие казённые ботинки, которые выдавали всем курсантам. - Генеральчата! Ишь как носы-то задрали, когда в машину шли!

- Тебе показалось, - примирительно сказал Чейз, лёжа на кровати с электронной книжкой. - Они нам всем завидуют. Мы-то можем хоть целый день бегать, где вздумается, только в столовку знай себе вовремя наведывайся. А им ни чихнуть, ни пукнуть при папочке, и постоянно отчитываться. А уж если учесть один штрафной Штэфа, за историю… Папашка с него шкуру спустит, я уверен.

Грайд злорадно прыснул со смеху на своей кровати.

- И ничего смешного! - спокойно возразил Чейз. - Штрафной - это всегда серьёзно. Я сам вон чуть не схлопотал за историю. И то высшего балла не получил, выкрутился уж не знаю как. С меня семь потов сошло, когда сдавал. Этот Миккейн просто самый настоящий садист. Это ж надо такие вопросики!

- Интересно, а хоть кто-нибудь вообще получил высший балл? - пожал плечами Долори, отвернувшись от маленького зеркальца с отбитым уголком, которое было приклеено к дверце его шкафчика с внутренней стороны.

- А как же! - Чейз многозначительно кивнул в сторону сладко посапывающего Ка.

- Интересно, как это у него получается? - снова спросил Долори, которого от штрафного отделяла всего пара баллов.

- Глубокая глотка! - с расстановкой и ядом в голосе произнёс Тод.

- Идиот, - с презрением скривился Чейз, уставившись в книжку.

- А что? - взвился Тод. - Да всем известно, что Миккейн - педофил! Ни одного пацана не пропускает! Особенно таких, у которых усы ещё расти не начали. А Ка что-то подозрительно хорошо со всеми учителями уживается!

Найт густо покраснел, вспомнив прикосновения учителя к своей руке, его взгляд и его мягкий, тёплый голос. Хм. Или вкрадчивый?…

- Чего случилось? - негромко спросил Бофи, когда Найт чуть приостановился и перестал разминать его плечи. Найт встрепенулся, продолжил, но было поздно: Бофи уже отодвинул его, привстал и картинно развёл руки в стороны.

- Господа! Как мы забыли про нашего юного вундеркинда! Мыш-то ведь тоже сдал на отлично!

- Ну а тебе как удалось? - пристал к нему с расспросами Долори. Остальные подняли заинтересованный гул.

- Я… Я просто… Я на вопросы отвечал. Вот и всё…

- Да ладно заливать! - отмахнулся Тод. - Там такие вопросики были, что даже профессор не ответит!

- Вовсе нет! - Найт широко и открыто улыбнулся. - На самом деле ничего сложного! Просто там головой надо думать было, а не зубрить готовые ответы, вот и всё!

- Слушай, да все знают, что наш детколюб на тебя запал, ещё с той первой лекции, когда он тебя назвал образцом человека, - показал зубы Тод.

- Ну колись-колись! Ну расскажи, как дело было! - вторил ему Долори, на лице которого, впрочем, играла лишь задорная улыбка, а не ехидная кривая ухмылка, как у Тода.

- Ну как, - краснея и сглатывая вязкую слюну, заговорил Найт, - я пришёл, сел, прочитал вопросы, и понимаю, что ничего не знаю, а потом мы начали говорить…

- Он тебя лапал, да? - не унимался Долори.

- Да нет же! - воскликнул Найт, и в его голосе пробились дрожащие нотки беспомощности. - Мы просто говорили об истории Империи, о странах, на территории которых она сейчас находится, ну и…

- Ну он же тебя к себе звал на чашечку чая? По ручкам же гладил эдак многозначительно? - Долори подошёл и уже нависал над Найтом, а тот мог лишь мотать головой из стороны в сторону, не зная, как же объяснить, как доказать ему…

Делейт тем временем закончил шнуровать второй ботинок, распрямил спину и, направляясь к двери, как бы нечаянно толкнул в плечо Тода, а Долори отскочил сам, догадавшись о его намерениях. Зато от Найта оба отстали.

Ещё несколько дней Найт боялся повторения неприятного разговора и допоздна отсиживался в мнемотеке, либо плавал в бассейне под водой, стараясь заплыть на глубокую половину, вызывающую священный ужас у первокурсников. Там было тихо, спокойно, и упругие толщи воды мягко толкали его в плоский живот, словно выгоняя из таинственной тёмной глубины.

Только один раз Найт пересёкся с Делейтом в мнемотеке.

Было поздно, раньше в это время уже давали сигнал к отбою, а сейчас в мнемотеке почти никого не было. Только едва слышно гудели сиреневатые лампы по периметру потолка. Ровными рядами стояли тяжёлые длинные столы, на которых темнели открытые или закрытые ноуты с выключенными мониторами, а на спинках стульев или на клавиатурах висели, словно спящие змеи, мнемокабели. За одним из столов Найт заметил Делейта. Синеватое мерцание экрана мягко освещало его сосредоточенное лицо. Найт приостановился, но затем смело прошагал в его сторону, бесшумно сел за соседний стол и пододвинул к себе ноут.

Делейт встрепенулся и вынул мнемокабель из маленького порта-отверстия на виске.

- Я мешаю? - спросил Найт негромко.

- Да сиди, - Делейт сунул руки в карманы форменного комбинезона, нахохлился и, громко топая ботинками, стремительно пошагал мимо, к выходу.

Найт проводил его взглядом и, поддавшись порыву, повернул к себе ноут, который Делейт забыл выключить. Экран показывал стандартную строку поиска и таблицу найденных соответствий, а также огромное количество фото. Поиск личности по Сети, причём каким-то образом Делейту удалось выйти из локальной сети Академии во внешнюю, общегосударственную. Он искал мужчину в возрасте от двадцати восьми лет по фамилии Лебэн.

Найт закусил нижнюю губу, проматывая страницу вниз. В Империи более двухсот миллионов населения. Почти сто восемьдесят - мужчины, и Лебэнов среди них просто невероятное количество. Как можно искать по таким обобщённым параметрам? Надо же уточнять…

Крышка ноута захлопнулась перед лицом Найта с таким грохотом, что мальчик аж подпрыгнул. Он вскинул испуганные глаза и увидел над собой Делейта. Тот стоял, насупив густые чёрные брови и поджав губы.

- Тебе своего ноута мало?

- Прости, я лишь…

- Тебе, как погляжу, больше всех надо, - процедил Делейт.

Найт помотал головой. Встал, не зная, куда себя деть от смущения и стыда.

- Не лезь. Не в своё. Дело, - с расстановкой проговорил Делейт, показав зубы. Затем повернул к себе ноут и быстро его отключил, предварительно стерев результаты поиска из буфера памяти.

Найт всё это время стоял молча, вытянувшись по струнке, как будто боялся пошевелиться. Делейт взглянул на него и усмехнулся.

- Чего застыл-то столбом? Не боись, бить не буду. Хотя надо бы. Прямо по любопытному носу.

С этими словами он протянул руку и небольно щёлкнул по кончику носа Найта. Альбинос захлопал ресницами. Делейт рассмеялся по-детски громко и открыто.

- Ты смешной! Зачем ты вообще поступил на Боевое? Ты же рохля! Какой из тебя киборг-то?

- Так получилось, - пожал плечом Найт. - Я просто не хотел разочаровывать…

- Отца? - вдруг резко спросил Делейт, вскинув на него пронзительно-чёрные глаза.

- Одного хорошего человека, он меня нашёл на улице, и… - продолжил Найт чуть сбивчиво.

Делейт фыркнул, перебив:

- Да хватит притворяться! Никакой ты не подзаборный найдёныш. Ты и ведёшь себя как… хех… ну прям как принц! И ума палата, раз даже наш Очкарик тебе высший балл поставил, и высоченный вон какой, а это у аристократов часто бывает. Просто ты урод, вот твой папаша тебя сюда и сбагрил потихоньку, чтобы его не посчитали репродуктивно негодным, раз таких, как ты, плодит. Небось, он и знаться-то с тобой не хочет, а? Ни письмишка не напишет, ни звонка не сделает.

Найт слушал со смешанным чувством обиды, негодования и жалости к этому колючему, злющему мальчишке, который опять сунул руки в карманы с такой силой, что те, казалось, вот-вот оторвутся.

- Я не урод, - вдруг чётко и спокойно сказал Найт негромким низким голосом. - Я просто альбинос. Ты сам сказал, что альбиносы с 312 года официально не являются генму.

- Генму, может, официально и не являются. Но уродами быть не перестали.

- Если тебя отец выкинул из своей жизни, как ненужную вещь, - после короткой паузы вдруг сказал Найт, - то в этом никто не виноват! Ни ты, ни тем более я!

Делейт молча схватил Найта за воротник и опрокинул спиной на стол, сразу же замахиваясь кулаком. Найт стиснул зубы и рванулся, скинув с себя младшего мальчишку. Потом вскочил на ноги, тяжело дыша.

Делейт отступил. Холодное мерцание монитора легло на лишённое пигмента лицо генму, превратив его то ли в призрака, то ли в ночное божество из давно потерянного мира. Оба мальчишки напряжённо замерли друг напротив друга, между ними словно протянулась невидимая вибрирующая струна. Неощутимые искорки покалывали на коже обоих.

- Да пошёл ты! - рявкнул Делейт и, развернувшись на каблуках, убежал из мнемотеки.

Найт медленно сел на стул и несколько секунд усмирял гулко бьющееся сердце.

* * *

Новый учебный год начался вместе с ранней холодной осенью. С севера, со стороны Крио, ползли тяжёлые чёрные тучи, поливая каменистую степь ледяными дождями. С верхних этажей Академии, где располагалось большое количество классов, хорошо были видны далёкие горы и свинцовая гладь огромного озера. Эта картина навевала на Найта необъяснимую тоску. Хотелось сбежать из города и долго-долго нестись на байке по пустынной равнине, один на один с необъятным миром, мрачной неприветливой природой и холодным сырым ветром. Спрятаться от кого-то. Спрятаться от себя самого.

Найту недавно исполнилось тринадцать лет, и он стал замечать происходящие с ним изменения - и с его телом, и с его разумом.

Многие мальчики старше второго курса испытывали то же, что и он, и переносили это по-разному. В пятом блоке жизнь текла своим чередом, и вроде бы всё было по-старому, но неуловимо менялось… Особенно изменился Бофи. Он всё так же продолжал держать при себе экзотического альбиноса, называть его "своей девочкой" и требовать массаж. Но теперь он всё чаще поворачивался на спину, хватал Найта за руку и норовил положить её себе на промежность, отшучиваясь насчёт "другого" массажа. Найту это нравилось всё меньше и меньше. Он не знал, издеваются ли над ним, и нужно ли пожаловаться куратору. Ничего страшного пока не происходило. И всё же он остро чувствовал исходящую от Бофи опасность. И притяжение. Разобраться в природе этого притяжения у Найта никак не получалось.

Однажды ночью он пошёл в туалет и застал там Бофи, стоявшего спиной к двери и совершавшего рукой какие-то резкие, быстрые движения внизу живота. Найт отпрыгнул назад почему-то в ужасе, кинулся обратно к своей кровати, залез под одеяло и не мог уснуть до побудки. Щёки его горели. И было странно приятно, как будто он поймал диковинного зверя, не известного науке.

Дэл повадился рассказывать пошлые анекдоты, надёрганные из Сети. Тод громко ржал над этими скабрезностями и дополнял их грязными комментариями. Младшекурсники смеялись для вида, но Найт видел, что мальчики сбиты с толку и мало что понимают.

Хуже всего дела обстояли с Грайдом. Он стал агрессивнее, норовил чуть что развязать драку, за малейшую провинность отвешивал затрещины и оплеухи одиннадцатилеткам и двум первокурсникам, поступившим в этом году и определённым в эту спальню. Особенно он доставал глазастого и шустрого мальчишку по имени Биффант Худжин. Мальчик огрызался, на тумаки отвечал хоть и не сильными, но ударами. Он как-то сразу проникся симпатией к Делейту и повсюду ходил за ним хвостиком. Делейт на это ворчал, но по лицу его Найт видел, что обожание и восхищение первокурсника ему нравится. На тренировках Делейт даже помогал мальчишке, и многие посмеивались, намекая, что теперь Найта некому будет защищать: у Дэла новый любимец.

- Пока есть я, - сказал как-то Бофи, - моей девочке ничто не угрожает.

С этими словами он по-хозяйски положил руку Найту на талию. Найт напрягся и аккуратно убрал с себя его ладонь.

Но однажды что-то изменилось. Биффант как будто заболел. Он осунулся, ходил бледный, шаркая ногами, взгляд его потух. На регулярных медосмотрах, впрочем, не выявляли никаких болезней. Найт однажды попытался поговорить с Биффантом, но тот оттолкнул его от себя и, заплакав, убежал.

За всеми этими странностями мало кто заметил, что Грайд теперь ведёт себя гораздо спокойнее, вальяжно разгуливает по спальне и сурово поглядывает на первокурсников.

Однажды Найт случайно увидел, как на перемене между лекциями Бофи что-то выговаривал Грайду, а тот со скучающим видом глядел в потолок и даже демонстративно позёвывал.

Найта беспокоили странности с Биффантом.

Он еще раз решился поговорить с ним. Но мальчик лишь огрызнулся и, развернувшись, опять убежал. Найт шагнул следом и звучно крикнул на весь коридор, на миг даже перекрыв гул толпы:

- Что он тебе сделал?

- Ничего! Отстань! - донеслось в ответ.

Найт приостановился, нахмурил белые брови. Прочие курсанты с интересом и недоумением поглядывали то на альбиноса, то вслед Биффанту.

Долгое время после этого случая мальчик не попадался на глаза Найту, словно избегая его. Вопросы застыли в воздухе, который уже ощущал приближение зимы. Но Найт так и не выкинул их из головы, твёрдо решив со всем разобраться при первой же удобной возможности. Однако Грайд, словно почуяв настроение Найта, стал вести себя приличнее, а Биффант медленно возвращался в норму. Найт начал задумываться о том, что ему всё показалось. И подозрения перемалывали жернова неумолимого времени.

Глава 8

Новый год в Империи праздновали тогда же, когда и в старину: в ночь с тридцать первого декабря на первое января. К нему были приурочены маленькие каникулы - четыре дня до праздничной ночи и три дня после. За это время учащиеся наслаждались кратким отдыхом и до утра гуляли по снежным улицам, залитым разноцветными огнями. В Броксе не было парникового эффекта, характерного для гигантских мегаполисов, к тому же близость к Крио делала зиму довольно суровой. Но мальчишек это не останавливало, они не вылезали из самого крупного парка, в котором по старинным образцам возвели аттракционы для народных гуляний. На снегу распускались невероятные голографические цветы. По ровному, как зеркало, пластику специальных катков носились на силовых коньках жители города от мала до велика, а спортивные, подтянутые старики скользили по обыкновенным ледяным каткам на раритетных коньках с металлическими лезвиями. Повсюду пестрели ларьки и палатки с угощениями и напитками. На невысоких помостах, вырезанных из цельных ледяных глыб, двигались под ритмичный бит танцевальные андроиды, и любой желающий мог бросить им вызов и попытаться станцевать так же чётко и машиноподобно. На других сценах выступали выходцы с Юрал Исленда. Они затягивали зычными, глубокими голосами свои странные, одновременно меланхоличные и задорные песни, лихо размахивая причудливыми лохматыми шапками и извлекая звуки из некоего гибрида синтезатора и гофрированной трубы.

Найт поддался всеобщему веселью и торчал в парке с утра до вечера. Второкурсникам ещё не платили стипендии, и он не имел возможности что-нибудь купить на ярмарке. Но для мальчика, до двенадцати лет сидевшего взаперти на женской половине дома, уже было счастьем просто бегать и глазеть на диковинки.

В толпе он натолкнулся на господина Миккейна. Встреча оказалась такой неожиданной, что Найт даже растерялся. На учителе была такая же лохматая шапка из дымчато-серого меха, какие носят юралислендцы, - вероятно, он купил её на ярмарке. И выглядела эта конструкция на голове историка до того нелепо, что Найт прыснул со смеху.

- Ой, простите, я не хотел, извините, - никак не мог остановиться он. - Здравствуйте, господин Миккейн. Пффххххх…

- Смешная, да? - учитель снял шапку, повертел её в руках и снова нахлобучил до самых глаз. - А зато тёплая! Всю зиму в ней ходить буду, вот так!

Он повернулся к юралислендцам, взмахнул рукой, и воскликнул:

- Хээээййй! А давайте, что ли, вашу!

С этими словами историк запрыгнул на помост, лихо раскинул руки в стороны и выставил вперёд одну ногу, оперев её на пятку.

Артисты переглянулись и слаженно вдавили пальцы в клавиши. Переливчатая мелодия зазвенела в воздухе. Юралислендцы, судя по всему, были польщены подобным интересом к их традициям. А уж когда историк слегка фальшиво затянул что-то вроде: "Triiii beeeelih kanya, eh, tri belih kanya!", то они принялись улюлюкать и подбадривать.

Найт захлопал в ладоши. Толпившиеся вокруг люди поддержали чудака дружными воплями одобрения. В Броксе любили островную экзотику, впрочем, как почти везде в Империи. Разве что в чопорной столице ко всему подобному относились с предубеждением, да и то только на верхних уровнях.

- А я тебя ищу! - раздался совсем рядом голос, и Найт ощутил, как робко и сладко сжалось сердце: "Делейт!"

Но за спиной стоял Бофи. Он широко улыбался и протягивал на ладонях какие-то странные мелкие предметы круглой формы и красновато-оранжевого цвета. В воздухе витал сладкий, терпкий аромат.

- Держи, угощайся! - Бофи протянул Найту пригоршню. Но Найт вдруг отступил, и улыбка сползла с его губ.

- Это ведь… что-то цитрусовое, да?

- Да не знаю, говорят, какие-то мандарины. Жутко дорогие, я почти всю стипендию на них спустил. Один попробовать дали, это просто умереть не встать! Никогда такого не ел! Бери! Хоть все бери, я угощаю!

Найт отступил ещё немного, нервно улыбаясь.

- Нет, спасибо. Это… это такой дорогой подарок…

- Для моей девочки ничего не жалко! Да бери же, говорю!

- Ешь сам, Бофи, мне не хочется, правда, - голос Найта дрогнул.

Бофи пересыпал мелкие мандарины в одну ладонь, а освободившейся рукой успел поймать Найта за рукав казённой стёганой куртки, какие носили все младшие курсанты Академии.

- Ты что, как это не хочешь? Ты, может, никогда такого больше не попробуешь!

- Мне нельзя… У меня аллергия на цитрусовые, - уже умоляющим тоном негромко проговорил Найт. - Я от них умереть могу.

- Да ты их никогда не ел наверняка! Откуда ты знаешь, что у тебя на них аллергия?

- Ел. Ну… ну правда аллергия, Бофи, ну не заставляй…

- Когда это ты мог их есть? - Бофи начинал злиться. - Я сказал, ешь!

Найт вздрогнул и, вместо того чтобы решительно развернуться и уйти, взял один мандарин, быстро очистил от кожуры, подержал в трясущейся ладони и медленно откусил половину. Брызнул холодный сладкий сок.

- Ну? Ну вкусно же, а? - Бофи широко и открыто улыбался, следя за реакцией Найта.

Тот молча доел мандарин, тяжко проглотив.

Назад Дальше