Бур "Биг папы" пробил дыру в стене дома, разбросав во все стороны щепу. Марина переступила, отойдя на пару шагов, снова заработали короткоствольные пулемёты на плечах. Пули прошлись по голове и груди противника, но выстрелы неожиданно оборвались - патроны кончились. Этим и воспользовался противник. "Биг папа" метнулся к Марине, снова стремясь дотянуться буром. Она попыталась разорвать дистанцию, но нога её доспеха духа зацепилась за низенький заборчик ближнего дома. Доспех повело в сторону, Марина отчаянно заработала рычагами, стремясь восстановить равновесие. Даже векторный двигатель на секунду включила, так что её дёрнуло в противоположную сторону. Это спасло её от новой очереди "Биг папы", но часть пуль всё же пришлась на плечо доспеха Марины. Доспех ещё сильней повело в сторону, он врезался в стену дома и рухнул.
- Отряд! - тут же скомандовал Ютаро. - Огонь из пулемётов!
Они почти синхронно, снова только Сатоми немного опоздала, вскинули спаренные пулемёты и обрушили на наступающего на Марину "Биг папу" ливень пуль. Расстояние было приличным, и потому большая часть их прошла мимо, но и оставшихся тому хватило с лихвой. Они пробили броневые накладки, буквально изрешетив его, но не остановив. Мех обернулся, как будто только заметил новых врагов - а, скорее всего, так оно и было - дал длинную очередь, стараясь накрыть одновременно все три доспеха. Результат вполне закономерный - ни одного попадания. "Биг папа" замешкался, как будто не мог выбрать себе цель, сосредоточившись на одном противнике. Это и сгубило его. Марина, не поднимаясь, несколько раз выстрелила из авиапушки по ногам меха, разнеся одну конечность буквально в кашу. "Биг папа" рухнул наземь, длинная очередь его "Льюиса" ушла в небо, выпустив в белый свет весь оставшийся магазин.
- Киришима-сёи, - сказал Ютаро, - доложите своё состояние.
- Доспех не повреждён, - ответила Марина, - но без помощи подняться не могу.
- Ивасаки-дзюньи, - обратился Ютаро к Асахико, - выведите из строя бур меха. Кузуноки-дзюньи, за мной!
Асахико прошла по дуге, заходя с более удобного угла, навела авиапушку на правую руку меха. Несколькими точными выстрелами она разнесла её, вместе с жутким буром. Тем временем Ютаро и Сатоми подошли к доспеху Марины, зацепили его специально для этого предназначенными "кошками" на лебёдках, подняв на ноги. И только после этого Ютаро щёлкнул тумблером, вызывая "Сяти".
- Противник нейтрализован, - сообщил он. - Готовы к эвакуации.
Дирижабль начал медленно снижаться, готовясь выбросить посадочную платформу.
Первым погрузили повреждённого меха. На платформе спустились два десятка техников в сопровождении двух взводов бронепехоты. Они быстро перенесли "Биг папу" на неё, привязали к ней прочными тросами. Солдаты замерли вокруг него, направив на изрешеченный пулями корпус меха стволы пистолетов-пулемётов. Ютаро отметил, что все они были офицерами, скорее всего, какого-то спецподразделения, потому что на поясе каждого висел меч традиционной формы - син-гунто.
Платформа поднялась в небеса под аккомпанемент натужного скрипа лебёдки, унося в трюм дирижабля техников, бойцов бронепехоты и стянутого тросами "Биг папу". Через четверть часа она спустилась, чтобы забрать и доспехи духа отряда под кодовым названием Труппа.
Глава 6
Октябрь 9 года эпохи Сёва (1935 г.). Токио
Утром следующего дня я привычно направился к директору Мидзуру. Она вручила мне эскизы декораций, которые оказались достаточно объёмными и сложными. Кроме того, я попросил её узнать, сколько примерно она платила раньше за подобную работу, а также уточнил максимальную смету, за пределы которой выходить нельзя. Вооружившись эскизами и наставлениями, я отправился в мастерскую наёмных рабочих театра. С их бригадиром я договорился быстро и достаточно недорого, вполне оставшись в пределах сметы. Распрощавшись с ним и договорившись о том, что зайду через пару дней, проверить ход работы, я прыгнул в трамвай, направляющийся в центр столицы, где должна была находиться контрразведка.
Здание контрразведки было легко узнаваемым по мрачному фасаду и иероглифам на табличке над входом. Выполнено оно было в европейском стиле, мало отличаясь от подобного рода учреждений в остальном мире. По ту сторону массивных деревянных дверей стоял на часах дневальный, и топталось несколько человек в штатском. Дневальный вежливо-презрительным тоном поинтересовался, зачем я пришёл. В ответ я протянул ему повестку, вручённую мне Хатиямой. Дневальный изучил её и объяснил, как мне пройти в нужный кабинет. Я прошёл по коридорам с полами, застеленными зелёными ковровыми дорожками, и стенами с картинами и плакатами на военно-патриотические темы. Среди последних я заметил даже пару времён едва ли не Русско-японской войны, где бравый самурай в мундире гонял мечом нескольких неряшливых русских солдат. Наверное, почти такие же висели на стенах царских присутствий, только на них здоровенные русские солдаты и матросы расшвыривали ударами могучих кулаков десятки япошек. Усмехнувшись такой преемственности, я постучал в дверь кабинета Хатиямы.
- Отлично, - сказал тот будничным тоном, вынимая из стола несколько бланков и начиная их сноровисто заполнять мелкими буквами одной из двух японских азбук, которой именно, я не присматривался. Сесть он мне не предложил, и потому я просто уселся без его разрешения. Хатияма только глянул неодобрительно, но больше никак не отреагировал, продолжая заполнять свои бланки мелким убористым почерком.
Так прошло несколько минут, после чего Хатияма выдал мне один из заполненных бланков.
- Носите всегда с собой, - сказал он, - и предъявляйте вместе с паспортом.
- Я могу идти? - спросил я.
- Погодите минуту, - покачал тот головой. - Сейчас мы пройдём в допросную комнату. С вами хотят поговорить серьёзные люди.
- А те, из храма, значит, несерьёзные были? - усмехнулся я.
- Это наши союзники, - ответил Хатияма, вставая. - Идёмте, Руднев-сан.
Я кивнул и вслед за ним вышел из кабинета, отметив, что тайи на два оборота запер дверь и несколько раз дёрнул её для проверки. Основательный всё-таки народ японцы. Точно также, следуя за Хатиямой, я спустился на два этажа вниз, и мы оказались в подвале здания контрразведки. В небольшом предбаннике Хатияма передал дежурному ещё один из заполненных бланков, в обмен ему выдали ключи, скорее всего от допросной камеры. Мы прошли дальше по длинному бетонному коридору с абсолютно одинаковыми дверьми по обеим сторонам. Одну из них Хатияма открыл и жестом пригласил меня войти. К моему удивлению, внутри уже находились несколько человек разного возраста. Предводительствовал ими пожилой человек в гражданском костюме, но с легко узнаваемой военной выправкой. Ему очень пошли бы генеральские погоны по крайней мере с тремя звёздами. Хатияма притворил за моей спиной дверь, а пожилой человек указал мне на свободный стул.
- Садись, Руднев-сан, - сказал он, ухо резануло непривычное обращение на "ты". - Наш человек представлен на самом верху. Мы решили сделать ответный жест вежливости.
И в этом его "мы" весьма отчётливо звучало "я". Сразу стало понятно, кто тут принимает решения, не смотря на присутствие других. Среди них я заметил дайсё Усуи, также одетого в гражданское, отчего я не сразу узнал его.
- Вы знакомы уже с Усуи-дайсё, - кивнул на него пожилой генерал, как я про себя окрестил говорившего, - остальных представлять особого смысла нет. Вы видите их сегодня, скорее всего, первый и последний раз. Все просто хотели сегодня посмотреть на московского резидента нашего дела. - Генерал позволил себе усмехнуться. - Однако я позволю себе представиться. Мадзаки Дзиндзабуро, тайсё императорской армии, - и после короткой паузы: - В отставке.
Вот не думал, что лицом к лицу встречусь с одним из виднейших из предводителей японской военщины, а именно лидером движения императорского пути - партии "Кодоха". Ещё до моего дезертирства до нас доводили сведения о политических волнениях в Японии. Сторонников императорского пути сильно потеснила партия контроля, ведь среди них был военный министр Сейдзюро Хаяси. Он уволил многих членов партии "Кодоха" из армии. Так что вполне закономерно, что теперь они примкнули к загадочному нашему делу, которое для меня оставалось загадкой.
- Не ожидал, - честно сказал я, - увидеть вас здесь, Мадзаки-тайсё. До нас доводили, что вы - крайне правый и вам ближе идеи немецкого национал-социализма, нежели наши, просто социалистические.
- Национал-социализм неприменим для такой большой страны, как ваша, - покачал головой Мадзаки. - Он очень хорош для Германии или моей родины. Однако мы сейчас не об этом. Политика тут не при чём. Я не Араки-тайсё, с коммунизмом бороться не намерен. Живите, как вам хочется.
- Отлично, что всё прояснилось, - кивнул я. - Теперь, быть может, вы скажете мне, для чего я вам нужен. Ведь быть только резидентом Москвы мог бы и любой другой, к примеру, человек из советского посольства или военного консульства, где, без сомнения, полно преданных нашему делу людей.
- Вы весьма проницательны, Руднев-кун, - согласился Мадзаки, - к тому же достаточно сильны духом, чтобы общаться с Юримару.
- Так вся это встреча с тремя безумцами была проверкой, - усмехнулся я, но признал: - Очень эффективная проверка. У меня вполне могли не выдержать нервы, да что там, я едва не рехнулся, когда Юримару мертвеца оживил и в меха усадил. До сих пор, как вспомню, мороз по коже.
- Да уж, - покачал головой Мадзаки, - я лично общался с Юримару, и точно, сохранить рассудок при этом довольно сложно. Но важно помнить, Руднев-кун, что он только наш союзник, причём временный. Его цель - разрушение Токио, в причины этого вдаваться не будем, сам спросишь, если оно тебе надо. И поэтому Юримару для нас только инструмент, не более. С его помощью мы дестабилизируем обстановку в столице, куда мы введём верные нам войска.
- То есть все действия Юримару, не более чем прелюдия к бунту, - кивнул я. - Вот только как вы собираетесь останавливать Юримару? С ним сладить будет очень непросто. Да и парочка, что была при нём, крайне опасна.
- О них можно не беспокоиться, - отмахнулся Мадзаки. - Есть те, кто справятся и с ним, хоть они и не сторонники нашего дела, а прямо наоборот. Но в этом случае они сыграют нам на руку.
- Отряд "Щит" вполне может справиться с Юримару раньше, чем он достаточно дестабилизирует обстановку в столице, - заметил Усуи, первым из сидящих за столом, кроме Мадзаки, кто заговорил со мной.
- Вы утреннюю "Асахи симбун" читали, Руднев-кун? - почему-то обратился ко мне генерал в отставке.
- Не до того было, - ответил я, вспоминая, что об этой газете говорил мне Юримару вчера в холодном подвале.
- Кажется, вы принесли её, Укита-тюи? - обернулся Мадзаки к самому молодому из присутствующих.
- Так точно, - ответил молодой человек, затянутый в новенький парадный флотский мундир.
- Прочтите ту статью, - сказал ему Мадзаки, - об Акихабаре.
- Слушаюсь, - мрачно глянув на меня и генерала, произнёс Укита и чётко прочёл: - Разрушения Акихабары. Вечером прошедшего дня была разрушена существенная часть района Акихабара. Не смотря на информацию о подземных толчках и схватках странных существ, которых немногие очевидцы называли демонами, мы можем, полагаясь на источники в Министерстве внутренних дел, с уверенностью заявить: всё дело в сильном пожаре, возникшем из-за неосторожного обращения с огнём. Пользуясь этим, министр земель напоминает всем, что район Акихабара, застроенный деревянными домами, представляет собой угрозу всей нашей столице…
- Довольно, - остановил его Мадзаки, вызвав ещё один злой взгляд (не привык, не привык юноша, чтобы его так осаживали). - Трёп нашего министра земель никого не интересует. Главное, это масштабные разрушения Акихабары. Их устроил тот самый мех "Биг папа", внутри которого сидел оживлённый Юримару мертвец. А противостояли ему доспехи отряда "Щит". В результате одного этого сражения была разрушена едва не четверть Акихабары. И это бой одного меха против трёх доспехов духа. Представь себе, Руднев-кун, что такая баталия произойдёт в Гинзе или Синдзюку? Какая шумиха поднимется тогда в газетах! А именно это нам и надо, верно, Руднев-кун?
- Возможно, вполне возможно, - согласился я. - Вот только в этом случае за вас, партию "Кодоха", возьмутся всерьёз.
- А причём тут наша партия? - почти искренне удивился Мадзаки. - В лучшем случае, следствие выведет на Юримару сотоварищи, а никак не на нас.
- И откуда у безумного самурая подземная лаборатория, горы трупов офицеров - пилотов БМА, американские мехи "Биг папа"? Все эти вопросы потянут дальнейшую ниточку - и куда она приведёт?
- Что такое БМА? - уточнил у меня Мадзаки, ловко меняя тему.
- Биомеханический агрегат, - сказал я по-русски, потом по-немецки. Усуи произнёс длинную фразу, которую я плохо понял, кажется, перевёл термин на японский. - Так у нас называют доспехи духа.
- Доспехи духа принципиально отличаются от мехов или кампфпанцеров или этих ваших БМА, - заметил Мадзаки. - Это довольно сложно и ближе к эзотерике, чем к технике, однако если объяснять в двух словах, то доспех духа весьма сильно зависит от духовной силы пилота. Внутри доспеха находится кристалл, фокусирующий её, из-за чего боевые характеристики доспеха вырастают в разы. Так что самый худший доспех духа в несколько раз превосходит самые лучшие образцы ваших БМА.
- Тут не всё так однозначно, - встрял среднего возраста человек в толстых очках в пластмассовой оправе, одетый в неплохой, но скверно сидящий костюм. - Если духовная сила пилота мала или же он, к примеру, испытывает сильный стресс или просто очень устал морально, то характеристики доспеха упадут ниже средних для образцов обычных мехов.
- Сенсей, - кивнул ему Мадзаки, - ваша консультация весьма интересна, но не стоит выдавать наши военные тайны направо и налево. - Генерал позволил себе усмехнуться и со значением глянул в мою сторону. Мол, я такой же союзник, до поры до времени. - Руднев-кун, вы понимаете, что эта информация не подлежит разглашению. За неё вы вполне можете поплатиться головой.
- Каким образом я смогу передать её? - удивился я, почти искренне. - Я же дезертир, скорее всего, на родине уже приговорён к высшей мере заочно. К тому же, даже сообщи я подобные сведения, живо отправился бы или лес валить за дезу или в клинику для душевнобольных. У нас к подобным вещам относятся более чем скептически.
- Вам фамилия Бокий ничего не говорит? - с многозначительной улыбкой спросил у меня Мадзаки.
- Абсолютно ничего, - честно ответил я. - Слышал что-то, кажется, он из НКВД, но не больше.
- Он бы заинтересовался подобными сведениями, - кивнул генерал. - Ну да, мы не о нём сейчас. Твоей основной задачей, кроме возможной координации с Москвой, в которую я не особенно верю, будет добиться доверия Юримару, что будет весьма и весьма сложно.
- Для чего? - спросил я, хотя уже начал понимать, что к чему.
- В нужный момент, а именно, когда до него доберутся наши враги, ты должен будешь проследить за тем, чтобы он не попал к ним в руки живым.
- А когда он перестанет быть нам полезным, - продолжил я его мысль, - я должен буду убить его. Ведь Юримару не будет ждать удара в спину.
- Конечно, если тебе удастся втереться в доверие к нему, - усмехнулся Мадзаки, - а это, как я уже сказал, весьма и весьма непросто. К тому же, и убить его будет сложно. Пули в спину может оказаться недостаточно, лучше воспользоваться честной сталью. Вы, кстати, фехтуете?
- Плохо, - признался я. - Я больше шашкой рубиться, да и то не особенно хорошо. После ранения и госпиталя я больше по технической части, захваченные у Деникина БМА - первые советские машины "Большевик" и "Подпольщик", осваивали. Мы на них после с белополяками воевали. С тех пор я забросил фехтование, кому оно нужно в век машин, так мы считали.
- Тогда советую припомнить навыки фехтовального искусства, - сказал Мадзаки, - иначе с Юримару вам будет не справится.
- Я поработаю над этим, - кивнул я. - А сейчас, с вашего разрешения, я откланяюсь, мне ещё работать сегодня.
- Конечно, конечно, - махнул мне рукой, отпуская, Мадзаки. - Ступайте, Руднев-кун.
Я поднялся, кивнул всем на прощание и постучался в дверь. На пороге меня встретил Хатияма. Он вывел меня из допросной камеры и проводил до выхода. Я кивнул и ему на прощание, уточнив только когда мне прийти в следующий раз.
Из контрразведки я отправился обратно в мастерскую. Надо было контролировать работу наших наёмных декораторов. Там я проторчал до самого вечера, обсуждая детали, записывая замечания бригадира к художникам и директору, а ещё и помогая, когда надо. В итоге, так и заночевал у них, позвонив в театр, чтобы знали, что со мной.
Глава 7
Октябрь 9 года эпохи Сёва (1935 г.) Токио
После битвы в Акихабаре для Ютаро, да и всей труппы, началось жаркое время. Утром не успевшего выспаться молодого тюи вызвал к себе Накадзо. Хоть и были оба они одеты в гражданское, но Ютаро вытянулся перед Накадзо по стойке "смирно".
- Оставьте, молодой человек, - отмахнулся тот. - Это там, - он указал вниз, - я тайса, а вы - тюи. Здесь же, вы билетёр, а я - антрепренёр. Билетёры навытяжку не стоят. И, вообще, садись, хватит нависать надо мной.
Несколько растерянный Ютаро опустился в кресло, напротив Накадзо, а тот продолжал:
- Ты прошёл главную проверку на должность капитана "Труппы", - говорил он. - Так учат детей плавать, сам знаешь, вот ты не утонул, а поплыл и поплыл вполне уверенно. Теперь для тебя начнутся боевые будни офицера Особого отряда "Щит", капитана подразделения Труппа.
- И что ждёт меня теперь, Накадзо-доно? - поинтересовался Ютаро, чувствуя в душе холодок предвкушения чего-то нового, опасного, но безумно интересного.