- Скажите, господин Тумарин, а это правда, что ваша организация будет отправлять в космос только лиц с арийской внешностью? - из другого конца зала громко поинтересовалась уже знакомая Денису, лошаднолицая француженка.
- Наши требования относятся исключительно к квалификации, - пожал плечами Тумарин.
- Господа, вы же должны понимать, - не выдержав, поднялся на сцену Топорков и встал перед столом. - Впервые в истории человеческой цивилизации мы начинаем планомерное освоение внеземного пространства. Это очень сложный технический проект, который требует сугубо технического мышления от всех специалистов. В новом, внеземном мире не будет места суевериям, колдовству, побиванию дьявола или разделению женщин и мужчин на разные сословия. Во имя безопасности наших клиентов мы обязаны исходить из требования надежности систем и медицинской службы, а не средневековых верований или законов шариата.
- Вы хотите сказать, что запрещаете исламу покидать землю?! - обрадовалась француженка. - Аллаху вход в космос закрыт?
- Вера - это личное дело каждого клиента… - попытался пояснить Топорков, но оживившиеся репортеры требовали другого.
- Вы отрицаете это? Отрицаете или признаете? - радостно устремились они вперед, ловя камерами крупный план.
- Мы не заставляем никого нарушать свои устои и жить по нашим лекалам, ломать свою веру и судьбу в угоду чужой прихоти! - вдруг разозлился миллионер. - Так какого хрена вы требуете этого от нас?! Мои клиенты будут жить так, как хочется им, и только по тем правилам, которые они установят сами! По своим обычаям, а не по вашим!
- Вы слышали?! - выпучив глаза, громко закричала в свой микрофон француженка. - Только что у всех на глазах русский миллиардер объявил войну исламу!
Топорков пожал плечами и вышел, прикрываясь рукой от многочисленных вспышек.
- Думаю, на этом пресс-конференцию можно завершить, - поднялся со своего места Тумарин. - Но для желающих осмотреть нашу производственную базу, обеспечивающую запуски и работу на орбите, я могу организовать небольшую экскурсию. Остальных же приглашаю пройти в столовую и немного подкрепиться.
Желающие, как ни странно, нашлись. Правда, не из числа "маститых-знаменитых" журналистов. С ним увязалось несколько "блоггеров", студенты из институтских малотиражек, "подставной" паренек от "Раша Тудэй" и еще трое молодых ребят, говорящих по-русски с сильным акцентом.
- Не страшно тайны открывать? - пристраивая на плечо камеру, поинтересовался "подставной".
- Ну, тогда начну экскурсию с того, что тайна производства чугунного утюга, фотоувеличителя или патефонов тоже известна всем на свете. Но их все равно никто не изготавливает, ибо они никому не нужны. То, что вы увидите здесь, тоже разработано десятки лет назад. Но до сегодняшнего дня было никому не нужно…
С молодыми и въедливыми он застрял до позднего вечера - пока они, не спавшие больше суток, не заклевали носом. Да так, что вся компания, отказавшись от ужина, разошлась по номерам.
Бунгало Тумарина тоже стояло уже темным - похоже, его половинка уже отправилась спать. Стараясь не побеспокоить Аривжу, Денис осторожно прокрался через веранду, вошел в дом - и услышал тихое отдаленное всхлипывание. Он метнулся в спальню, присел на край постели, сгреб девушку прямо вместе с одеялом и прижал к себе:
- Милая, ты чего? Что случилось, любимая? Кто тебя обидел?
- Никто… - всхлипнула Аривжа, тыкаясь носом то в его плечо, то в шею. - Ничего страшного… Не обращай внимания…
- Ничего себе! - искренне возмутился Денис. - Моя любимая и единственная половинка в слезах, а я внимания обращать не должен? Рассказывай немедленно!
- Правда ничего, Денис… Просто мысли глупые…
- Ну, так и расскажи, что это за мысли?
Она слабо качнула головой из стороны в сторону.
- Подожди, - встревожился Тумарин. - А может, это из-за меня? Я опять что-то не так сделал по глупости? Я тебя обидел?
- Нет-нет, что ты, любимый… - Она подтянулась и поцеловала его в щеку. - Ты тут совершенно ни при чем!
- Так нельзя, Аривжа! Я же теперь весь изведусь… И вообще, моя любимая не должна плакать. Никогда в жизни! Признавайся, в чем дело? И я сделаю так, чтобы этого больше не случалось.
- Ты не сможешь, - уже успокаиваясь, ответила она.
- Когда дело касается твоих слез, я смогу все! - твердо ответил Денис. - Признавайся немедленно…
- Ты все равно ничего не сможешь изменить.
- Ты хочешь меня обидеть? Я переверну весь этот жалкий мир, но ты больше никогда не проронишь ни одной слезинки!
- Уже поздно, - вздохнула Аривжа, обнимая молодого человека за шею. - Я хотела посмотреть твою пресс-конференцию. Даже в лабораторию специально не пошла.
- И чего я там такого ухитрился ляпнуть?
- Они перед началом репортажа ролики крутили. Ну, с посадкой вашей, как вы вышли, как вас встречали. Я тебя там обнимала и целовала. И они это тоже показали. - Аривжа тихонько всхлипнула. - Теперь во всем свете все это видели и все знают…
- Пускай. Ты моя, я твой, и так будет всегда. Чего нам с тобой прятать?
- Теперь отец наверняка узнает… Сам увидит, или расскажет кто-нибудь. Это даже хуже, чем если бы я сама рассказала. - Девушка обняла его еще крепче, прижимаясь щекой к щеке. - Он не простит меня никогда. Это огромный, несмываемый позор. Он убьет и тебя, и меня.
- Перестань. Никто никого не убьет.
- Ты не знаешь моего отца. Ты не знаешь нашего рода… - Она тихо всхлипнула, утерла глаза. - Ты ведь совсем голодный, Денис? Давай, я тебя покормлю?
- Не нужно, - удержал девушку молодой человек. - Отдыхай. Спи.
- Какой сон, Денис? - горько улыбнулась она. - Лучше я что-нибудь согрею. Забудусь немного.
- Не нужно. Я знаю способ лучше… - Молодой человек спешно избавился от одежды и начал целовать соленые глаза своей любимой.
Утешить и убаюкать Аривжу Денису, конечно же, удалось. Однако утром, едва открыв глаза, она немедленно включила телевизор и принялась листать новостные каналы, пока не остановилась на "Аль-Джазире". Не став с ней спорить, Тумарин сходил к холодильнику за компотом, налил два стакана. В третий плеснул воды и воткнул какой-то сине-желтый местный цветок. Вернулся назад.
Девушка сидела посреди постели, поджав ноги под себя и вцепившись в пульт обеими руками. Увидев его, улыбнулась, дотянулась до стакана, немного отпила:
- Спасибо, мой родной! Но если мы вдруг окажемся у нас дома, в Тунисе, никогда не делай этого при посторонних. Даже при слугах.
- Все-таки окажемся? - порадовался возникшему оптимизму Тумарин. - Показали что-то интересное?
- Ужасы сплошные показывают, - мотнула головой Аривжа. - Во Франции полицейские все чаще стреляют по людям, а те забрасывают их камнями. Несколько городов и районов прогнали полицию и установили шариатские законы. Их собираются штурмовать жандармерией. Обещают даже развернуть Иностранный легион. В Германии идут турецкие демонстрации тоже с требованиями установить шариат, в Англии случилось несколько взрывов в метро, и обвинить в этом собираются местных мусульман. Тех, которые свои, коренные британцы. В США кричат о голодных бунтах и гангстерской войне. Я совершенно не представляю, как можно быть такими злыми? Пророк Мухаммед, да пребудет над ним мир, учил, что даже во время войны нельзя убивать детей, женщин и стариков. Не понимаю, почему люди во время мира стреляют в слабых и безоружных?
- Нас показывали? - подобрался ближе Денис.
- Только посадку показали, еще самую первую, и тебя. Говорят, что неверные убегают от божьего гнева на мертвые земли. Но больше - про погибших во Франции. Они ведь там все такие молодые!
- А что вещают сами френчи?
Пристроив голову на ее коленях, Тумарин забрал пульт, "пролистал" каналы - и тут же наткнулся на Топоркова крупным планом, закрывающегося от объектива.
- Огромное возмущение в исламском мире вызвали слова русского олигарха, - надрывно вещал диктор за кадром, - о запрете мусульманам на выход в космическое пространство. Глава концерна фактически объявил войну одной из трех мировых религий. Авторитетный муфтий Ахмад Мусаил уже призвал не допустить подобного богохульства: "Недопустимо, чтобы неверные осквернили девственные миры, созданные Аллахом для жизни правоверных и расширения исламского мира". Муфтий Джабраил Ибн Бабивейх призвал мусульман мира приложить все силы для недопущения такого кощунства. Известно, что целый ряд исламских стран направил требования к правительствам Евросоюза запретить всякую деятельность агентства "Планета белой расы".
Денис не то чтобы имел что-то против своей девушки, но все же на нее покосился. Аривжа, разумеется, все почувствовала, пожала плечами, взяла пульт, вернула на "Джазиру", поймав корреспондентку на полуфразе:
- …алайзии отрицает факт направления ноты в МИД Франции или России. Представитель посольства сообщил по телефону, что ему неизвестно о призывах физического устранения сотрудников агентства "Планеты белой расы", а также напомнил, что Малайзия последовательно выступает против применения силы для разрешения международных разногласий.
Щелчок назад:
- Представители виднейших правозащитных организаций поддержали требование о запрете националистической организации "Планета белой расы" после фашистских высказываний ее руководителя и призвали запретить русскому олигарху въезд в Евросоюз.
- Топорков же ничего не говорил, - не поняла Аривжа. - Я же видела всю трансляцию от начала и до конца!
- Журналюги, - отмахнулся Тумарин. - Им всегда плевать, кто и что говорит, им нужен скандал. Чтобы люди читали, смотрели и возмущались. Плюнь - погавкают и перестанут. На пустом месте ведь все раздуто. - Он отобрал пульт и выключил панель. - Скажи-ка лучше, что ты там про свой дом упоминала?
- Не помню, я тебе говорила, что у меня мама русская? - откинувшись, по-кошачьи вытянулась Аривжа. - Она что-нибудь придумает. Предупредит, сама скажет отцу. А потом, когда он перестанет гневаться, я покаюсь. Он меня любит. Он не сможет сердиться вечно.
- Ну, так позвони ей!
- Позвоню.
- Позвони!
- Подожди, не торопи меня! - Она снова собралась в комочек. - Я не могу так, сразу. Мне нужно приготовиться. Я пока и слов нужных подобрать не успела. Не торопи! Когда будет пора, я позвоню сама. Скажи лучше, когда ты принесешь спецификации? Чтобы составить список необходимых на орбите порошков, я должна знать, какие материалы и в каких количествах использованы на станции, и оценить возможную статистику поломок.
- Ты хочешь сказать, что твой формовочный станок готов? - встрепенулся Денис.
- Наверное, - пожала она плечами. - Пока не пройдут испытания в невесомости, точно сказать нельзя. Но здесь за последние две недели не случилось ни одного сбоя в работе и не возникло ни одной жалобы на изделия. Отчет тоже готов.
- А как с послойным напылением?
- Не выходит, - покачала головой Аривжа. - Не могу добиться плотности в готовом материале. А без плотности нет прочности. И Виталий Михайлович тоже ничего посоветовать не может. Хочет посмотреть образцы.
- Никаких проблем. Топорков как раз вызывает меня в Москву для бумажных формальностей. Полетели вместе? Получишь заслуженные зачеты, помучаешь Витальку вопросами.
- Да, - коротко согласилась девушка, повертела в руках пульт, нажала одну из кнопок. Экран засветился, на нем опять появилась фотография закрывшегося от камер миллионера.
- Итак, русские предлагают всем, кто не желает исламизации, феминизации, ювенизации и прочих классических страшилок современности, переселяться в космос, подальше от гастарбайтеров, шахидов и уголовников, - тоном матерого аналитика прокомментировал снимок невидимый мужчина. - В ответ мусульмане обещают уничтожать всех смертных, кто попытается сбежать с планеты, и любого человека, помогающего в освоении космоса. Малообещающее начало для проекта, который начинался с посулов полной безопасности каждому белому человеку. Похоже, ситуация складывается так, что желающие скрыться от общественного прогресса на Венере, наоборот, первыми окажутся под прицелом террора.
- Выключи этот бред, - попросил Денис. - Кто из нормальных людей в такое поверит?
* * *
За минувшие месяцы Муллае Салех в Марселе освоился, прижился и переоделся, стараясь походить на местного. К своим французы и садились охотнее, и чаевых оставляли больше. Город он уже помнил не хуже родного Наукшота. Даже лучше: ведь дома ему не приходилось ездить так часто и много с одной окраины на другую. Впервые в жизни у Салеха в кармане постоянно находились очень большие деньги, и он даже позволил себе снять небольшую комнату недалеко от брата - хотя каждый месяц не забывал отсылать хорошие суммы семье. Теперь он уже подумывал и о том, чтобы перевезти сюда обеих жен и детей. Муллае был уверен, что голодать, как в Африке, им уже не придется. Но чтобы перевезти их, все равно нужны деньги - и он старался изо всех сил, угождая каждому клиенту и ни на что не отвлекаясь в рабочие часы.
К рассвету Салех, как обычно, подогнал такси к дому брата, набрал из крана у подвального окна воды в большую бутылку и, поливая глянцевые бока машины, быстро отер ее влажной мыльной губкой, затем полотенцем и, наконец - войлочной тряпицей с воском.
- Хорошего тебе дня, брат, - неожиданно поздоровался с ним опрятного вида араб в хорошо отпаренных брюках и светлой рубашке. - Ты Муллае Салех, таксист? Слава Аллаху, да будет благословенно его имя, я тебя застал! Мне посоветовал найти тебя Мустафа с базарной площади. Он говорит, ты свободен целыми днями.
- И тебе хорошего, светлого и доброго дня, друг, - поклонился незнакомцу Салех, следуя заветам пророка отвечать на каждое доброе приветствие еще более добрым.
- Мой день уже хорош, - кивнул араб. - Я купил новую машину. Но в магазине жадные гяуры отказались принимать старую на обмен. Теперь мне нужно перегнать ее обратно в Тулон, а я не могу ехать на двух одновременно. Сделай милость, перегони мой старый автомобиль! Я заплачу пятьдесят евро и дам денег на обратный билет на автобус.
- Поехать в Тулон стоит сто пятьдесят евро, - моментально сориентировался Муллае.
- Но ведь ты не повезешь меня на своей машине! Ты поедешь на моей. Пусть будет шестьдесят.
- Я работаю, друг. В этой стране все недовольны, когда кто-то понижает цену против других. Меньше ста я никак не могу согласиться.
- Хорошо, пусть будет сто, - кивнул незнакомец. - Но тогда обратный билет ты купишь сам. Мои машины стоят у площади, два зеленых "Фиата". Ты их узнаешь.
С трудом дождавшись брата, Муллае отдал ему ключи и побежал вниз по улице, моля Аллаха, чтобы арабу с его ста евро случайно не встретился другой, более свободный водитель. Однако удача оказалась на стороне Салеха: на площади вокруг старой часовни, на которой днем приезжие цыгане торговали свежей зеленью и овощами, он увидел две зеленые машины. Одна - совершенно новенькая, а другая - блеклая и вытертая, лет десяти.
- Ну, наконец-то! - Дверца нового авто распахнулась, и оттуда выглянул незнакомец, бросил ключи: - Поехали! Мне еще нужно успеть на работу.
- А задаток? - спросил Салех.
- Я тебе машину доверяю, о чем ты спрашиваешь?! - возмущенно вскинул руки араб. - Она не сто, она тысячу евро еще стоит, даже больше. Доедешь аккуратно, поставишь в гараж - тогда и отдам.
Муллае кивнул, спорить не стал. Можно не беспокоиться: если араб не даст денег - он не вернет ключи. Да и выглядел незнакомец вполне благопристойно.
- За мной поезжай! - крикнул он. - Я покажу дорогу.
А это было и вовсе хорошо.
Салех сел за руль уже открытой машины, завел мотор, аккуратно выжал сцепление и включил первую передачу…
Поездка по утренним, еще совершенно пустым дорогам много времени не заняла. Уже в Тулоне, повернув на одну из улиц, араб затормозил, включил аварийную сигнализацию, выскочил из машины, подбежал к Салеху:
- В подземном гараже шлагбаум больше одной машины за раз не пропускает. Ты поезжай за мной и подожди у спуска. Я новый автомобиль запаркую, потом вернусь и открою тебе ворота.
Муллае кивнул. Незнакомец вернулся обратно, свернул к белой многоэтажке, вкатился в подземный гараж. Как он и предупреждал, шлагбаум сразу опустился. Салех подъехал к самому столбику с прорезью для магнитных карт, остановился, дернул рычаг стояночного тормоза, заглушил мотор, чтобы не тревожить здешних обитателей, огляделся.
Тем временем его наниматель, спустившись на два яруса, остановился на площадке, отмеченной номером его автомобиля, достал телефон и быстро набрал нужный номер. Нажал кнопку вызова.
Салех же из своего окна еще успел увидеть совершенно новенькую вывеску с золотистым шариком и надписью "Планета белой расы". Потом в багажнике что-то пискнуло, и Муллае утонул в облаке огня.
Взрывная волна, расширяясь горячим облаком, сдула шлагбаум и столбик с датчиками, подбросила навес, швырнула куда-то ввысь буквы и надписи, превратила в белую сверкающую пыль стекла пяти окрестных домов. Часть пламени ворвалась на подземную парковку, но быстро развеялась, повредив лишь пару ближних машин. До нижнего яруса, на котором араб закрывал новенький "Фиат", и вовсе докатился лишь слабый тревожный грохот.