В зале оказалось неожиданно много людей. Похоже, собрались все взрослые жители деревни и несколько подростков. Все были одеты в праздничные наряды, на лицах застыло торжественное предвкушение. Похоже, я все-таки попал на свадьбу. Без приглашения. Ну, что делать? Такая уж судьба - на самые интересные события попадаю без приглашения.
Я вернулся в кабинет.
- Свадьба.
Алиса подняла взгляд от рукописи.
- Уже? Говорили вроде же, что вечером.
- Уже шесть часов, для деревни это вполне себе вечер.
- Что же делать?
- Ничего. Не похоже, что кто-нибудь собирается подняться сюда. Переждем церемонию, а когда все уйдут - выберемся. Лишь бы наш бравый лейтенант ничего не учудил.
Алиса подошла к двери, обернулась в нерешительности:
- Как думаешь…
- Мне тоже жуть как интересно, - ухмыльнулся я. - Давай только осторожно.
Мы слегка сдвинули одно из полотнищ и стали наблюдать за происходящим внизу.
Церемония уже началась. При взгляде сверху, становилось ясно, что в зале - не просто толпа. Люди стояли плечом к плечу, образуя правильные круги, расходящиеся от центра. В центре высился тот самый старикашка, который помешал моему разговору с Сашей. Выглядел он сегодня куда представительнее: широкий балахон до пят делал его фигуру массивнее, плечи казались шире, белая, тщательно расчесанная борода эффектно контрастировала с изумрудной мантией. В одной руке он держал чашу с зерном, в другой - серп.
Старик что-то вещал нараспев, но мне не удалось даже приблизительно распознать язык. Вероятно, какой-то из мертвых. Зато нашлось применение одному из немногих гаджетов, выживших после аварии - диктофону. Благодаря экспериментальному усилителю микрофона, запись даже на таком расстоянии должна получиться идеальной. Потом расшифруем эти песни, и в базе появится несколько дополнительных мегабайт информации о традициях луддитов.
Между тем, завывания аксакала ввели паству в легкий транс. Люди начали подпевать и раскачиваться. Алиса зачарованно прошептала:
- Похоже на пшеничное поле.
Я не ответил.
Меня замутило.
Откликнувшиеся на ритуал силы были абсолютно чужды моему телу. Только бы защита сработала, иначе…
- Смотри, вот она!
Я не мог разделить восторг Алисы в полной мере. Потоки древней силы трепали мои внутренности как крысу, попавшую в вибрационный грохот.
И все же мне было не на столько плохо, чтобы я не почувствовал нарастающей тревоги. Не за себя. И даже не за Алису.
Летняя невеста.
Не прерывая иступленного транса, люди разомкнулись - словно их раздвинула невидимая рука. По проходу шла девушка в платье-рубище до пят. Голову ее закрывало полотнище, которое поддерживали за концы четыре женщины-плакальщицы. Так почему-то сразу подумалось - плакальщицы.
Черт! Как хреново-то!
Где же счастливый женишок? А! Вот!
Толпа раздвинулась с противоположной стороны… Нет, это не жених.
По проходу шли четверо мужчин. Они несли на плечах носилки с чем-то, скрытым под богато расшитым узорами покрывалом. Массивным, судя по красным лицам носильщиков и прогибающимся ручкам носилок. Но слишком маленьким, чтобы быть человеком.
Точно не человек.
Стоило появиться носилкам, как меня скрутило уже по-настоящему. Стало очевидно: именно это нечто на носилках и есть источник силы. Мужчины опустились на колени, бережно поставили носилки на пень в центре зала и смешались с толпой. Старик сдернул покрывало.
По залу прокатился слитный вздох.
Обычный камень.
Черта-с два он обычный…
Я понял, что сейчас произойдет, но ничего не мог поделать - меня буквально размазало по полу. Если бы хоть на мгновение отпустило, я бы успел принять форматор…
Алиса, кажется, тоже почувствовала что-то. Она повернулась ко мне, на ее лице появилась тревога.
- Что с тобой? У тебя кровь!
Не знаю как, но мне удалось поднять свое тело - оно казалось мне сплошным трясущимся студнем без единой кости. Я сгреб Алису в охапку и зажал ей рот ладонью.
- Не смотри…
Моя просьба опаздывает.
Покрывало падает с головы Саши.
Ее медные волосы собраны в подобие короны, украшенной колосками, цветами и пестрыми ленточками, так что тонкая высокая шея полностью открыта.
Старик легким привычным жестом проводит по горлу девушки серпом.
Старухи-плакальщицы сноровисто вцепляются в бьющееся тело жертвы, направляя толстую струю крови в чашу.
Если бы я только мог двигаться…
- Стоять!
Полицейский.
Конечно… он ведь тоже невосприимчив, как и Алиса…
Виктор прыгает с соседней галереи вниз, прямо на толпу.
Сбивает нескольких дикарей с ног. Вскакивает.
- Стоять!
Мне не видно его лицо, но, наверное, оно страшно - я вижу, как шарахаются с его пути даже не вышедшие из транса дикари.
- Мразь! Что ж ты делаешь? Что ты делаешь…
Старик брезгливо морщится.
- Что встали? Взять сквернавца.
Ближайший к Виктору мужик бросается исполнять приказ и тут же катиться по полу, скорчившись от удара кулаком в живот. Следующий получает мыском ботинка в колено, сгибается от боли, и старлей пинает его ногой в подбородок - словно пенальти пробивает.
- Гады! Убью!
Я не ошибся. Он хорошо дерется.
Но с такой толпой не справиться даже самому лучшему бойцу.
Виктор успевает завалить еще троих, но пропускает мощный удар в спину. Выгибается от боли, его тут же хватают несколько рук, прижимают к земле. Он что-то кричит, даже не кричит - издает звериный хрип, вырывается, вгрызается зубами в плечо врага.
И все же его валят на землю, топчут - основательно, с деловитым хеканьем, словно дерево рубят…
- Довольно, - убедившись, что полицейский не шевелиться, жрец остановил вошедших в раж мужиков. - Не убейте совсем.
Невозмутимо осмотрел изломанное тело Виктора.
- Хоро-о-ош… Креслав, сильно ли он тебя ранил?
Названный сделал шаг вперед. Его качало. Из-под зажимающей плечо ладони разбегались струйки крови.
- Изрядно. Ровно волк грызанул.
- То боги свою волю явили. Вот он-то вместо тебя завтра и отправится к богине. Воин он ярый, да и лучше так, чем своих отдавать. Отнесите его в мой дом, в подвал. Да на страже кого оставьте.
Полицейского унесли.
Старик безмятежно закончил ритуал и вылил кровь из чаши на камень. Сквозь застилающую глаза муть я увидел, что кровь мгновенно впиталась в непроницаемо-черную поверхность. Проклятый камень выпил ее, и мне было слышно его довольное урчание. Постепенно оно стихло, вместе с ним стихла и пляска древних сил. Я начал чувствовать тело.
Зал опустел. Остались только жрец и четверо носильщиков.
И Саша, забытая на полу, как пустая упаковка.
Беззвучно плачущая Алиса.
И я.
Алиса
Алиса хотела потерять сознание и не могла.
Почему-то она не догадалась закрыть глаза.
В первое мгновение, когда Данила схватил ее и сжал, так сжал, что она еле могла вздохнуть, ей показалось, что все происходящее - ночной кошмар. И сейчас она проснется, задыхаясь оттого, что уткнулась лицом в подушку. Но кошмар все не заканчивался, и она постепенно осознала, что все происходит на самом деле.
Разум пытался защититься, в голове крутилось: "Этого не может быть! Это не взаправду! Это какой-то театральный спецэффект!"
Не помогло.
Потом хватка ослабла, Данила отпустил ее. Встал. Вытащил из кармана на рукаве куртки круглый пенал вроде сигарного. Но это оказался одноразовый шприц. Данила приложил его к вене на шее, нажал кнопку. Раздалось короткое шипение, и пустой шприц покатился по полу. Данила постоял, безвольно опустив руки. Проскрежетал незнакомым, механическим голосом:
- Все. Кончилось.
Алиса бросила один взгляд на его лицо и, вздрогнув, отвернулась. Данила был даже не бледный, а какой-то серый. Как металлическая болванка.
Их заметили, стоило начать спускаться по лестнице. Данила и не пытался сделать это скрытно. Наоборот - он шагал спокойно, похлопывая ладонью по перилам. На четверку носильщиков и жреца даже не смотрел. А тот, казалось, готов был разорвать их взглядом.
Алисе стало нестерпимо жутко. Сейчас и на них набросятся, повалят, станут топтать, как Виктора. И мерзкий старик перережет им горло серпом.
- Отступник! Ты осмелился… Да не стойте же! Убейте его!
Что случилось с первым из подбежавших мужчин, Алиса не уловила - слишком быстро все произошло. Данила как шел, так и продолжал идти, ни на мгновение не запнувшись. Носильщик остановился, словно налетел на стену, постоял с остекленевшим взглядом, рухнул на колени и завалился на бок.
Второй успел ударить Данилу кулаком в лицо, но в следующее мгновение его шея оказалась в захвате, последовал резкий рывок, хруст… Алиса зажала руками рот, увидев, как бесформенным мешком падает на пол еще одно тело.
Расправы с оставшимися двумя носильщиками она не видела - закрыла глаза и отвернулась. Не могла смотреть. Но слышала удары, короткие вскрики и все тот же тошнотворный хруст. И ничего больше. Это молчаливая казнь пугала ее больше, чем если бы Данила кричал, матерился и угрожал.
Потом она услышала исполненный презрения голос жреца:
- Ты осмелился выйти против сида, ничтожество? Ты, наверное, безумен.
Алиса почувствовала, как пространство вокруг меняется. Воздух словно бы уплотнился, стены зала задрожали. Что-то невидимое, но могущественное шевелилось вокруг. Просыпалось.
- Бесполезно.
До Алисы донесся звук удара, булькающий хрип и пространство вокруг разом успокоилось.
Раздался полный боли голос жреца:
- Я не стану вымаливать пощаду!
Алиса оглянулась.
Данила стоял рядом с алтарем. Жреца он удерживал одной рукой, собрав в кулак изумрудную мантию на шее, так что старику приходилось стоять на цыпочках. В середине мантия была разодрана в клочья, и там виднелось что-то мокрое, темное, от вида чего Алису затошнило.
- Это правильно, - согласился Данила. - Такое не прощают.
- Не тебе меня прощать, ублюдок, - прохрипел жрец. - Отродье богомерзкое.
- Алиса, уходи, - попросил Данила, не оборачиваясь. - Я тебя скоро догоню.
Девушка послушно направилась к выходу. Ее разум оцепенел, онемел, как немеет тело от сильного удара. Мир, в котором до этого момента жила Алиса, осыпался старой фреской с идиллическими картинками. И сквозь трещины на нее обрушивался тянущий черный ужас. Его было много, слишком много, до почти физической боли. Алиса с трудом удерживалась на грани, не позволяя себе закричать, забиться в истерике. Маленькими осторожными шагами она вынесла эту переполненную ужасом чашу из дома, и лишь отойдя метров на десять, упала на землю и сжалась в комочек, жалобно скуля.
Потом она услышала крик. Кричали в доме, протяжно, безнадежно.
Она смогла сесть, посмотрела в сторону дома.
Данила вышел из дома и направился к ней. Лицо его было мрачным, но уже перестало казаться металлической маской.
Подошел, протянул сначала правую руку, потом быстро убрал ее, сменил левой. Алиса заметила, как правая рука страшно блеснула мокрым.
- Вставай, надо спрятаться.
- Ч-что?
- Надо спрятаться. Сейчас здесь станет людно.
Алиса затрясла головой, выдавила:
- Что ты с ним сделал?
Данила наклонился, взял ее за руку. Потянул за собой, помогая встать. Алиса попыталась высвободиться, но силы были неравны, парень, похоже, и не заметил ее попытки.
- Что ты с ним сделал? Убил?
- Ты же слышишь, что нет! - буркнул Данила, продолжая тянуть ее к ближайшему переулку. Крики действительно не умолкали, даже, кажется, стали громче. - Смерть была бы для него слишком легким наказанием. Мгновение боли и все.
- Тогда…
- Я лишил его связи с силами природы.
- Как?
- Не важно. Извини. Сейчас не время читать лекции. В поселке два телепата. Но одна из них - ребенок, а другая - дряхлая старуха. Похоже, этому гаду не удалось достучаться до них. Но сейчас он так орет, что его и без телепатии услышат. Надо спрятаться, пока добрые селяне не прибежали.
Данила оказался прав. Едва они укрылись между забором одного из домов и густыми зарослями боярышника, как на площади показалось несколько человек. Они в нерешительности потоптались перед домом, потом все же вошли. Через пару мгновений один из них выскочил на крыльцо и бросился в переулок, громко вопя на бегу что-то неразборчивое. Но, похоже, односельчане его понимали - люди выбегали изломов и устремлялись на площадь.
Из-за густой листвы было трудно разобрать, что происходит.
Алиса слегка раздвинула ветви.
На площади уже собрался весь поселок, люди сгрудились перед крыльцом, но входить в дом не решались. И Алиса понимала их - таким страданием были наполнены крики, доносившиеся сквозь закрытые двери.
- Самое время вам уйти…
Сердце девушки сжалось в ледяной комочек. Рядом беззвучно колыхнулся воздух, Алиса уловила смазанное движение массивного тела и в следующее мгновение Данила уже стоял в переулке, одной рукой сжимая горло Радмилы, а другую занеся для удара.
- Нет! - невольно вырвалось у Алисы.
Радмила была одной из этих… существ, обрекших на смерть ни в чем не повинную девушку, почти ребенка. Более того, Сашу держали именно в ее доме. Алиса сообразила, что это плач девушки она слышала ночью, думая, что скулит собака. И все же…
- Пожалуйста, хватит! Пожалуйста…
Данила посмотрел на нее тяжелым, сверлящим взглядом, но руку все же опустил. Потом тихо произнес:
- И что с ней тогда делать? Оставлять нельзя - на помощь позовет.
- Не позову, - с трудом выдавила Радмила. - Могла ведь сто раз позвать.
Данила задумался, потом отпустил женщину, но остался стоять в напряженной позе.
- Что тебе надо?
Радмила прокашлялась, потерла горло, на котором проступали следы от пальцев Данилы.
- Я не враг вам… То есть, тебе-то, отступник, конечно, враг. Но не ей. - Радмила указала на Алису. - И раз Мироздание зачем-то приставило тебя к ней, значит так нужно. Не мне с ним спорить. Пойдемте, я провожу вас к дому старейшины. Вы ведь не уйдете без того полицейского?
- Нет, конечно!
- А вот твой спутник вовсе не так уверен, - с заметной долей яда произнесла Радмила. - Если бы Виктор мешал его целям…
Данила вздернул подбородок.
- Если бы я хотел только увезти Алису отсюда, то посадил бы ее на мотоцикл и увез. Я для того и устроил шум, чтобы никто не помешал освободить Виктора.
- Может и так. Тогда идем быстрее. Сейчас весь поселок бросится вас искать.
Данила не стал тратить время на раздумья.
- Пошли. Только сначала "кобру" заберем.
Алиса все еще чувствовала себе оглушенной, но уже могла идти самостоятельно. На площади нарастал гул, можно было различить отдельные яростные выкрики, и страх быть пойманной взбешенными сектантами - а она не сомневалась больше, что попала в логово сектантов - подстегивал девушку. Этот простой, бытовой страх помогал справиться с запредельным ужасом, лишавшим сил.
И все же, видимо, она временами отключалась от реальности. Этот вечер потом вспоминался ей набором несвязанных обрывков, внезапно осознаваемой реальностью, которая столь же внезапно растворялась в кошмарных видениях.
Вот они идут к дому старосты. Данила молча толкает мотоцикл, а Радмила что-то горячо говорит ей - Алисе - что-то доказывает, но девушка не понимает ее…
…возле дома старосты лежат на земле два человека. Данила выходит из ворот, на его плече висит еле переставляющий ноги полицейский. Лицо Виктора похоже на раздавленный помидор, одна рука болтается и выглядит так, словно на ней два локтя…
…Радмила прибинтовывает руку полицейского к туловищу своим платком. Глаза Виктора белые от боли, но он только тихо шипит. Данила возится с мотоциклом, потом неожиданно спрашивает:
- Почему ты не спасла ее?
…Лицо Радмилы искажено страданием. Она заглядывает в глаза Алисы, просит:
- Не надо ненавидеть нас. Мы просили Креслава не возрождать человеческие жертвоприношения. Их ведь не совершали много веков! Но он говорил, что близится последняя война, и нужно накопить сил. Любой ценой! Мы не могли идти против воли старейшины. Я осмелилась только написать заявление в полицию. Надеялась, что они успеют спасти девочку… Прошу тебя, прости нас. Возвращайся когда-нибудь. Креслава теперь нет…