– А ты мне не указывай! – раздраженно предостерег мужчина. Но собаку отозвал: – Джой, ко мне! А тебе тоже лучше убрать свою собаку, а то мой порвет ненароком.
От его наглого тона Вере и так хотелось сказать в ответ что-нибудь грубое. Но она предпочла не накалять ситуацию. И некоторое время раздумывала, не зная, как поступить. Уж очень не хотелось впускать в дом этого типа.
– Так ты откроешь или нет? – не хуже своего пса прохрипел мужчина.
– Вы бы хоть поинтересовались, как супруга ваша и что с ней?
– А что с ней будет-то?
Девушка покачала головой.
– Зачем же вы ее одну оставили, да еще с девочкой?
– А это не твое дело! Давай, открывай, а то разнесу сейчас ворота к чертовой матери, машину не пожалею! – надрывался он.
– У меня, между прочим, ружье есть! – заявила она.
– Ой, не смеши меня. Баба с ружьем! У меня тоже кое-что найдется! Большой револьвер и два патрона. На тебя и на меня хватит!
Он сделал неприличное движение, показывая, какой револьвер и патроны подразумевает, и издевательски засмеялся. До Веры дошло – он просто пьян. В подтверждение этому она ощутила характерный запах.
"Пьяный Хам", – она решила его звать только так, а не иначе, неважно, какое у него имя. Теперь и спрашивать его совершенно не хотелось.
Девушка посмотрела на Грозного. Думала, тот уж как-нибудь приструнит наглого гостя, но создавалось впечатление, что вся эта перебранка даже нравилась ему, забавляла. Щенок тоже взглянул на Веру, улыбаясь разинутой пастью.
– Надеюсь, ты знаешь, как поступить, – сказала ему девушка, вставая перед калиткой.
Мужчина больше не смеялся, его одолело икание.
– А где ваш сын? – спросила Вера.
– Спит… обормот! – прерывисто произнес Пьяный Хам, и так сердито, недовольно, что Вера теперь не сомневалась – сын есть и, наверное, правда, спит. Еще не зная и не видя мальчика, она уже готова была жалеть его.
– Хорошо, я открываю. Но только помните. Никаких выходок!
Мужчина опять захохотал, обдав Веру новой порцией алкогольных паров.
Входя во двор, он держал свою собаку на поводке. Но Вере казалось, как-то неуверенно. Да и пес этот, Джой, так и рвался вперед, к Грозному. Как она и предполагала, Пьяный Хам его не удержал.
– Не боись! Подыхать, так с музыкой! – в ответ на ее вскрик, недовольно проревел толстяк. – Собаки между собой сами разберутся!
Может, Пьяный Хам и ожидал кровавой разборки, но пес его как вкопанный встал возле Грозного и словно потерял всякую волю к атаке. Мужчина разочарованно вздохнул и почесал пухлым кулаком выпяченную нижнюю челюсть.
– Слабак ты, Джой. Дешевка.
– Грозный, иди сюда! – позвала Вера.
– Как ты сказала? – с интересом в заплывших вялых глазках спросил Пьяный Хам.
Он будто с каждой минутой становился все пьянее.
– Так как, говоришь, его зовут?
– Грозный, – с неудовольствием повторила Вера.
– А что! С виду не скажешь, а взгляд-то какой!
И Пьяный Хам, словно зайдясь в восторге, направился к собакам.
– Привет, собаченция!
Замотав головой, молодой пес отступил назад, едва мужик обдал его своим дыханием. Вот теперь Грозный зарычал на него. Да и Джой, которому перегар хозяина, должно быть, тоже был не по душе, попятился почему-то к Вере. Ротвейлер теперь казался ей вовсе не злым.
Глядя на спину Пьяного Хама, Вере так и хотелось стукнуть его прикладом промеж лопаток. Но этого и делать не пришлось. Здоровяк неожиданно завалился и упал лицом в траву.
Вера вначале испугалась, но стоило взглянуть на Грозного, чтобы понять, кто это сделал.
Со стороны ворот послышались шаги. Девушка испуганно обернулась, вспомнив, что не закрыла калитку. На дорожке стоял мальчик лет десяти-двенадцати и потирал сонные глаза.
– А где мама? – спросил он.
– Она в доме, – растерянно ответила Вера, не сразу поняв, о ком он спрашивает.
В этот момент Надя появилась на пороге. Она все еще была слаба. Но, вероятно, по какой-то иной причине не торопилась выйти во двор, чтобы кинуться навстречу сыну.
Мальчик сам подошел к ней.
– Мам, прости! – сказал он. – Я не виноват. Разве я мог с ним справиться?
Он осторожно приблизился и попытался обнять мать, но та отстранилась.
– Вы оставили меня! – Голос Нади дрожал.
– Это он. Не я! – Мальчик было снова протянул руки, но тут же опустил. – Я не хотел!
Вере непонятно было, что происходит между ними, но подозревала, что стала свидетелем какой-то совершенно невозможной в такое время семейной разборки. Что уж между ними там произошло, никому не известно, да и не интересно.
– Ты как твой отец, – выпалила Надя. – Не думаешь о других!
– Я же говорю, я хотел остаться с тобой! – пытался защищаться сын.
– Да что ты с ней там разглагольствуешь?! – из травы прохрипел очухавшийся Пьяный Хам. – Забираем девчонку и поехали!
– Да! Сейчас! Получил! Так я тебе ее и отдала! – закричала женщина, в темноте не видя мужа и глядя куда-то совсем в другую сторону.
Джой как сумасшедший, подвывая, носился между пьяным хозяином, мальчиком и его матерью. Грозный и Вера застыли, со стороны наблюдая за ними.
– Если бы ты только знал, как я тебя ненавижу, – выкрикнула Надя и уселась на крыльцо. – Чего вернулся-то? Совесть заела?!
– Да я тебя тоже терпеть… – Пьяный Хам выбрался из травы на дорожку. Он поднял руку, сложив пальцы в щепотку. – Вот ни настолько! Да это же ты во всем виновата! Тварь! Это твоя была идея! А я, между прочим, только потому и вернулся, чтобы забрать девчонку. Дура!
Вера не выдержала.
– Да что с вами? – воскликнула она. – Как вы можете так разговаривать друг с другом? Опомнитесь!
Одновременно с ее криком рявкнул Грозный, словно подводя черту сказанному, и все как один заткнулись. Даже здоровенный кобелюга Джой уселся на дорожку, послушно вывернув морду к молодому псу.
– Вы же хуже зверей, ей-богу! – сказала девушка и поймала себя на том, что у нее чуть не вырвалось "собак". – Вы держаться должны друг за друга! А что делаете?
– А ты не учи нас жить! – выпалила Надя.
– Здрасьте, приехали! Да по мне, пропади вы пропадом! Вот… детей только жалко!
– Своих заведи, потом жалей! – кольнула та известной фразой.
Женщина дала знак мальчику и тот, словно только и ждал этой секунды, бросился к ней в объятия. Давясь слезами и как-то нервно гладя его по голове, она запричитала:
– Я ему всегда говорила, давай, давай уедем из этой проклятой страны! Здесь, что ни делают, все эксперименты против людей! Говорила же, говорила!..
– Да что сейчас толку об этом ныть? – отозвался ее муж. – Думаешь, сейчас где-то лучше?
"Психи! Обыкновенные деспоты! – думала Вера. – Всю жизнь терпели друг друга, и даже сейчас, когда все рушится вокруг, не могут меж собой договориться! Сколько хороших людей, небось, умерли или растворились в беспамятстве, а эти…"
Уже начало светать, и, собственно, ничто ее не держало здесь, машина готова к поездке, и она могла уехать хоть прямо сию минуту.
Грозный понял девушку без слов. Он вскочил и впереди нее побежал к чернеющему в полумраке минивэну.
– Демон! Демон! – крикнула Вера и обрадовалась, когда выскочивший из кустов темный комочек очутился у ее ног. – Пошли скорей отсюда.
– Эй, постой! – окликнул девушку Пьяный Хам.
Вера остановилась, ожидая, когда он приблизится – огромный, тяжелый, шатающийся.
Ей показалось, он с изумлением уставился на минивэн.
– Это же их машина!..
Вера ничего не могла понять.
– Чья "их"?
– Слушай, забери лучше ты девчонку! – вдруг воскликнул он и, сообразив, что девушка ничего не понимает, пустился в объяснения.
– Надька что, сказала тебе, что это наша дочь? Да она же сама заставила меня грех на душу взять!..
Он начал что-то сбивчиво говорить, а Вера уже поняла, о чем он. От Грозного, который вернулся к ней, поплыли пульсации, ее затошнило и вброшенные в память картинки передали атмосферу страха и боли, испытанной теми людьми, которых она видела на заправке. Все, что видел мужчина, умирающий от ранения в живот – та самая чужая память, от которой она открещивалась, когда Грозный в первый раз хотел показать ей, что там произошло.
– …Мы не одни оказались на заправке. Еще те люди, на этой машине. Моя увидела девочку, в точности, как наша Аленка, когда живая была, – рассказывал мужчина, хотя Вере это уже не было нужно. – Мы ведь дочку потеряли. У бабушки она жила. Мы, когда приехали – все мертвы. Ну, вот у моей крыша и поехала. Она и кинулась к тем, на заправке. "Моя! Моя!" – на девчонку-то! А там у них бык, шофер-охранник. Он Надьку схватил, а она как вырвется, да девочку хвать! Ну, тот, конечно, сразу за пистолет! А у меня даром, что ли, при себе оружие. Он выстрелил, и я тоже. Он меня в руку ранил, а я его – в живот. А тот мужик второй, ну, муж той бабы, у него электрошокер оказался. Он все пытался меня им хватить. Ну, я их и прикончил. Обоих. Бабу ту тоже… Ну и в быка этого, чтобы он уже никогда не встал, несколько пуль еще выпустил…
Надрывным голосом каясь в злодеянии, мужчина стоял перед Верой и Грозным на коленях.
– Я потом опомнился и проклял все! Девчонка кричит! Моя кричит! Наш пацан кричит! Я не выдержал. Сбежать захотел. Поехал, сам не знаю, куда. Думал, сойдет с ума и все забудет! И пусть хоть сдохнет!.. Но, как видишь, вернулся. Пацан ноет, к мамке хочет. Да и мне тошно, хоть вой. Водкой залился и поехал!..
Он замолчал внезапно, уставившись в морду Грозного. Вера чувствовала пульсации, но они почти не касались ее.
Девушке вдруг стало невыносимо мерзко. Она поняла, что должна забрать девочку с собой. Развернулась и помчалась к дому. Забежала в гостиную. Малышка с зареванным лицом и красными глазами сидела на полу в центре комнаты и будто ждала ее. Заулыбалась, сама протянула к девушке ручки.
– Моя! Моя! Не отдам! – закричала Надя, едва увидела Веру с девочкой.
Ротвейлер запоздало вспомнил о долге и, желая выслужиться перед хозяйкой, хотел броситься на Веру, но внезапно его подкосило, он упал, а сверху над ним возвышался теперь Грозный. Он хрипло рычал на поверженного пса и тот, задрав лапы вверх, не шевелился.
– Даже не вздумайте! – сказала Вера женщине, которая продолжала наступать.
Но та не вняла предупреждению.
И тогда Грозный, спрыгнув с ротвейлера, кинулся к ней. Вере показалось, что его дробные импульсы чуть не выбили ее саму в беспамятство. Она отключилась на какое-то время, а когда очнулась, женщина сидела на траве, раскачиваясь и беззвучно плача. Рядом сидел Грозный, чуть ли не уткнувшись носом в ее лицо, и в таком же ритме раскачивал головой, как если бы это он управлял сейчас ее сознанием.
Пьяный Хам неожиданно возник за спиной Веры. Она не видела его лица, но подозревала выражение ужаса, с каким тот разглядывал Грозного.
– Она в порядке? – спросил мужчина и подозвал к себе мальчика.
– Не знаю, – ответила Вера.
Женщина вдруг подняла голову.
– Пусть она идет! С девочкой, – сказала она, стараясь не глядеть на Грозного.
Услышав ее голос, Вера облегченно вздохнула и попятилась, еще крепче прижимая малышку.
– Ладно, живите уж как-нибудь… дружно! В этом доме все есть! – обратилась она к мужчине.
– Подожди! – остановил он и показал на Грозного. – Собака твоя. Она ведь мысли читать и передавать умеет?
– Он много что умеет, – сердито ответила девушка, желая поскорее убраться. – А к чему вы?
– Да так. Я когда сюда ехал, волну по радио поймал. Там говорили, что собаки могут спасать от этой болезни. И вообще, что-то необычное происходит с собаками. Я это по своему Джою замечаю. Кто знает, может это он надавил на мою совесть и заставил меня вернуться. А твой пес – какой-то вообще особенный! Передай ему, что я подумаю над тем, что он мне показал. Слышишь ты, лохматырь?! – крикнул он Грозному. И, обращаясь к Вере: – Не переживайте. Если чего-то нельзя исправить, есть возможность начать сначала.
– Да я и не переживаю, – ответила Вера и поняла, что кривит душой. – Пусть у вас все будет в порядке. Нам ничего не остается, кроме как продолжать жить и держаться друг за друга. Поверьте, уж я то знаю!
Мужчина вдруг схватил ее в охапку и коротко обнял. Тут же оттолкнул от себя.
– Спасибо, – сказал он. И перегаром от него несло вроде бы уже не так сильно. – Удачи тебе и твоим собакам! Если тот парень, Сумрак, прав, тогда, вероятно, когда-нибудь так станут все говорить!
– Да, возможно…
Задумавшись над его словами, девушка некоторое время стояла недвижно.
– Не забудьте закрыть ворота! – словно очнулась она. – Вдруг чужие собаки нагрянут! Удачи вам!.. И вашей собаке! – добавила она и быстрым шагом направилась к машине. Влезла за руль минивэна вместе с девочкой и усадила ее на колени. Дав на прощание гудок клаксоном, выехала на улицу. Мужчина махнул ей в ответ, но в темноте Вера этого уже не видела.
6
– …Ну, так что скажешь? – спросил Кропаль.
Стоявший за ним Костяк светил фонариком в лицо Рокотову, заставляя жмуриться.
Андрею хватило бы и нескольких матерных слов, чтобы подытожить длинную беседу, в которой Кропаль пространно рассуждал о перспективах начала жизни по новому образцу, где брутальные мужики с горящими глазами и жадным сердцем добывают пищу и удовольствия, оправдывая звание настоящих охотников. Все остальные – жалкие чмошники, недостойные каких-либо привилегий. Это прямо слышалось в словах Кропаля, который хищно зрел в будущее, намекая, что Линда и Грозный – прекрасный союз, укрепляющий его веру. Все это родилось в воспаленном бессонницей мозгу сержанта вскоре после того, как он велел запереть Рокотова в лифте, а с ним и Эдика, и собаку, чтобы гарантированно не сбежала.
В руках сержант держал компьютер. Он, видно, не расставался с ним теперь. Что уж он там вычитал, в тех файлах, которые достались Андрею от брата и лежали теперь в том компе, расшифрованные и доступные, и мог ли сержант понять хоть немногое, что заключалось в них, – оставалось для Рокотова загадкой. Но если у Кропаля возникли такие бредовые идеи, значит, что-то там было серьезное.
Андрей сдержал меткие слова, усмехнулся и почесал бороду.
– Я-то рассчитывал, ты хотя бы в императоры метишь. – сказал он, сидя в позе роденовского "Мыслителя". – Бывали императоры из солдат. Но ты же ведь не потянешь. Кишка тонка. Вот Кит бы…
Кропаль вскочил, опрокинув складной стул. Шваркнул ногой по решетке, но что толку. Андрей, оттолкнув Эдика в глубину кабины, сам лишь отскочил в сторону и уже откровенно смеялся, не боясь ничего из того, что могло бы последовать дальше.
– Слушай внимательно. Я ведь, как понимаю, братец твой написал.
И Кропаль, откинув крышку ноутбука начал зачитывать:
"Когда родились щенки, я не мог надышаться на Тиру и ее приплод… О них заботились так, как ни об одном животном на ферме. На все призывы своей коллеги вернуть собаку в лабораторию я возражал тем, что естественные условия – самое лучшее, и не нужно ничего придумывать…"
"Это же дневник!" – вспыхнуло в голове Андрея. Ему безумно хотелось прикоснуться взглядом к этим строчкам, самому прочесть их.
Кропаль заметил его реакцию и с довольной улыбкой продолжил:
– "Вечером второго дня, зайдя в лабораторию, она обнаружила меня в крайне задумчивом состоянии.
– Что-нибудь случилось? – спросила она.
– Мне сообщили, что завтра прибудет сюда группа военных, – ответил я.
– И что тебя беспокоит? – не поняла она.
– Я не знаю, чего ждать, – сказал я. – Вероятно, они опять хотят не упустить шанс и подмять все под себя. Или боятся, что я совершу ошибку второй раз…"
– А братец-то твой прямо писатель! – ухмыльнулся Кропаль, остановившись.
– Что там дальше? – в нетерпении спросил Рокотов.
– Какой ты прыткий! Погоди, ты ничего не ответил мне.
– А что я могу ответить. Я ведь не знаю того, что ты узнал из этих записей.
– Поверь мне, вполне достаточно. А если ты согласишься, то мы с тобой… Ого-го! Вот, например…
Он защелкал кнопками, продвигаясь по тексту. Судя по отсвету экрана на его лице, там были даже картинки, возможно, какие-то диаграммы, но Андрей ничего не мог этого видеть.
– Вот, слушай. Это очень интересно, – И он снова начал читать вслух: "Я совершил гениальное открытие. Без ложной скромности. Но в то же время и губительное. Можно сказать, преступное…" Каково, а? Сильно сказано! Слушай дальше. "…Теперь-то я знаю, что мы, ученые, настолько помешаны на своем желании изменить мир, что зачастую не понимаем, каким губительным оно может оказаться". (Это уж точно!) "…Когда я открыл значение тех сегментов в мозгу, я даже и не думал, куда заведет меня это открытие. Сейчас бы я, наверное, трижды подумал, прежде чем доверять эту информацию кому-либо…" А вот доверил ведь!
Кропаль засмеялся.
– Ладно, не буду издеваться. На вот, сам почитай. Тут тоже очень интересно.
Кропаль поднял стул и водрузил на него компьютер. Проверил, не дотянется ли Рокотов до него.
Андрей прильнул к решетке и впился глазами в экран, щурясь от слишком большого расстояния.
Теперь он сам читал вслух, сам не зная почему. Видимо затем, чтобы лучше запомнить.
"Буду честным перед самим собой – началось все с авантюры. Я был тогда на мели и решил немного подзаработать. Дал объявление о том, что принимаю любых желающих, кто хочет составить генетический портрет своего питомца. От клиентов не было отбоя. Приходили люди с кошками, собаками, даже с крысами и рыбками. Я брал биоматериал для исследований, попутно делал сканирование мозга – скорее как бонус, людям эти картинки тоже были любопытны. Платили неплохо, иногда даже сверх официальных расценок. В основном, конечно, больше было владельцев собак. А сколько они историй о своих питомцах рассказывали – я это тоже все записывал и сохранял. И в какой-то момент меня осенило. Ведь это же, получалось глобальное статистическое исследование! ("Дальше!" – крикнул Андрей и Кропаль послушно перевел на следующую страницу). Я решил установить, есть ли какая-то зависимость между особенностями физиологии собак и их способностями к обучению. Вскоре выявил кое-какую закономерность. У тех собак, которые на поверку оказывались самыми умными и сообразительными, обнаружились совпадения в нескольких сегментах генетических таблиц. Оказалось, что и сканирование мозга дало повод для размышлений. У всех этих собак наблюдалось примерно схожее строение некоторых участков в лимбическом отделе головного мозга. Где-то там пряталась загадка – посчитал я…"
Андрей читал быстро, немного торопливо, возможно даже проглатывая некоторые слова, но совершенно не обращал на это внимание.