- Достаточно хорошо! - уверенно ответил Буриханов. - В городе сильный гарнизон, есть бронепоезд. Нападение кочевников отобьют, я ручаюсь!
- Турки так же думали про Акабу, - заметил Турани, - однако Лоуренс, проведя арабов через пески, взял её.
- Джунаид-хан не Лоуренс, а Асхабад не Акаба! - раздражённо парировал Буриханов.
- Погодите! - прервал спорщиков Жехорский. - Появление в нашем тылу крупной конной группировки противника, в то время как мы убираем оттуда все мобильные части, опасно уже тем, что может спровоцировать восстание.
- Катера, - сказал начальник штаба.
- Что катера? - не понял Жехорский.
- Со дня на день в Красноводске закончится разгрузка доставленных по морю специальных мелкосидящих катеров для Амударьинской флотилии. Потом они будут отправлены по железной дороге в Чарджуй.
Буриханов нахмурился.
- Это серьёзно? - спросил у него Жехорский.
- Если катера не прибудут в Чарджуй к началу второй стадии операции? - уточнил Буриханов. - Как тебе ответить? Во всяком случае, это затруднит поход на Хорезм. Поступим так, - Буриханов повернулся к начальнику штаба. - Распорядитесь отправить в Асхабад звено самолётов. Пусть проведут авиаразведку в направлении пустыни. Сообщите также в Красноводск, чтобы усилили охрану состава с катерами. Перебросьте на ветку Красноводск-Асхабад два бронепоезда. И задержите Текинскую конную группу в Лютфабаде…
* * *
Жехорский наблюдал, как падает вниз знамя эмира, а над воротами Арка водружают флаг СФРТ, когда рядом остановился запыхавшийся Турани.
- Где Буриханов? - спросил он.
- Не знаю, - пожал плечами Жехорский. - Где-то здесь был. А что случилось?
- Отряды Джунаид-хана прошли через Каракумы и подходят к Асхабаду!
- Подумаешь, новость, - фыркнул Жехорский. - Об этом ещё вчера стало известно. Лётчики обнаружили в песках большой конный отряд. Тебе, кстати, спасибо, вовремя озаботился о проведении авиаразведки. Потому и состав с катерами задержали в Асхабаде, и все бронепоезда туда стянули. Если Джунаид-хан туда сунется – его встретят, как надо! И потом, туда ведь идёт Текинская конная группа.
- Никуда она не идёт! - сквозь зубы сказал Турани.
- Не понял? - нахмурился Жехорский. - Объясни!
- А чего тут объяснять! - воскликнул Турани. - Группа отказалась выполнять приказ и там вот-вот может начаться мятеж!
К Турани подбежал один из его людей и что-то зашептал на ухо. Выслушав сообщение, Турани жестом отпустил посланца, лицо его сделалось задумчивым.
- Новые неприятности? - поинтересовался Жехорский.
- Не знаю, - покачал головой Турани. - Может, да, а может, и нет… - Потом посмотрел на Жехорского. - Буриханов только что вылетел на посыльном самолёте в неизвестном направлении. Полагаю, он направляется в Лютфабад.
- И что это, по-твоему, может означать?
- Скоро узнаем, - усмехнулся Турани. - Или всё образуется, или тебе придётся подыскивать нового командующего ТуркВО.
- Почему ты так уверен, что нет какого-то третьего варианта? - спросил Жехорский.
- Потому что я принял необходимые меры, - ответил Турани.
* * *
На вершине минарета была оборудована снайперская позиция. Отсюда хорошо просматривалась площадь, которая теперь больше напоминала плац. В разных её концах стояли отдельные группы всадников, которые вместе должны были составлять Текинскую конную группу. В центральной части площади располагался самый многочисленный отряд. Это были ветераны Текинского конного полка, который составлял основу группы. От их решения зависело: пойдёт большая часть туркменских конников против Джунаид-хана, как того требовал приказ командования ТуНАр, или присоединится к его войску, ступив на путь измены. Когда на площадь влетел всадник в белой рубашке, снайпер навёл оптику на него. Это был Буриханов, возбуждённый и злой. Он встал напротив ветеранов и стал кричать им что-то отсюда неслышное, но, судя по лицам, на которые стрелок наводил прицел, весьма обидное. Потом из строя выехал всадник, который вступил с Бурихановым в спор. Снайпер его узнал. Это был главный подстрекатель, агитировавший в пользу Джунаид-хана. Ругались недолго. Всадники разъехались в противоположные концы площади и обнажили клинки. Конная группа сомкнула строй по периметру импровизированного ристалища, впервые за последние часы проявив единство. Снайпер понял: спор будет разрешён старым проверенным способом, на поединке.
Самого боя стрелок почти не видел, посматривал иногда: как там? Судя по тому, что ему удавалось увидеть, рубились поединщики отчаянно. В основном же снайпер наблюдал за строем ветеранов. Потому только он заметил, как один из бородачей незаметно для разгорячённых кровавым зрелищем товарищей потянул из деревянной кобуры маузер. Бросив взгляд на центр площади, снайпер определил, что побеждает Буриханов, потому сразу взял бородача с маузером на прицел. Взмах сабли – и противник Буриханова мешком валится на землю. Бородач тут же выхватывает маузер и берёт победителя на прицел, но выстрелить не успевает, сам падает в пыль с дыркой во лбу.
Вопреки ожиданиям, Джунаид-хан осмелился на штурм…
Цепь медленно приближалась к позициям защитников Асхабада, а те встречали атакующих только одиночными выстрелами. Джунаид-хан был столь же жесток и коварен, сколь и хитёр. Впереди цепи спешившихся всадников шла ещё одна цепь, состоящая из согнанных из ближайших кишлаков стариков, женщин и детей, связанных между собой верёвками. Потому-то и молчали и пушки и пулемёты защитников города. А в отдалении гарцевали на горячих скакунах бородатые всадники, в ожидании, когда их пешие товарищи завяжут драку на первой линии обороны, чтобы потом стремительным намётом самим бросится в атаку.
И тогда в небе появились три самолёта. То самое звено, что было отправлено в Асхабад для авиаразведки. Это были лёгкие самолёты – не "Невские". Без бомб, поскольку прилетели налегке. По одному пулемёту на каждом. Они не сильно испугали всадников, которые открыли по самолётам ответный огонь. Расстреляв боекомплект, два самолёта повернули в сторону аэродрома, а третий задымил, и, теряя высоту, полетел почему-то на восток, параллельно линии своих укреплений. Видимо, за дымом лётчик потерял ориентацию. Часть всадников с радостными воплями поскакали за ним. Самолёт снизился уже настолько, что чуть не задел колесом верхушку высокого бархана, но сумел перевалить за него. Всадники мчались следом. Доскакав до вершины бархана, они увидели самолёт лежащим на песке. Но это их совсем не обрадовало. Обтекая самолёт с двух сторон, на них двигалась большая конная группа, над которой развевалось знамя Туркестанской республики.
Когда защитники города увидели, как сошлись в тылу атакующих цепей две конные лавины, они в едином порыве поднялись и бросились в штыковую атаку.
В поход на Асхабад Джунаид-хан увёл половину своего войска. В Хиву он привёл лишь малую часть, и то только потому, что в пустыне их преследовать не стали.
1922 год
МИХАИЛ
Я показал Куропаткину депешу. Старик прочёл, поднял глаза.
- Отзывают, Михаил Макарович?
- Как видите, Алексей Николаевич. Да и то, загостились мы в дальних краях!
Тут я спохватился.
- Впрочем, вас эта депеша ни в коей мере не касается. Вы вольны остаться. Вас здесь уважают и найдут для вас подходящую службу.
Куропаткин печально улыбнулся.
- Спасибо на добром слове, Михаил Макарович, но, видно, службе моей конец. Пора на отдых, теперь уже навсегда. И поеду я с вами, потому как умереть хочу на Родине.
Перед отбытием на вокзал попрощался с охраной. Все ребята, кроме Ивана, оставались здесь, чтобы охранять теперь нового полпреда, который должен был прибыть завтра самолётом. Романтика бронепоездов уходила в прошлое. Думаю, я сам отправлялся на бронированном красавце в последнюю поездку.
На перроне выстроился почётный караул. Я обошёл строй, попрощался со знаменем республики. Пришла пора прощаться с друзьями. Не навсегда. Я верил: нам предстоит ещё не одна встреча, может даже и на этой земле.
Стоя у открытого окна, я смотрел на удаляющиеся фигуры Буриханова и Турани. Оба были облачены в парадную военную форму и держали ладони у козырька (военные ведь отдают воинское приветствие не только при встрече, но и при расставании).
Когда за окном замелькали пригороды, раздалось деликатное покашливание. Я повернул голову. Рядом стоял Куропаткин.
- Не изволите, Михаил Макарович, партию в шахматы?
Я улыбнулся.
- Изволю!
Часть третья
Всем сёстрам по серьгам
СОЮЗ СУВЕРЕННЫХ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ РЕСПУБЛИК
1922 год. Декабрь
Москва. Кремль
НИКОЛАЙ
Забраться на Колокольню Ивана Великого была Ольгина идея. Ладно, температура на улице, несмотря на декабрь, была близка к нулю.
- И вот ведь что характерно, - ворчал Глеб, поднимаясь по крутым ступеням сразу за женой, дабы максимально усложнить нам задачу ненароком заглянуть ей под юбку, - пока водяру хлещет – в уме баба, вне зависимости от употреблённого евонного количества. Но стоит лишь пригубить шампусика, тут же её на подвиги тянет, притом самого дурного пошиба!
- Это не у меня, это у тебя с головой паршиво, - нёсся сверху весёлый голос Ольги. - Вон уже русский язык забывать стал. Каконного "евонного"? - передразнила она Глеба. - Тоже мне грамотей, даром что генерал…
- От такого слышу! - незлобиво отбивался Глеб.
В этом он был абсолютно прав. Трое из четверых, что теперь с идиотским упрямством преодолевали марш за маршем, были облачены в утеплённые кожаные куртки с генеральскими погонами на плечах. Трое – это я, Васич и Ольга. На Шефе была похожая куртка, но без погон.
Вот если скажу, что подниматься на колокольню мне совсем в тягость, - совру. На полосе препятствий, где я гоняю своё тело дважды в неделю, потяжелее будет. За вышеподнимающихся я тоже спокоен. Что Глеб, что Ольга – оба в хорошей физической форме. А вот за Шефа…
- Как ты там, - спрашиваю, - не притомился? А то, может, привал организуем?
Слышу в ответ:
- Ты не языком, ты ластами шевели. А то надоело твои портки нюхать!
Слава богу, Шеф в порядке! К слову сказать, из Туркестана он вернулся заметно посвежевшим, даже седины в волосах вроде как поубавилось.
Ещё не застроенная высотками Москва с высоты птичьего полёта просматривалась во все стороны аж до городских окраин.
- Что, и теперь скажешь, дура я у тебя? - посмотрела Ольга на Глеба.
Васич в ответ обнял жену и поцеловал прямо в подставленные губы.
Пока они миловались, я обратился к Шефу:
- Обозревай, князь, владения свои!
МИХАИЛ
Хорошо из посторонних на колокольне присутствовал лишь слабый ветерок, а он не станет разносить Ершовы слова по городам и весям. Иначе пришлось бы отвечать за "князя" и перед партией, и перед государством. Шутка. Но в ней, как и в шутливых словах Ерша, присутствует доля истины.
Предполагал ли я, возвращаясь из Туркестана, что, пусть на время, стану ответственен за огромную страну, раскинувшуюся с запада на восток от Балтики и Карпатских гор до Тихого океана, а с севера на юг от Ледовитых морей до Балкан? Отвечу честно: нет, не предполагал! Хотя, работая в "Комиссии по подготовке Союзного Договора", немало сделал для того, чтобы такая страна возникла на месте бывшей Российской империи. Даже сидя в далёком Ташкенте, я ни на один день не выключался из крайне кропотливой и ответственной работы. Сделанные наработки отправлял фельдъегерской связью, тем же путём получал материалы Комиссии. Что-то показывал Куропаткину. Старику идея казалась абсурдной, и он спорил со мной до хрипоты. Парадокс, но несколько дельных соображений я из его возражений выудил. Нынче он в Москве. Это я пригласил Куропаткина на подписание Союзного Договора, чтобы он смог лично убедиться: мы сделали невозможное возможным!
Это я что, проговорился? Хотел преподнести в более торжественной форме и на тебе… Теперь чего уж. Да, сегодня в Георгиевском зале Большого Кремлёвского дворца было провозглашено о создании нового государственного образования: Союза Суверенных Социалистических Республик.
То, что мы совпали по срокам с ТЕМ временем – чистейшей воды совпадение. Где-то помешал мятеж, а в основном увязли в согласованиях. Очень многие хотели видеть вторым в названии Союза слово "советских". Против этого решительно возражала Финляндия, которая провозгласила себя парламентской республикой, пусть, по сути, и просоветской. В конце концов, сошлись на том, что суверенитет более важен, чем советизация. И как только на этом сошлись, так сразу получили неожиданный (для меня уж точно) бонус. В Союз запросилась Болгария. Потом каждое государство занялось утряской своего внутреннего устройства, чтобы сделать своё пребывание в Союзе более комфортным. Закончилось всё референдумами по вопросу о вхождении в Союз. К декабрю 1922 года как раз со всем и поспели.
Церемонию подписания Союзного договора поручили провести "Комиссии по подготовке", а поскольку ваш покорный слуга на тот момент являлся секретарём этой комиссии, то я и стал главным церемониймейстером.
Договор о создании Союза Суверенных Социалистических Республик подписали. Со стороны Российской Федерации – Председатель ВЦИК и главы ЦИК всех входящих в Федерацию республик: Прибалтийской республики (столица Таллин), Карело-Поморской республики (столица Архангельск), Республики Великороссия (столица Рязань), Поволжской республики (столица Самара), Уральской республики (столица Екатеринбург), Северо-Кавказской республики (столица Ростов), Республики Крым (столица Симферополь), Западно-Сибирской республики (столица Новосибирск), Восточно-Сибирской республики (столица Иркутск), Дальневосточной республики (столица Хабаровск), Республики Туркестан (столица Ташкент). Со стороны Закавказской Федерации – Председатель ЗакЦИК и главы ЦИК Грузии, Армении и Азербайджана. Со стороны Украинской Федерации – Председатель УкрЦИК и главы ЦИК Украины, Молдавии и Западной Украины. Со стороны Белорусско-Литовской Федерации – Председатель ЦИК Белоруссии и Президент Литвы. Со стороны Финляндии – Президент Финляндии. Со стороны Болгарии – Президент Болгарии. Ниже всех стояла моя подпись: Секретарь Государственного Совета СССР Жехорский.
Спросите, откуда взялся Госсовет? Образовали ещё до подписания Союзного Договора из расчёта: два представителя от каждого государства-подписанта.
Смекаете, сколько представителей России оказалось в Госсовете? На пост секретаря Госсовета Александрович тут же предложил мою кандидатуру, которая и прошла на "ура". Так моя подпись появилась на документе о создании СССР.
Думаете, Госсовет стал высшим органом власти СССР? Ничуть не бывало! Высшим законодательным органом власти СССР должен стать Союзный парламент после его всенародного избрания. А главой союзного государства – так вообще президент, которого должен тот парламент избрать. А Госсовет – всего лишь совещательный орган при президенте, правда, с правами "серого кардинала", если вы понимаете, о чём идёт речь…
Теперь смотрите. СССР есть. Парламент пока не избран. Президента нет. Члены Госсовета вот-вот разъедутся по своим вотчинам. Кому до окончания выборов сидеть в Москве? - Чуть не забыл: Москва определена столицей СССР. - Единственным на этот момент госчиновником высшего союзного звена является Секретарь Государственного Совета СССР, то есть я. Отсюда шутка Ерша насчёт князя. Нет, красиво он меня подколол! Знает ведь, что без денег и войска никакой я не князь. А денег мне выделили как раз на организацию и проведение выборов. Завтра же и займусь. А сегодня – гуляем!