- Это стоит той суммы, которую я назвала. - Впервые девушка-командир улыбнулась - холодной, вымученной улыбкой, с какой благодарят дальнего родственника за то, что потрудился приехать на похороны. - "Дженни Ганивер" и похитившие ее варвары могут оказаться жизненно необходимыми для той работы, которая здесь ведется. Вот и все, что вам нужно знать. Найдите ее и доставьте сюда, ко мне, мистер Блинко.
Глава 10
ВУНДЕРКАМЕРА
Все врачи Анкориджа были мертвы. Лучшей сиделкой, какую удалось найти для профессора Пеннирояла, оказалась Виндолен Пай из Направляющего Комитета. Когда-то она окончила курсы по оказанию первой медицинской помощи. Сидя у постели больного в роскошной комнате для гостей на одном из верхних этажей Зимнего дворца, она держала запястье профессора своими тонкими пальцами, считая пульс по карманным часам.
- Я думаю, у него просто обморок, - высказала она свое мнение. - Возможно, это от истощения или же у бедного джентльмена наступил запоздалый шок после его ужасных приключений.
- А что же мы-то в обморок не кувыркаемся? - поинтересовалась Эстер. - Мы вместе с ним пережили эти ужасные приключения, но ведь мы не валимся без чувств на каждом шагу, будто старые девы.
Мисс Пай, которая и сама была старой девой, сурово посмотрела на Эстер.
- По-моему, вам следует удалиться. Профессору необходим покой, тишина и круглосуточный уход. Кыш отсюда, все!
Эстер, Том и Смью, пятясь, вышли в коридор, и Виндолен Пай решительно закрыла за ними дверь.
Том сказал:
- Наверное, он просто переволновался. Он столько лет искал людей, готовых профинансировать вторую экспедицию в Америку, и вдруг оказывается, что маркграфиня ведет туда целый город...
Эстер засмеялась:
- Это невозможно! Она сошла с ума!
- Мисс Шоу! - задохнулся Смью. - Как вы можете говорить такие вещи? Маркграфиня - наша правительница и наместница ледяных богов на земле! Среди ее далеких предков была Долли Расмуссен. Она-то и вывела оставшихся в живых жителей первого Анкориджа из Америки на безопасные территории. Вполне естественно, что представительнице Дома Расмуссен выпало снова привести нас на родину.
- Не понимаю, почему вы за нее заступаетесь, - буркнула Эстер. - Она с вами обращается, как с грязью, прилипшей к подошве. И, надеюсь, вы не думаете, что вам удалось кого-то обмануть своими переодеваниями. Мы прекрасно заметили, что вы один и тот же.
- Я никого не пытаюсь обмануть, - с достоинством возразил Смью. - Маркграфине положен определенный штат прислуги и должностных лиц: шоферы, повара, камергеры, лакеи и так далее. К сожалению, все они умерли. Вот мне и приходится закрывать собою брешь. Я по мере сил стараюсь поддержать древние традиции.
- А кем же вы были раньше? Шофером или камергером?
- Ни тем ни другим. Я был карликом маркграфини.
- Зачем ей карлик?
- При дворе маркграфини всегда бывает карлик. Чтобы забавлять маркграфиню.
- Чем это он ее забавляет?
Смью пожал плечами:
- Вероятно, своим малым ростом.
- Разве это смешно?
- Это традиция, мисс Шоу. С тех пор как в Анкоридже случилась чума, традиции очень нам помогают. Вот ваши комнаты.
Он распахнул две двери, немного дальше по коридору от комнаты Пеннирояла. В каждой из комнат были широкие окна, большая кровать, толстые отопительные трубы. Каждая была размером приблизительно с гондолу "Дженни Ганивер".
- Они замечательные, - сказал Том с благодарностью. - Но нам нужна только одна комната.
- Об этом не может быть и речи, - сказал Смью. Он вошел в первую из комнат и принялся подкручивать вентиль на батарее. - Чтобы в Зимнем дворце молодые люди противоположного пола, не связанные браком, проживали в одной комнате - это просто неслыханно! Мало ли что может из этого выйти. Пойдут всякие нежности... Нет-нет, ни в коем случае!
В трубе вдруг что-то загремело. Смью на мгновение отвлекся, потом снова обернулся и хитро подмигнул Эстер и Тому:
- Впрочем, между этими комнатами имеется дверь, и если кому-нибудь вздумается проскользнуть в нее, никто и знать не будет...
Но кое-кто знал практически обо всем, что происходило в Анкоридже. Пристально глядя на экраны, слабо светившиеся в синей полутьме, наблюдатели видели нечеткие, искаженные панорамной камерой изображения Тома и Эстер, входящих вслед за карликом во вторую комнату.
- Ну и уродина!
- Вид у нее не очень-то радостный.
- А кто бы стал радоваться с таким лицом?
- Не в том дело. Она ревнует. Вы что, не видели, как Фрейя смотрела на ее дружка?
- Надоели они мне. Давайте переключаться.
Картинка на экране изменилась. Мелькали разные планы: Аакъюки у себя в гостиной, Скабиоз в своем одиноком доме, терпеливая, упорная работа в машинном отделении и в сельскохозяйственном квартале...
- Наверное, нужно бы послать весточку Аакъюкам? - спросил Том, когда Смью отрегулировал отопление во второй комнате и собрался уходить. - Они, может быть, ждут нас.
- Их уже предупредили, сэр, - сказал Смью. - Теперь вы гости Дома Расмуссен.
- Мистер Скабиоз будет не очень доволен, - заметила Эстер. - По-моему, мы ему совсем не понравились.
- Мистер Скабиоз по натуре пессимист, - сказал Смью. - Это не его вина. Он вдовец, а его единственный сын Аксель погиб во время чумы. Он тяжело перенес эту потерю. Но не в его власти помешать маркграфине, коли уж она решила предложить вам свое гостеприимство. Вам очень рады в Зимнем дворце. Если вам что-нибудь понадобится, позвоните и вызовите слугу... Ладно, ладно - меня. Обед в семь, но если вам будет угодно спуститься немного раньше, маркграфиня желала бы показать вам свою Вундеркамеру.
"Кого-кого?" - подумала Эстер, но ей не хотелось снова выглядеть глупой и невежественной в присутствии Тома, так что она промолчала. Когда Смью ушел, они открыли соединительную дверь, плюхнулись на кровать Тома и немножко попрыгали, испытывая пружины.
- Америка! - воскликнул Том. - Нет, ты только подумай! Она очень храбрая, эта Фрейя Расмуссен. Практически ни один город не рискует заходить на запад от Гренландии, и уж точно ни один не пытался достичь Мертвого континента.
- Не пытались, потому что он и есть мертвый, - кисло отозвалась Эстер. - Я бы, например, не стала рисковать целым городом, начитавшись книжек Пеннирояла.
- Профессор Пеннироял знает, что говорит, - сказал Том, храня верность ученому. - Да и не он один сообщает о зеленых участках в Америке.
- А, ты об этих пилотских легендах?
- Ну да. И есть еще карта Снори Ульвессона.
- Та, про которую ты мне рассказывал? Которая так удачно исчезла, пока никто не успел ее проверить?
- Ты хочешь сказать, что профессор лжет? - спросил Том.
Эстер покачала головой. Она и сама не знала, что хотела сказать; просто ей было трудно принять на веру рассказы Пеннирояла про девственные леса и благородных дикарей. Но кто она такая, чтобы сомневаться в его словах? Пеннироял - знаменитый путешественник, который пишет книжки, а Эстер в жизни своей не прочитала ни одной книжки. Том и Фрейя ему верят, а они гораздо лучше нее разбираются в таких вещах. И все-таки никак не получалось совместить образ пугливого человечка, который трясся и скулил всякий раз, как мимо "Дженни Ганивер" пролетала ракета, и отважного путешественника, сражавшегося с медведями и дружившего со свирепыми американскими туземцами.
- Завтра пойду навещу Аакъюка, - сказала Эстер. - Посмотрю, как продвигается ремонт "Дженни".
Том кивнул, но при этом старался не смотреть на нее.
- Мне здесь нравится, - сказал он. - Я хочу сказать, нравится город. Здесь грустно, но очень красиво. Напоминает более привлекательные кварталы Лондона. И к тому же в отличие от Лондона он не ест другие города.
Эстер показалось, что между ними вдруг разверзлась пропасть. Пока еще совсем узенькая, словно трещина во льду, но она может стать шире. Девушка сказала:
- Том, это просто еще один движущийся город. Все они одинаковые - что хищники, что торговцы. Наверху все очень красиво, а внизу - рабы, грязища, страдания и всякие гадости. Чем скорее мы отсюда улетим, тем лучше.
Смью вернулся за ними в шесть и провел по длинной винтовой лестнице в зал для приемов, где их ожидала Фрейя Расмуссен.
Видимо, маркграфиня попыталась как-то поинтереснее убрать свои волосы, но бросила эту затею на полдороге. Моргая, она смотрела на гостей из-под чересчур длинной челки.
- Боюсь, профессор Пеннироял все еще нездоров, но я уверена, что он скоро поправится. Раз уж ледяные боги прислали его сюда, наверное, они не дадут ему умереть, правда? Это было бы несправедливо. Но вы, Том, историк из Лондона, вас наверняка заинтересует моя Вундеркамера.
- И что же это такое - Вундеркамера? - не выдержала Эстер, которой надоело, что эта избалованная девчонка постоянно ее игнорирует.
- Это мой частный музей, - ответила Фрейя. - Моя Комната чудес. - Она чихнула и стала ждать, когда к ней подойдет прислужница, чтобы вытереть нос своей госпоже; потом вспомнила, что прислужницы все умерли, и утерлась рукавом. - Я очень люблю историю, Том. Всякие древности, которые находят при раскопках. Когда-то это были обычные, повседневные предметы, которыми пользовались обычные люди, но время сделало их особенными.
Том с энтузиазмом кивнул, и маркграфиня засмеялась, почувствовав, что встретила родственную душу.
- Когда я была маленькая, то совсем не хотела становиться маркграфиней. Я хотела быть историком, как вы, как профессор Пеннироял. Поэтому и основала свой собственный музей. Пойдем посмотрим.
Смью шел впереди, а маркграфиня всю дорогу пе переставала жизнерадостно болтать. Они прошли несколько длинных коридоров, пересекли громадный бальный зал, где люстры были закутаны чехлами от пыли и пахло нафталином, и в конце концов оказались в крытой галерее со стеклянными стенами. Снаружи в темноте горели огни, освещая летящий снег и замерзший ледяной фонтан. Эстер спрятала руки в карманы и сжала их в кулаки, шагая позади Тома. "Выходит, она не просто хорошенькая, - думала Эстер, - она читала те же книги, что и он, она разбирается в истории, и несмотря на то, что все ее близкие погибли от какого-то древнего олд-тековского вируса, она до сих пор ожидает от богов справедливости. Она - словно зеркальное отражение Тома. Ну, куда мне с ней тягаться?"
Путешествие закончилось в круглом зале вроде прихожей, перед дверью, которую охраняли двое Сталкеров. Узнав их угловатые фигуры, Том шарахнулся назад и чуть было не закричал от ужаса, потому что одна такая древняя бронированная боевая машина когда-то гнала их с Эстер чуть ли не через все Охотничьи земли. Тут Смью зажег аргоновый светильник, и Том увидел, что эти Сталкеры - безжизненные обломки, ржавые металлические экзоскелеты, извлеченные изо льда и поставленные здесь, у входа в Вундеркамеру Фрейи Расмуссен, в виде украшения. Том покосился на Эстер - разделяет ли она его страх? Но она смотрела в сторону. Прежде чем Том успел привлечь ее внимание, Смью уже отпер двери и маркграфиня повела всех в музей.
Том вошел в пыльное, полутемное помещение со странным чувством, словно он вернулся домой. Правда, эта большая комната скорее походила на лавку старьевщика, чем на тщательно оформленные лондонские экспозиции, но все равно это была настоящая пещера сокровищ. Ледяная пустошь со времен Шестидесятиминутной войны видела расцвет и падение по крайней мере двух цивилизаций, и у Фрейи имелись интересные экспонаты, относящиеся к обеим. Еще здесь находился макет Анкориджа, каким он мог выглядеть в те далекие времена, когда был еще неподвижным городом, целая полка ваз эпохи Культуры синего металла и несколько фотографий "ледяных кругов" - весьма загадочного явления, которое иногда встречается нa Высоком льду.
Бродя между экспонатами как во сне, Том не замечал, что Эстер следует за ним с большой неохотой.
- Смотри! - воскликнул он, восторженно оглядываясь через плечо. - Эстер, смотри!
Эстер смотрела и видела предметы, которые не могла понять по недостатку образования, да отражение собственного страхолюдного лица в стеклянных витринах. Она видела, что Том отошел еще дальше от нее, чтобы полюбоваться какой-то обшарпанной древней каменной статуей. Он был здесь настолько на своем месте, что Эстер показалось, у нее сейчас разорвется сердце.
Одно из любимейших сокровищ Фрейи хранилось в витрине в дальнем конце комнаты. Это был почти идеальный лист тонкого серебристого металла, какие встречались по всему миру на территориях, являвшихся некогда собственностью Американской империи. Древние называли его "фольга". Фрейя остановилась рядом с Томом, разглядывая витрину, любуясь отражением двух лиц в волнистой металлической поверхности.
- Сколько у Древних было всего разного...
- Удивительно, не правда ли, ваше сиятельство? - согласился Том шепотом. Предмет, висевший в витрине, был таким древним и таким драгоценным, что казался Тому святыней. Этого листка коснулась своими перстами сама богиня истории. - Подумать только, когда-то люди были настолько богатыми, что могли себе позволить выбрасывать такие вещи! Даже самые бедные из них жили не хуже лорд-мэра.
Они перешли к следующей витрине. Здесь хранилась коллекция тех странных металлических колечек, которые часто находят на мусорных свалках Древних. У некоторых из них до сих пор сохранилась подвеска в форме слезы с надписью "Открывать здесь".
- Профессор Пеннироял не согласен с тем, что их выбрасывали, - сказала Фрейя. - Он утверждает, что те места, которые современные археологи называют мусорными свалками, на самом деле - религиозные центры, где Древние приносили ценные предметы в жертву богам потребления. Вы не читали его книгу на эту тему? Называется "Мусор? Как бы не так!". Я вам дам почитать...
- Спасибо, - сказал Том.
- Спасибо, ваше сиятельство, - поправила Фрейя, но при этом так мило улыбнулась, что обидеться было невозможно.
- Конечно, - продолжала она, проводя пальчиком по пыльной витрине, - музею нужен хранитель. Когда-то здесь был куратор, но он умер во время чумы или убежал, не помню. Теперь все покрывается пылью, и вещи постоянно воруют. Пропало несколько очень красивых старинных ювелирных изделий и парочка механизмов, хотя я не могу себе представить, кому они могли понадобиться и как кто-то мог сюда проникнуть. Но когда мы доберемся до Америки, знания о ее прошлом будут очень ценны. - Она снова посмотрела на Тома и улыбнулась. - Ты мог бы здесь остаться, Том. Мне было бы приятно думать, что моим маленьким музеем заведует настоящий лондонский историк. Можно было бы его расширить, открыть для публики. Мы бы назвали его Институт Расмуссен...
Том глубоко вдохнул воздух музея, затхлые запахи пыли, мастики для паркета и побитых молью чучел животных. Когда он был подмастерьем-Историком, то мечтал сбежать от всего этого навстречу приключениям, но теперь, когда вся его жизнь состояла из приключений, мысль о том, чтобы снова работать в музее, отчего-то показалась удивительно заманчивой. Вдруг он нечаянно посмотрел через плечо Фрейи и увидел Эстер, которая не сводила с него глаз, - худенькую, одинокую фигурку, затерявшуюся в тени у самой двери, придерживая одной рукой у лица свой старый красный шарф. В первый раз он почувствовал раздражение, глядя на нее. Если бы только она была хоть чуточку покрасивее и немножко более общительной!
- Мне очень жаль, - сказал он, - но Эстер не захочет остаться здесь. Она чувствует себя счастливой только в небе.
Фрейя бросила на Эстер довольно неприветливый взгляд. Она не привыкла получать отказ, удостоив кого-либо приглашения на службу. Ей уже начал нравиться симпатичный молодой историк. Мелькала даже мысль: быть может, ледяные боги специально послали ей его, чтобы восполнить нехватку подходящих юношей в Анкоридже? Но почему же, ах, почему же они решили прислать вместе с ним еще и Эстер Шоу? Эта девушка не просто некрасива, она прямо-таки страшна, а между тем она стоит между Фрейей и этим милым молодым человеком, словно демон, стерегущий заколдованного принца.
- Ну что ж, - сказала маркграфиня, как будто его отказ нисколько не разочаровал ее. - Вероятно, Аакъюку потребуется несколько недель, чтобы отремонтировать ваш корабль. Так что у вас будет вполне достаточно времени, чтобы обдумать мое предложение.
А про себя прибавила: "И вполне достаточно времени, чтобы послать подальше свою кошмарную подружку".
Глава 11
БЕСПОКОЙНЫЕ ПРИЗРАКИ
В ту ночь Том спал крепко и видел во сне музеи. Рядом с ним Эстер не могла сомкнуть глаз. Кровать была такая широкая, что с тем же успехом можно было ночевать в разных комнатах. Эстер нравилось спать, свернувшись калачиком, вплотную к Тому на узкой койке в каюте "Дженни Ганивер", уткнувшись лицом ему в волосы, прижавшись сзади коленями к его коленям, чтобы их тела сцеплялись друг с другом, словно фигурные кусочки картинки-головоломки. А здесь, на большом пухлом матрасе, Том во сне откатился от нее в сторону, а она осталась совсем одна среди сбившихся в ком влажных простыней. В комнате было слишком жарко. Сухой воздух царапал горло, а в трубах отопления, идущих под потолком, то и дело раздавались какие-то жуткие металлические звуки, словно там скреблись крысы.
В конце концов Эстер натянула куртку, сапоги и вышла из дворца на обжигающий холод, какой стоит на улице в три часа ночи. Винтовая лестница вывела ее через тепловой шлюз в машинное отделение Анкориджа, где слышался глухой, ровный гул, а в темноте между опорами верхнего уровня теснились кучками, как грибы, паровые котлы и топливные баки. Эстер двинулась в сторону кормы, думая про себя: "Сейчас увидим, как наша маленькая Снежная королева обращается со своими рабочими". Эстер мечтала о том, как после ее разоблачительных рассказов Тому перестанет нравиться это место. Она испортит ему завтрак описанием условий жизни и работы на нижней палубе!