Средства планетарной защиты открыли огонь. Торпеды выскользнули из пусковых шахт. Турболазеры, осушая свои конденсаторы, разрезали тьму перекрещивающимися лучами. Некоторые выстрелы достигли целей.
Три торпеды настигли макротранспортник "Краэтос" и пробурили насквозь три палубы, прежде чем взорваться. Турболазеры обрушились на "Громовую кару", когда её пустотные щиты повстречались с кольцом орбитального мусора. Энергетические лучи срезали мостик с корпуса и оставили его дрейфовать в космосе. Но сопротивление не могло продолжаться долго.
Ещё два выстрела "Новы" со стороны флота Железных Воинов уничтожили станции над экватором и южным полюсом. Эскадры эсминцев скользнули на высокую орбиту и выпустили веер торпед. Боеголовки вышли на собственные орбитальные курсы, чтобы добить уцелевшие орудийные платформы. Новые созвездия вспыхнули в небе Талларна.
Для защиты системы было мало кораблей. Эскадра оборонительных мониторов, чьи реакции притупились за годы бездействия, попыталась перехватить корабли противника. Они погибли, исполняя свой долг. Огонь лазеров разрезал их корпусы на куски, а после залпы макропушек обратили обломки в груды искорёженного металла и облака горящего газа.
Только один корабль попытался сбежать. "Свет Инвита" был ударным кораблем Имперских Кулаков. Он промедлил всего секунду, пока офицер связи пытался установить контакт с маршалом Люцием, находившимся на поверхности Талларна. Единственным ответом была статика. Командир корабля не колебался. Весть о нападении должна была распространиться. Нос "Света Инвита" повернулся в сторону тёмной окраины системы, двигатели набирали тягу, пока не раскалились добела.
Он почти прорвался. Перехватчики Железных Воинов устремились за ним, открыв шквальный огонь. Целые тучи обломков и энергетических разрядов обрушились на его щиты, но он продолжал уходить. Ещё одна группа кораблей Железных Воинов выскользнула из-за дальней луны Талларна. Они ждали на тот случай, если кто-нибудь из защитников попытается бежать, и они были готовы. Десять эсминцев выпустили целую сеть торпед. "Свет Инвита" отчаянно маневрировал, стараясь пробиться сквозь торпедную завесу. Одна торпеда поразила его в верхнюю часть корпуса и взорвалась. Корабль сбился с курса, по его корпусу побежали маленькие огоньки. Вторая торпеда угодила в центр корабля, вырвав кусок расплавленного металла из его бока. Железные Воины приближались с ленивой самоуверенностью. Бесконтрольно вращаясь, "Свет Инвита" сделал единственный залп в символическом акте неповиновения. Орудия Железных Воинов вскрыли его от носа до кормы.
В небе над Талларном корабли IV Легиона располагались на орбите. Гранд-крейсеры, боевые баржи, осадные корабли, снабженцы застлали небо унылым металлом. Бомбардировочные орудия выдвинулись и повернулись в сторону поверхности. Некоторые заняли свои позиции так, что носовые торпедные шахты смотрели на поверхность, словно свисающие кинжалы.
Наземная оборона Талларна бросила вызов небесам. Платформы лазеров и ракетные шахты выпустили противокорабельные снаряды по флоту на орбите. Железные Воины открыли ответный огонь.
Для наблюдателей с ночной половины Талларна бомбардировка выглядела как метеоритный дождь. В чистых южных небесах боеголовки мерцали как россыпь золотых монеток в солнечном свете. Сотни бомб и торпед обрушились на поверхность. После запуска им не требовалось ускорение, гравитация Талларна всё сделала сама. По мере снижения боеголовки разделялись. Сначала они сбрасывали керамитовую броню, словно кокон, обнажая полированный металл. Следующий слой просто распадался на куски пару секунд спустя, выпуская в верхние слои атмосферы возбудителей вирусов. Под этим слоем были сотни маленьких крылатых бомб, укладкой напоминающих личинок насекомых, прицепившихся к матке. Этот слой отделялся в трёхстах метрах над поверхностью. Бомбы падали как семена, распространяя вирусы после раскрытия.
И, наконец, ядро каждой боеголовки ударялось о землю как снаряд, пробиваясь сквозь скалы и грунт, прежде чем взорваться. Облака мусора и земли взлетели в воздух. Под поверхностью вирус начинал распространяться по почве, подбираясь к слою грунтовых вод.
Первыми умерли те, кто был ближе к эпицентрам взрывов. В Полумесяц-сити бомба упала на одну из главных магистралей окраины города. Дорога была забита людьми и машинами, пытавшимися добраться до убежищ, располагавшихся за пределами города. Едва взметнулось облако взрыва, как люди начали падать, их глаза кровоточили. Через секунды плоть тех, кто пережил первоначальный взрыв начала отваливаться от костей окровавленными ошмётками.
Те, что были подальше, прожили чуть дольше. Вирусный туман, повисший в воздухе, был подхвачен ветром и понесся над Талларном. Люди начали погибать. Они падали, пытаясь добраться до убежищ. Они умирали в домах, поскольку отравленный воздух просачивался сквозь трещины в стенах. Они погибали, смотря в небо. За стенами городов вирус косой прошёлся по богатым аграрным и джунглевым регионам. Леса превратились в лохмотья токсичной слизи, свисающей с мёртвых стволов деревьев. Грязные кости скота плавали в лужах чёрной грязи. Стаи птиц падали с неба дождём гнилой плоти и перьев.
В течение первых пяти минут после взрывов потери в основных городах достигли почти миллиона. Через десять минут они перевалили за отметку в десять миллионов. Через час оставшихся в живых на поверхности Талларна можно было уже не принимать в расчёт.
Кто-то сумел выжить в изолированных местах на значительном удалении от мест бомбардировок. Они погибнут в ближайшие несколько дней. Через три дня на поверхности не осталось сколь-нибудь значимой жизни.
Последним погибшим от первой атаки был солдат одной из северных баз, расположенных в тундре. Его имя было Рахим. Запертый в броневике, он ехал безостановочно несколько дней, разыскивая войсковые соединения до тех пор, пока у него не вышло горючее. Воздух у него закончился через два часа после остановки.
Заперевшись в убежищах глубоко под землей, выжившие талларнцы ждали. Многие были солдатами, остатки полков так и не попавшие в Великий крестовый поход. Было и немного счастливчиков из числа гражданских, знавших об убежищах и добравшихся до них своевременно. Потягивая переработанную воду, вдыхая рециркулированный воздух, они слушали как тишина, словно саван окутывает, поверхность Талларна.
Глава 2
АД НАВЕРХУ
УБИЙСТВО МАШИНЫ
"ПОКОРИТЕЛЬ"
- Это должно быть шутка, - пробормотала Джаллиника. Брел метнул в неё взгляд, и она пожала плечами. Они стояли в главном распределительном зале убежища, просто ещё одна из многих групп, в ожидании новостей. Офицер, стоявший на башне, выглядел так, словно его сейчас стошнит. Кожа была бледной, а глаза расширенные и стеклянные, будто он пялился на окружающий мир, надеясь вот-вот проснуться. Брел помнил подобные взгляды - это был взгляд человека, только что понявшего, каково это - быть частью истории.
- Рекогносцировка будет проводиться лёгкими силами - численностью до эскадрона.
Офицер, судя по форме, Джурнийский капитан, старательно не смотрел на толпящихся возле траков его танка мужчин и женщин. Он глянул на свиток пергамента в правой руке, попытался разгладить бумагу и почти выронил его.
- Терра, - прошипела Джаллиника и покачала головой. Брел продолжал смотреть на офицера.
Ситуация была проста: расчёт судьбы, бросок костей. Если ещё остались боги, которым следовало помолиться, то Брел попросил бы у них сделать так, чтобы о нём забыли. Ему приказали доложиться этому Джурнийскому капитану, кто-то реально нашёл его и отдал приказ, а это могло означать только что-то плохое. Кроме него самого, вокруг стояли экипажи джурнийцев, с которыми они смешались, ожидая, пока капитан вновь сможет говорить. Брел оглядел людей вокруг, отмечая выражения их лиц. Некоторые выглядели нервозно, кто-то - оцепенел. Были даже те, которые казались возбуждёнными.
Затем его глаза нашли и других - мужчин и женщин в серых целиковых комбинезонах без знаков различий. Они точно не выглядели солдатами. Выглядели они как беженцы, которых сбили в кучу и одели в униформу, коей было вокруг предостаточно. Брел устало вздохнул, он внезапно осознал, как всё будет происходить.
- Атмосфера на поверхности токсична, поэтому на ваших боевых машинах должны быть полностью исполнены протоколы по герметизации.
Офицер сделал паузу и облизнул губы. Джаллиника закатила глаза и покачала головой ещё раз, но он, похоже, не заметил. Брела не удивлял тот факт, что идиот читал весь брифинг от и до, словно на тренировке, хотя любому дураку было ясно, что вышедшие на поверхность машины будут полностью загерметизированы, а экипажи будут одеты в костюмы химзащиты. Это, как и весь остальной брифинг, значения не имело. Все ждали одной единственной важной вещи - кто пойдёт наверх.
"В итоге, - подумал Брел, - они не собираются отвечать на действительно важный вопрос - зачем мы идём наверх сейчас?"
Прошло семь недель с момента бомбардировки, после шока пришла паника, а потом всеобщее оцепенение охватило всё вокруг. Были суициды, спрос на наркотики любых видов вырос до запредельных значений. Потом были выжившие, тысячи гражданских из города наверху, которые сумели добраться до комплекса прежде, чем его опечатали. Сломленные люди, в грязной одежде, принадлежавшей жизни, которой больше не было, их поместили в неиспользуемые хранилища.
Несколько дней комплекс находился на грани безумия. Офицеры цеплялись за протокол, как утопающий за обломки тонущего корабля. Было несколько групповых казней, проведённых для усиления дисциплины, и после них дела пошли в некотором ошеломлённом ритме, проходили недели.
И теперь что-то поменялось.
- К каждому эскадрону будет прикреплен проводник, - капитан кивнул в сторону мужчин и женщин в комбинезонах. - Они поедут в лёгких машинах. Все они - добровольцы. Они знают поверхность и помогут вам ориентироваться.
Брел не удивился, слыша, как Джаллиника давится смехом. Они собирались взять гражданских на поверхность Талларна, точнее на то, что от неё осталось. Это было не просто бесполезно, это был идиотизм.
- Целью миссии является проверить присутствие войск противника на поверхности и идентифицировать их, - сказал капитан, зачитывая из блокнота. - У нас нет уцелевших войск на поверхности, так что вы будете нашими глазами.
"Мы даже не знаем с кем сражаемся, - подумал Брел. - Целый мир подыхает, а мы гадаем кто же держит нож".
- Диспозиция следующая, - сказал капитан. Брел почувствовал в кишках ширящийся и скручивающийся холод. - Первый эскадрон, отправляетесь на восток вдоль горной дороги.
Женщина лейтенант с острыми чертами лица и в мешковатой форме подняла руку.
- Машина номер три вышла из строя в моём эскадроне. Мы остались без основного оружия.
Капитан выглядел взволновано, он просмотрел свиток в своих руках. Брелу почти было жаль парня. Почти.
- Да, - отчеканил капитан, - да, вы запрашивали. В вашем эскадроне будет замена, - капитан поднял глаза. - Сержант Брел?
Брел выдохнул и поднял руку.
- Сэр, - сказал он ровным голосом.
- Ваша машина присоединяется к подразделению лейтенанта Тахиры.
Брел кивнул, подтверждая, и увёл глаза от взгляда лейтенанта.
Они пойдут наружу. После долгих лет война всё же нашла его. Рядом с ним Джаллиника шептала проклятья. Калсуриз и Селк сидели тихо. Брел ничего не чувствовал, словно приказ опустошил его. Капитан продолжал говорить, но сержант его не слушал. Мир свёлся к медленному пульсу, шумящему в его ушах. Воспоминания о Вандоросе всплыли в его мозгу, клокочущие, горячие и яркие. Леса, горящие вокруг него, звуки снарядов, бьющих в корпус, мгновенная вспышка энергетического луча, поразившего его танк и погрузившего мир вокруг во тьму. А затем пришли и все остальные, одно за другим - все поля сражения, все покойники с обгоревшими оскалами. Когда боль расцветала в его черепе, то становилось легче, она топила воспоминания в ярких ощущениях.
- Моё имя - Акил.
Брел поднял глаза. Брифинг вокруг заканчивался.
Перед ним стоял мужчина. Он был тощий и красивый, с тёмными глазами и волосами. Комбинезон выдавал в нём одного из толпы гражданских, прошедших базовый инструктаж по управлению техникой, чтобы они могли служить проводниками на поверхности. Это было даже хуже, чем нелепо.
Мужчина, назвавшийся Акилом, улыбнулся. Выглядел он как человек, привыкший как к ответственности, так и к деньгам. Он приветственно протянул руку.
- Полагаю, что я ваш проводник, - сказал Акил.
Брел посмотрел на руку Акила и отвернулся. Рядом с ним Джаллиника хрюкнула от смеха, но Брел не сказал ничего. В его голове всё ещё неслись огненным танцем воспоминания, и мёртвые ухмылялись, приветствуя его.
"Это не мой мир. Этого нет на самом деле. Это не может быть реальностью".
Мысли прыгали в голове Акила, пока машины ползли по руинам Сапфир-cити. Он хотел отвернуться, но глаза его были прикованы к ближайшей смотровой щели из бронестекла с момента их выхода из убежища.
Туман, словно занавес, застилал ему обзор. Солнца не было, только рассеянное жёлтое свечение, которое, казалось бы, шло одновременно отовсюду. Иногда туман сгущался, вынуждая их останавливаться. В эти моменты он ловил себя на том, что разум формирует образы в завихрениях по ту сторону бронестекла. Он смотрел до тех пор, пока видимость не улучшалась до нескольких метров, и они продолжали движение. Иногда туман отступал, обнажая то, что скрывал всё время.
Здания всё ещё стояли, но это были пустые оболочки. Деревянные балконы, двери и оконные рамы разрушились и растворились, стекая по каменным стенам. Радужные влажные плёнки цеплялись за обломки стёкол. Мертвецов он видел тоже. Поначалу он принял их за кучи грязи или нечистот. Но потом он разглядел полурастворившиеся зубы, ухмыляющиеся из слизи. После этого он перестал присматриваться.
Двухместная разведывательная машина, которой он управлял, представляла собой приплюснутую сваренную из металла коробку со скошенным передом. Машина называлась "Коготь". Он управлял множеством разных машин в своё время, но ни одна из них не была похожа на "Коготь". Гусеницы бежали по передней плите, уходили наверх и шли по самому верху бортов. Спереди находилось опечатанное гнездо под орудие, самого орудия не было. Когда Акил увидел её впервые, машина была выкрашена в серый цвет. Теперь пёстрая слизь покрывала её корпус.
Внутри "Когтя" единственными шумами были рокот двигателя и шипящие хрипы системы обеспечения воздухом. Акилу они напоминали сердцебиение умирающего человека. Через какое-то время он понял, что прислушивается в ожидании каждого следующего хрипа. Он не мог слышать Рашне, но знал, что он там, скрюченный в маленьком грузовом отсеке, лежит, обнимая коленки, и не смотрит через кристаллы бронестекла. Рашне был солдатом, связистом, хотя если бы не униформа, то Акил решил бы, что это просто мальчишка. Рашне посмотрел наружу только один раз. Он упёрся лицом в стекло, когда туман заклубился вокруг них. Он глазел примерно минуту, после чего свернулся в тишине.
Оба они, и Рашне и Акил, сидя внутри машины, были одеты в костюмы химзащиты из толстой резины, глаза смотрели сквозь круглые окуляры, рты соединялись трубками с баллонами с воздухом. У "Когтя" были траки, как у боевого танка, только пушки не было. Пустой орудийный слот располагался рядом с рулевым оборудованием Акила. Он не был уверен почему, возможно, ему не доверяли, а может просто не нашли подходящей пушки. Управление машиной было простым - два рычага и две педали. Он прошёл шестичасовую тренировку. Теперь, проползая по окраинам мёртвого города, не видя, куда он двигается, соединенный с остальным эскадроном только скрежещущим воксом, он размышлял, как им могло прийти в голову, что этого будет достаточно. Управлять машиной было всё равно, что бороться с табуном железных чудищ, контроллеры отвечали или нерешительно, или с внезапно сильной отдачей.
Они ехали несколько часов. Акил понятия не имел, где они находятся. Он ехал на юг, следуя компасу машины. Главная магистраль, ведущая к ближайшим поселениям, шла вдоль побережья, и до бомбардировки добраться до края города можно было за полчаса. Они ехали уже шесть часов и всё ещё не обнаружили никаких признаков противника. Иногда он видел что-то, что казалось ему знакомым. Здание или статуя внезапно появлялась из тумана на мгновенье и вновь пропадала. Каждый раз, когда он пытался определить их текущую позицию, он терпел неудачу. Весь эскадрон останавливался. Он убеждал себя, что компас врёт, и что они едут на север или ходят кругами.
Акил старался не думать слишком много, не думать, почему это случилось, не думать обо всех тех людях, которые толпились на улицах, когда завыли сирены. Не думать о своих дочерях в доме, далеко на юге.
"Они как раз должны были ложиться спать", - подумал он, потом отбросил мысль также быстро, как она пришла. Он не мог точно сказать, почему вызвался добровольцем. Отчасти от гнева, гнева на то, что случилось с его миром, было ещё и чувство вины, но у него было неприятное ощущение, что более всего он хотел посмотреть на ад на земле и знать, что он и вправду существует. Теперь он это знал.
Он моргнул. Мир вокруг него прояснился, открывая лысый берег слева от дороги. Море синюшного цвета медленно и тяжело перекатывало волны. Кучи сочащегося вещества лежали вдоль линии прибоя. Начинался дождь, жирные чёрные капли брызгали на бронестекло. Он остановил машину и повернулся к Рашне. Парень смотрел на него в ответ сквозь запотевшие окуляры, колени подтянуты к груди. Акил кивнул.
- Сообщи остальным, что мы на дороге вдоль восточного побережья.
Секунду Рашне не двигался. Потом он разогнулся и начал щёлкать переключателями на оборудовании, заполнявшем отсек. Он воткнул провод вокса костюма в главную установку, покрутил диск, нажал клавишу и начал говорить.
- "Фонарь", говорит "Коготь".
Выброс статики последовал за фразой, потом лишь тихо шипящая тишина.
- "Фонарь", говорит "Коготь".
Статика вновь выросла, потом спала до низкого гула. Рашне начал крутить диск, повторяя одну и ту же фразу снова и снова.
- "Фонарь", говорит "Коготь".
Акил слышал надсадное дыхание парня в конце каждой передачи.
- Рашне, - позвал Акил по внутреннему воксу. Парнишка не ответил, продолжая крутить настройки вокс-установки, голос его теперь стал просительно-монотонным. Акил повернул голову, чтобы посмотреть в переднюю смотровую щель. Густой жёлтый туман навалился на стекло с той стороны.
- Их там нет, - голос Рашне был тихим, словно он говорил сам с собой. Акил повернулся к нему. Мальчик сидел, упёршись головой в вокс-установку. - Их там нет.
Потом он поднял голову, и Акил увидел мокрые дорожки на внутренней стороне окуляров паренька.
- Мы одни, - сказал Рашне, и Акил почувствовал, как мир сжимается вокруг него холодной рукой.
"Тишина" ползла вперёд сквозь мрак, клочья биомассы свисали с траков и по всей длине ствола главного орудия. Слизь и мусор хрустели и хлюпали под гусеницами. Выхлопы кашлем неслись по воздуху, консистенцией напоминавшим суп.