Вспыхнули пороховые заряды в аппаратах, торпеды нырнули в воду и пошли… Промахнуться было практически невозможно. Борт парохода вспороло взрывом… Вторым…
Судно буквально за пару минут легло на борт, продержалось в таком состоянии еще минуту, показало киль и… И все.
Над поверхностью Черного моря обозначилось около пары сотен голов…
Заниматься спасением тонущих было некогда, в этом случае не стали бы спасать даже своих: вражеский конвой стал дружно разворачиваться в сторону берега, и стало совершенно понятно, что турки хотят спасти от полного разгрома хоть что-то…
И необходимо постараться, чтобы это "что-то" оказалось минимальным. До берега должно добраться как можно меньшее количество вражеских судов, чтобы они успели спасти наименьшее количество перевозимых ими грузов.
"Лейтенант Зацаренный" разрядил оба своих торпедных аппарата в предыдущую цель, заряжание в них новых самодвижущихся мин требовало времени и хотя бы частично спокойной обстановки, но ни того, ни другого в наличии не имелось, поэтому следующего турка эсминец атаковал артиллерией.
В открытом море такому судну, как "Кармен", хватило бы двух-трех попаданий с русского эсминца, чтобы он гарантированно не добрался до берега, но тут было не открытое море – вот оно, побережье Анатолийского полуострова. Меньше мили.
Поэтому "Зацаренный" открыл ураганный огонь из обоих своих орудий, чтобы не допустить спасения транспортом груза, который он вез.
На борту парохода один за другим разгорались пожары, разрывы русских попаданий рвали левый борт, и один из снарядов угодил-таки в машинное отделение. Вода, хлещущая через пробоины, стала подбираться к котлам. И механики, поняв, что их "Кармен" получила смертельную рану, стали срочно травить пар. Над морем пронесся рев умирающего судна. До берега ни ему, ни углю, которое оно везло, дойти уже было не суждено…
– Радио от Кузнецова: "Вернуться к дивизиону".
Но командиром эсминца овладел азарт боя:
– Сейчас. У нас еще одна мина в кормовом, и пять кабельтовых до еще одного жирного "хряка". Отстреляемся по нему – тогда можно будет и возвращаться. Баковая! Огонь по ближайшему транспорту! Полный ход на него!
Комендоры носового орудия работали просто на пистолетной дистанции, на стремящемся к берегу турке буквально за минуту заполыхал пожар во всю корму, а выпущенная с трех кабельтовых торпеда просто не могла промазать… Она и не промазала. Практически под винтом парохода встал водяной столб взрыва, и судно, здорово притормозив, потихоньку начало задирать форштевень над волнами.
Третий из турецких транспортов отправлялся на дно вместе с мукой, горохом и консервами. "Запас калорий", который мог поддерживать силы целого корпуса турецкой армии на Кавказе около месяца, опускался на дно Черного моря.
Бюхсель понял, что конвой погиб. Погиб окончательно и бесповоротно. А если продолжать защищать отданные под охрану транспорты, то погибли и силы прикрытия.
Можно не сомневаться, что солнце взойдет на востоке.
Можно не сомневаться, что утром придут русские крейсера. И тогда они размолотят своим калибром как грузовые суда, так и "Меджидие" с ошметками минных кораблей прикрытия…
Нужно спасти хотя бы боевые корабли.
– Передать по радио, дублировать фонарями, флагами: "Выбрасываться на берег, спасаться по возможности, поджигать или подрывать суда по эвакуации экипажа".
На самом деле, приказ выбрасываться на берег был излишним – капитаны турецких судов и так взяли курс на отмели.
И заскрежетало сталью днищ по камням дна. Обшивка пропарывалась легко, и вода радостно устремлялась в трюмы. Но это было уже неважно. Главным на данный момент являлось спасти перевозимых солдат и экипажи. А все "неодушевленные" грузы предать огню или уничтожить любым другим способом.
Если отметить место, где происходила данная драма, на карте, – просто точка. Точка на бумаге, и все…
Но реально участок самоубийства конвоя представлял собой около восьми миль по берегу. И это уже не "точка".
А русские эсминцы разошлись так, что "Меджидие" не мог прикрыть все направления их предполагаемых атак – не хватало ни пушек, ни скорости… Ничего не хватало!
И времена, когда побежденному противнику строили "золотой мост", то есть давали возможность беспрепятственно отступить, давно прошли. Если враг, которого ты сейчас можешь убить, уйдет, – завтра он убьет тебя. Или твоего товарища…
На войне не убивают людей – там уничтожают врагов. И совершенно неважно, что человек, в которого ты направил свою винтовку (пушку, пулемет, шпагу, копье…), сам по себе очень хороший человек. Что у него есть родители, жена, дети, друзья…
Ты должен его убить, если он не бросил оружие и не поднял руки!
Это ВОЙНА, БУДЬ ОНА ПРОКЛЯТА!
И Третий дивизион начал деловито разбрасывать из своих пушек над местом высадки совсем недавно принятые на эсминцы шрапнели. В небе одно за другим вспухали комки разрывов и пули, которыми были заполнены снаряды, стали собирать свою кровавую жатву среди ошалевших от ужаса турецких солдат и матросов.
"Меджидие" метался вдоль берега, отгоняя нахальные русские кораблики огнем, но, во-первых, количество орудий на нем имелось весьма ограниченное, к тому же вышла из строя носовая шестидюймовка, а во-вторых, он физически не мог прикрыть столь длинную береговую линию, на которую повыбрасывались конвоируемые суда.
Львы или даже гиены, нападая стаей, вполне способны убить слоненка, охраняемого матерью, – они просто постоянно атакуют с разных сторон, дробят внимание огромного и мощного животного, отвлекают на себя, отскакивают в случае атаки, а в это время другие охотники наносят детенышу рану за раной, пока тот не истекает кровью…
Аналогично действовали и корабли Кузнецова: "Лейтенант Шестаков" и "Капитан-лейтенант Баранов" угрожали западной оконечности места "высадки", а "Капитан Сакен" и "Лейтенант Зацаренный" – восточной. Видя приближающийся крейсер, немедленно прекращали обстрел и отходили, а в это время открывали огонь их коллеги по дивизиону.
Когда загрохотали взрывы на транспортах, когда на них стали разгораться пожары, командир "Меджидие" и конвоя понял, что уже имеет моральное и юридическое право отводить на запад приданные ему силы эскорта. Иначе к Босфору не придет никто.
Захромали на запад "Пейк"., "Ядигар", "Нумуние" и совсем уже ничтожная мелочь, которая сегодня не посмела даже вмешаться в бой.
На Черное море стремительно падала ночь. Именно "стремительно": здесь вам не средняя полоса России, и уж тем более не Балтика – ничего постепенного в смене дня и ночи… Солнце не закатывается за горизонт, а ныряет за него…
Стемнело резко. Кузнецов не стал преследовать уходящие боевые корабли турок – он и так выполнил свою задачу: на побережье пылали девять вражеских транспортов. Кавказская армия турок не получит ни подкреплений, ни провизии, ни топлива, ни снарядов, ни пушек, – все это горит и тонет здесь и сейчас.
Задача была выполнена. Причем с минимальными потерями на "Геройском" дивизионе.
А вот у Бюхселя рисовались проблемы: довести корабли эскорта до Босфора и не напороться при этом на русские крейсера – та еще задачка…
Поэтому "Нумуние", который не был способен держать даже семь узлов, при прохождении траверза Шиле, немедленно отправили в эту рыбацкую гавань, чтобы он хотя бы не висел гирей на остальном отряде.
На следующий же день его нашли во время рекогносцировки "Гневный" и "Пронзительный", которые ночью промахнулись мимо основных сил прикрытия конвоя. Нашли. И, не заходя в гавань, если таковой можно назвать пляж, отгороженный от моря цепочкой мелких островов и рифов, испепелили третий из четырех современных эсминцев турецкого флота.
А вот остальным силам Бюхселя повезло: ночью случилась авария на "Кагуле", да и "Память Меркурия" стал сдавать – все-таки паспортные узлы в "молодости" – это одно, а вот рваться практически через все море на пределе возможностей – совсем другое. Не выдерживают ни люди, ни механизмы…
В общем: крейсера Покровского, подходя к Босфору, увидели только дымы входящих в него кораблей…
Но собственно операция, можно сказать, завершилась успешно: все турецкие транспорты и один боевой корабль уничтожены, практически все перевозимые ими грузы – тоже, так что Черноморский флот имел право отпраздновать еще одну победу.
Глава 23. Дарданеллы
А еще через неделю в строй вошли подводные лодки "Тюлень" и "Нерпа". После наскоро проведенных испытаний обе отправили к устью Босфора, чтобы турки убедились, что теперь на Черном море существует опасность и подводная…
А вдоль Анатолийского побережья уже патрулировал дивизион "Ж": "Жуткий", "Жаркий", "Живой" и "Живучий". Не зря патрулировал: пусть ни одного крупного парохода на зуб эсминцам и не попалось, но пытающихся прорваться с грузами к кавказским портам шхун они угробили четырнадцать экземпляров.
А еще три подлодки. И одну шхуну "Тюлень" приволок на буксире в Севастополь. Вместе с грузом табака, который она везла.
А когда в начале апреля в состав Черноморского флота вошли "Счастливый", "Быстрый" и "Громкий", а до этого отремонтировали "Дерзкий" и "Беспокойный", то для Андрея вообще исчезла проблема в плане контроля выхода из Босфора в Черное море.
Проблема обозначилась совсем в другом месте: флот Антанты начал бомбардировку Дарданелл…
К устью пролива собрали шесть английских и четыре французских броненосца, линейный крейсер "Инфлексибл" и супердредноут "Куин Элизабет" – последний явно для того, чтобы англичане смогли проверить хоть в каком-то бою свои новые пятнадцатидюймовые пушки. Еще имелись четыре легких крейсера, шестнадцать эсминцев и подводные лодки в количестве семи штук. Кроме того, в состав эскадры адмирала Кардена входил авиатранспорт "Арк Ройял" с семью аэропланами на борту. Авиация, понятное дело, предназначалась для корректировки стрельбы с линейных кораблей.
Первый выстрел прозвучал с линейного корабля (броненосца) "Корнуолис" по форту Оркание…
Дарданелльская операция англо-французского флота началась…
Сначала англичане решили, что и тройки броненосцев достаточно, чтобы разгромить турецкие батареи с их практически допотопными пушками. Форты действительно замолчали. И аэропланы доложили об эффективности стрельбы. Однако, когда "Вендженс" подошел поближе, чтобы присмотреться к фортам, Кум-Кале, Оркание и Седд-эль-бахир немедленно ожили. Чуть позже к ним присоединился форт Хеллес.
То есть шестичасовая бомбардировка так и не сломила огневого сопротивления фортов. Со спустившимися сумерками огонь союзного флота был прекращен.
Еще пять дней обстрел турецких позиций не производился из-за дурной погоды, но впоследствии англо-французские корабли взялись за батареи всерьез: четыре броненосца обрушили шквал снарядов, стреляя на ходу, а еще три плюс сам "Куин Элизабет" били с якоря, с дальней дистанции.
После того как по фортам были выпущены около полутора сотен двенадцатидюймовых снарядов и, вдобавок, три десятка пятнадцатидюймовых, артиллерия турок замолчала, и началось траление у входа в пролив. Однако собственно перед входом в Дарданеллы мин обнаружено не было, и флот адмирала Кардена осмелел: на следующий день броненосцы "Маджестик" и "Альбион" начали расстреливать оставленные форты с близкой дистанции, но все карты англичанам спутала подошедшая полевая тяжелая артиллерия противника. Необнаружимая, с близкой дистанции, она засыпала корабли англичан таким плотным градом снарядов, что те вынуждены были прекратить обстрел и отойти.
Кроме полевых батарей, к месту боевых действий подошла и собственно турецкая пехота. Она не напрягаясь вышвырнула немногочисленные английские десанты, которые по мелочи пытались напакостить на батареях, но пакости успели получиться исключительно мелкие.
Стало понятно, что одним флотом захватить Дарданеллы не получится. Кроме того, крайне желательно синхронизировать атаки южного и северного проливов…
Из Уайт-холла в Петербург полетели телеграммы. Из Петербурга в Севастополь…
Вице-адмирал Плансон с еще несколькими офицерами штаба отбыли в Ставку, чтобы представить планы действий Черноморского флота в предстоящей операции…
А адмирал Карден все-таки согласился с необходимостью привлечения войск для взаимодействия с флотом. Но теперь приходилось сделать паузу, подождать подхода корпусов из английских колоний и из метрополии.
Хотя из последней обещали выслать только королевскую морскую дивизию в одиннадцать тысяч штыков, но ее можно было использовать в качестве "наконечника копья" для всего остального десанта, числом более шестидесяти тысяч человек…
Глава 24. К Босфору!
Андрей прекрасно помнил, чем кончится попытка союзных эскадр сунуться в Дарданеллы. Нет, нет, никакого пиетета к союзникам, которые внаглую использовали Россию и русские войска в той войне для решения собственных проблем, он не испытывал, но ситуацию, несомненно, нужно было использовать.
Своей властью командующий Черноморским флотом издал приказ о мобилизации всех судов, которые были пригодны для перевозки десантников и выброски солдат на берег. Не на любой, конечно. Но в окрестностях Босфора имелось немало пляжей, куда десантироваться и удобно, и несложно. И любые полевые батареи в такой местности подавить не проблема, а "стационарные" форты – вообще "орешки на один зуб". То есть те, которые прикрывали предполагаемое место высадки десанта, – в устье Босфора батареи стояли совсем другие, сами вполне "зубастые". Так что решаться все должно было на суше, силами десанта. И успех операции зависел в первую очередь от того, какие силы сможет оторвать от себя армия, чтобы высадка смогла состояться.
Плансон удивил телеграммой, что Государь своей властью приказал отменить наступление в Галиции и направил аж целый корпус в Одессу. Туда же должен был прибыть Гвардейский экипаж.
Командующий флотом уже много раз про себя матернулся, что морской пехоты не только еще нет, но и уже нет. И очень удивлялся, что даже опыт русско-японской войны не заставил ни одну армию мира задуматься о создании столь необходимого вида вооруженных сил. Конечно, Эбергард не мечтал о полках лихих морпехов своего времени, но почему были упразднены морские полки в русской пехоте около восьмидесяти лет назад? Неужели Великой Державе не требовались солдаты, которые умели не только сражаться в поле, но и обученные бросаться в бой, спрыгнув с палубы корабля?
Но имеем то, что имеем… Придется выбрасывать на "берег турецкий" вчерашних крестьян, большинство из которых не видели в своей жизни водоема крупнее речки возле родной деревеньки. Имелась проблема и с артиллерией. С десантной. Без пушек не повоюешь ни на море, ни на суше. А в армии уже давно царствовал снарядный голод. И орудийный, кстати, тоже. Но тем не менее ограбить армейцев все равно придется. Как на предмет собственно пушек, так и на предмет боеприпасов – флотом Босфор не взять, только с берега.
И с авиацией рисовались проблемы – можно было использовать исключительно гидросамолеты с авиаматок, то есть до захвата существенного плацдарма на Анатолийском побережье можно рассчитывать максимум на полтора десятка крылатых машин, что, учитывая масштабы предстоящей операции, весьма немного. Да и проигрывали летающие лодки своим сухопутным собратьям чуть ли не по всем летным характеристикам.
Чтобы хоть как-то подготовить своих комендоров к стрельбе по босфорским фортам, Эбергард вывел флот на бомбардировку Трапезунда. Стратегического значения на данный конкретный момент операция не имела, но лучше потренироваться в стрельбе по вражескому порту, чем гвоздить снарядами по собственному побережью. Прошло все без особых проблем, но и без таковых же успехов, на которые, впрочем, командующий Черноморским флотом и не рассчитывал. Отстрелялись пристойно, наблюдались пожары на складах в порту, утоплен плавучий кран, пара батарей при порте достаточно быстро была подавлена огнем.
На обратном пути заглянули к Зонгулдаку, убедились, что серьезных попыток разблокировать ворота порта не предпринимается, постреляли средним калибром по порту и вернулись в Севастополь.
Как раз в это время прибыл из ставки Плансон.
Передал Эбергарду все околоматерные комментарии сухопутных генералов по поводу того, что их наступление на Венгерской равнине сорвал какой-то "водоплавающий"…
Но поскольку сам император присутствовал на совещании, то он повелел выделить на операцию по захвату Босфора не один пехотный корпус, а еще и "старую гвардию" – Преображенский и Семеновский полки.
Все назначенные войска должны были прибыть в Одессу и Херсон в течение трех месяцев. Надлежало должным образом подготовить их транспортировку к турецкому берегу.
Однако пришлось отвлечься на незапланированную операцию.
Англо-французский флот предпринял еще одну попытку форсировать Дарданеллы и потерпел сокрушительное поражение: в устье пролива союзные броненосцы встретил такой плотный огонь, что у кораблей не оказалось никакой возможности встать на якорь для организации обстрела берега. Корабли заметались по бухте Эренкиой, где турки заранее выставили заграждения. Эта пляска на минах закончилась так, как и должна была закончиться: подорвались и затонули английские линейные корабли "Иррезистибл", "Альбион", "Оушен" и французский "Буве". Еще несколько получили повреждения различной степени тяжести.
Флот поспешил отойти к месту базирования – острову Тенедос.
Турция, терпевшая до этого поражение за поражением как на суше, так и на море, отвесила наконец-то смачную оплеуху самой Владычице морей и воспряла духом. Необходимо было срочно погасить этот разгорающийся во всех слоях Османской империи оптимистический порыв, и Черноморский флот получил приказ в ближайшее время обстрелять укрепления Босфора.
Сама идея бомбардировки фортов Босфора у Эбергарда неприятия не вызывала – потренироваться, тем более почти ничем не рискуя, было совсем не вредно, но имелись два "но": во-первых, турки наверняка учтут результаты обстрела, сделают выводы и примут меры. И штурмовать после этого вражеские укрепления вторично станет неизмеримо сложнее…
А во-вторых… "Императрица Мария" готовилась вступить в строй. Дредноут, который своей мощью подавлял все, что могло появиться в Черном море. Кроме разве что "Куин Элизабет", если этот сверхдредноут вдруг просочился бы через проливы и решил бы повоевать против своих союзников…
Но на "Марию" следовало, для начала, установить ту самую дюжину двенадцатидюймовых пятидесятидвухкалиберных пушек Обуховского завода, которые прибыли в Севастополь.
Конечно, несмотря на свою "тонкую броневую шкурку", самую, наверное, тонкую среди всех дредноутов мира, не считая своих балтийских собратьев типа "Севастополь", "Мария" смогла бы отбиться от любого агрессора на этом море исключительно из своего противоминного калибра – великолепных стотридцаток, которых у нее имелось преизрядное количество.
А появления вражеских подводных лодок пока не наблюдалось ни разу.