- Нужно будет узнать, что это было, - сказал врач, вернувшись к раненому.
Гадский ветер потащил меня по крыше. Попытка затормозить ни к чему не привела, меня волокло дальше, из-за чего пришлось быстро перебирать ногами. Ремень, которым был привязан портфель, больно врезался в бедро.
Тут пристройка кончилась, и я полетел на растущее рядом дерево, где, сломав несколько веток, повис на стропах в полуметре от земли.
Облегченно вздохнув, я быстро осмотрелся. Ко мне уже бежали люди, причем преимущественно в военной форме. Первым добежал боец с винтовкой. Опасаясь, что меня могут принять за немца, я быстро заорал:
- Свои, бл…!!!
- А то я не понял, так материться только наши могут, - ответил запыхавшийся боец и, прислонив винтовку к стволу дерева, стал помогать мне спуститься.
Тут налетели остальные, и меня, мгновенно освободив от ремней парашюта, принялись кидать в воздух, дружно вопя вразнобой.
- Ай, маладэц! Пятерых сбил! - радостно кричал лейтенант-грузин, командуя бойцами, что меня качали. В спине начало стрелять болью.
- Молодец!.. Ай да летчик!.. Вот! Настоящий сокол!
Перед лицом мелькали разные лица и руки.
- Да поставьте меня на землю, мне к командованию надо, у меня важные разведданные!
- Смирно! - рявкнул кто-то рядом.
Бойцы ловко поймали меня и поставили на землю, после чего быстро выпрямились и замерли.
Я тоже вытянулся по стойке смирно, стараясь незаметно проверить, сухие ли штаны, а то до этого было как-то некогда.
"Уф, сухие, что странно!"
Командир, отдавший команду, стоял неподалеку и чуть насмешливо наблюдал за моими манипуляциями, явно поняв их смысл. А вот меня он сразу напряг - политрук с синими петлицами и глазами особиста. Рядом находился еще и майор авиации, но командовал именно политрук.
- Представьтесь! - приказал он. Майор же молчал. Позади них, метрах в пятидесяти, стояла черная "эмка", из которой выглядывал боец в пилотке и с синими петлицами.
"Явно их машина!" - понял я и смущенно ответил:
- Вячеслав Суворов… - И замолк, сказать мне больше было нечего. Это не в окружении, где нет возможности проверить мои слова, тут проверить могут.
- Какой полк? - нахмурившись, спросил политрук.
- Никакой, мне семнадцать, я собираюсь поступить в летную школу, - хмуро ответил я.
Меня удивила странная реакция майора: он резко встрепенулся и с интересом посмотрел на меня, что-то прикидывая в уме. После чего они с особистом быстро переглянулись. А то, что политрук особист, я был уверен на все сто, не раз имел с ними дело, друзей у отца много. Да и брат матери часто навещал нас, а он был стопроцентный особист.
- Бойцы свободны! - скомандовал политрук и, повернувшись ко мне, сказал:
- Нужно поговорить.
В это время у "эмки" остановилась полуторка, из которой с грохотом посыпались красноармейцы. У командира, вылезшего из кабины, была красная повязка комендатуры на рукаве.
- Я их задержу, - быстро сказал особист и направился к комендачам.
- Так, у нас мало времени. Хочешь стать летчиком-истребителем? - быстро спросил майор.
Что-что, а для меня это был сюрприз, и сюрприз немалый.
- Конечно, хочу! - выкрикнул я.
- ЛаГГ знаешь?
- Немного знаю, управлять умею, - ответил я осторожно.
- Кто ты и откуда, мы узнаем позже, а дело тут такое…
…при эвакуации подбитой машины его механики заодно притащили севший на вынужденную истребитель. Майор сразу прикинул, что это шанс: потери от немецких истребителей действительно большие, вот он и пошел на небольшое должностное преступление, оставив и отремонтировав самолет…
- Никто не может с ним справиться. Наш самый опытный пилот поднялся, сразу сел и сказал, что им управлять невозможно. Истребитель есть, а посадить в него некого. Даже соседи от него отказываются.
- Ну это понятно, мне он тоже не сразу дался, - кивнул я, недоумевая, зачем все же истребитель в бомбардировочном полку.
- Но дался?
- Да!
- Хорошо, я понимаю, что надолго ты у меня не задержишься, но хотя бы неделю с прикрытием - все легче. Так, слушай меня. Ты сержант Суворов, пилот связного самолета семнадцатого бомбардировочного полка. Утром двадцать второго вылетел на поиски севшей на вынужденную машины капитана Ильина, но был подбит истребителями и сел на вынужденную, дальше сам сообразишь.
- А сколько я в полку?
- Пусть будет две недели. С одиннадцатого.
- А документы?
- В штабе, сдал на замену, - успел сказать майор до того, как к нам подошли комендачи.
- Товарищ майор, капитан Воронов, дежурный наряд комендатуры. Разрешите обратиться к летчику?
- Обращайтесь, - кивнул майор.
- Ваши документы! - это уже мне.
- У меня их нет… - начал я говорить. Майор и политрук, который действительно оказался особистом данного полка, подтвердили, что по счастливой случайности они оказались моими командирами и что я сдал по приказу начштаба полка документы на замену. Капитан записал мои данные и, пожав руку, поблагодарил за сбитые. А когда мы подходили к машине, к нам подбежал конопатый боец с моим сапогом в руке. Спросив разрешения у майора обратиться к летчику, то есть ко мне, отдал сапог и с чувством сказал:
- Большое вам человеческое спасибо, товарищ летчик!
- Да ладно, еще собью, - засмущался я и по команде майора сел на заднее сиденье.
Положив портфель между собой и политруком, я вытащил из кармана скомканную портянку и, намотав ее на ногу, надел сапог.
- Теперь давай послушаем, кто ты и откуда, - как я и опасался, начал задавать вопросы особист.
- Всеволод Суворов. Семнадцать лет. Сирота. Ум-м, сын полка. Генерал Рычагов, друг моего отца, помог с учебой, дал приказ командиру полка, вот я и научился немного летать…
- Ха, немного! Это единственный случай, чтобы один летчик за ОДИН бой сбил ПЯТЬ самолетов противника! Да еще и на И-16! Да еще и мальчишка, который не состоит на службе! - покачал головой сидящий впереди Никитин.
- Ну ладно, как научился летать, немного понятно, но вот о генерале лучше молчи. Его сняли с постов как недисциплинированного и не справившегося с обязанностью руководителя, - спокойно сказал особист, дождавшись, когда майор замолчит.
- Ясно.
- Теперь давай рассказывай, откуда у тебя этот портфель.
Майор Никитин и старший лейтенант госбезопасности Никифоров ехали в штаб ВВС фронта, где собирались просить летчика на ЛаГГ. Были у них там знакомые, но тут попался я. В соседних истребительных полках никто эту машину не знал, а тот летчик, который на нем прилетел в штаб фронта с приказами, был сбит и сейчас находился в госпитале. Я даже не знаю, фарт это или просто случай так попасть, но как бы то ни было, мы уже подъезжали к зданию, которое занимал штаб ВВС.
- И тут у меня боезапас кончился, ну я и стал крутиться, пока они меня в "ножницы" не взяли.
- Какие "ножницы"? - сразу же ухватился Никифоров. К штабу мы подъехали минут десять назад и сейчас стояли около ряда таких же машин и беседовали. Командиры знакомились со мной, а я с ними.
- Ну это когда два истребителя одновременно атакуют по боковым векторам. Вот я и назвал их "ножницы". Получается, как будто ножницы сдвигаются, - выкрутился я.
- Понятно. Ладно, иди в разведотдел, там все сдашь и доложишься, а мы пока твоей легендой займемся, - сказал старлей.
Маузер я оставил в машине по совету майора - слишком ценная вещь для простого сержанта, так что любой командир мог меня обидеть, отобрав. Мол, у меня и так ТТ есть. Очки тоже оставил, на всякий случай.
"Политрук" уже скрылся в дверях, когда к ним подошли мы с майором.
Не успели мы войти в фойе, как какой-то командир заорал на меня:
- Кто такой, почему в таком виде?!
Повернувшись я увидел подполковника, который, привлекая к себе внимание блеском сапог и выпучив глаза, возмущенно смотрел на меня. Вид я имел действительно непрезентабельный. А что вы хотите? Поползай по немецким тылам, сам похожим станешь. Мне ничего не оставалось, как только вытянуться по стойке "смирно". Никитин открыл было рот, но тут меня спасли, и кто? Сам Павлов!
- Где этот герой, что пятерых сбил? - услышал я гулкий голос за спиной, от входной двери.
Обернувшись, я увидел генерала армии, с интересом смотревшего на нас. Позади него толпилась свита из семи человек.
- Сержант Суворов, - представился я. Вряд ли он ждал ответа лично от меня. Вопрос он задал всем.
- Так это твоя работа? - Он сделал неопределенный жест вверх рукой.
- Да, товарищ генерал. Я летел с особо важными разведданными, но повстречался с немцами, пришлось принять бой.
- Пришлось принять бой? - с недоумением спросил Павлов. После чего, усмехнувшись, сказал:
- Все бы летчики так воевали. Молодец, будешь представлен к награде и повышению в звании. Миронов, проследи, - обернувшись, приказал он стоящему за ним полковнику, тот кивнул и что-то записал.
- Служу трудовому народу! - выкрутился я, заметив движение брови майора.
- Что за разведданные? - сразу приняв деловой вид, спросил Павлов. Я отдал портфель и быстро рассказал, как он попал мне в руки, не упустив ничего и добавив в конце:
- За них сотня наших бойцов и командиров головы сложили. Там план наступления немцев, документы убитого немецкого генерала и рапорт капитана Климова. И, товарищ генерал…
- Да, говорите.
- Двадцать пятого июня бойцами сержанта Слуцкого был обнаружен тяжело раненный красноармеец. Прежде чем он скончался, успел рассказать, кто он и откуда. Боец был из Брестской крепости, они еще держатся. Из восьми тысячи бойцов в живых осталось около семисот, не хватает воды, их отрезали от реки, им приходится пить мочу. Нет медикаментов и практически закончились боеприпасы, но они держатся и ждут. Помощи ждут. Бойца отправил майор Гаврилов. Это все, что я знаю.
Выслушав меня с каменным лицом, Павлов со своей свитой и местным начальством скрылись в одном из кабинетов, а ко мне подошел неприметный батальонный комиссар, с такими же повадками, как и у Никифорова, и приказал следовать за собой.
- Савельич, это мой пилот, - как к старому знакомому обратился Никитин.
Чуть усмехнувшись, комиссар поздоровался с майором и попросил пройти к нему в кабинет, чтобы снять показания о пребывании в тылу немцев.
Заметив, как я поморщился, когда садился на стул, хозяин кабинета спросил:
- Что, ранен?
Я кивнув, ответил:
- Вчера еще, осколком гранаты спину посекло.
Сняв трубку телефона, майор сказал:
- Спелов у себя? Давай его ко мне в кабинет.
Положив трубку, он спросил у Никитина, присевшего на свободный стул:
- Значит, твой пилот? Связной? Угу! И пять немцев свалил. Угу. Ты кому лапшу на уши вешаешь? Так, сержант, ну-ка выйди.
О чем начальники разговаривали, я не слышал, но когда подошел военврач с медицинской сумкой и постучал, они уже мирно пили чай.
- Проходите. Вот, Игорь, у парня осколочные ранения, посмотри, что там.
Медик долго ковырялся и рассматривал мою "ссадину", но после того как смазал чем-то и заново перебинтовал, сказал:
- Его нужно на пару дней под наблюдение врача, как бы заражения не было, - после чего, собравшись, вышел.
- Ничего, наша Мариночка - хороший врач, опытный, вылечит, - успокоил Никитин.
- А теперь, хм, сержант, давай излагай свою эпопею, - приказал бригадный комиссар Трусаков.
Поймав разрешающий взгляд майора, я принялся излагать. Как вылетел на поиски сбитого самолета и как сам оказался сбит.
- Какой, говоришь, "ишачок"? Восьмерка? Серебристый? Так-так-так, - зарылся он в бумаги.
- Вот. Нашел. Двадцать третьего числа. И-16 командира полка подполковника Жерина, который семнадцатого июня сломал ногу и сейчас находится на излечении, вылетел на прикрытие наших войск в тринадцать часов сорок семь минут дня. Истребитель пилотировал временно закрепленный за ним сержант Пермин. В результате первых минут боя летчик был ранен и сел на вынужденную, где и скончался от потери крови. Прибывшая на место посадки группа механиков вывезли тело летчика, сообщив, что самолет исправен, требуется летчик. Рапорт техника-лейтенанта Смакова. М-да. Вечером была послана машина с летчиком… Никого, значит, там не было? - спросил он у меня.
- Нет. Только боец, охраняющий машину.
- Как его фамилия?
- Не знаю. Вроде Федей его сержант называл.
- Действительно, судя по рапорту Смакова, оставлен Федор Мальцев.
Я пожал плечами - кто и что там оставил, не в курсе.
- Ладно, давай теперь о том, где ты ТАК научился летать!
А вот тут я завис. Пришлось сказать о генерале Рычагове, добавив, что если есть какие вопросы, то пусть задают ему. Насчет полетов отделался общими фразами, что научили с разрешения генерала.
Чем поставил комиссара в тупик. Судя по его виду, информацию он добудет по-любому.
- Ну, в принципе не плохо, есть, конечно, шероховатости в рассказе, но пойдет, потом отшлифуете, - изучая документы, которые я доставал из планшета и по мере рассказа клал перед ним, буркнул комиссар.
- Распишись вот тут. И помни, что майор Никитин за тебя поручился.
Внимательно посмотрев на своего будущего командира, я кивнул.
Прочитав написанное, чем вызвал одобрительный смешок Никитина, я расписался, где сказали, и вышел в коридор. Понимание того, что теперь постоянно буду под наблюдением, не давало мне возможности расслабиться.
- Что, уже все? - спросил у меня подошедший Никифоров. Вид он имел слегка бледный, но довольный.
- Да, велели ждать, - кивнул я.
Когда мы выходили из здания, нам пришлось посторониться, пропуская генерала Павлова. Вид у него - мертвый не позавидует. Настолько бледным он был.
- В штаб фронта, немедленно!
Что было примечательно, так это тот самый полковник Миронов, несущий привезенный мною портфель.
- Ну все, хватит, пора в полк, - проговорил майор, провожая их взглядом.
В полку мне не понравилось. Где капониры, где зенитки? Где маскировка?.. Нет, маскировка, конечно, была, но какая? Самолеты стоят фактически открыто, разве что под деревьями, да некоторые под масксетями. Насчет зенитных средств. Один счетверенный "Максим" и снятый со сбитого лаптежника крупняк. Это не зенитки, а так, для самоуспокоения.
Я внимательно осматривался, когда мы ехали по полю к палаткам, в которых размещался штаб.
"М-да, навоюем мы тут", - подумал я, отлипнув от окна. Проехали очередного часового и группу механиков, что-то тащивших к полуразобранному СБ, стоявшему совершенно открыто, без всякой маскировки.
- Давай сперва в санчасть, а потом уж и ко мне, - приказал Никитин и велел выглянувшему на шум подъехавшей машины дежурному показать, где санчасть.
- М-да, видок у тебя, - внимательно осмотрев меня, хмыкнул дежурный.
- Вы, товарищ лейтенант, три дня по немецким тылам поползайте, и у вас такой же будет.
На мою отповедь лейтенант только беззлобно рассмеялся.
- Лейтенант Буров. Виталий. Вечный дежурный, можно сказать, - протянул он руку.
- Сержант Вячеслав Суворов. Летчик-истребитель, прибыл к вам для дальнейшего прохождения службы.
- О как! Так это ты на новом истребителе будешь летать?
- Я.
- Тяжело тебе будет. Непростой аппарат.
- Почему? Мне нравится. Для сопровождения бомбовозов самое то. Движок, конечно, слабоват, но вооруженность о-го-го!
- Ты что, летал на них? - искренне удивился Виталий.
- Летал. Честно скажу, тяжело было, пока не дался он мне. А потом я на нем такое вытворял, что у-у-у! - закончил я, чтобы не завраться.
- Вот медсанчасть. Там военврач Лютикова заведует. Марина. Ух, строгая! - кивнул он на землянку.
- Разберемся.
- Марина Васильевна, я к вам нового пациента привел. Никитин приказал осмотреть и доложить результат ему лично, - сказал дежурный высокой миловидной женщине лет двадцати восьми, что-то писавшей за столом.
- Проходите, - показала она мне на кушетку у окна.
- Ну, давай. Я в штаб, а то там Синяков за меня остался, а он еще то недоразумение. Еще натворит что-нибудь. - Лейтенант развернулся и выскочил из землянки.
Врач мне понравилась, в моем вкусе. Тем более белая шапочка и халатик очень красили ее.
- Что у вас? - спросила она, отрываясь от записей.
- Как воспитанный человек, я сперва представлюсь. Вячеслав Суворов, летчик-истребитель. Очень рад с вами познакомиться.
- Ну что ж, очень приятно. Так что у вас за ранение?
- Осколочное в спину.
- Раздевайтесь и ложитесь на кушетку.
Пока она доставала из шкафчика инструменты, я быстро разделся, но лечь не успел.
Обернувшись, Марина Васильевна густо покраснела:
- До пояса. Я имела в виду до пояса.
- Оденься-разденься, - бурчал я, натягивая комбинезон до пояса. Да, духан, если честно, шел от меня еще тот. Да и где мне мыться время было?
Марина Васильевна быстро освободила меня от повязки и стала внимательно осматривать спину, после чего взяла со стола какой-то большой предмет и стала водить над раной, изредка касаясь тела. В одном месте мне кольнуло. Заметив, что я дернулся, она спросила.
- Что-то есть?
- Да, колет.
- Здесь?
Путем ощупывания, вроде игры "холодно-горячо", доктор нашла и извлекла еще один осколок, после чего стала чистить рану и промывать ее. После перевязки и уколов от столбняка она сняла халат надела берет и, подхватив несколько листков, вышла, сказав перед этим:
- Лежите тут. Я через полчаса вернусь и устрою вас в стационаре, нужно полное обследование, - после чего выпорхнула наружу.
Лежать мне быстро надоело. Выглянув и убедившись, что рядом никого нет, я хотел было выбраться наружу и сходить к стоянке самолетов, посмотреть на свой и пообщаться с механиком, как кто-то заслонил собой дверной проем.
В дверях стоял невысокий крепыш в звании капитана и с интересом смотрел на меня.
- Так это ты наш новый летчик?
- Я… наверное.
- Капитан Борюсик. Командир БАО. Ну, давай на довольствие вставать будем. Документы твои у особиста, если что.
Положив на стол несколько бланков и с удобством устроившись за столом, капитан достал из кармана карандаш и вопросительно посмотрел на меня.
Вздохнув, я ответил таким же взглядом. Хрена я что понимаю в этих бумажках, пусть спрашивает.
- Так, размер обуви? - начал он и, заметив, что я себя обнюхиваю, добавил: - Банька вечером будет.
- Сорок второй.
Я быстро выкладывал в ответ на вопросы капитана свои данные, а сам изучающе разглядывал его. Сомнений не было, он мне знаком.