- Мы были там, когда шли на север, и взяли на борт груз. Если зайдем в Неаполь вторично, то потеряем один день без всякой пользы. Обычно Неаполь - конечный пункт нашего маршрута. Но Ифбаал - тут Асто хихикнул, - чувствует запах груза как борзая запах дичи за пол-лиги с наветренной стороны. Как только он узнал, что на кумских складах скопились грузы, и там только и ждут начала навигации, как он "ззип!" - Асто сделал стремительный жест рукой. - И мы понеслись в Кумы, как летучая рыба, за которой гонится тунец.
Под окрашенным пурпуром небом на равнине, покрытой сосновыми лесами, раскинулась Посидония. За чернеющим в неярком свете затухающего дня лесом возвышались покрытые снегами вершины Альбурнских гор. "Муттумалейн" бросил якорь у заросшего тростником устья небольшой речушки Саслос. Свет заходящего солнца окрашивал в розовый цвет белую штукатурку храмов. Их кровли были отчетливо видны за деревьями. Матросы приладили к борту длинный посадочный трап. Дальний его конец отбросили как можно дальше, но он упирался прямо в грязь. Пассажиры и экипаж спустились по лестнице и, хлюпая по воде, добрались до берега.
- Сойдете на берег, господин Ифбаал? - спросил Зопирион.
- Чтобы оставить без присмотра корабль и жену в стране, кишащей развратными, нечистыми на руку греками? Разве я похож на сумасшедшего?
Пожав плечами, Зопирион повернулся и начал спускаться по лестнице. Вслед за ним спустилась и Коринна, и юноша на руках перенес ее на берег. От близости девушки сердце Зопириона бешено заколотилось.
Неподалеку от места высадки стояло несколько жителей Посидонии - рыбаки, да пара мальчишек с ослами внаем. Зопирион нанял было одного для Коринны: до города чуть ли не двенадцать ферлонгов. Зопирион разузнал, что в Посидонии только одна небольшая гостиница, невозможно грязная. К тому же в ней не было отдельных комнат, где можно было бы разместить Коринну: устроить девушку на ночь в общей спальне с мужчинами представлялось немыслимым. К счастью, в городе оказался проксен Мессаны, который нашел им пристанище в весьма приличном доме. Для Коринны и матери двенадцатилетнего мальчугана там даже оказались отдельные комнаты.
Проводя вечер в гостинице, Зопирион прислушивался к разговорам в зале. Поговаривали, что в Посидонии весьма неспокойно. Воду мутили луканы, уже давно с завистью поглядывающие на греческий город, жемчужину цивилизации среди их дикости, и теперь…
- Нам следует вооружиться до зубов и каждый день ходить на охоту, как делали спартанцы в хорошие времена, - произнес мужчина.
- А когда же мы будем зарабатывать на жизнь? - спросил другой. - К тому же на каждого нашего воина в Лукании найдется десяток. Если бы наши правители были мудрее, они давно посеяли бы смуту среди варваров, и вместо того, чтобы воевать с нами, те передрались бы между собой.
- Они так и делают, да только иноземцы давно разгадали эту уловку. Теперь нам лучше сидеть тихо и никого не трогать. Может, тогда они и не обратят на нас внимания, - вмешался в разговор третий.
- Внимание они обратили уже давно. Слишком поздно. И помимо всего прочего, это совет труса, - заметил еще один. - Не лучше ли нанять воинов покрепче, к примеру, таких, как наш друг из Галлии. Послушай, кельт! Ты бы пошел сражаться для нас за плату?
- Вполне возможно, - ответил Сеговак. После выпитого вина он снова обрел прежний румянец. - Конечно, если плата будет достаточной. Но не сейчас. Я как раз возвращаюсь от мудрой женщины из Кум, и она посоветовала мне наняться к Дионисию. Может быть, в следующем году.
- Вот видишь, - заметил один из говоривших. - Безнадежно. Обстоятельства против нас. Не лучше нанять корабли и уплыть отсюда, как сделал Фокей , спасаясь от армии Кира.
- Интересно, куда? Все побережье Внутреннего моря кишит кровожадными, завистливыми варварами. Нет! Богом клянусь, это наша земля, завоеванная в честном бою, и мы вправе ее защищать! Сила в единстве. Нам нужен крепкий союз с неаполитанцами, жителями Велии и других эллинских городов побережья…
- Будь они прокляты, грязные иноземцы! Чтобы ради кичливых, трусливых, вероломных варваров - расхитителей гробниц мы подчинялись верховной власти? Они принуждают нас играть в открытую, но как только начинает пахнуть паленым, тут же делают ноги, бросая нас на произвол - нас порежут, как скот на бойне. На самом деле, нам нужно…
Пока шел разговор, Зопирион отыскал засиженную клопами спальню и провалился в беспокойное забытье. В тревожном сне беспорядочно мелькали Коринна и Сивилла, этрусские приметы и огромный лук Геракла.
Следующим утром по пути на корабль Зопирион немного задержался, чтобы осмотреть старый храм.
- Да нет, меня не слишком волнует религиозная сторона вопроса. - пояснял он Коринне. - Но взгляни на устаревшую технологию строительства! Здесь, на западе, вместо мрамора они используют кирпич или даже грубый известняк, а вместо каменный колонн - деревянные! Поражаюсь, как эта развалина до сих пор не обрушилась! А эти крошечные терракотовые элементы вокруг антаблемента! Таково влияние этрусков…
А неподалеку с выражением безразличного смирения стоял Софрон, почесывая блошиный укус. Телохранитель Коринны, казалось, предано исполнял свои обязанности. Однако разума подобного тому, каким он обладал - совершенно не отягощенного мыслями - Зопириону встречать не доводилось. На корабль они пришли последними и нашли капитана в еще худшем настроении, чем обычно.
- Клянусь зубами Танит! - ревел Ифбаал. - Мы ждем вас целый египетский час! В следующий раз мы отплывем без вас, и плевать, что с вами будет!
Велия была на расстоянии дня пути дальше по побережью, за мысом Посейдона. Когда корабль покинул Посидонию, оживленный береговой бриз отнес их далеко в море, пока берег не растаял пестрой полоской оливково-коричневого цвета, вытянутой вдоль горизонта. Экипаж под резким углом повернул "Муттумалейна" к берегу, желтый парус взяли на гитовы: теперь он располагался почти вдоль продольной оси судна. Но не прекращающийся северный ветер относил корабль все дальше от берега. Гафвинд кренил палубу, однако корабль шел устойчивее, чем прежде.
- Не слишком ли далеко мы отплыли от берега? - улучив момент, когда Асто был один, по-финикийски спросил Зопирион.
- Не бойся, - успокоил его Асто. - Ветер так или иначе сменится береговым. В худшем случае проведешь ночь на палубе. На самом деле следует опасаться только сильного шторма у скалистого берега. Если парус новый, то есть возможности для маневра. Но с таким как у нас - старым и обвислым, наши кости будут обгладывать крабы.
Большинство пассажиров чувствовало себя гораздо лучше, чем вчера. Певец Гиппомедонт кусочком уголька начертил на палубе клеточки и играл с телохранителем Софроном в шашки, вместо фигур используя белые и черные бобы. Погода разгулялась настолько, что Зопирион снял кожаные фракийские сапоги и надел сандалии. Порывшись в сумке, он нашел небольшую коробку с настольной игрой "Священный путь" и принялся учить играть в нее Сеговака. Кельт оказался способным учеником, но отчаянно азартным игроком.
- Зопирион, дорогой, а не оживить ли нам игру, сделав по небольшой ставке? - сыграв несколько раз, спросил Сеговак.
"Ну что ж, в этом нет ничего страшного", - подумал Зопирион.
- Отлично. Ставлю обол на следующий кон, - и он бросил кость.
В игре "Святой путь" часто случались внезапные повороты судьбы. Зопирион уже привел одну из своих фигур в дом и взял в плен три фигуры Сеговака, когда кельт, в распоряжении которого оставалась лишь одна фигура, взял фигуру Зопириона, потом другую, а через некоторое время у Зопириона не осталось на доске ни одной фигуры.
Следующие две игры прошли по такому же сценарию. Проиграв три обола, Зопирион забеспокоился. Разница в пол-обола могла существенно повлиять на наличие или отсутствие обеда в один из прекрасных дней. Юноша очень обрадовался, когда кельт поднял глаза и произнес:
- Хвала богам, мы поворачиваем обратно к земле! А я уже начал было опасаться, что мы подплывем к краю мира и свалимся с него!
- Судя по последним теориям, мир бескрайний. Он круглый, как мяч.
- Да брось ты! Если бы он был круглый, с него стекла бы вниз вся вода!
- Нет, не стекла бы, потому что "низ" - это направление к центру земли. Иными словами, если бы ты был от меня на противоположной стороне земли, твой "низ" для меня был бы "верхом" и наоборот.
- Может, не стоит подшучиваешь над бедным необразованным кельтом, а? Каждый знает, что "верх" - это верх, а "низ" - это низ. Разве возможно, чтобы каждый из них одновременно был и своей противоположностью?
- Представь, что мы стоим по обе стороны от мачты. В этом случае она находится к югу от тебя и к северу от меня. И если нас спросят, в какой стороне мачта, мы дадим ответы, отличные друг от друга. Но оба окажемся правы.
Сеговак кивнул.
- Со всем уважением к тебе и твоим знаниям, я все-таки не верю. А потом умные греки придут к выводу, что не духи навлекают на людей болезни, или что человек произошел от обезьян.
- Вполне возможно. Один философ уже выдвинул теорию, что человек произошел от рыбы.
- Ага! Среди вас простой человек не может чувствовать себя уверенно. Даже если ты в чем-то абсолютно уверен, обязательно появится бездельник вроде тебя и выведет из душевного равновесия заявлениями вроде "это совершенно не так". - Кельт зевнул и потянулся. - Посплю-ка я чуток, пока эти теории не начали бродить у меня в голове.
Как и предсказывал помощник капитана, подул северный ветер. На закате "Муттумалейн" бросил якорь в одной из превосходных гаваней Велии. В ней стояли на якоре или лежали на берегу рыболовецкие суда и торговые корабли. У некоторых еще не был закончен ремонт после зимовки: там и здесь сновали люди, конопатили и красили корпуса, чинили оснастку.
Люди с "Муттумалейна" устало двинулись в город. Их взглядам открылась обширная равнина, плотно застроенная домами. Хмуро стояли стены, а над ними возвышался акрополь с храмом на вершине.
- Я не предполагал, что Велия - такой крупный город, - заметил Зопирион.
- Да, это так, - ответила Коринна. - Он стоит в одном ряду с Тарентом и Неаполем. Жители Велии называют ее Западными Афинами, и во многом из-за ее философов.
- Здесь мы должны, наконец, подыскать подходящее жилье. Кстати, кто видел легендарную жену капитана Ифбаала?
- Я не видел. Начинаю думать, что женщина мертва, а у него мания возить с собой ее тело, - предположил певец Гиппомедонт.
Сеговак, будто внезапно проснувшись, добавил:
- Если эта несчастная на самом деле мертва, то скоро мы об этом узнаем.
- Если только он ее не засолил, как засолили дядю госпожи Коринны - заметил Гиппомедонт. - Я знал одного человека, который настолько любил труп, что…
Музыкант замолчал, заметив Ифбаала, трусившего мимо них на взятом внаем осле. Капитан ехал, низко склонив голову, а с лица не сходило обычное озабоченное выражение.
- Он отправился в город к купцу, торгующему соленой рыбой.
На этот раз путешественники остановились в хорошей гостинице с отдельными комнатами для женщин. Сидя в таверне гостиницы, Гиппомедонт настроил лиру и запел чистым тенором.
Художник, заполни мою неясную пустоту,
О Родосский мастер,
Приди, нарисуй мою возлюбленную, которой нет,
Такой, как я ее опишу:
Нарисуй ей волосы, черные и блестящие,
И если краски будут точны,
Попробуй создать ее.
Пусть она благоухает ароматной росой,
А под тенью волос нарисуй ее
Алебастровое чело,
Черные брови пусть лягут дугой…
Певец послал по рядам свою шляпу, и в этот момент в дверях показался капитан Ифбаал.
- Завтра мои люди могут поспать подольше, - как всегда грубовато произнес он. - На рассвете, когда откроется рынок, пополним запасы рыбы, а потом сразу же отплываем. Не опаздывайте!
Утреннее солнце теплым светом заливало агору Велии, где торговцы пирогами и кровяной колбасой раскладывали на прилавках свой товар, продавцы жареных орехов и горячей душистой воды разжигали свои жаровни. Торговцы раскладывали на прилавках товары; распевались, подготавливая свои голоса к дебатам, ораторы; нищие тянули свои жалостливые просьбы, предсказатель судьбы приготовил изрядно потрепанный череп и прочие магические атрибуты. Разминался жонглер, подкидывая мячики, а хозяин дрессированного медведя завтракал вместе с питомцем буханкой хлеба.
Три философа неистово спорили о различиях между Тем, Чтобы Быть и Тем, Чтобы Стать, а также о множественности или единстве Истинного Бытия. Их окружала восторженная толпа любопытных, среди которых стоял и кельт. Сеговак, одетый в клетчатую юбку и блузу, слушал, раскрыв рот от изумления. Зопирион с Коринной и ее оставшимися двумя слугами возвращались с акрополя, где они бегло осматривали храмы. Несколько ребятишек признали в них чужеземцев и принялись громко выпрашивать деньги, протягивая ладошки.
- Убирайтесь, - прикрикнул на них Зопирион и тут же повернулся к Коринне: - Моя дорогая, почему ты плачешь?
- Они напомнили мне моего маленького Ахирама. Как мне убедить тебя помочь спасти его?
- Не мучай меня, пожалуйста! Я сделаю для тебя все, что в моих силах, но ты же знаешь, я дал слово!
- Обещания дают для того, чтобы их нарушать.
- И тебе, и всем остальным? Я не такой человек… Эй, Сеговак, не лучше ли нам вернуться на корабль?
- Значит, идем, о юный господин, значит, идем, - будто пробудившись ото сна, произнес кельт. Мудрая женщина вела такие прекрасные речи, а я не понял ни слова из них. Скажи мне, заложен ли в подобных великолепных речах хоть какой-то смысл? Или их заводят после того, как наслушаются речей других сумасшедших, как я сейчас?
- Именно об этом они и спорили: реален или нет предмет их дискуссии. Но раскрою тебе секрет. Это - работа на публику, почти как поединок, в котором противники заранее сговорились. Здесь никто даже не будет ранен.
- А зачем же тогда это нужно?
- Они демонстрируют свой ум и завлекают в ряды себе подобных богатых юнцов. Теперь это называется риторическим образованием.
- И юноши платят за получение знаний о Том, Чтобы Быть и о Том, Чтобы Стать?
- Именно так. А также учатся аргументировать, спорить и произносить речи.
- Ох, до чего же здорово, должно быть, быть юным богатым эллином и учиться спорить и произносить речи! У кельтов тоже есть великолепные ораторы, но думаю, здесь им есть чему поучиться.
Путники взошли на борт "Муттумалейна" в тот момент, когда была поднята последняя корзина с рыбой. От нее в воздухе разносился сильный запах рыбы. Зопирион бросил быстрый взгляд на каюту, но не обнаружил в ней признаков жизни. Небо снова заволокло тучами.
На палубу поднялся последний пассажир, матросы втащили трап и принялись поднимать якоря, когда неожиданно с берега раздался крик, при звуках которого все невольно обернулись. На пляже неистово размахивал руками, подавая знаки, юноша. Разбрызгивая воду, он бросился по мелководью к кораблю, подпрыгнул, уцепился за якорную цепь и обезьяной забрался на борт. Тяжело дыша и оставляя за собой мокрые следы, он подошел к капитану Ифбаалу.
- Не найдется ли у вас каюты еще для одного пассажира? - переведя дыхание, спросил он. - Как далеко вы идете?
- Да, место есть. А идем в Леос, Темпос и Мессану; потом на запад в Панорм и порт приписки - Мотию.
- Мне нужно добраться до Сиракуз. Можно доплыть с вами до Мессаны, а там пересесть на корабль, идущий в Сиракузы?
- Думаю, да. Там полно судов, плавающих вдоль побережья. Плата за проезд - одна драхма.
- Клянусь Гераклом, это слишком! За такие деньги я смог бы купить билет на государственную галеру!
Ифбаал пожал плечами.
- Или плати, или убирайся. Но почему-то мне не верится, что ты снова воспользуешься якорной цепью и вплавь доберешься до берега.
Ифбаал пристально вглядывался в берег. На дороге, ведущей к гавани, появилась группа бегущих мужчин. Они были далеко и казались крошечными. Один из них на бегу придерживал обеими руками пурпурный плащ судьи. Его спутники были вооружены пиками.
- Фу! Думаю, будет лучше принять ваши условия. Возьмите! - бросив испуганный взгляд в сторону берега, пробормотал юноша.
Зазвенели монеты.
- Поднимай парус, Асто! Итак, молодой человек, кто ты?
- Алексит сын Крата. Я…
Группа преследователей выбежала на берег. Над водой разнеслись их крики.
- Капитан Ифбаал! Вернитесь! Высадите того человека! Он нам нужен!
- Что? - сложив рупором ладони у рта, закричал в ответ Ифбаал.
Корабль отплывал все дальше, и яростные крики преследователей были слышны все слабее.
- Я вас не слышу! Увидимся через месяц, тогда и поговорим!
Ифбаал позволил себе горькую улыбку.
- Почему-то ты появился здесь в одной блузе, без плаща и багажа. Сразу видно: ты покидаешь Велию не по своей воле. Я мог бы запросить двойную цену, так что, считай, тебе повезло.
- Кстати, о плащах. На море может быть прохладно. Ты не дашь мне взаймы плащ? - попросил Алексит.
- Можешь взять один, но за дополнительную плату.
- Послушай, ты… - начал было Алексит, но, взглянув на берег, замолчал на полуслове. - Бери!
- Спасибо. Запомни: держись подальше от каюты, где находится моя жена, самая прекрасная женщина Египта.
- Да? Ну, если ты так хочешь. Не думай, что я совершил в Велии преступление. Я просто…
- Послушай, юноша, - холодно отрезал Ифбаал. - чем меньше я узнаю о твоих трудностях, тем лучше будет для всех нас. А теперь, позволь мне приступить к исполнению своих обязанностей.
Новый пассажир повернулся к остальным. Те сидели прямо на палубе или на корточках около перил и заинтересованно наблюдали.
- Возрадуйтесь, все! - произнес он. - Я Алексит, сын Крата, следую ко двору Дионисия. Мне было бы приятно познакомиться со всеми вами. Назовите ваши имена!
Юноша познакомился и вежливо поприветствовал каждого, одарив Коринну особой улыбкой. Алексит был всего несколькими годами старше Зопириона, но ниже ростом и более хрупким. Длинные светло-каштановые волосы обрамляли удивительно красивое и нежное, почти женское лицо, на котором ясно светились голубые глаза. В окружении бородатых мужчин особенно странно выглядело его чисто выбритое лицо. Зопирион даже позавидовал тому, насколько свободно новоприбывший общается с незнакомыми людьми.
- Почему ты покинул Велию в такой спешке? Нам, в отличие от капитана, это очень интересно, - спросил он.
Алексит сделал неопределенный жест рукой.
- Все дело в философии. Вместе с друзьями я начал говорить о высшей мудрости. А тупоголовые члены магистрата усмотрели в этом подрывную деятельность. Нелепо как-то.