Дальше был бред, безумие… Она не думала, не контролировала ситуацию - она дралась. Всем, чем могла, использовала все, что умела, все, что применять можно только на пороге смерти: целилась в горло, в глаза, в пах, ломала пальцы, рвала губы и ноздри. Ее тоже били, хватали, валили на землю. Она вырывалась, выскальзывала, выворачивалась, то теряла кинжал, то выхватывала его из чьей-то руки, прокусив запястье, опять теряла… Наверное, ее не хотели убивать, а удержать не могли.
Когда Эллана пришла в себя, то обнаружила, что несется по темной улице в полном одиночестве, и дальше бежать никаких сил уже нет. Кое-как она дотянула до ближайшего угла, прислонилась к стене, потом сползла по ней, царапая спину, и села на корточки. Под носом было мокро, она попыталась вытереться и обнаружила, что все еще сжимает в кулаке рукоятку кинжала Нойла - острый тонкий кончик был обломан.
Дыхание никак не восстанавливалось, в груди жгло и першило, даже слегка подташнивало. "Так, кажется, всегда бывает после большой пробежки, - успокоила себя Элл. - Не это главное! Лицо: левый глаз подбит и заплывает, носовой хрящ болтается, но, кажется, на сторону не свернут, из носа уже почти не течет, губа распухла, а волос, наверное, половину выдрали! Зато все зубы на месте - шатаются только".
Эллана встала, осмотрела себя и ужаснулась: "О боги Священной горы! Выше пояса остался только папин камушек на цепочке (уцелел!) и все! Лоскут вот один свисает, с пуговкой - как раз хватит прикрыть полсиськи… Штанины? Как же, жди - одна оторвана выше колена, а другая ниже. Что же делать?!"
Она растерянно огляделась по сторонам: "Хоть бы тряпку какую спереть… Ну да, ищи дураков - кто же оставит белье на ночь сушиться на улице? Да-а-а, попала… Что хоть за район-то? Где это я?"
Кроме каменных стен вокруг ничего не было видно, и, горько вздохнув, девушка побрела по улице, потом свернула на другую. В конце концов в просвет между домами удалось рассмотреть темный массив Священной горы: получилось, что она находится в противоположном конце города - где-то в районе Южных ворот, в одном из рабочих кварталов. "Ох-хо-хо: отсюда и днем-то не выбраться! - затосковала Эллана. - Но днем к тому же будут люди, а я…"
И она пошла. Время от времени из темноты слышались пьяные голоса, крики и говор людей - тогда она куда-нибудь сворачивала и двигалась дальше, ориентируясь по положению лунных теней.
Ночь явно перевалила за середину, когда, в очередной раз уклонившись от встречи с какой-то компанией, она вдруг обнаружила, что оказалась в тупике. А голоса приближались, и деваться было некуда. Эллана забилась в тень погуще и стала ждать.
Их человек шесть или семь, голоса громкие, возбужденные. Говорят на мусорном сленге - языке трущоб, в котором намешано всего понемногу, все падежи неправильно, окончания как попало, но понять можно.
- Во, дочапали наконец! Темно здесь, как у кое-кого в заднице! Давай, Мак, открывай, у тебя ключ!
- Какое "открывай"?! Я ни черта не вижу! Толстый, зажги факел, у тебя же остался!
- А идешь ты лесом, тяб-переяб! Нажрутся, как свиньи, и ключом в дырку попасть не могут!
- Я тебе сейчас попаду, харя!
- Тихо вы, твари! Тут кто-то есть. Малыш, ты что-нибудь видишь?
- Я всегда все вижу. Мак, иди сюда с ключом. Я тебя прицелю, ты разбежишься…
- Спорим, он промажет!
- А я говорю, что тут кто-то есть! Вон там! Толстый, тебе еще не надоели твои яйца? Нет? Тогда зажигай, пока не оторвали.
Зашипел, задымился факел, и тупик осветился неровным светом, задвигались тени на стенах.
- Ого, какая!
- Ну и страшна! Смотри, смотри, с ножиком!
- Интересно, зачем такой уродине ножик? Ха-ха, и так страшно!
- Слушай, да она голая! Во, во - сиськи торчат!
- Не-е, у ней штаны есть - панталончики, гы-гы!
Компания была пестрой - в том смысле, что цвет кожи у парней был от иссиня-черного до бледно-белого. Одеты тоже по-всякому - панталоны, штаны, рубашки, майки. Командовал, похоже, здоровенный коричневый детина в мятых брюках и рваной майке. Бицепсы его были необъятны, а зубы и белки глаз, казалось, светились.
Эллана смотрела на них с растерянностью и ужасом. Смысл слов до нее доходил, но понимать его она отказывалась. От обиды и беспомощности хотелось плакать.
- Эй, Хромой! Ты самый смелый - тащи девку сюда!
- Почему это сразу я? У ней ножик. И не девка она вовсе. Она, может, девкой была, когда ты еще и мальчиком не стал! Сам тащи!
- Щас я тебе вторую ногу оторву! Говорю: девка, значит девка! Ну скажи, Малыш!
Тот, которого звали "Малыш", был, в общем-то, не самым маленьким. Малышом он казался только рядом с коричневым громилой. Одет парень был совсем экзотично: широкие меховые (!) штаны, неровно обрезанные ниже колен, и такая же меховая жилетка без пуговиц.
- Слушай, Толл, ну что ты к ней прицепился? Баб тебе мало? Пошли домой, спать охота. Ночь кончается, а завтра вставать!
- Нет, погоди! Может, если ее помыть, она окажется принцессой? Смотри, как сиськи торчат! И попка, кажется… Ну-ка покажись, красотка…
Коричневый сунулся к ней, и Эллана чиркнула воздух перед собой обломком кинжала. Парень отпрянул, но явно не испугался:
- Слушай, да она молодая и шустрая! И талия у нее, и все остальное… Только лицо разбито, но это - фигня. Я таких люблю!
- Гы! Да она же у тебя, гы-гы, лопнет! - тонко пошутил кто-то из парней.
- Заткнись, дурак! Щас ты у меня сам лопнешь! Иди сюда, девочка! Иди к маленькому Толлу! Иди, не бойся: Толл добрый, ласковый и такой одинокий! Иди сюда, сука!!!
- Не заводись, Толл, не надо! - попытался успокоить коричневого гиганта Малыш. - Что ты к ней прицепился? Может, это я ей нравлюсь, а не ты?
- Отстань! В рог хочешь?
- Зачем? Вот прикинь: допустим, дашь ты мне в рог, и что? Все скажут: "Обидел слабого". А вдруг ты не сможешь дать мне в рог. Тогда что? Представляешь?
В голосе Толла уже не было прежней уверенности:
- Как это - "не смогу"? Тебе в рог? А чего она?!
- Ну, ты, блин, зануда! Давай так: эта - моя, она мне по размеру подходит, а тебе завтра я оплачиваю Зайну на целый вечер.
- Зайну!! На вечер?! Да ты с дуба упал! Ты знаешь, сколько она берет? А у тебя, сам говорил, всех денег - два шаклима!
- Ну не возьмет же она за вечер больше одного? У нее же……не золотая?
- И что? Ты хочешь сказать…
- Да, именно! - подтвердил Малыш и извлек из кармана монету. - Держи! На доброе дело для хорошего человека не жалко!
- Не, ну ты псих, Малыш! Точно - псих! Эта, может, вообще… А ты…
- Ладно, давай так: если эта - вообще, то ты мне завтра Зайну на полчасика гм… дашь подержать!
- Гы-гы-гы! - заржал темнокожий. - Дам, конечно, дам! Да она придавит тебя одной сиськой! Левой! Гы-гы! Посмотреть-то можно будет? Гы-гы!
- Смотри на здоровье! А сейчас проваливай! Это - моя добыча!
- Нет, ну ты и псих, Малыш!
- Иди, иди!
Парни открыли наконец дверь и с шутками-прибаутками ввалились в дом. Малыш остался. Он сел на корточки и стал задумчиво смотреть на Эллану. Кажется, он больше не собирался ни говорить, ни двигаться.
- Долго ты собираешься так сидеть?
- Пока тебе не надоест.
- И что будет?
- Тогда ты заговоришь сама или уйдешь.
- Как это?
- Ну как… Ногами. Я тебя не держу.
- Ишь, какой добрый!
- Только я думаю, что ты не уйдешь. Скорее всего тебе просто некуда - иначе ты бы здесь не оказалась. Муж выгнал?
Эллана почему-то растерялась и не нашлась, что сказать. Она просто мотнула головой.
- Вижу, что не муж. Могла бы соврать.
- Что ты видишь?
- А много чего. Ты, наверное, красивая, но лицо у тебя побито. Костяшки пальцев ободраны. Характерно ободраны! Нож сломанный… И обувь дорогая. Я неплохо в темноте вижу: с кем-то ты хорошо дралась. Нормальные женщины редко наносят прямые удары, от которых обдираются костяшки указательного и среднего пальцев.
- Какой ты умный… Малыш! Прямо профессор!
- Ты что, прячешься или не можешь попасть туда, откуда пришла?
- Я не пришла. Меня привезли, а я сбежала!
- И?
- Я домой хочу! - вырвалось как-то само собой. Эллана прикусила разбитую губу, но было поздно - слово не воробей…
- Это далеко?
Говорить она уже не могла, только кивнула: ну сколько же можно! Навалились все на нее, маленькую!
- Та-а-к… - Малыш задумчиво поскреб подбородок. - Жратвы у нас нет, одежды лишней, пожалуй, тоже. Гм… На, надень мою! - он снял и подал ей свою безрукавку. - Сиськи у тебя, конечно, ничего, но ты, кажется, не горишь желанием мне отдаться. Так что пока лучше спрячь. Ах да, тебе же подпоясаться надо! Веревочку я, пожалуй, найду.
Он скрылся в доме, а она осталась на улице в его дурацкой меховой жилетке, которая доходила ей почти до колен, воняла кожей и потом. Можно было убежать - парень, наверное, специально предоставил ей такую возможность - только почему-то совсем не хотелось.
Малыш появился минут через пять:
- Слушай, у меня есть идея! Наши улеглись. Почему бы и нам не поспать до утра?
- Я домой хочу!
- Ну куда мы сейчас пойдем? Ночь, темно, на нас могут напасть какие-нибудь бандиты или хулиганы. Меня зарежут, тебя изнасилуют и тоже, может быть, зарежут. Тебе это надо? Пошли спать - трахать я тебя не буду, пока сама не попросишь.
- Наглец!
Парень пожал плечами:
- Сортир покажу, а место, где лечь, выберешь сама. Осторожно, вторая ступенька сломана!
Они уже поднимались по лестнице, когда Малыш что-то вспомнил и остановился:
- Самый главный вопрос! Ты уверена, что из-за тебя завтра стоит не идти на работу?
- Тебе заплатят!
- Гм… Бичом или мечом? Ладно…
То, что парень назвал "сортиром", было ужасно. Страшнее могло быть только… его отсутствие!
- Эй, Малыш! Я уже бдю, а ты еще спишь. Это несправедливо! Вставай!
- У меня выходной! Одолжи лучше рубашку! Я точно знаю: у тебя есть вторая!
- Не п…и! Нет у меня рубашки!
- Есть, есть! Ты ее за шкаф поставил! Дай поносить!
- Не дам! Ты порвешь или испачкаешь! Или гони две монеты!
- А рожа не треснет?
- Тогда девку дай трахнуть. Один раз! Хоть ты ее и не помыл!
- Сам договаривайся! Чем я ее мыть-то буду? Чья очередь была вчера идти за водой?
- Вот я должен ходить за водой для твоей девки!
- Тогда отвали!
- Сам дурак!
По освещенным ласковым утренним солнцем улицам шествовала странная парочка: худой мускулистый парень, одетый только в широкие короткие штаны из облезлой шкуры, и девица с подбитым глазом, голыми руками и коленками. Наряд ее также был сделан из шкуры не первой свежести и перетянут веревочкой на тонкой талии. Забавная, конечно, парочка, но Хаатика каждый день видит и не такое. Молодые люди что-то жевали на ходу и вели непринужденную беседу.
- Послушай, принцесса, ты уверена, что твои родители обрадуются, а не наоборот? Тебя выпорют и отправят обратно - туда, откуда ты сбежала!
- Какой же ты тупой, Малыш!
- Я не Малыш!
- А я не принцесса! Как же прикажешь тебя звать?
- О, у меня много имен! Настоящее - Евгений или Женя, но, если трудно, можешь звать меня даже первым: Зик-ка. Окончание "ка" означает, что я не прошел посвящения в воины.
- Ага, значит, ты дикарь из какого-то дремучего племени? Пробился в столицу на заработки! И на нормальные штаны еще не заработал?
- Обижаешь! Я, между прочим, заплатил за тебя целый шаклим. Этого хватило бы не только на штаны.
- Ах, какой добрый! Мужественный, благородный рыцарь спас бедную девушку от рук злодеев!
- А что, и спас! Я же видел, что ты собиралась драться, как кошка, которую загнали в угол.
- Рыцари и принцы, между прочим, за прекрасных дам сражаются, а не платят разбойникам какую-то мелочь!
- Ничего себе - мелочь! И потом: с подбитым глазом и распухшей губой ты не очень прекрасная дама, а драться пришлось бы с самим Большим Толлом!
- Ага, ты его боишься, Малыш!
- Я - не Малыш. Конечно, боюсь: Толл лучший боец у Южных ворот. Чтобы выбить его, нужно…
- Ты струсил и вместо драки предложил ему денег!
- Прекрати! Я больше не ловлюсь на эти женские штучки! Завалить можно любого… почти любого, но зачем? Толл - хороший парень! А если будешь дразниться, отниму безрукавку, и дальше пойдешь голой!
- Я и говорю: дикарь! Позавчера с дерева слез, вчера из леса вышел!
- Неправда, я здесь кантуюсь уже почти месяц! А на днях была удача: у Храмовиков появилась работа, и они брали всех подряд. Мы готовили какой-то вонючий раствор и заливали его в емкости. Нас даже кормили! И всем заплатили по два шаклима за три дня работы!
- Подумаешь - два шаклима! Лучше расскажи, откуда ты взялся? У тебя было трудное детство, чугунные игрушки, да?
- Ну с чугуном у нас в Поселке было туго. А игрушек я вообще что-то не помню. Хочешь историю про барсука?
- Какого еще барсука?
- Ну он был не совсем барсук - здесь такие звери, наверное, не водятся. Он такой… вроде маленького медведя.
- И что? Ребенком он похитил тебя из дворца и унес в свою берлогу. Ты вырос среди зверей и только недавно узнал, что ты - королевской крови. Теперь пробираешься к родителям, чтобы занять свое место у трона?
- Это ты пробираешься к маме с папой. А меня барсук не уносил. Он попал в петлю и уже почти вырвался. Чтобы он совсем не порвал ремень, я стал с ним драться. Он был почти с меня размером.
- Бедное животное! Ты, конечно, победил его?
- Нет, он в конце концов вырвался и убежал. Я остался голодным, и вечером мальчишки избили меня до полусмерти. Но одному из них я порвал ухо, а другому почти откусил палец.
- М-да-а, не получается из тебя сказочного принца. Откуда же ты взялся?
- Я пришел к тебе через миры и века!
- Ну через миры - это ладно, а как же ты прошел через века? И какие: бывшие или будущие?
- Наверное, можно сказать так: я возник из глубин прошлого. Вот за этими горами когда-то протекали большая река. Там, где она прижималась к предгорьям, жили люди речного племени, а ниже по течению начинались дремучие леса, и там обитали, соответственно, люди лесного племени. Вдоль реки весной и осенью шли стада буйволов и оленей, а в реке водились огромные рыбины - больше меня в длину и вот такой толщины! Мы били их гарпунами с острой рогулькой на ремешке.
- Ты просто пьянствовал с каким-нибудь студентом-историком и наслушался всякой ерунды! Или, может быть, живешь уже тысячи лет? Что-то не похоже!
Впереди между домами показался просвет - они подходили к одной из центральных торговых площадей Хаатики.
- Слушай, как тебя, Элл, что-то у меня нехорошее чувство… Как будто нам кто-то усиленно смотрит в спину. У тебя нет, а?
- Ничего у меня нет! Зато я вижу впереди площадь, и там мелькают желтые штаны стражей короны!
- Не оглядывайся! Иди, как идешь! Что-то… как-то… Сейчас проверим!
Парень шел, расслабленно помахивая руками, и вдруг, на очередном шаге, резко повернулся назад:
- Чего надо?
Человек, шедший за ними метрах в семи-восьми, остановился и попятился. Он был среднего роста и одет совершенно неприметно - слуга в лавке или вечный подмастерье. Перед собой он нес какой-то угловатый предмет, накрытый грязной тряпкой.
- Оглох? Чего надо?
Человек перестал пятиться и… Дальше все произошло в одну долгую долю мгновения. Левой рукой человек сдернул тряпку, а правой вскинул арбалет к плечу. Однако Женька завершил свой прыжок раньше, чем стукнула спущенная тетива. Голова человека глухо стукнулась о камни, арбалет отлетел в сторону. Парень тут же вскочил и, скрутив в кулаке рубаху, вздернул незнакомца на ноги:
- Ты что, гад?!
Тело вдруг дернулось и обмякло, а Женька почувствовал болезненный укол в предплечье. Он разжал кулак, и незнакомец осел на землю, потом завалился на бок. Из его спины, там, где кончаются ребра, торчал хвост арбалетной стрелы. Стреляли или с близкого расстояния, или оружие было очень мощным - тело пробито насквозь, наконечник торчит из солнечного сплетения! А улица пуста…
- Ты цела?
- Обижаешь!
- Черт побери, что такое?! Кто-то сильно не хочет, чтобы ты дошла до площади? О боги Священной горы! С кем я связался?!
Стоя над трупом, Женька огляделся: до площади метров двести и три подворотни, почти все окна открыты…
- Та-а-ак! За мной!!! - он ухватил девушку за руку и поволок через улицу к стене дома. Она, впрочем, не отставала.
- А теперь туда, быстро!!!
Они опять пересекли улицу и юркнули в ближайшую подворотню. Здесь было сумрачно и пусто.
Огромная пегая кобыла, и на ней толстые ляжки в желтых штанах, брюхо распирает красный камзол, налитое дурной кровью пучеглазое лицо светится бескрайней радостью:
- Га-а-а!!! Мирох-х-х!!! Собирай людей! Отбой, га-а-а!!! Я нашел ее! Сегодня гуляем! И завтра тоже, хо-хо! Пятьсот монет - мои, га-га-а! Я нашел ее!!!
Он даже не смотрел на Эллану. Его лошадь послушно пятилась, стражник орал и был, кажется, вполне счастлив.
- Хватит кричать, Элон! Еще неизвестно, кто кото нашел! Меня только что чуть не убили вон за тем углом, а вы торчите на площади как дураки!
- Ну ты, эта… не того! Где приказали, там и торчим! Кто это тебе, гы-гы, в глаз-то?
- Сейчас ты сам в глаз получишь, толстобрюхий! Давай вези домой!
- Ща, ща отвезем! Всенепременно, ваше величество! Мирох, твою мать! Где ты там? Сюда ходи, пока не сбежала!
Застучали подкованные копыта, заметался немногочисленный еще народ, давая дорогу всадникам: со всех концов площади они стягивались к центру, туда, где неуклюже гарцевал на своей кобыле Элон.
Старший наряда - пресловутый Мирох - не имел брюха, большинства пальцев на руках и… лица. Обращенная вперед часть головы с одним глазом больше напоминала картинку-страшилку из детской сказки. Рядом с ним Элон казался красавцем. Однако командовал Мирох толково и четко:
- Ты - девчонку в седло! Ты, ты и ты - впереди и сбоку: хвост к голове, бок о бок, ты и Элон - справа и слева: голова у крупа. Коробочку делаем, ясно? И на рысях! Что случится - сам зарежу! Стройся!
Женька в очередной раз пожалел, что не умеет колдовать, как Вар-ка, но тем не менее молча запел песенку: "А меня здесь нет и никогда не было, я вам померещился, вы уже забыли обо мне, вы меня в упор не видите, я - пустое место". При этом он медленно двигался: бочком-бочком, мимо-мимо, тихо-тихо… И оказался за кольцом всадников! Он готов был уже раствориться в толпе, но решил, что в ситуации есть какая-то незавершенность - этот кулончик у нее на шее.
Осмотрел площадь, прикинул путь бегства - так, чтобы перед преследователями было как можно больше препятствий. "Они, похоже, ребята ушлые, а у меня совсем нет опыта борьбы со всадниками", - засомневался он сначала, но потом решил рискнуть и крикнул:
- Эй, принцесса! Одежку-то верни! Тебе другую дадут!
Эллана уже сидела на лошади перед одним из стражников. Не поворачивая головы, она ткнула пальцем в сторону Женьки:
- Без этого не поеду!