В том числе меня снова посетила мысль о подпольном производстве пакетов. Книги книгами, а пакеты с картинками – это возможность сразу пощупать купюры в обмен на товар, а не через неопределённый срок. И не обязательно, наверное, обустраивать целый цех, наверняка существует возможность лепить такие пакеты кустарным способом, поштучно. Но у кого бы узнать, как это делается?..
Этот вопрос я задал и Валентине. Она обещала подумать, поспрашивать знакомых, может, кто-то и поможет с реализацией моей затеи.
– Если бы ты решил начать не с джинсов, а с пакетов, то я могла бы подключить Жанку. У неё на барахолке куча связей, я уверена, что и по этой теме она помогла бы. Но сейчас, сам понимаешь, после истории с цыганами я с ней не общаюсь.
– М-да, по большому счёту, ты потеряла подругу из-за меня…
– Не пори чушь, Серёжка. Друзья, сам знаешь, познаются в беде. Нас, как ты говоришь, кинули, а она язык в одно место засунула, хотя могла бы при желании заскочить в магазин и сразу мне всё рассказать. Нужны мне такие подруги? То-то и оно!
Менее чем через неделю Валя вышла на человека, способного помочь в этом вопросе. Его звали Костей, это был вчерашний выпускник политеха, работавший в проектном институте, но основной доход он получал от мелкой фарцы. На встречу с Константином я поехал лично. Наше деловое свидание состоялось в коктейль-баре, называвшемся в народе, как я выяснил, "Три ступени". А всё потому, что прежде, чем попасть внутрь, нужно было спуститься по трём ступенькам. Именно здесь собирались иностранные курсанты артучилища, всё больше венгры, хотя и темнокожие попадались, и тут же между ними и местной фарцой нередко проходили сделки. Костя был одним из таких фарцовщиков.
Нужный мне персонаж я узнал сразу, как мне его Валентина и описала. Это был невысокий, узкоплечий молодой человек в потёртых джинсах, с волосами до плеч, прятавший глаза за тёмными стёклами очков, хотя в баре царил полусумрак.
Поздоровались, заказали по чашке кофе и вазочке с пломбиром, после чего я объяснил собеседнику, что хочу заняться кустарным производством пакетов, но не имею представления, как это делается.
– Знаю я человечка, который клепает у нас в Пензе такие пакеты, – негромко ответил Константин, ложечкой помешивая сахар в чашке. – Только какой мой интерес?
– Ты же реализацией занимаешься? Какой процент берёшь? Пятьдесят процентов с прибыли? А я как производитель буду в плюсе?
– Само собой, иначе какой смысл этим вообще заниматься? Допустим, себестоимость одного пакета три рубля, я толкаю его по десятке и беру себе с прибыли три пятьдесят. Остальное всё твоё, то есть те же самые три пятьдесят. Учти, десятка – это минимум, а так я обычно пакеты по пятнадцать рупий толкаю.
– Рупий?
– Ну рублей, это сленг такой… Короче, с десятирублёвого пакета твоя чистая прибыль тоже составит три с полтиной. А с пятнадцатирублёвого при себестоимости в ту же трёшку ты получаешь соответственно шесть рублей, ну и мне шесть.
– А если ты толкнёшь пакет за пятнадцать, а мне скажешь, что он ушёл за десять?
– Так мы заранее всё по цене обговорим! Не волнуйся, я своих людей не кидаю, если рассчитываю на долгое и плодотворное сотрудничество. Согласен?
– Хм… Ну ладно, по рукам!
Костя допил свой кофе, принялся за подтаявшее мороженое.
– В общем, в доме быта у меня есть знакомый, Михалыч, работает сапожных дел мастером, а втихую пакеты клеит. Послезавтра планирую заглянуть к нему за партией, взять на реализацию. Есть у него слабость – любит заложить за воротник. Но в целом меру знает, иначе я с ним не связывался бы, да и на своей работе он не задержался бы. Так что выражение "пьёт как сапожник" не про него. Короче, если хочешь что-нибудь выяснить, идём со мной. Только захвати пузырь "Посольской". Обычно ею дам спаивают, но у Михалыча к ней почему-то особый респект.
Гляди-ка, продвинутый фарцовщик, я-то думал, что слово "респект", то бишь "уважение", в обиход вошло в XXI веке. Ан нет, вот живой носитель, можно сказать, сидит передо мной в 1975-м. Ну, для него, наверное, считается круто в разговоре, особенно в компании ровесников, ввернуть иностранное словечко.
В назначенный день мы встретились возле чёрного входа в дом быта. Я держал в руке завёрнутую в плотную бумагу бутылку "Посольской" за 4 рубля 42 копейки и немного волновался. А ну как сейчас этот Михалыч даст мне от ворот поворот?
– Не мандражируй, всё нормально будет, – успокоил меня Костя. – Ты, главное, сразу пузырь доставай, Михалыч всегда разговорчивее становится, как водяру увидит. А уж после первой ты хоть верёвки из него вей. Я с вами пить не буду, мне особо у Михалыча светиться не резон. Товар заберу – и аревидерчи…
В этот момент с той стороны чёрного хода раздался шум, дверь распахнулась и из сумрачного проёма показалась усатая голова с всклокоченной шевелюрой.
– Здорово, Костян! – просипела голова. – Ты уже здесь… А это кто с тобой?
– Привет, Михалыч! Это Серёга, у него к тебе дело есть. Давай зайдём, там и поговорим.
"Ремонт обуви" находился на нижнем этаже дома быта. У Михалыча имелся свой закуток, оборудованный прессом и ещё каким-то станком непонятного назначения с торчащим внутри ботинком. От общего коридора он отделялся простой фанерной дверью. У окна, большие стёкла которого были изнутри заклеены газетами, притулился стол на тонких металлических ножках с облупившейся чёрной краской, накрытый клетчатой клеёнкой. На этот стол я сразу и выставил бутылку "Посольской", отметив, что глаза Михалыча тут же забегали.
– Ну что, может, сначала за знакомство? – предложил я.
– А чё ж, можно…
– Ты только, Михалыч, выдай мне товар, и я побегу, а вы тут хоть до завтрашнего утра сидите, – вклинился Костя. – Где у тебя пакеты?
Михалыч открыл маленьким ключом шкафчик, больше смахивающий на сейф, из внутренностей которого извлёк свёрнутые в рулон пакеты. Положил на стол, развернул. Пакеты были сделаны на совесть, казались крепкими, каждый с матерчатыми ручками, сверху обклеены плёнкой, а под плёнкой – разные картинки. Один пакет ослеплял белозубой улыбкой Муслима Магомаева, с другого пронзительно глядела какая-то симпатичная женщина, не иначе актриса, на третьем были изображены "жигули" 6-й модели…
– О, ВАЗ-2106! Новая модель! Круто… Эти я тогда толкаю по пятнадцать, о’кей? Так, сколько всего пакетов… Десять? Отдаёшь, как обычно, по трёхе и, как обычно, под реализацию? Ну всё, бывайте! Беседуйте тут и ни в чём себе не отказывайте.
Спровадив Костю, Михалыч подошёл к шкафчику и извлёк из него нехитрую закусь: нарезанное ломтиками сало с розовыми прожилками и полбуханки чёрного хлеба. Молча большими кусками нарезал хлеб, налил водки по половине гранёного стакана, поднял свой:
– Ну… Меня зовут Василий Михайлович, можно просто Михалыч.
– А я Сергей.
– Тогда за знакомство.
Осушив свой стакан, занюхал корочкой хлеба, подождал, пока я допью, и сразу налил по второй.
– Так чего хотел-то?
Пришлось повторять то же самое, что я рассказал Константину при нашей первой встрече. За время моего повествования Михалыч успел налить по третьей, после принятия которой кончик его носа порозовел, а глаза заблестели.
– Понятно, а какие расклады тебе Костя предложил? Угу, ясно… Как я и думал.
В бутылке содержимого оставалось где-то на треть, когда Михалыч решительно поднялся и убрал "Посольскую" в шкаф-сейф. Туда же отправил недоеденное сало. Затем смахнул с клеёнки хлебные крошки, сел, сцепив натруженные пальцы в замок.
– Серёга, я Костяну ещё не говорил, говорю тебе… В общем, решил я завязывать с пакетами. На кусок хлеба с маслом мне и так хватает, да ещё пенсионер уже как полгода. А пакеты – ненужный риск. У нас тут недавно парикмахеров шерстило ОБХСС. Люди реальные сроки получили. Поглядел я на это дело, и как-то не по себе мне стало. Подумал, что нужно завязывать, а то ведь если что – какой позор! Да и срок могут впаять. У меня по малолетке уже была судимость, получается – рецидивист. Не хочу я такого. Всё думал, как Косте сказать. Но тут вот ты подвернулся. Короче, я расскажу и покажу тебе всю технологию. Но не сегодня. Приходи завтра в это же время к чёрному ходу. Договорились? Ну и хорошо, а сейчас давай прощаться, работа ждёт.
Глава 17
Светало уже в четвёртом часу утра, да ещё на Пензу навалилась жара, поэтому даже с открытым окном я просыпался не позднее шести. Уже в такую рань марево нависало над городом и готовилось выжать солёную влагу из человеческого организма. На рассвете того дня, когда я должен был вновь идти к Михалычу, осваивать азы пакетноделательного искусства, я вдруг подумал об относительно здоровом образе жизни.
В прежнем времени я периодически посещал "тренажёрку", да и с учениками любил погонять мячик после уроков. Здесь же, пока адаптировался, о занятиях спортом как-то не задумывался, не до того было. А накануне вечером, принимая душ, отметил, что на Валиных харчах оброс жирком. Постройнеть не помогала даже работа грузчиком, всё же я таскал мешки с картошкой не с утра до вечера.
И вот, глядя, как рядом в постели сопит моя любимая женщина, подумал, что не мешало бы заняться хотя бы бегом, пока погода позволяет. Экипировки для занятий спортом я в квартире Валентины не замечал, значит, нужно купить обычные кеды и треники подешевле, чтобы не напрягать семейный бюджет.
Свои мысли я озвучил за завтраком, состоявшим из омлета и чая с бутербродами.
– Погоди, я сейчас, – сказала Валя, поднимаясь с табуретки.
Она минуты три рылась в шкафу и наконец извлекла оттуда тренировочные штаны.
– Ну-ка, примерь.
Треники пришлись впору. Правда, коленки отвисали, ну да что ж теперь, в это время костюмы от "Адидас" носят только спортсмены да состоятельные люди. Ни к тем, ни к другим мы не принадлежали, хотя, судя по Валиному достатку, могли рассчитывать на утверждение в среднем классе. Наверное, она могла бы достать для меня импортную экипировку, но я такого расточительства позволить не мог.
– А вот ещё майка, подойдёт?
Простая тёмно-синяя майка тоже на меня налезла без проблем. Сошлись во мнении, что осталось только приобрести кеды. На кроссовки, которые в 1975-м считались заграничной диковинкой, я даже не рассчитывал.
– На вот, пять рублей вроде должно хватить на кеды, в свободное время пробежишься по магазинам. Кстати, завтра Ленка приедет, поживёт на каникулах недельку. А потом они с курсом едут в Среднюю Азию на какие-то раскопки. Я ей уже написала о тебе…
– А она что?
– Да нормально, порадовалась, что живёт со мной такой интересный человек: работает грузчиком, а пишет книги, да ещё без вредных привычек. Спать Ленка будет на своей кровати, так что ввиду отсутствия второй комнаты всё это время будем просто спать, не отвлекаясь на… сам знаешь, на что.
– Секс, ты хотела сказать? – улыбнулся я.
В СССР вроде секса нет, как выразилась одна из участниц телемоста, кажется, Ленинграда с Бостоном в 1986 году. Только вот откуда дети берутся – загадка. Хотя, наверное, всё же разъясняют на уроках анатомии. Да и фраза эта вроде оказалась вырвана из контекста, о чём многие в моём будущем уже и не помнили.
С приобретением спортивной обуви я решил сегодня не торопиться. Главным было посещение дома быта, где Михалыч обещал ввести меня в курс дела относительно кустарного производства пакетов. У чёрного хода я появился заранее, правда, решив не отсвечивать лишний раз, прохаживался чуть в сторонке, делая вид, что просто бесцельно прогуливаюсь.
Ровно в 11 часов дверь чёрного хода приоткрылась и, как и в прошлый раз, оттуда высунулась кудлатая голова Михалыча. Он принялся озирать окрестности, щурясь на ярком свету. Заметив, как я приближаюсь, махнул рукой:
– Заходь!
Я прошмыгнул следом за Михалычем, и вот я вновь в его закуточке, а на столе уже лежат "ингредиенты" для изготовления пакетов.
– Вот, гляди сюда… Это сам пакет, изначально всего-навсего полипропиленовая тара из-под сухого молока. Беру у знакомой на кондитерской фабрике. Коли точно решишь заняться, сведу. Но если мне она их по блату дарила, то с тебя, пожалуй, копеек по пятьдесят, а то и по рублю будет просить за пакет. Ну, это там решите… Также тебе понадобится картинка и толстая полиэтиленовая плёнка. Картинку можешь выдрать из журнала "Советский экран" или "За рулём"… В общем, что попадётся симпатичное, желательно не рваное и не мятое. И, само собой, все лишние надписи отрезай, оставляй только картинку. При желании можешь вместо картинки заделать какую-нибудь надпись на пакете, у меня где-то ещё валялась пара трафаретов, надо щас глянуть. Плёнку для теплиц я покупаю в хозяйственном. Одного погонного метра тебе хватит на пару пакетов. Бери больше, чтобы сто раз не бегать. А теперь запоминай, как выглядит сам процесс.
Михалыч положил на одну сторону пакета картинку с летним пейзажем, заявив, что вторую сторону можно ничем не прокладывать, а то слишком жирно будет.
– Теперь отрезаем на глазок, но с запасом кусок полиэтилена, оборачиваем пакет, ещё раз отрезаем, теперь уже с расчётом, чтобы хватило на склейку, разглаживаем, следи, чтобы картинка прилегала плотно… Так, щас утюжок нагреется… Ага, берём утюг и аккуратно через бумагу склеиваем плёнку. Ну, вот и всё, любуйся.
Действительно – всё. Как просто! Подержал в руках пакет. Крепкий, удобная ручка и картинка смотрится.
– Ну что, второй сам попробуешь?
На изготовление аналогичного пакета с изображением блондинки в купальнике у меня ушло чуть больше времени. Но результат получился не хуже. Я с гордостью держал в руках плод своего десятиминутного труда. Михалыч кивнул:
– Нормалёк, со временем руку набьёшь, ещё шустрее клепать их станешь… У тебя сейчас как с расходными материалами? Пусто пока? Тогда могу свои предложить, раз уж они мне больше не нужны. У меня тут 12 пакетов из-под сухого молока, плёнки метров десять, несколько журналов… Журналы могу так отдать, плёнка и пакеты – 15 рублей за всё. Плюс, если берёшь эти два готовых пакета, что мы сделали, – по трёхе за каждый. Костяну звонить пока не буду. Выручку за те пакеты принесёт, тогда и скажу, чтобы теперь с тобой дела вёл. Сегодня же созвонюсь со знакомой с кондитерки, и ты мне оставь свой номерок.
– Могу дать только телефон овощного, где я грузчиком работаю.
– Давай его, какая разница, чай, позовут. Ты там один Серёга? Ну и ладно, не перепутают.
– Только у меня сейчас с собой всего пять рублей. Давайте я сейчас в овощной метнусь, тут всего парой кварталов выше, спрошу у своей… начальницы. Надеюсь, не откажет помочь материально. И тогда сразу обратно к вам.
– Ты только особо не трепись о своём бизнесе-то…
– Не бойтесь, Василий Михалыч, она мне не только начальница, но и… В общем, живу я с ней.
– А-а-а-а… Ну, это другое дело, – усмехнулся обувных дел мастер. – Тогда уж пусть она особо не трещит, сам понимаешь – у баб язык без костей.
– Моя не такая.
– Ну дай-то бог, дай-то бог…
Валя на просьбу выдать мне к давешней пятёрке ещё 15 рублей отнеслась с пониманием. Правда, для этого ей пришлось выскрести весь кошелёк. Заодно попил чайку с бутербродами.
– А ты чего не обедаешь? – жуя, спросил я Валю, занятую заполнением журнала прихода-расхода.
– Да что-то поташнивает с утра. Наверное, вчера тушёнка для макарон по-флотски не очень свежая была. Ты-то сам как, нормально?
– Ничего вроде. Выпей какую-нибудь таблеточку.
– Выпила уже но-шпу. Не переживай, к вечеру, надеюсь, всё пройдёт… Серёж, в "Родине" кино индийское показывают, "Зита и Гита", может, как-нибудь сходим?
Хм, честно говоря, на сладкие сказочки с песнями и танцами меня совершенно не тянуло, но ради любимой женщины на что только не пойдёшь.
– А если хочешь, можно на "Есению" сходить, – гнула своё Валя. – Говорят, отличная мексиканская мелодрама.
Ну, хрен редьки не слаще. Но для приличия предложил сходить сначала на одну мелодраму, а потом на другую, заодно поинтересовавшись, нет ли в прокате каких-нибудь фильмов с драками и стрельбой, а ещё лучше – исторических.
– Кажется, про индейцев ещё что-то было…
– Про индейцев? Небось про апачей каких-нибудь, да ещё с Гойко Митичем? А что, будет время – составишь мне компанию? Ну и отлично, а сначала сходим на твои мелодрамы.
Этим вечером я, можно сказать, играючи склеил ещё девять пакетов, на большее не хватило плёнки. Показал свою работу Валентине. Та была в восторге и попросила у меня оставить один пакет для себя.
– Да бога ради! Выбирай любой. Можешь оставить себе вообще сколько хочешь.
Но моя женщина ограничилась одним пакетом с портретом Владимира Высоцкого, вырезанным Михалычем, как он объяснил, из журнала "Советский экран". Уже завтра я планировал затариться в хозяйственном магазине плёнкой, а Валя пообещала поспрашивать у своих товарок в конторе ненужные журналы. Оставалось созвониться с Костей, договориться о реализации первой партии моей готовой продукции.
Наутро Валентину снова подташнивало. Даже на какое-то время она закрылась в уборной, вышла оттуда бледная и вспотевшая.
– Так, дорогая моя, – не на шутку встревожился я. – Давай-ка ты сходишь в поликлинику или куда там обращаются в таких случаях? Только язвы нам не хватало.
– Ладно, схожу, хотя кажется мне, что дело не в язве. – И Валя как-то странно на меня посмотрела, но тут же отвела глаза. – Да ещё и месячные никак не приходят… Сейчас уже Ленка, кстати, должна с вокзала приехать.
– Надо было нам её всё же встретить…
– Да у неё с собой всего одна сумка, не переживай… О, гляди! – Она выглянула в окно. – Дочка!
Я тоже выглянул и увидел, как двор пересекает стройная длинноволосая девушка в расклёшенных джинсах со спортивной сумкой через плечо. Она подняла голову и, увидев нас, радостно замахала рукой. А через минуту Лена уже перешагнула порог квартиры, тут же оказавшись в объятиях матери.
Наобнимавшись, девушка скромно поздоровалась со мной, я в ответ поинтересовался, как прошла поездка.
– Нормально, соседи весёлые попались, геологи, из Якутии возвращались. Всю ночь под гитару песни пели.
– Значит, совсем не спала. Ты сейчас поешь, еду найдёшь в холодильнике, и отдыхай, а мы с Серёжей убегаем на работу…
До первой разгрузки было несколько часов, и я приступил к написанию "Крепости на Суре". Для начала моих знаний хватало, но оттягивать знакомство с Тюстиным не стоило. Вскоре мне понадобятся архивные документы, а к ним я смогу подобраться как раз с помощью Александра Васильевича. Итак, начинаем:
"В один из майских дней 1663 года к воротам небольшого деревянного острога, расположенного на берегу узкой речушки Пензы, поднимая клубы дорожной пыли, приближалась конная процессия. Сотню казаков-черкас возглавлял московский воевода Юрий Котранский…"