– Пехота готова, рассредоточились.
– "Кайзер", вас понял. "Есаул", прием… Рома, чего ты копаешься? Ответь "Кайзеру", прием.
– Да здесь мы, здесь! – раздраженно буркнула рация.
Стальные глыбы бронетехники, припорошенные снегом, казались частью окружающего рельефа. Замаскированные в капитальных танковых окопах, они были неразличимы со стороны.
– Может, они и не нападут вовсе, а, командир! – выглянул снизу, из боевой рубки, командир гаубицы гвардии лейтенант Гутченко.
– Нападут, Коля, обязательно нападут. Я бы на их месте спланировал атаку именно сейчас, под покровом вьюги, когда нападения ожидаешь меньше всего, – задумчиво ответил Александр Козырев.
* * *
Грязно-белые пятнистые силуэты были почти неразличимы в белом кружеве метели. Угловатые, будто вырубленные из цельных металлических глыб "Тигры" перли вперед, уверенно разгребали широкими гусеницами рыхлый снег. Меж строем тяжелых танков шли более маневренные "Пантеры", позади маячили похожие на гробы бронетранспортеры с пехотой.
Увенчанные набалдашниками длинные стволы орудий озарились вспышками выстрелов. На позициях гвардии капитана Козырева взметнулись снежные фонтаны взрывов. Но это был неприцельный, беспокоящий огонь. Дистанция неуклонно сокращалась. В мощную оптику прицелов, размеченную сеткой шкалы дальностей и угловых поправок, уже можно было разглядеть широкие "лобастые" башни, широкие гусеницы, уверенно разметывающие снег, и угловатые броневые коробки в грязно-белых разводах камуфляжа. Башни ворочались, отыскивая цели… И не находили их. Вместо этого гитлеровцы продолжали вести беспорядочный огонь.
"Тигры" и "Пантеры" разделились и начали обходить наши позиции. А за косой пеленой снега вперед выдвинулась основная ударная сила – рота из десяти тяжелых истребителей танков "Ягдтигр".
Одновременно позади них ударили 105-миллиметровые самоходные гаубицы "Wespe". Новые взрывы взметнули фонтаны снега и комья мерзлой земли, искромсали бревенчатые брустверы. Осколки визжали в воздухе, но они лишь высекали искры бессильных рикошетов. Мощная броня сваренная, прокатанная и прокованная советскими металлургами надежно защищала экипажи. А пехоту хранила до поры глубина окопов полного профиля.
"Ягдтигры" начали стрелять с дистанции двух километров осколочно-фугасными снарядами. Хотя эти бронированные монстры уверенно поражали американские "Шерманы" с запредельной дистанции – 2500 метров! Пушка "Pak-44" с длиной ствола 55 калибров, созданная на базе зенитки, уверенно уничтожала любой танк. Даже могучий "ИС-3М" был беззащитен перед этим смертоносным орудием калибра 128 миллиметров.
Чудовищные самоходки останавливались, стреляли и с натугой снова шли вперед, "насилуя" довольно маломощные для 75-тонных немецких исполинов моторы.
Экипажи "Ягдтигров" были уверены в своей неуязвимости и потому шли в атаку по ровной местности, не боясь встречного огня. А с флангов неповоротливые чудовища поддерживали огнем более маневренные "Тигры" и "Пантеры". Огненно-ледяные столбы мощных взрывов вставали уже на самих позициях русских танкистов. Толстые бревна, которые усиливали брустверы танковых окопов, ломались, как спички. По массивной броневой рубке "ИСУ-280АТ" то и дело прилетали звонкие удары рикошетов. От них противно ныли зубы у всего экипажа. Земля ходила ходуном под тяжелыми "атомными самоходками" и танками прорыва.
Нужно было иметь нервы толщиной с гусеничные ленты самоходок и такие же прочные, чтобы выдержать обстрел! Гвардии капитан Козырев выжидал, собрав всю свою волю в кулак. Пусть эти бронированные громадины подойдут еще ближе.
– Коля, не спеши, целься в нижний броневой лист, нужно не уничтожить, а обездвижить эту бронированную гадину, – спокойно посоветовал Кайзер, словно они находились на полигоне.
– Понял, командир, понял… – Гвардии лейтенант Гутченко буквально слился с бинокулярным перископическим прицелом гаубицы "Бр-5". Руки медленно и плавно, по миллиметру, вращали маховики вертикальной и горизонтальной наводки.
– Огонь!!! – коротко рявкнул Александр Козырев.
Массивные гидравлические упоры самоходок выдвинуты загодя. В стволы гаубиц "Бр-5" уже досланы могучие снаряды.
– Выстрел! – отозвался по танковому переговорному устройству гвардии лейтенант Гутченко.
Залп прямой наводкой!
"Ягдтигры" и тщательно замаскированные позиции двух "артсамоходов особой мощности" "ИСУ-280АТ" разделяла примерно тысяча триста метров. От удара двухсоткилограммового осколочно-фугасного снаряда ближайший "Ягдтигр" содрогнулся всем своим 75-тонным корпусом. Огромный фонтан взрыва полностью накрыл сверхтяжелую противотанковую самоходку Вермахта.
Когда черное марево рассеялось, "Ягдтигр" стоял на поле безмолвной стальной громадой. Словно гигантское надгробие, под которым нашли свой конец оккупанты, уверенные в собственной неуязвимости.
Нижняя лобовая бронеплита толщиной 120 миллиметров пошла трещинами от чудовищного удара, сварные швы между стальными листами разошлись. От взрыва семиметровый ствол 128-миллиметровой противотанковой пушки "Pak-44" изогнуло вверх и вбок. Вывернуть его окончательно было просто невозможно, поскольку сама пушка крепилась не к шаровой установке в лобовом листе рубки, а к днищу корпуса.
Но самое главное – двухсоткилограммовый советский фугас вдребезги разнес широкие гусеницы и передние ведущие катки. "Ягдтигр" был полностью обездвижен.
Почти сразу же ахнула выстрелом "главного калибра" "ИСУ-280АТ" гвардии капитана Есаулова. И тоже – удачно. Еще один непобедимый стальной монстр Панцерваффе был укрощен!
И тут же по броневой рубке ударил стотонный молот. К счастью, 128-миллиметровый бронебойный снаряд "Ягдтигра" зацепил по касательной – рикошетом. Иначе…
И все же у всех внутри самоходки, несмотря на танкошлемы, заложило уши. Заряжающего и замкового гаубицы "Бр-5" сбило с ног.
Взрывы разметали маскировку, но все равно серо-белые разводы камуфляжа и снежная пелена существенно затрудняли прицеливание. Изредка немецкие снаряды все же попадали по "артсамоходам особой мощности", но могучая броня с рациональными углами наклона выдерживала сокрушительные удары.
Советские и немецкие самоходки в бою походили на боксеров-супертяжеловесов. Массивные и неповоротливые, они целиком полагались на свои увесистые кулаки-снаряды и способность держать удар массивной броневой защитой.
– Андрюха, Лемур! Справа "на два часа" противотанковая самоходка. Долбани по ходовой бронебойно-подкалиберным, – выдал целеуказание Кайзер.
– Понял, командир, – Лемур быстро довернул башню "Тридцатьчетверки" наверху боевой рубки и нажал электроспуск 85-миллиметровой пушки.
Орудие "Д-5Т-бис" грохнуло, посылая бронебойно-подкалиберную оперенную "стрелу" из сверхтвердого карбида вольфрама. Она разбила расположенные в шахматном порядке опорные катки и заклинила их.
Ходовая часть "Ягдтигров" была исключительно ненадежной и уязвимой. Этим и воспользовался опытный Александр Козырев. А наводчик Лемур, как всегда, не подвел, хотя целиться в дыму и пламени боя, в снегопад было очень тяжело.
И тут громогласно заявил о себе еще и трофейный "Штурмтигр"! Его реактивный снаряд тоже ударил немецкую противотанковую самоходку в лоб. Мощь заряда была настолько высока, что от взрыва передние ведущие катки "Ягдтигра" вырвало с мясом! Второй выстрел трофейного "Штурмтигра" прошел мимо, только взметнув на пути наступающих немцев огненно-ледяной фонтан чудовищного взрыва. Но и психологический эффект от него был, что надо! Памятуя приказ гвардии капитана Козырева, временный экипаж тут же покинул самоходку.
Второй "трофей" – "Фердинанд" – посылал из своей 88-миллимеровой пушки снаряд за снарядом, но смог подбить пока что только одну "Пантеру". Бронебойные "болванки" отскакивали как горох от массивных броневых рубок "Ягдтигров". И все же деморализующий эффект от огня трофейного "Феди" ощущался.
Поражение сразу четырех "непобедимых" гитлеровских самоходок изрядно поколебало наступательный дух танкистов Панцерваффе.
Из укрепленных танковых окопов размеренно и мощно били из 122-миллиметровых пушек "Д-25Т" тяжелые танки "ИС-3М". Их огонь уже заставил замереть бронированными руинами двух "Тигров" и четырех "Пантер".
Ответный огонь немецких танков вообще не возымел никакого действия! Русские машины были надежно укрыты, выставив из-за укрепленных брустверов только 122-миллимеровые хоботы пушек и броневую покатость массивных башен.
– Коля, наводи по самоходным гаубицам. Дистанция – восемь тысяч. Осколочно-фугасным – огонь!
– Выстрел!
Самоходка "ИСУ-280АТ" снова содрогнулась от выстрела "главным калибром". Часть нагрузки от отдачи передалось на гидравлические "лапы-упоры". Экипаж внутри боевой рубки основательно тряхнуло.
Прицел был несколько неточен, и двухсоткилограммовый снаряд лег метрах в восьмидесяти от позиций "Wespe". Но легким одиннадцатитонным самоходкам хватило и этого. Две из них буквально сдуло ударной волной! Поволокло по снегу и опрокинуло.
– "Есаул", это "Кайзер", прием. На удалении восьми километров – самоходные гаубицы. Подкинь-ка им из "главного калибра"!
– Понял, выполняю. Это "Есаул", прием.
Вторая самоходка "ИСУ-280АТ" грохнула могучей гаубицей. Снаряд унесся в метель, чтобы обрушиться карающей дланью "бога войны" на позиции гитлеровцев. Роман Есаулов попал точнее, чем Кайзер. Одна из самоходок "Wespe" просто исчезла в дымно-огненном фонтане взрыва. От ударной волны и обломков сдетонировали снаряды в стоящем рядом полугусеничном бронетранспортере. Огненный вихрь окончательно поглотил немецкие самоходные гаубицы.
– Командир, они отступают! "Ягдтигры" пятятся! – выкрикнул наводчик Андрей Мирошниченко.
– Вижу, Лемур, вижу, – ответил гвардии капитан Козырев.
В бронированную рубку самоходки "ИСУ-280АТ" снова "прилетело" с протяжным грохотом и звоном. "Самоходчиков" изрядно тряхнуло. Александр Козырев почувствовал, как стало солоно во рту от крови.
– Что там случилось?
– Попадание в борт рубки. Наверное – "восемь-восемь", привет от "Тигра". Пробития нет.
– Разверни башню влево. По танкам противника беглым – огонь!
Башня от "Т-34–85" наверху боевой рубки самоходки развернулась, наводясь на угловатые "Тигры". Длинноствольная пушка "Д-5Т-бис" изрыгнула в дыму и пламени пять бронебойных 85-миллиметровых снарядов подряд. Благодаря автомату заряжания темп стрельбы был почти пулеметный. Вокруг одного из "Тигров" взметнулись столбы взрывов, сквозь дымно-снежную пелену полыхнуло вдруг яркое пламя.
– Есть попадание! Цель поражена.
– Молодец, Лемур, так держать!
"Ягдтигры" продолжали пятиться, но две машины так и остались стоять на снежной целине. Семисотсильный двигатель "Майбах" едва справлялся с 75 тоннами веса монструозного истребителя танков. Для сравнения: такой же двигатель был установлен и на "Пантере", весившей на тридцать тонн меньше. Но даже она при своем весе в 45 тонн уже не обладала достаточной маневренностью. Ходовая часть "Ягдтигра" тоже была очень перегруженной и ненадежной.
Оба застывших посреди снежного поля истребителя танков полыхнули вдруг яркими вспышками взрывов. По-видимому, их подорвали сами экипажи. В конструкцию "Ягдтигров" штатно входили два мощных подрывных заряда – как раз на такой случай. Один заряд размещался под двигателем, второй – под казенником пушки. Вот такое "высокое доверие" оказывали сами немецкие конструкторы очередному порождению "сумрачного немецкого гения"!
* * *
Совершенно неожиданно то, что не удалось сделать могучим немецким танкам и самоходкам, получилось у пехоты на бронетранспортерах. Прикрываясь снегопадом, полугусеничные бронетранспортеры под защитой тяжелых колесных "SdKfz-231" с 20-миллиметровыми пушками приблизились к нашим окопам.
Вообще-то броневик "SdKfz-231" предназначался в первую очередь для разведки, но сейчас легкая скорострельная пушка вносила настоящее опустошение в ряды обороняющихся красноармейцев. Зарядные кассеты к 20-миллиметровой пушке опустошались с большой скоростью. Внутри похожего на гроб броневика во вращающейся башенке командир боевой машины и наводчик работали, как у адской топки. Радист, переквалифицировавшийся в подносчика боеприпасов, таскал тяжелые кассеты с двадцатимиллиметровыми унитарами. Медленно, но верно несколько броневиков продвигались к окопам. Прячась за стальными бортами, продвигалась и пехота в белых маскировочных куртках. Стрекотали скорострельные "косы Гитлера" – пулеметы "Maschinengewehr-42". Тарахтели без умолку автоматы "Sturmgewehr-44". Ударили огненные стрелы "Фаустпатронов".
Красноармейцы отвечали прицельным и яростным огнем. Кроме проверенных и надежных "ППШ" и "Дегтярей" уверенно косили гитлеровцев новые пулеметы "РПД-44", отрывисто хлопали самозарядные карабины Симонова образца 1945 года.
Но окончательную точку красным на белом полотне снега поставили зенитные "Тридцатьчетверки" – "Flakpanzer-T-34–747 (R)". Вооруженные счетверенными автоматическими пушками вместо стандартных башен, они были эффективны не только против гитлеровских пикировщиков и штурмовиков, но и против живой силы противника. Счетверенки "2-cm Flakvierling" имели поистине чудовищную скорострельность в четыреста выстрелов в минуту на ствол. В сумме это выходило – 1600 выстрелов! При этом слабость отдельного 20-миллиметрового снаряда с лихвой компенсировалась сплошным потоком огня и стали.
Четырехствольные автоматические пушки прошлись по немецкой пехоте огненной косой, сметая атакующие шеренги панцергренадеров. Досталось и бронетранспортерам противника. Один из разведывательных броневиков "SdKfz-231" с черными крестами на бортах задымился и замер. Другой "Ханомаг" попросту разворотило несколькими десятками попаданий. Броня "SdKfz-251" была только противопульная.
По окопам грянуло дружное "ура!". Поле боя осталось за русскими солдатами.
* * *
Как всегда после боя, наступила ватная тишина. Постепенно сквозь нее стали проступать различные звуки. Потрескивали языки пламени на горящей бронетехнике. В отдалении грохотало – рвался боекомплект подбитого "Тигра". Приглушенно стонали раненые.
– Это "Кайзер", прием. Все подразделения – на связь! Как слышите меня, прием, – щелкнул тангетой рации гвардии капитан.
Выяснилось, что из шести танков два сожжено полностью: попадания под башню 128-миллиметровых снарядов "Ягдтигров" оказалось роковым даже для тяжелых "ИС-3М". Остальные танки тоже имели повреждения брони, но все же не настолько фатальные. Все три зенитных танка остались целыми и невредимыми, но они и располагались позади основных позиций. Только угроза прорыва немецких броневиков с пехотой заставили их покинуть укрытия.
– Сменить позиции, живо! Сейчас фрицы будут нас крыть чем попало! – приказ Александра Козырева был весьма своевременным.
И тут сквозь метель послышался отдаленный гул моторов. Это спешили сквозь непогоду "атомные самоходки". Их вел лично комполка гвардии полковник Вячеслав Рыков.
Вот командирская самоходка остановилась на запасной позиции. На башне "Тридцатьчетверки" наверху боевой рубки машины открылся люк. Командир полка быстро и проворно спустился с верхотуры боевой машины и спрыгнул на снег.
Оглядел поле брани и крепко пожал руку гвардии капитану Козыреву.
– Молодцы! Всех представлю к наградам. Каждому танкисту – "Медаль Колобанова"! Пехоте – "За отвагу"!
– Служу Советскому Союзу! – по уставу ответил гвардии капитан Козырев, бросив ладонь к пропахшему порохом танкошлему.
Официально медаль называлась "За стойкость в танковом бою!" и вручалась исключительно танкистам. На лицевой стороне – золотой рельеф тяжелого танка "Иосиф Сталин-3" с характерным "щучьим носом" и массивной башней. На обороте – те самые слова. Носилась медаль на черно-красной муаровой ленте.
Танкисты называли ее по-своему, в честь легендарного коллеги – командира роты тяжелых танков "КВ-1" старшего лейтенанта Зиновия Колобанова. Двадцатого августа 1941 года он разгромил из засады немецкую колонну и лично сжег двадцать два танка противника. А всего ротой старшего лейтенанта Колобанова, насчитывавшей пять тяжелых танков "Клим Ворошилов-1", в том бою было уничтожено сорок три немецких танка! При этом бой продолжался всего полчаса.
Старшего лейтенанта Колобанова представили к званию Героя Советского Союза, но награда была кем-то снижена до ордена Красного Знамени. Наградной лист с зачеркнутым красным карандашом представлением к званию Героя Советского Союза стал достоянием истории и поныне хранится в архиве немым укором совести безымянному бессовестному тыловику…
Зиновий Колобанов и сейчас служил командиром тяжелого танкового полка прорыва. Весь его экипаж тоже был награжден орденами Ленина, Красного Знамени и Красной Звезды.
Но фронтовики рассудили по справедливости, назвав учрежденную именно для них награду именем настоящего героя!
Глава 8
Atompanzer, vorwӓrts!
Фельдмаршал Гейнц Гудериан был близок к тому, чтобы пустить себе пулю в лоб. Глядя на масляно блестящий чернотой дульный срез "Вальтера", заместитель командующего укрепрайоном отрешенно думал о том, как порадуется его давний враг – фельдмаршал Гюнтер фон Клюге.
Истоки вражды были давние, еще с 26 июня 1941 года, когда Гитлер вопреки мнению командующего группой "Центр" фон Бока приказал Клюге передать командование пехотными дивизиями штабу 2-й армии. А самому возглавить действия второй и третьей танковых групп, из-за чего вышла серьезная размолвка между командующими этими группами Гудерианом и Готом. Оба танковых командира полагали, что фельдмаршал фон Клюге распоряжался танковыми силами неумело. Его неуверенные действия позволили некоторой части советских войск избежать окружения во время битвы за Смоленск. Командующий 2-й танковой группой Гейнц Гудериан и вообще часто в открытую игнорировал приказы Клюге, доводя того до бешенства. Хотя в планах Гудериана был и свой резон. Его и Гота танковые и моторизованные дивизии еще обладали большой пробивной способностью, они могли бы доставить немало неприятностей советским войскам при движении на Москву. Но вышестоящее начальство приказало, и "Быстроходный Гейнц" был вынужден подчиниться.
С тех пор осторожный фельдмаршал фон Клюге стал недолюбливать импульсивного и решительного "Быстроходного Гейнца". Он при первой возможности ставил ему палки в колеса. Тогда еще генерал-полковник Гудериан платил ему тем же. Он все чаще стал позволять себе, мягко говоря, чересчур критические высказывания в адрес своего непосредственного начальника – генерал-фельдмаршала Ганса Гюнтера фон Клюге.
С новой силой вражда между Гудерианом и фон Клюге вспыхнула в ноябре 1941-го под Москвой. По мнению "Heinz-Brausewetter" – "Гейнца-урагана", именно нерешительность старого пехотного фельдмаршала позволила русским отстоять столицу, когда немецкие генералы в бинокль любовались на золотые купола церквей и древние башни Кремля.
Командующий группой армий "Центр" фельд-маршал фон Клюге отстранил Гудериана от командования танковыми подразделениями и 26 декабря 1941 года отправил молодого и порывистого танкового генерала в резерв Главного командования. "Быстроходный Гейнц" терпеть не мог штабной работы и воспринял это как личное оскорбление.