- Да, канцлер. - На лице фон Мере мгновенно появилась улыбка, однако раскрыть рот он уже це решался.
- Только что меня попросил позвонить генерал Гейдрих. В Сан-Франциско находится агент Абвера Рудольф Вегенер. Вам необходимо тесно сотрудничать с полицией. Посвящать вас в детали нет времени. Просто передайте ваше бюро в их полное распоряжение. Ich danke ihnen sehr dafür.
- Я понял вас, герр канцлер, - проговорил Райс.
- До свидания, - рейхсканцлер положил трубку. Крайц фон Мере с интересом следил за Райсом.
- Ну что, я оказался прав? - спросил он.
Райс пожал плечами:
- А кто, собственно, спорил?
- Прошу предоставить мне полномочия на выдворение этого Вегенера с последующей депортацией в Германию.
Райс взял ручку, заполнил ордер и, расписавшись, вручил его шефу СД.
- Благодарю. В случае, если японские власти обратятся с протестом…
- Если обратятся.
Крайц фон Мере смерил его взглядом.
- Обратятся. Они будут здесь уже через четверть часа после похищения Вегенера. - Его шутовской тон исчез бесследно.
- Надеюсь, это будет не смычковый квинтет?
Крайц фон Мере проигнорировал его остроту.
- Он окажется в наших руках еще до полудня, поэтому будьте наготове. Можете потом сообщить япошкам, что это - опасный маньяк, фальшивомонетчик. Он, мол, разыскивается за совершение особо опасных преступлений. Словом, что-нибудь в этом роде. Только не вздумайте им сказать, что он преследуется по политическим мотивам. Вам прекрасно известно: они не признают девяти десятых национал-социалистического кодекса.
- Да, известно, - зло подтвердил Райс, ощущая себя обманутым. - Но я и сам знаю, что следует делать. "Опять они все решают через мою голову, - думал он. - Как всегда… Обратились прямо к канцлеру. Негодяи".
У него тряслись руки. Но только ли из-за звонка доктора Геббельса? Что это? Страх перед высшей властью? Нет, скорее, ощущение обиды от осознания того, что его провели… "Черт бы побрал эту тайную полицию! Насколько усилилось их влияние. Вот уже и сам Геббельс работает на них. Они помыкают всем Рейхом. Но что поделаешь? Да и кто способен этому хоть как-то противостоять?"
"Лучше уж с ними сотрудничать, - подумал он с безразличным смирением. - Вряд ли это самый подходящий момент, чтобы перебегать на сторону этого типа. Тайная полиция в Германии всесильна: они могут сместить любого, кто им не подойдет".
- Теперь я вижу, - произнес он, - вы не преувеличивали важность этого дела, герр полицайфюрер. Несомненно, от того, как скоро удастся захватить шпиона и предателя, зависит безопасность Германии, - он даже поморщился от всей этой белиберды.
Впрочем, Крайц фон Мере, похоже, остался доволен.
- Благодарю вас, господин консул, - сказал он.
- Благодарить нужно вас, - возможно, вы спасли всех нас.
- Ну, мы пока еще ничего не сделали, - угрюмо бросил фон Мере. - Подождите… Почему же они не звонят?
- Японцев я беру на себя. Вам, конечно, известно - опыт у меня немалый.
- Помолчите, пожалуйста, - оборвал его фон Мере. - Я должен подумать. - По-видимому, звонок канцлера выбил из колеи и его. Бремя ответственности лежало и на нем.
"Ничего, может, этот тип еще и сбежит от вас, и тогда ты вылетишь со своей должности, - думал Гуго Райс. - Мы оба в любую минуту можем очутиться на улице. И ты отнюдь не в большей безопасности, чем я.
Право, вам, герр полицайфюрер, следовало бы знать: все ваши планы может перечеркнуть одна совсем маленькая импровизация. Нечто непредсказуемое. Например, когда японцы придут сюда заявлять протест, можно намекнуть насчет рейса "Люфтганзы", которым повезут этого типа. Ничего не стоит усилить их гнев, скажем, с легким высокомерием, наведя на мысль о том, что для Рейха это забава, всех этих крошечных япошек никто и не собирается принимать всерьез. Донять их так просто. А когда они по-настоящему разозлятся, все может дойти до самого Геббельса.
Какими бы возможностями ни располагала СД, без его активного содействия депортировать этого человекаиз ТША не удастся. Стоит ему только нажать нужную кнопку…
Ненавижу, когда действуют через мою голову. Меня это всегда выводит из равновесия. Я нервничаю, не могу уснуть… А, не отдохнув, могу ли я исполнять свои обязанности? А ведь поддержание статус-кво - мой прямой долг перед Германией. Гораздо спокойнее работалось бы, да и спалось тоже, если бы этот баварский бандит вернулся в Германию. Пусть себе пишет полицейские рапорты в какой-нибудь богом забытой дыре. Времени нет, вот в чем дело. Стоит только начать что-нибудь…"
Снова зазвонил телефон.
На этот раз фон Мере успел снять трубку первым. Консул Райс не стал этому препятствовать. - Алло, - с минуту фон Мере молча слушал.
"Уже?" - подумал Райс.
Однако шеф СД передал трубку ему.
- Это вас.
- Какой-то учитель, - пояснил фон Мере. - Справляется, можно ли для его учеников достать плакаты с видами Австрии.
Облегченно вздохнув, Райс взял трубку.
Около одиннадцати Роберт Чилдан закрыл магазин и пешком отправился в бюро господина Касуры.
К счастью, Пол оказался свободен. Он любезно принял Чилдана и предложил ему чаю.
- Много времени я у вас не отниму, - сказал Чилдан. Кабинет Пола, несмотря на небольшие размеры, оборудован просто и современно. Стену украшала только одна гравюра - "Тигр Моккей", шедевр конца тринадцатого века.
- Всегда рад видеть вас, Роберт, - ответил Пол. В его тоне Чилдан уловил некоторую сдержанность.
А может, ему это только кажется? Чилдан осторожно глянул поверх своей чашки. Вид у японца, несомненно, приветливый, однако… Чилдан ощущал неприятную перемену.
- Твою жену, - проговорил Чилдан, - наверное, разочаровал мой примитивный подарок. Что поделаешь, мало кто способен по достоинству оценить новое и неизвестное… во всяком случае, не тот, кто является всего лишь торговцем. Я, кажется, уже говорил тебе об этом. Несомненно, истинными знатоками являетесь именно вы с Бетти…
- Роберт, Бетти отнюдь не разочарована, - успокоил его Пол. - По той простой причине, что она так и не увидела эту брошку. - Он извлек из стола небольшую белую коробочку. - Как видишь, она не покидала стен этой комнаты.
"Он догадался, - подумал Чилдан. - Какая проницательность… Даже ей ничего не сказал. Да, тяжело… Хоть бы он не набросился на меня прямо здесь с обвинениями, будто я хотел совратить его жену. Или с чем-нибудь еще похуже… Он может меня уничтожить", - ужаснулся Чилдан, стараясь внешне ничем не выдать своего состояния.
- Ах, вот как? Занятно, - проговорил он с деланным спокойствием.
Пол раскрыл коробочку и достал брошь. Он держал ее на свету, медленно поворачивая в руке.
- Я показывал ее кое-кому из знакомых, которые разделяют мое увлечение предметами американской старины и вообще произведениями, имеющими художественную и эстетическую ценность. - Он многозначительно взглянул на Чилдана. - Естественно, никто из них не видел ничего подобного. И в самом деле, оказывается, таких вещиц еще не делали. Ты, кажется, говорил, что приобрел на них исключительные права?
- Да, это действительно так.
- Хочешь знать реакцию моих друзей?
Чилдан кивнул.
- Эти люди, - сказал Пол, - просто смеялись.
Чилдан молчал.
- Признаться, когда ты принес это сюда, мне тоже все время приходилось сдерживать улыбку. Чтобы не расстраивать тебя, я, конечно, не подал виду, насколько это меня позабавило. Как ты помнишь, внешне это никак не проявилось.
Чилдан снова кивнул.
Пол продолжал, разглядывая брошку:
- Подобная реакция вполне объяснима: бесформенный кусочек металла, не представляющий собой ничего. И все. Или, скажем, так: это сама суть, освобожденная от внешней формы.
Чилдан лишь согласно кивнул.
- И все же… - проговорил Пол. - Я изучаю эту вещицу уже несколько дней и, вне всякой логической связи, постоянно ощущаю какое-то влечение. Ты спросишь меня, почему? Я ведь не проецирую на этот комочекособенности своей психики, как в тех немецких психологических тестах. И по-прежнему не нахожу в нем ни особых свойств, ни форм. Но все же я понимаю: в этой вещи есть нечто от "дао". Видишь? - Он сделал жест, как бы приглашая Чилдана. - Есть некая гармония. Силы в этом предмете уравновешены. Они находятся в состоянии покоя. Можно сказать, что эта вещь - в согласии со всем мирозданием. И хотя она отделена от всего, все же каким-то непостижимым образом она сохраняет равновесие.
Чилдан продолжал механически кивать, разглядывая брошку. Он попросту перестал слушать.
- В этом нет "ваби", - проговорил Пол, - и быть не может. Однако, - он коснулся брошки ногтем, - у этого предмета есть "ву".
- Возможно, ты и прав, - сказал Чилдан, силясь вспомнить, что же такое "ву". Слово не японское. Китайское? Но что оно означает? "Мудрость", - решил он. - Или "понимание"? Во всяком случае, что-то очень хорошее".
- В руках сотворившего ее ремесленника, - продолжал Пол, - было "ву", и это передалось брошке. Быть может, только ему известно, что эта вещь способна вызывать удовольствие. Она совершенна. Созерцая ее, мы обретаем "ву" - спокойствие, связанное уже не с искусством, а со святостью. Это навело меня на мысль о храме в Хиросиме, в котором выставлена на обозрение берцовая кость какого-то святого. Но то - реликвия, а здесь - творение рук людских. Оно живо, в то время, как реликвия целиком остается в прошлом. Погружаясь на долгие часы в медитацию, я пришел к выводу, что ценность этого предмета противопоставлена исторической.
- О да, - проговорил Чилдан.
- Предмет, не имеющий ни исторической, ни эстетической ценности, и вместе с тем обладающий такой, пусть и почти неуловимой, но притягательной силой, есть нечто поразительное. Эта вещь потому, собственно, и обладает "ву", что с виду - ничтожна, так, просто комочек, лишенный видимой ценности. Не случайно "ву" проще всего обнаружить в самых неприметных местах, - как в той христианской притче: "Камень, который отвергли строители, - тот самый, сделанный главою угла…" Присутствие "ву" поражает именно вот в таких, казалось бы, лишенных ценности предметах. К примеру, старая палка или поржавевшая банка из-под пива на обочине. Однако в последнем случае "ву" находится лишь в сердце созерцающего. Это чисто религиозное восприятие. Здесь же, наоборот, мастер заключил "ву" в предмет, сокрыл его в уже готовой вещи. - Пол поднял глаза. - Тебе понятно, что я пытаюсь объяснить?
- О да, - ответил Чилдан.
- Таким образом, открывается совершенно иная область деятельности. Ее нельзя отнести ни к искусству, ни к религии. Что же это на самом деле? Я долго медитировал с этой брошкой, но так и не смог постичь ее сути. Она - неисчерпаема. Для определения просто не хватает слов. Итак, Роберт, ты прав. Это - настоящая новинка высочайшего класса.
"Настоящая, - подумал Чилдан. - Хоть это несомненно. Тут, по крайней мере, можно понять, о чем идет речь. Но в остальном…"
- Когда я пришел к такому выводу, - продолжал Пол, - то вновь встретился с теми людьми. Я позволил себе нетактично упрекнуть их. Как вот только что - тебя. В этом предмете заключена такая властная сила, которая заставляет преступить даже этику, настолько неодолимой становится потребность говорить правду. Я осмелился потребовать, чтобы меня выслушали.
Чилдан знал: навязывание собственных взглядов у японцев, особенно занимающих такое положение, как Пол, является чем-то неслыханным.
- Результат оказался положительным, - сказал Пол. - После такого натиска мою точку зрения приняли. Они поняли все мною изложенное. Усилия стоили результата. Достигнув цели, я обрел спокойствие… Ну вот, пожалуй, и все, Роберт. - Он положил брошку в коробочку. - Миссия моя исполнена. Я свободен. - Он подвинул коробочку к Чилдану.
- Но она же твоя, - сказал тот, испытывая отвратительное чувство неловкости, поскольку ситуация вышла за рамки известных ему этических норм. Японец, занимающий высокое положение, превозносит до небес его подарок… чтобы тут же возвратить… Чилдан почувствовал противную слабость. Он не знал, как себя вести.
- Роберт, тебе нужно взглянуть в лицо действительности, - холодно и даже жестко проговорил Пол.
- Но я ничего не понимаю… - пробормотал Чилдан, бледнея.
Пол встал и подошел к нему.
- Послушай, что я скажу. Все в твоих руках. У тебя исключительные права и на эту вещь, и на другие, ей подобные. Ты же профессионал. Займись медитацией. Может, стоит спросить совета у "Книги Перемен". И - попробуй взглянуть на все по-новому: на свои вывески, витрины и рекламу; задумайся над своим образом жизни.
Чилдан озадаченно посмотрел на него.
- И тогда ты найдешь свой, неповторимый путь. Поймешь, как представить на рынок новый и великий стиль.
Ошеломленный, Чилдан молчал. Этот человек уверяет: продажа бижутерии "Эдфрэнк" - его моральный долг! Поистине безумное японское мировоззрение: Пол Касура требует от него затраты высших духовных усилий… в отношении какой-то бижутерии.
И хуже всего то, что Пол говорит, несомненно, со всей убежденностью, обусловленной его национальной культурой и традициями.
"Тоже мне, предназначение, - с досадой подумал он. - Да стоит трлько принять это всерьез, и всю жизнь придется расплачиваться. До гроба. Пол, видите ли, все высказал и ощутил величайшее облегчение. А ему, Чилдану, придется теперь все расхлебывать и брать на себя пожизненные обязательства".
"Да они все помешанные, - думал Чилдан. - Например, никто из них, на улице, случись что, не окажет помощи пострадавшему только потому, что это непременно повлечет за собой целый ряд обязательств. Как это еще прикажете называть? Это для них характерно, чего еще можно ожидать от этой расы, если ее представители, копируя английский эсминец, воспроизводят и весь его камуфляж, до последней черточки. Не говоря уже о…"
Пол не отрываясь смотрел на него. К счастью, у Чилдана с годами выработалась привычка, которая позволяла, причем довольно успешно, скрывать любые проявления чувств. И сейчас лицо его приняло приветливое выражение.
"Это ужасно, - подумал Чилдан. - Просто катастрофа. Лучше бы Пол решил, что я хотел соблазнить его жену.
Бетти… растаял последний шанс сделать ей подарок. Первоначальный замысел рухнул. "Ву" не согласуется с мыслями о сексе; оно, как уверяет Пол, - высоко и свято, как реликвия".
- Я оставил каждому из них твою визитку, - сообщил Пол.
- Что-что? - переспросил погруженный в раздумья Чилдан.
- Я дал им твою визитку с тем, чтобы они зашли к тебе и посмотрели всю экспозицию.
- Понятно…
- И еще. Один из них хотел бы кое-что обсудить с тобой. Я записал для тебя его имя и адрес. - Пол вручил ему аккуратно сложенный листочек. - Он желает, чтобы при этом присутствовали его сотрудники, - добавил Пол. - Этот человек - торговец, занимающийся экспортно-импортными операциями с большим размахом. В основном в Южной Америке. Радиоприемники, фотоаппараты, бинокли, магнитофоны и тому подобное.
Чилдан взглянул на листочек.
- Конечно, речь идет о поставках товаров крупными партиями, - продолжал Пол, - не менее десяти тысяч единиц. Его компания контролирует в Азии - а, как ты знаешь, именно там самая дешевая рабочая сила, - самые разнообразные предприятия.
- А зачем они… - начал Чилдан, но остановился. Пол как бы машинально опять достал брошку, после чего спрятал ее в коробку и, закрыв, вернул Чилдану. - Можно наладить массовое производство таких вещей, как эта, - штамповку из металла или пластмассы. В любом количестве.
После минутного молчания Чилдан спросил:
- А как же "ву"? Сохранится ли оно?
Пол не ответил.
- Ты советуешь встретиться с ним?
- Да, - сказал Пол.
- С какой целью?
- Могут получиться неплохие талисманы.
Чилдан взглянул на него с недоумением.
- Талисманы на счастье, из тех, что постоянно носят при себе. Для не очень состоятельных клиентов. Серия амулетов для продажи в Южной Америке и Азии. Масса людей по-прежнему верит в силу магии. Чары, волшебные снадобья. Я слышал, это неплохой бизнес.
- Да, - проговорил Чилдан, - похоже, действительно речь идет о больших деньгах.
Пол кивнул.
- Это твоя идея?
- Нет.
"Наверное, идея твоего шефа, который знаком с этим импортером, - подумал Чилдан. - Ты показал ему брошку, и он наверняка и договорился, твой шеф или кто-то, столь же влиятельный и знающий состояние дел, - некто важный и богатый, от кого зависишь и ты.
Так вот почему ты отдал мне брошку! - Как будто не хочешь иметь ничего с этим общего, а на самом деле - я обязательно отправлюсь по этому адресу и встречусь с ним. Я должен это сделать: другого выбора у меня просто нет. Уступи я ему образцы или пожелай участвовать в прибылях, - в любом случае мы должны договориться. А ты здесь вроде бы и ни при чем, Пол. Как же, ведь это проявление дурного тона - когда спорят и уговаривают…"
- Теперь у тебя есть возможность быстро разбогатеть, - Пол бесстрастно смотрел перед собой.
- Мне кажется, идея какая-то странная, - сказал Чилдан. - Я не представляю, как из художественных произведений можно делать амулеты… по-моему, это просто немыслимо…
- Ты еще не знаком с таким бизнесом. Ты привязан к редкостным и уникальным вещам, как, впрочем, и я. Как и все те, о ком только что шла речь, и кто вскоре тоже посетит твой магазин.
- А что бы на моем месте сделал ты? - спросил Чилдан.
- Не пренебрегал бы предложением уважаемого импортера. Это человек предприимчивый. Мы и представить себе не можем, сколько еще на свете необразованных людей. Стандартная продукция массового производства может доставить ранее не доступные радости. Мы-то с тобой обязательно должны быть уверены, что заполучим нечто уникальное, или, по крайней мере, редкостное, недоступное для многих. И, безусловно, оригинал, а не копию или имитацию. - Взгляд Пола по-прежнему устремлялся в пространство мимо Чилдана. - И уж ни в коем случае не растиражированную в десятках тысяч экземпляров штамповку.
"Неужели он сделал-таки правильный вывод, - мучительно размышлял Чилдан, - и догадался: некоторые так называемые исторические предметы, в таких магазинах, как мой (не говоря уже о многих экземплярах его собственных собраний), - не более чем имитация?.. Не есть ли это намек? В его рассказе содержался, кажется, какой-то иронический подтекст. Эта двузначность, с которой мы то и дело сталкиваемся, обращаясь к "Книге Перемен"… не та ли это черта, характеризующая восточный образ мышления в целом?
И в самом деле, он спросил меня: кто ты, собственно, такой, Роберт Чилдан? Не тот ли, кого "Книга Перемен" называет "обыденным человеком?" Или, может, кто-то другой, кому адресованы добрые ее советы? Решать должен только ты. Это тебе идти тем или иным путем, - двумя одновременно двигаться невозможно. Наступило время выбора…
Какой путь надлежит избрать человеку благородному? По крайней мере, в представлении Пола? Ведь сейчас пред ним вовсе не квинтэссенция тысячелетней мудрости - "И-чинг", а всего лишь мнение человека - молодого японского бизнесмена.