- С определенной точки зрения, эта книга, пожалуй, и неплохая. Прекрасно, например, отработаны все детали. За Америкой - весь Тихоокеанский бассейн, вроде нынешнего Тихоокеанского Союза Благоденствия. Россия расчленена. Действие происходит примерно через десять лет. Естественно, возникают конфликты.
- Почему - естественно?
- Все дело в человеческой природе, - объяснил Джо, - и в природе государства. Подозрительность, страх, алчность. Черчилль предполагает, что Соединенные Штаты стремятся подорвать британское господство в Южной Азии, используя при этом китайские меньшинства, усилиями Чан Кай-ши настроенные проамерикански. Англичане начинают возводить, - Джо осклабился, - так называемые "скрытые резервации". Иначе говоря, концлагеря для многих тысяч потенциально нелояльных режиму китайцев. Их обвиняют в саботаже и враждебной агитации. Черчилль настолько…
- Так, значит, получается, что он все еще у власти? В таком случае ему где-то уже под девяносто, да?
- Именно в этом и заключается преимущество британской системы правления перед американской, - сказал Джо. - Каждые восемь лет Штаты должны отправлять своих руководителей в отставку, каких бы высот управления те ни достигли. А между тем Черчилль остается у власти. У Америки после Тагвелла уже нет руководителей такого масштаба. У власти - одни посредственности. А он, то есть Черчилль, с возрастом становится все более властным и жестким, и уже в 1960 году превращается в подобие азиатского владыки, которого никому не под силу вывести на чистую воду. Он удерживается у власти почти двадцать лет.
- Боже мой, - проговорила Юлиана, лихорадочно перелистывая книгу в поисках подтверждения услышанному.
- С этим я могу согласиться, - продолжал Джо. - Во время войны Черчилль, пожалуй, единственный стоящий руководитель у англичан. Если бы его уберегли, может, для них все и сложилось бы к лучшему. Говорят, каков вождь, такое и государство. В этом - основной принцип управления. Нацисты называют это "Fuhrerprinzip". А уж они-то знают, что говорят. Даже этому Абендсену пришлось согласиться… Ясно, что после победоносного завершения войны с Японией Штаты начинают бурно развиваться. Правильно, ведь у них есть отвоеванный у Японии колоссальный азиатский рынок. Но этого мало - им по-прежнему не хватает силы духа. Впрочем, это отнюдь не означает, что у англичан ее в избытке. Везде у власти - плутократии, возглавляемые богачами. Если бы они и вправду победили, то только и думали бы, как побольше заграбастать. И в этом Абендсен ошибается: ни экономических реформ, ни социальных проектов, ни общественных работ мы бы не увидели. Англосаксонская плутократия не допустила бы.
"Он рассуждает как обыкновенный фашист", - подумала Юлиана.
Джо, видимо, по выражению ее лица, догадался, о чем она думает. Он ослабил наблюдение за дорогой и повернулся к ней.
- Послушай, я ведь вовсе не какой-нибудь там интеллектуал, - фашизм не нуждается в умниках. Главное для них - дело. Все рождается в действии. Наше корпоративное государство требует от нас понимания расстановки социальных сил в обществе. Юлиана, поверь мне, все так и есть на самом деле, уж я-то знаю это точно. Эти старые прогнившие империи - Британия, Франция, США - они были лишь последними в неправедном ряду подчиненных власти денег государств. Все они бездуховны, а следовательно, лишены будущего. Нацисты - просто шайка уличных бандитов? Согласен. Что ты на это скажешь? Я прав?
Юлиана невольно улыбнулась.
В попытках поупражняться в ораторском искусстве за рулем проявился его итальянский характер.
- Абендсен преподносит все так, будто и впрямь крайне важно, кто в конце концов победит: Англия или Соединенные Штаты. Как бы не так! Все это набор слов - за всем этим не чувствуется подлинной истории. Ты когда-нибудь читала Дуче? Вот настоящее вдохновение! Великий человек - великие слова. Он объясняет истинную подоплеку каждого события. За что мы в действительности воевали. Сражение нового со старым. Деньги (вот почему нацисты так раздували еврейский вопрос!), деньги против единой воли масс, против того, что немцы называют "Gemeinschaft" - "народная идея".
- Нацистский бандитизм - безусловно, трагедия, - продолжал он воодушевленно, обгоняя медленно ползущий грузовик. - Но ведь для побежденных перемены всегда болезненны. В этом нет ничего нового. Взять, к примеру, все предыдущие революции, такие, как Великая Французская или Английская буржуазная XVII века. Просто в немецком характере слишком много философии и театральности. Эти их съезды… Настоящий фашист не рассуждает. Он действует. Действует так, как я.
Юлиана расхохоталась.
- О Боже, ты говоришь, как заведенный.
- Я преподал тебе фашистскую теорию действия!
Юлиане все это показалось смехотворным, и она не
знала, что ей следует отвечать.
Впрочем, сидящий рядом с ней человек вовсе не считал это таким забавным. Он смерил ее злым взглядом, лицо его покраснело. На лбу снова набухла вена, и его затрясло.
Казалось, какое-то мгновенье - и он ударит ее, его рука уже сорвалась, однако ему все же удалось совладать с собой.
Они ехали дальше; из приемника сквозь помехи прорывались звуки маршей. Безуспешно Юлиана пыталась сосредоточиться на чтении. После долгого молчания Джо проговорил:
- Ты права.
- В чем?
- Это дешевая империя. Шут вместо вождя. Не удивительно, что мы так ничего и не получили после войны.
Она похлопала его по руке.
- Все погружено в какую-то тьму, - сказал Джо. - Нет ничего определенного, истинного. Разве не так?
- Возможно, - механически ответила она, пытаясь продолжить чтение.
- Победит Англия, - сообщил Джо, кивая на книгу. - Я уж, так и быть, сэкономлю тебе время… Америка утрачивает свое влияние и превращается во второстепенную державу. Англия интригует, оказывает непрерывный нажим, Британская Империя разрастается, удерживая при этом инициативу. Теперь ты можешь преспокойно отложить книжку.
- Надеюсь, в Денвере нам удастся развлечься, - сказала Юлиана, закрывая книгу. - Тебе необходимо расслабиться. Мне бы очень хотелось, чтобы ты отдохнул. "В противном случае, - думала она, - ты просто рассыплешься на миллион кусочков, как лопнувшая пружина. Что будет тогда со мной? Как мне тогда возвращаться? И стоит ли вообще оставаться с ним и продолжать делать вид, будто ничего не произошло?..
Нет, я хочу развлечься именно так, как он пообещал. Я больше не желаю, чтобы меня обманывали. Я уже прошла через это".
- Да уж, развлечемся, - проговорил Джо. - Послушай-ка, - он изучающе посмотрел на нее с каким-то странным выражением лица. - Не слишком ли близко к сердцу ты принимаешь эту книгу? Как ты считаешь, человек, написавший бестселлер, например, этот Абендсен, получает много писем? Готов поспорить, ему наверняка пишут, шлют благодарственные письма, а то и приезжают.
Она вдруг поняла, что он имеет в виду.
- Джо, это же всего в ста милях отсюда!
Теперь глаза его блестели, он улыбался. Куда только
подевались его угрюмость и взвинченность. Приподнятое настроение вернулось к нему.
- Мы же можем туда поехать! - воскликнула она. - Ну что тебе стоит, ты же так хорошо водишь…
- Ну ладно, - неторопливо проговорил Джо. - Только, вот, сомневаюсь, принимает ли наша знаменитость посетителей? Наверняка их слишком много.
- Ну, давай попробуем, ну, пожалуйста, Джо! - она возбужденно стиснула его плечо. - В крайнем случае, он нас просто спровадит. Ну, прошу тебя…
После долгих размышлений Джо заявил:
- Вот сделаем покупки, оденемся поприличнее… очень важно сразу же произвести хорошее впечатление.
Может, в Шайенне придется взять напрокат новую машину. Сделаешь это?
- Да. А тебе придется сходить к парикмахеру. И, очень тебя прошу, позволь мне самой выбрать для тебя одежду. Я всегда ее подбирала Фрэнку, - ведь мужчина не способен одеться как следует сам.
- А ты со вкусом одеваешься, - вновь поглощенный наблюдением за дорогой проговорил Джо. Взгляд его опять стал угрюмым. - И все остальное тоже неплохо делаешь. Будет лучше, если ты ему сначала позвонишь. И договоришься о встрече.
- Я сделаю прическу, - сказала она.
- Отлично.
- Чего там бояться, - я просто приду и позвоню в двери. Эх, все равно, один раз живем… В конце концов, он такой же человек, как и все мы. И его наверняка обрадует приезд поклонников его таланта из такого далека. Можем, как водится, и автограф у него попросить. Только придется приобрести новую книгу, а то эта совсем уж затертая. Неловко будет…
- Делай, как знаешь, - сказал Джо. - Все, что касается деталей, оставляю на твое усмотрение. Я уверен, ты все сделаешь, как надо. Красивая женщина на кого хочешь подействует. Стоит ему увидеть такую секс-бомбу, как он тотчас распахнет перед нами двери. Только давай без этих твоих штучек.
- Ты это о чем?
- Скажешь ему, мы муж и жена. Я вовсе не желаю, чтобы между вами что-нибудь возникло. Это было бы ужасно. Ты бы там всем жизнь испортила. Неплохая награда писателю… так сказать, ирония судьбы: пусть не впускает в дом чужих. В общем, следи за собой.
- Ты мог бы с ним поспорить, - предложила Юлиана. - Например, о том эпизоде, где измена Италии решает исход войны. Расскажи ему все, о чем ранее говорил мне.
Джо кивнул.
- Верно. Мы с ним обо всем поспорим.
В семь утра по среднетихоокеанскому времени господин Нобусаке Тагоми встал с постели и отправился было в ванную, однако после недолгих раздумий подошел к столу и раскрыл "Книгу Перемен".
Сидя со скрещенными на полу ногами, он принялся манипулировать сорока девятью стеблями тысячелист ника. Его подгоняло осознание неотложности его дела; действуя очень проворно, он вскоре получил все шесть линий.
Он почувствовал себя в шоке: пятьдесят первая гексаграмма!
"Бог является под знаком Роста. Гром и молния". Он непроизвольно заткнул уши, словно оглушенный громовым раскатом. "Ха! Хо!" Мощные взрывы заставляли его морщиться и зажмуривать глаза… "Змея подползает, тигр - рычит, а Бог является в истинном обличье…"
- Что это должно означать? - Он огляделся. - Возможно, признак приближения, но чего? - Он вскочил и, тяжело дыша, замер в ожидании.
Ничего. Только бешено колотится сердце. Учащается пульс, усиливается деятельность желез, выбрасывается адреналин, спазм гортани, расширенные зрачки, желудочные спазмы - типичная реакция организма на приближающуюся опасность.
Что делать? Бежать? Готовность к паническому бегству - полная. "Но куда и от чего? - задавался вопросом Тагоми. - Явных признаков опасности нет. И, кроме того, все это бессмысленно и просто невозможно: типичная раздвоенность цивилизованного человека; готовность организма реагировать на приближение опасности, всегда, впрочем, достаточно неопределенной".
Наконец он встал и отправился в ванную.
И в это время зазвонил телефон.
- Шок, - произнес он вслух, откладывая бритву. - Приготовиться. - Быстро вышел из ванной. - Я готов, - произнес он и поднял трубку:
- Это Тагоми. - Голос сорвался, и пришлось откашляться.
Минута тишины. А затем - слабый, шелестящий будто сухие листья, голос:
- Говорит Синьиро Ятабе. Я уже в Сан-Франциско.
- От имени Торговой Миссии приветствую вас, - ответил Тагоми. - Я чрезвычайно рад. Надеюсь, вы в добром здравии и настроении?
- Да, господин Тагоми. Когда мы встретимся?
- О, в ближайшее же время. Через полчаса вас устроит? - Тагоми взглянул на часы. - В нашей беседе примет участие еще один человек - господин Бэйнс. Я должен связаться с ним. Возможно опоздание. Впрочем…
- Скажем, через два часа, - перебил его господин Ятабе.
- Слушаюсь, - почтительно ответил Тагоми.
- В вашем бюро, в "Ниппон Таймс".
Щелчок. Господин Ятабе повесил трубку.
"Господин Бэйнс будет рад, - подумал Тагоми,-
доволен, как кот, которому бросили хороший кусок лососины - этакий жирный хвост…" Он торопливо набрал номер отеля "Адхирати".
- Наши мучения кончились, - сказал он, когда услышал на том конце провода заспанный голос Бэйнса.
- Он уже здесь? - сонливость тотчас улетучилась из голоса абонента.
- Будет у меня в бюро в десять двадцать. До свидания.
Времени на завтрак не оставалось. Уже в бюро придется попросить Рэмси побеспокоиться о завтраке. Возможно, за столом они будут втроем. Бреясь, он составлял меню изысканного завтрака на три персоны.
Господин Бэйнс стоял в пижаме у телефона, массируя виски, и размышлял. "Жаль, я не выдержал и поторопился связаться с агентом. Стоило подождать один день…"
Однако, может, ничего плохого и не произошло? По договоренности, сегодня он должен снова зайти в универсальный магазин. А если он этого не сделает? В таком случае последует цепная реакция: подумают, он убит или что-нибудь еще, и примутся за его розыски.
Впрочем, все это не столь важно. Главное - старик уже здесь. Наконец-то долгое ожидание кончилось.
Тагоми, несомненно, узнает его, как только увидит. От псевдонима "господин Ятабе" можно отказаться. Собственно, пришло время сбросить маски и оставить всякое притворство.
Закончив бриться, Бэйнс заскочил в душ. Стоя под струями воды, он во весь голос распевал:
Wer Reitet so spät,
Durch Nacht und Wind?
Das ist der Vater
Mit Seinem Kind.
"Наверняка СД уже не успеет ничего предпринять, - думал он. - Если даже и удалось что-то пронюхать. Конечно, сейчас уже можно отбросить все опасения, во всяком случае, касающиеся второстепенных вопросов. В том числе и этот его страх за собственную шкуру. Ну, а к главному они вскоре смогут приступить".
11
Первое же дело этого дня надолго омрачило настроение рейхсконсула в Сан-Франциско барона Гуго Райса. По прибытии в резиденцию он обнаружил, что его уже ждут. Коренастый мужчина с рябым лицом, искаженным гримасой недовольства, и тяжелой челюстью встал, поднял руку в партийном приветствии и буркнул "хайль".
- Хайль, - ответил Райс, внутренне застонал, сохраняя, впрочем, официальную улыбку. - Герр Крайц фон Мере, какой сюрприз! Прошу вас, входите. - Он отпер дверь кабинета, размышляя, куда подевался вице-консул и кто впустил сюда шефа СД. Во всяком случае, он уже здесь, и с этим приходится мириться.
- Мы вышли на этого типа из Абвера, - заговорил фон Мере. - Это некто Рудольф Вегенер. Его засекли на старой явке Абвера, которая находится под наблюдением. - Крайц фон Мере захохотал, показывая большие золотые зубы. - А потом он привел нас в отель, где остановился.
- Превосходно, - произнес Райс, отметив, что почта разложена на рабочем столе. По-видимому, Пфердхуф где-то поблизости. Кабинет заперт, конечно, им, - специально, на тот случай, если бы шефу СД вздумалось провести небольшую внеплановую проверку.
- Все это очень серьезно, - сказал Крайц фон Мере. - Я уже докладывал Кальтенбруннеру. Дело чрезвычайной важности. С минуты на минуту выйдет на связь Берлин. Если только эти наши Unratfressers там, в Германии, чего-нибудь не напутали. - Он уселся прямо на стол рейхсконсула, извлек из кармана пиджака стопку карточек и принялся тщательно раскладывать их. Пожевав губами, сказал:
- Здесь он значится под фамилией Бэйнс. Выдает себя за шведского промышленника, торговца - словом, за человека, связанного с производством. Сегодня где-то после восьми ему звонил японский чиновник, который уточнил время и место встречи. В десять двадцать в бюро этого япошки. Сейчас мы выясняем, о+куда звонили. Результат получим через каких-нибудь полчаса. Дадут знать прямо сюда.
- Вот как, - проговорил Райс.
- Возможно, мы этого типа сцапаем, - продолжал фон Мере. - Если это удастся, мы, естественно, отправим его обратно в Рейх ближайшим же рейсом "Люфтганзы". Впрочем, япошки или власти Сакраменто могут заявить протест. В этом случае протест будет заявлен лично вам. Их нажим может оказаться достаточно сильным. Они даже могут прислать в аэропорт грузовик, полный головорезов.
- А могли бы вы сделать так, чтобы никто ни о чем не догадался?
- Теперь уже поздно об этом думать: он уже отправился на встречу. Нас могут вынудить забрать его прямо оттуда. Придется ворваться, захватить его и удрать.
- Мне это не нравится, - сказал Райс. - А если это встреча с какими-нибудь важными лицами из Японии? Не исключено, именно сегодня Сан-Франциско посетит личный представитель Императора. В последнее время до меня дошли слухи…
- Это не имеет значения, - перебил его фон Мере. - Германский подданный должен нести ответственность по законам Рейха.
"Мы-то уж знаем, что из себя представляют законы Рейха", - подумал Райс.
- У меня наготове группа коммандос, - продолжал фон Мере. - Пятеро неплохих ребят. - Он рассмеялся. - Они похожи на скрипачей. Одухотворенные аскетические лица. Совсем как семинаристы-богословы. Они войдут туда, и япошки примут их за скрипичный квартет.
- Квинтет, - уточнил Райс.
- Ну да. Они беспрепятственно доберутся до места: одели их подобающим образом. - Он смерил взглядом консула. - Почти так же, как вас.
"Ну, спасибо", - подумал Райс.
- На глазах у всех, среди бела дня. Подойдут прямо к Вегенеру. Окружат его. Со стороны это будет выглядеть, как будто они с ним беседуют. - Пока фон Мере продолжал свой монотонный рассказ, консул принялся распечатывать почту.
-…И никакого насилия. - "Герр Вегенер, пройдемте с нами. Вам же все ясно". И небольшой укольчик между позвонков. Верхняя часть тела - отключена…
Райс кивнул.
- Вы слушаете меня?
- Ganz bestimmt.
- Затем они выводят его, сажают в машину - и ко мне в бюро. Япошки поднимают страшный шум, но, как обычно, остаются корректными до конца. - Крайц фон Мере неуклюже слез со стола, дабы продемонстрировать японский поклон. - "Как это некрасиво с вашей стороны, господин Крайц фон Мере, так обманывать нас… Впрочем, до свидания, господин Вегенер…"
- Бэйнс, - поправил его Райс.
- Бэйнс… "Очень жаль, господин покидает нас… Нам так хотелось поговорить с вами… может, в следующий раз?.."
Зазвонил телефон, и Крайц фон Мере мгновенно оборвал клоунаду.
- Это меня. - Он протянул было руку, но Райс, опередив его, поднял трубку:
- У телефона Райс.
Ему ответил незнакомый голос:
- Господин консул, это Отдел международной связи, Новая Шотландия. Срочный звонок из Берлина.
- Слушаю.
- Минуточку, господин консул. - Отдаленный шум, треск. И, наконец, женский голос произнес:
- Канцлер.
- Отдел Международной связи, Новая Шотландия. Связь с консулом в Сан-Франциско установлена. Консул на проводе.
- Ждите. - Долгая минута тишины. Раис все еще распечатывал одной рукой корреспонденцию. Крайц фон Мере лениво наблюдал.
И, наконец, мужской голос:
- Герр консул, извините, что отвлекаю вас. - У Райса мороз прошел по коже. Хорошо знакомый, прекрасно поставленный бархатный баритон. - Доктор Геббельс.