2
Цель вечная движенья миров вселенной - мы.
В глазу рассудка ясном зрачок мгновенный - мы.
Похож на яркий перстень летящий круг миров.
На перстне этом быстром узор нетленный - мы.Гиясаддин Абу-л-Фатх Хайям ан-Нишапури
3
…С каждым разом я уходил все глубже и дальше. Те, которые Я - Даймон называл их "перерождениями" - они ссорились, толкались, менялись местами, путая и себя, и меня… Я рождался, болел, дрался, жил, умирал - да, я умирал! - вместо одной, последней личности, отданной за бессмертие, во мне оживали многие, разные - мои… И кружась в их водовороте, я хватался за призывный спасительный шелест Зала Ржавой подписи, выныривал, набирал свежего воздуха и снова уходил в поиск. Все глубже и дальше.
Когда наконец я прорвался, то не сразу понял это. Железная коробка подскочила на ухабе - я сразу вспомнил, что коробку зовут "машина" - руль ударил меня в грудь, ломая ребра, впереди за стеклом мелькнул красный заборчик с изображением землекопа, закричал сидящий рядом мальчишка, и наступила темнота.
Так повторялось много раз. Я чувствовал, что где-то здесь, совсем рядом, есть другой вариант, где руль не крошит кости, где не кричит женщина на заднем сидении, где я успею войти в водителя, успею сказать, помочь… Но машина подпрыгивала на ухабе, и все повторялось снова.
- У тебя комплекс, - сказал однажды Даймон. - Ты слишком хочешь умереть. Собственно, это и делает тебя опасным для Некросферы, но подсознательно ты выбираешь только те варианты реальности своих перерождений, которые заканчиваются гибелью. Когда мы подобрали тебя на плоскогорье Ван-Тхонг…
И он замолчал.
- Знаю, - сказал я, и он вздрогнул. - Я был грязен, безумен, небрит, и в руке у меня была сабля. Я уже вспомнил, Даймон… А вы потом обнаружили тело учителя Ли с отрубленной головой и решили, что его убил я. Кстати, совершенно правильно решили…
- Я не хотел тебе этого говорить, - хрипло сказал Даймон. - Но раз ты сам…
- Я сам. Только Отшельники знают, что когда учитель решает уйти из жизни, то лучший друг или ученик помогает ему. Учитель Ли сделал себе харакири. А я помог ему уйти без мучений. Может быть, я и не был лучшим учеником, но уж во всяком случае - единственным. А теперь давай попробуем еще раз…
И мы попробовали.
Прискакал гонец, привез известия от Кастора об успешных переговорах с Порчеными и переменах в городе. "Потом", - сказал я.
Сообщили о прибытии в Мелх освобожденной лар Леды в сопровождении настороженной Зу Акилы и невесть откуда взявшегося Эль-Зеббии, сияющего и довольного. "Потом", - сказал я.
Передали записку от Фрасимеда. "Нет завтра и вчера - есть сегодня и сейчас".
- Здравствуй, Фрасимед, - сказал я. - Но - потом.
Мы рвались в Отросток. Впервые я понял, что означают жизни Отшельника. Нет, не жизни - жизнь… И железная коробка в седой глуши времен и миров наконец перестала подпрыгивать на ухабе. И мальчишка на сиденьи рядом с водителем болтал без умолку, и женщина сзади листала яркие блестящие страницы, и спал рядом с ней смуглый горбоносый мужчина, похожий на Кастора.
И наконец настал день, когда машина остановилась у красного заборчика с надписью "Объезд", помедлила и стала сворачивать на боковую дорогу. Зал Ржавой подписи возбужденно зашелестел у меня в мозгу, и я понял, почувствовал - вот оно!…
Мы вошли в Отросток.
Книга третья. Вошедшие в Отросток
А мы пошли - за так, за четвертак, за ради Бога,
В обход и напролом,
И просто пылью по лучу…
К каким порогам приведет дорога?
В какую пропасть напоследок прокричу?!
(Из сохранившегося)
Не везет мне в смерти -
Повезет в любви!…
(Оттуда же)
Из разреза растоптанной нами судьбы
Вырывается рев реактивных турбин…
(из несохранившегося)
Явление первое. Андрей
…Серая лента шоссе весело неслась нам навстречу, солнце уверенно плавило асфальт, и ветер, врывавшийся в кабину через открытое ветровое стекло, был горячим, терпким, с привкусом пыли, дороги, пожухлых сосен у обочины, выгоревшего блекло-голубого неба… Отпуском пахло, братцы! Причем самым началом отпуска. Мотор нашего "жигуленка" ровно урчал, я мягко выворачивал руль на поворотах, и вообще все вокруг было до неправдоподобности замечательным.
Виталька увлеченно глядел в окно, время от времени поливая редких прохожих из здоровенного водяного пистолета, хотя подобное варварство было ему строго-настрого запрещено. Сомлевший Арсен, свесив голову набок, сопел на заднем сиденьи, а Нина по третьему разу листала глянцевый журнал с недосягаемыми для нас модами. Ничего, до моря уже рукой подать… К вечеру, пожалуй, доберемся. Каких-нибудь пять-шесть часов, и - да здравствуют дикари!
Одинокие дачные домики весело подмигивали из темной зелени садов, смолистые кроны уступали место причудливым живописным оврагам, и я видел, как Виталька провожает их завистливым взглядом - в таких вот урочищах, да с пацанами со двора - и в войну… да, папа?! В городе похожих мест не сыскать… - солнце добросовестно поливало землю своими лучами, и я уже привык к "зеркальным" пятнам на шоссе с висящим над ними маревом, и поэтому не сразу обратил внимание на ЭТО.
Странное туманное образование появилось у поворота дороги. Тоже, вроде бы, марево - но какое-то не такое, да и не над асфальтом, а я сроду не видал, чтобы оно висело над обычной землей. Поначалу оно имело вид почти правильной прозрачной сферы метров четырех в диаметре, удобно устроившейся на лысине банального пригорка. Видение быстро приближалось к нам - вернее, это мы быстро приближались к нему - и по мере сближения туман уплотнялся, сгущался, застывая в самых причудливых формах…
Огромный, четырехметровый, выбеленный солнцем и временем, частично растрескавшийся череп стоял на пригорке и пристально глядел на нас черными провалами глазниц, за которыми почему-то не было задней стенки, а была жуткая бархатная пустота, бесконечность Вселенной, и мне даже почудились россыпи едва различимых искорок - звезды, что ли…
Мираж, галлюцинация или что оно там было - но я счел за благо побыстрее проскочить мимо неподвижно скалящегося феномена. Педаль газа резко ушла вниз, но в следующее мгновение асфальт впереди раскололся широкой щелью, зигзаги трещин поползли во все стороны, из них повалил густой серный дым… Завизжали тормоза, и я чудом остановил автомобиль у самого провала. Виталька подпрыгнул на сиденьи, треснулся головой о стекло и с нескрываемым восторгом вытаращился на разверстый дымящийся асфальт и гигантский череп, покачивавшийся на пригорке.
- Ух ты!… - негромко выдохнул он.
Арсен во время торможения сильно стукнулся лбом о спинку Виталькиного сиденья и, не открывая глаз, выдал спросонья что-то весьма нелестное в мой адрес, а заодно и в адрес тех, кто выдал мне права. Потом Арсен явно открыл глаза и подавился очередным ругательством. В зеркальце я видел бледную, как мел, Нину. Мне не было страшно, а только до ужаса обидно - мы-то с Арсеном ладно, а вот Нина с Виталькой… и до моря не доехали…
Нижняя челюсть черепа с хрустом приоткрылась, и я услышал усталый скрипучий голос, который, казалось, шел из плохо работающей телефонной трубки.
- Здравствуйте, - сказал череп.
- Здравствуйте, - машинально ответил Арсен и закашлялся.
- Здрасьте, - пискнул вежливый Виталька и, подумав, добавил: - Дядя…
- Добро пожаловать в Отросток, люди энд джентльмены. - Похоже, череп был эрудированный, языки знавал…
Только сейчас я заметил, что череп выглядит несколько деформированным, не совсем человеческим - и не только потому, что редко попадаются люди с черепами четырех метров в диаметре. Необычные костные наросты под скулами, острые ребра основания, шишка на темени…
- Что еще за Отросток? И вообще, ты кто такой?!
Наверное, мой вопрос прозвучал донельзя глупо.
- Разрешите представиться. Я - Атмосферный Череп. Порождение Природы и Отростка, - ответил череп, проигнорировав первый вопрос.
Я уже начал привыкать к болтливой галлюцинации, и поэтому нахально поинтересовался:
- Ну и чего тебе от нас надо?
- Время ответов еще не пришло, - философски констатировал Атмосферный Череп, - но, я полагаю, мы еще свидимся, и, возможно, я смогу быть вам полезен.
- Сомневаюсь, - пробурчал с заднего сиденья еще не вполне пришедший в себя Арсен.
Череп снова проигнорировал реплику.
- Счастливого пути, - проскрипел он.
Основание черепа поползло вверх, выворачивая пласты сухого дерна… Череп приподнялся над землей, подарив нам на прощанье свою обаятельную улыбку, и медленно растворился в воздухе.
Я перевел взгляд на шоссе. Асфальт перед нами был совершенно цел, и лишь слегка попахивало серой.
- Массовая галлюцинация, - постарался произнести я как можно беззаботнее, оборачиваясь к жене и к Арсену. Нина все еще находилась в шоке, но Арсен уже пришел в себя и тут же попытался выдвинуть собственную версию.
- Или атмосферная линза, - заявил он. Впрочем, особой уверенности в его голосе не было.
- Никакая не линза, - безапелляционно оборвал его Виталька, - а самый настоящий Атмосферный Череп!
Он весь прямо сиял от удовольствия, с которым произносил эти слова: "Атмосферный Череп"!
- Не спорь с дядей Арсеном! - одернула его Нина.
- Хорошо-хорошо… - попытался найти я компромиссный вариант. - Главное, что он нам всем привиделся. Нина, с тобой все в порядке?
Я перегнулся через спинку и взял ее за руку.
- Не знаю, - ответила Нина. - Кажется, все… А вы что, тоже видели… это?
Несмотря на странность вопроса, мы дружно закивали головами, как китайские болванчики.
- Но… но ведь оно нам просто привиделось, правда?!
- Разумеется! - заявил я бодро и фальшиво, похлопывая Нину по руке. - Еще как привиделось!
- Конечно, мама, - присоединился ко мне Виталька, - конечно, привиделось… Это было привидение. Атмосферный Череп называется.
- Привиделось и прислышалось… - задумчиво произнес Арсен.
Утешили, называется!…
- Давайте уедем отсюда поскорее, - по лицу Нины было видно, что она едва сдерживается, чтобы не расплакаться.
- Да, да, конечно, - засуетился я.
Мотор заурчал, мы тронулись с места. Руки у меня немного дрожали, и поэтому поначалу я ехал медленно. Мы завернули за поворот и почти сразу уперлись в стандартный красный заборчик с корявым изображением землекопа и надписью "Объезд".
Я с удивлением обратил внимание, что, несмотря на разрытую за заборчиком дорогу с кучами свежей земли по краям, по дороге удалялся автомобиль, очень похожий на мой собственный. И как он ухитрился туда попасть?! Слева - кювет, справа… Справа начинались сады и ухабистая проселочная грунтовка, у въезда на которую стоял облупившийся плакат: "Счастливой дороги! Колхоз "Светлый Путь".
Чуть ниже - наверное, мальчишками - был выцарапан череп со скрещенными костями. И надпись: "Прудя - козел!"
На первом же километре "Светлого Пути" мы прокололи шину…
И был вечер. Арсен
…Везет нам, как утопленникам! Сперва мираж этот заупокойный, потом объезд, после Витальку укачало, и Андрей с полчаса приводил парня в чувство, как и положено примерному папаше… Ну а когда камера полетела, стало совершенно ясно, что до моря мы сегодня не доберемся. Колесо-то мы залатали, но к тому времени уже стемнело, и пришлось заночевать на опушке то ли леса, то ли сада, в котором сосны соседствовали с яблонями… Нет, конечно, приятно посидеть вечерком у костра, в хорошей компании, не требующей светских бесед; когда маленькие призрачные язычки пробегают по трещащим сосновым веткам, сливаясь в оранжевые огненные плети, озаряющие все вокруг мерцающим теплым светом - а там, за деревьями, притаилась темнота, ожидая своего часа, возможности броситься к костру, выплеснуть из себя нечто… Но оно не бросится, потому что его нет, а костер есть, и темноте все не удается переступить запретную черту у края мрака…
Кажется, я становлюсь романтиком. Разве только Татьяна, небось, заждалась уже - зря я ее одну вперед отпустил… Вот Андрей молодец - если уж ехать, то всем вместе. А я, балбес - дела, дела… К черту дела! Ладно, один день роли не играет…
…И был день, и был вечер, и будет утро, которое вечера мудренее. А места здесь хорошие. Только намусорили мы вокруг - банки консервные, окурки, огрызки, бумага, да и от костра пятно выгоревшее останется. Свиньи мы все, свиньи! Все люди братья, потому что свиньи, кроме тех людей, что сестры…
Ухабы большого пути. Андрей
Совершенно непонятно, куда запропастилось море. С утра мы проехали километров пятьдесят - шестьдесят, но ни шоссе, ни моря отнюдь не наблюдалось. И куда ж это "Светлый Путь" нас завел?!
А завел он нас в какой-то городок. Небольшие дома, до трех этажей, черепичные крыши, белые, салатные, розовые, голубые стены, зелень деревьев… Не городок, а леденец! Братья Гримм от зависти бы померли… Вот только бензин на исходе, и неясно, есть ли в этом раю заправка…
Оказалось - есть! И очередь небольшая - побитый зеленый "УАЗик", жигулевская "шестерка", какой-то иностранный рыдван ярко-желтого цвета, на котором еще Наполеон из Москвы спасался, и телега с мерно жующей клячей. На телеге высилась средних размеров бочка, на бочку был кинут заношенный ватник, и завершалась композиция небритым мужиком в потертом грязном пиджаке, стоптанных кирзовых сапогах и неожиданных импортных спортивных штанах с пумой на ягодице. Мужик хладнокровно дымил папиросой, изредка поглядывая на бензоколонку - мол, знай наших! - и методически щелкал кнутом над равнодушной лошадью.
- Он что, кобылу заправлять собрался? - заинтересованно пробормотал Арсен.
- Ага, - деловито сообщил Виталька, как истинный горожанин. - У нее под бампером дырочка такая есть, так туда…
Нина не дала развить до конца эту техническую идею. Пока обиженный Виталька дулся, я пристроился за телегой и заглушил мотор. Арсен вместе со мной выбрался из машины и направился прямиком к мужику.
- Здорово, дед! За чем стоим? - весело осведомился Арсен.
- За херосином, - небрежно буркнул мужик.
- За чем - синим? - опешил Арсен.
Мужик долго смеялся, кашляя и брызжа слюной. Арсен медленно наливался краской, но молчал. Отсмеявшись, мужик сдвинул кепку на бритый затылок и продолжил беседу.
- Один хрен! - сказал мужик непонятно по отношению к чему. - Чего дадут, того и налью, - он похлопал по дощатому краю бочки. - Лишь бы горело…
- А до моря отсюда далеко? - вмешался я.
- До моря? - искренне удивился мужик. - Это до какого-такого моря? Нету тута морей… Речка есть, Блеснуха, ну, пруд там еще под Колотищами… А моря нет. Вам-то какое море нужно?
- Черное, - булькнул Арсен, и, глядя на него, я понял, как выгляжу сам. - Самое черное в мире…
- Хороший парень, - сообщил мне мужик, тыча кнутом в Арсена. - Веселый… Ишь ты - Черное… Такого моря и нету вовсе. Белое есть. Это вам туда, - мужик указал окурком на северо-восток.
Мы с Арсеном переглянулись и молча отошли обратно к машине. Нина с Виталькой уже успели выбраться наружу и теперь с интересом осматривались по сторонам. Правда, Витальку в основном интересовала лошадь, на предмет наличия в ней дырочек для шланга.
- Ну что, разобрались с дорогой? - спросила Нина, поправляя волосы.
- Да чушь какую-то несет - пьяный, что ли?… Потом еще у кого-нибудь спросим.
Бензоколонка находилась на небольшой площади. С одной стороны, позади будки диспетчера, высился серый забор с ржавой колючей проволокой, через которую вполне мирно перевешивались ветки с уже начавшими наливаться яблоками; с другой стороны виднелись несколько пыльных витрин, возле крайней из них стояла внушительная очередь.
- Пошли, пройдемся, - предложил я Арсену, доставая сигареты. Нина не возражала, а Виталькин слабый протест был не в счет. Мне почему-то не хотелось брать его с собой.
Первый магазин был продовольственным. На его двери красовался здоровенный амбарный замок без каких бы то ни было пояснений; да их, в общем, и не требовалось. Над вторым болталась довольно зловещая вывеска: "Раскрой черепов". В витрине лежали два топора: один - мясницкий, другой - маленький, кухонный; и три черепа, два свиных и один человеческий, аккуратно расколотые на почти равные половинки. Из дверей магазина выбрался подозрительный субъект со сплющенной физиономией и избыточной комплекцией борца в отставке. На субъекте висел некогда белый фартук с бурыми засохшими пятнами. Он заговорщически подмигнул нам с Арсеном и поманил внутрь, но мы переглянулись и решили не любопытствовать.
В третий магазин стояла очередь, но мы так и не смогли выяснить, за чем - ответы постояльцев колебались от галош до видеомагнитофонов "Тошиба". Потом из магазина вывалился краснолицый прапорщик в расстегнутом кителе и полковничьей каракулевой папахе, тащивший на плече увесистую сумку. Рядом сердито бибикнул грузовик, стоявшая в очереди предпоследней толстая усатая тетка шарахнулась в сторону и налетела на не успевшего увернуться прапорщика.
- Хам! Милитараст! - завизжала тетка. - Оккупант! Проходу от них нету!
Прапорщик удивленно поправил папаху и, воззрившись на это вопящее недоразумение, потер вспотевшую шею.
- И каждая жаба считает себя подводной лодкой, - задумчиво проговорил он и пошел прочь, бренча сумкой.
Тетка застыла с открытым ртом, очередь грохнула дружным хохотом, и мы с Арсеном, утирая слезы, вернулись к машине. И вовремя, потому что подходила наша очередь.
Подавая в квадратное окошечко деньги и талоны на бензин, я вежливо поинтересовался:
- Вы не подскажете, как нам к морю проехать?…
Диспетчер испуганно на меня посмотрел и, ничего не ответив, захлопнул окошечко.
Колонка барахлила, стрелка счетчика с противным дребезжанием плясала на отметке "13", потом почему-то поползла назад. Разозлившись, я пнул колонку ногой, и стрелка бешено закрутилась, отсчитывая кубометры и декалитры. Наконец тонкая струйка бензина иссякла, и, так и не узнав, сколько его попало в бак, я хлопнул дверцей.
И леденцовый городок, и весь "Светлый Путь" нравились мне все меньше и меньше.
Счастливой дороги!…
- А все-таки у нее дырка есть! - торжествующе дохнул мне в ухо Виталька.
- У кого? - рассеяно спросил я.
- У лошади! - рассмеялся мой сын. - Даже две дырки. Вторая - для масла…