- Посмотрим? - неуверенно спросила Нина, крепче сжимая мою руку.
Я молча кивнул, и мы пересекли шоссе.
Лучше бы мы этого не делали!…
…Огромный, двухметровый сизый голубь с удовлетворенным кулдыканьем долбил клювом окровавленного человека в разорванной спецовке. Человек еще шевелился. От каждого удара тупого клюва в стороны летели грязные багровые ошметки.
Увидя нас, птичка оставила свою жертву, переступила с ноги на ногу и довольно резво заковыляла в нашу сторону. Нина всхлипнула и бросилась к траншее. Голубь булькнул и устремился за ней.
Я дико заорал и, подхватив с земли увесистый обломок кирпича, запустил им в сизого монстра. Кирпич угодил мерзкой твари в шею, голубь слегка покачнулся и остановился, кося на меня то одним, то другим бессмысленным глазом. Потом он обиженно направился в мою сторону.
Я надеялся, что Нина догадается лечь на дно траншеи, где голубю трудно будет ее достать. А я отвлеку его - и бегом к машине и Арсену с пистолетом…
Обычно в таких случаях (хотя в каких это "таких"?!) я действую импульсивно и довольно глупо. Но сейчас каждым моим шагом руководила не злоба и не страх за жену, - хотя и это было - а холодная спокойная логика. Кажется, тот, что в моей голове, не ушел, и даже принялся действовать - и, надо признать, делал это весьма грамотно.
Я швырнул в голубя камнем поменьше, попал птице в грудь - голубок просто не обратил на это внимания - и зигзагами понесся через шоссе к лесу. Краем глаза я успел заметить, что из-за конторы выходят какие-то люди, но дальше смотреть уже не оставалось времени - деревья были совсем рядом, голубь отстал, попытался взлететь, хлопая крыльями, но они не держали его, как выпавшего из гнезда птенца… Он остался на месте, утратив интерес ко мне и к спрятавшейся Нине - чего я и добивался. Но интерес - дело скользкое, и мог вернуться в любую минуту.
И тогда я побежал, как не бегал никогда в жизни.
…Когда наша машина, расшвыривая куски сухого дерна, выбралась на шоссе - я утопил акселератор до предела. И дорога рванулась нам навстречу.
За поворотом несколько курсантов в выгоревшей защитной форме и с автоматами за плечами связывали канатами голубя-людоеда. Голубь возмущенно булькал и безуспешно пытался освободиться. Попалась, пташечка!…
Я резко затормозил у траншеи и, распахнув дверцу, громко крикнул:
- Нина!
Ответа не последовало. Со сжимающимся сердцем я выскочил из кабины и в два прыжка оказался у насыпи.
И застыл.
Прозрачная, светлая вода плавно струилась по траншее, возникая из ниоткуда и исчезая в никуда, а вот в воде… В воде сидели люди - женщины, мужчины, дети, старики… черепа многих из них носили следы страшного клюва, но крови почему-то не было, и у всех - и у живых, и у мертвых - на лицах окаменело отрешенное умиротворение. Глаза людей глядели в только им известную пустоту; волосы, подобно водорослям, легко колыхались в призрачных струях, которые все текли, текли…
И тут я увидел Нину. Она сидела между черноволосым мужчиной в смокинге и мальчиком Виталькиного возраста, в аккуратной синей рубашечке. Вода доходила ей до подбородка, но непонятным образом стекала по лицу, по узлу волос на затылке, каплями сползала на пустой бессмысленный взгляд.
- Нина!!! - Но она меня не слышала.
Арсен стоял уже рядом, но я сам подхватил Нину под мышки и с неожиданной для себя самого легкостью буквально выдернул ее из траншеи. Белые вязкие нити потянулись вслед за ней, уходя в заполнявшую траншею жидкость. Это была не вода!…
Болото медленно отпускало ее, лишь тонкая пленка все еще оставалась на лице - и я принялся лихорадочно стирать ее, всхлипывая и вытирая руки о траву. Наконец Нина глубоко вздохнула, губы ее раздвинула жуткая улыбка, и я услышал смех… Боже милосердный, что это был за смех! Визгливый, издевательский, и в то же время навязчиво-механический… Я отшатнулся, Арсена тоже передернуло, а Витька просто смотрел на все это расширенными от ужаса глазами.
Чей-то вопль вывел меня из оцепенения. Один из курсантов ударил голубя штыком, птица взвилась, разбросав державших ее людей, и издала кулдыкающий вопль. Голубь отчаянно трепыхался, и я видел, что канаты вот-вот не выдержат. Во мне закипело подступавшее к горлу бешенство. Подскочив к ближайшему курсанту, я выхватил у него автомат.
- Р-р-разойдись!!!
Пространство вокруг голубя мгновенно опустело. Я щелкнул предохранителем, передернул затвор и, не целясь, запустил "веер" от живота. Из голубя полетели красные комки, он задергался, хрипло булькая - автомат тоже дергался в моих руках, плюясь огнем, и когда магазин опустел, растерзанная птица лежала на боку, один глаз ее был выбит, и в воздухе стоял пух, как из распоротой перины.
Курсанты, не обращая внимания ни на меня, ни на убитого голубя, что-то кричали, указывая в небо. Я поднял голову. Там в синем колодце, двигалось блестящее пятнышко, быстро увеличиваясь в размерах. Орел, что ли… белый… И тут я вздрогнул, сообразив, на какой высоте находится птица. Похоже, своим последним воплем птенец успел позвать папу. Или маму…
"…В великой Некросфере обитает множество эфирных созданий, и большинство из них глупы, злобны и жестоки, в отличие от меня…"
Я был не силен в орнитологии, но эфирное это создание, или вообще галлюцинация - лучше держаться от него подальше!
Я сунул автомат остолбеневшему курсанту и кинулся к машине. Нина, Виталька и Арсен уже сидели внутри.
- Сматываемся! - коротко бросил я, захлопывая дверцу.
В зеркальце я успел заметить, что на лицо Нины начинает возвращаться осмысленное выражение, но мне некогда было испытывать облегчение.
В следующий момент над нами мелькнула громадная тень, и тяжелый удар сотряс машину, едва не перевернув ее. В крыше образовалась большая дыра с рваными краями, и на миг я увидел конец разинутого клюва. Еще чуть-чуть - и он размозжил бы Витальке голову, будь Виталька ростом со взрослого человека.
Голубь-папа, перед которым уходила в тень птица Рох из "Тысячи и одной ночи", развернулся на второй заход. Он медлил, ожидая, пока из железной скорлупы вылупится нечто более удобоваримое - и я мог только давить и давить на акселератор.
Арсен привстал, высунулся в образовавшуюся дыру и повел стволом пистолета, отслеживая птицу. Солнце снова утонуло в надвигающейся тени - и в этот момент ударил гром. Отдача отбросила Арсена обратно на сиденье. Я глянул в окно и увидел голубя. Летел он как-то неуверенно, тяжело взмахивая крыльями и кренясь набок.
Арсен промахивался в рыцарей. В голубя он не промахнулся.
За окнами, сливаясь в грязную сплошную полосу, стремительно проносились сосны. Машина подскочила на ухабе, неожиданно включился приемник, и усталый голос таможенника Верещагина всплыл над гитарными переборами…
- Не везет мне в смерти, -
Повезет в любви!…
Потом пластинку в приемнике, очевидно, заело, голос монотонно зациклился на одной-единственной фразе - и тот, что в моей голове, тот, который Не Я, мучительно вслушивался в бесконечный круговорот сумасшедшего проигрывателя.
Не везет мне в смерти… щелчок… не везет мне в смерти… щелчок… не везет мне в смерти… не везет… мне… смерти… не везет…
Явление третье. Арсен
…Наконец-то Ниночка пришла в себя! Слава богу, а то на Андрюше лица не было… Я было заикнулся, чтоб за руль сесть, но он коротко глянул на меня, и этого хватило. Словно из сузившихся бойниц на меня прищурился кто-то, бесконечно старый и бесконечно уставший… Да и машину он вел так, как никогда - легко и страшно. Я успокоил Тальку и занялся Ниной, успев подумать, что чертов Отросток явно вознамерился угробить нас всерьез.
Нина все пыталась выговориться, и я не мешал ей, хотя помнила она немногое, а воспоминания о каталепсии в траншее сразу вызывали у нее истерику…
Потом я увидел, как впереди заклубился уже знакомый туман, быстро сгущаясь, и над асфальтом явственно проступил купол верхней части Атмосферного Черепа. Он медленно выползал из-под земли, словно костяной сюрреалистический росток; асфальт трескался, вспучивался, расступался в стороны, выпуская все новые сантиметры, дециметры, метры Черепа.
Андрей остановился. Череп так и не вылез целиком. На этот раз он выглядел более правильным, только зубы казались длиннее обычных, а на темени был укреплен транспарант.
"All the world is a stage, all the people are players. But you can improvise…" - гласил он.
Дав нам вволю налюбоваться надписью, Череп лениво перешел в атмосферное состояние. Дыра в дороге затянулась без последствий.
- А почему дядя Череп молчал? - робко поинтересовался Талька.
- Стыдно ему… - буркнул Андрей. - Он Шекспира переврал.
У меня было на этот счет иное мнение.
- Стыдно - это верно… Правило он свое нарушил. Подсказывать начал. И более откровенно, чем раньше… Тебе не кажется, Андрюша, что мы играем отведенные нам роли в гигантском театре абсурда? Причем…
- Причем, - хмуро продолжил Андрей, - наша роль - главная, что меня отнюдь не радует. Я не гонюсь за славой…
- Я тоже. Да и все, кто попадался нам на пути, очень уж смахивают на статистов. А мы играем, и, по-видимому, играем в нужном направлении. И если нам не удастся поломать предложенный рисунок роли, то я просто не знаю…
- И я не знаю, - сказал вдруг Андрей, поворачиваясь ко мне. - Что-то ворочается в моем мозгу, некое смутное знание, но когда я пытаюсь ухватить его мелькнувший и ускользающий хвост - оно уходит. Кто-то продирается сквозь меня, он неслышно кричит из последних сил, но я не слышу его - хотя кричит он что-то важное, нужное… И для меня, и для тебя, Арсен, и для Нины с Виталькой, и для всех - а, может быть, для всех в самом широком смысле…
- Кто кричит? - спросил я.
- Никто не кричит, - неожиданно сказал Андрей. - Ты о чем?
- О тебе, - немного обиделся я. - Ты же сам сейчас сказал, что кто-то кричит…
- Я сказал?! - изумился Андрей. - Я молчал…
- Молчал, - тихо подтвердила Нина.
Талька только молча кивнул.
Конец коровы бабки Салтычихи. Андрей
…Казалось, сегодняшнему дню не будет конца. Часы у нас всех стояли, время остановилось вместе с часами, и сутки длились, по крайней мере, неделю. Тени удлинялись, перечеркивая серое полотно дороги, и предзакатный багрянец полыхал в окнах домов очередного поселка, или города, или как оно там называлось…
Центральная улица была вся изрыта свежими окопами с высокими брустверами (насколько я успел заметить, в этом Отростке постоянно и много копали, причем в самых неподходящих местах), вокруг сновали озабоченные солдаты, устанавливая проволочные заграждения вокруг пулеметных гнезд…
Я остановился у первого окопа и, высунувшись в окно, стал осматриваться в поисках объездного пути. Совсем рядом, на вывороченном из земли бетонном блоке, сидел и курил скучающий лейтенант. Один погон его кителя был оторван и свисал вниз.
- Что это у вас? - заинтересованно спросил его Арсен. - Война, что ли? Или учения?…
- Мучения, - вяло отмахнулся лейтенант. - Тигр из зоопарка сбежал.
- А окопы зачем роете?
- Приказ.
Возразить было нечего.
- И давно он сбежал? - осведомился я.
- Кто?
- Ну, тигра ваша…
- А-а… Недавно. Месяцев семь назад. Или восемь.
- Так почему тревогу только сейчас подняли?
- И ничего не сейчас, - обиделся лейтенант. - Когда надо, тогда и подняли. Мы тут уже в девятый раз окопы роем. Как увидит кто зверя - так и окапываемся. Заново. А потом засыпаем, чтоб движению не мешало.
Собственно, сам лейтенант окопов не рыл, он сидел, курил и уверенно говорил - "мы"…
- Скажите, товарищ военный, - встревоженно выглянула в окно Нина, - а жертвы за это время были?
- Были, - хмуро сообщил лейтенант. - У бабки Салтычихи корову задрал. Мы стрельбу открыли, а он смылся. А к утру только полкоровы осталось, да и в той - пятнадцать пулевых ранений. Остальное то ли хищник отожрал, то ли народ по хатам растащил…
- Тогда почему паника? - изумилась Нина.
- Никакой паники, - строго сказал лейтенант. - Все согласно приказу. Охрана мирного зверя и ловля дикого населения. То есть наоборот. И меры защиты. Вот и окапываемся.
- А объехать ваши противотигровые надолбы можно? - усмехнулся Арсен.
- Можно. В переулок, там направо, два квартала проедете и снова направо. Понятно?
- Так точно, товарищ бригаденфюрер! - невпопад заявил Виталька.
Лейтенант покосился на него, но промолчал.
Мы последовали совету лейтенанта и свернули в переулок. Во время первого предписанного властью правого поворота из подворотни вылетела целая ватага вопящих мальчишек всех возрастов, едва не угодив под колеса. Орали они что-то неразборчивое, но явно связанное с тигром.
И тут я увидел.
По улице шел тигр. Натуральный, полосатый, и, судя по размерам, наш, амурский. Видимо, ему не нравились окружающие каменные джунгли, потому что даже в грациозной кошачьей походке сквозила некая скованность.
Мальчишки с радостным ором припустили вдогонку за зверем. Я побледнел, прибавил скорости и догнал детей.
- А ну марш отсюда! - заорал я, высовываясь чуть ли не до половины из окошка. - На обед к тигру захотели?! Живо по домам!
Пацаны остановились и с любопытством уставились на нас.
- Это приезжие, - тихо сказал чистенький мальчик лет десяти вихрастому расхристанному предводителю. Тот утвердительно кивнул и подошел ко мне.
- Не волнуйтесь. Рыки людей не ест. Он умный. Не то что дядя Петя, - и мальчишка опасливо покосился в сторону подворотни.
На этом он посчитал инцидент исчерпанным, завопил на местном диалекте юных индейцев и помчался вместе со своей компанией за удаляющимся тигром. Я поглядел на Витальку и понял, что больше всего на свете ему сейчас хочется припустить вместе с ребятами вслед за зверем, но он прекрасно понимал, что по этому поводу скажет мама.
Как ни странно, лично я бы не стал возражать против такого поступка. Ребята к тому времени почти догнали тигра, и тот коротко рыкнул на них - отвяжитесь, мол!…
Тогда предводитель остановился и громко сказал:
- Рыки, не ходи туда! Мяса опять не завезли, так что ничего ты не найдешь. И дядьки с пулеметами сегодня пьяные… Иди лучше в лес, охоться… Тебе в лесу больше везет.
Тигр недоверчиво покосился на пацана, проворчал что-то миролюбивое - и одним стремительным прыжком исчез за углом, явно изменив свои первоначальные планы.
- Эх, папка… - грустно протянул Виталька. - Везет же людям… У нас бы так!…
- Этого только не хватало! - немедленно возмутилась Нина. - Слава богу, у нас город нормальный, без тигров и черепов.
- А бога нету, - огрызнулся Виталька, - и это у них город нормальный… У нас звери в клетках сидят - разве это нормально?!
- А ты что, хочешь, чтобы они всех людей съели - тебя, меня, папу?
- Ну здесь же никого не съели!… А корову бабкину, небось, сам лейтенант и слопал. А на тигра свалил…
На подобный аргумент Нине не нашлось, что ответить, и я мысленно поаплодировал Витальке, поскольку был всецело (хотя и теоретически) на его стороне.
- А эти дураки зеленые, как таксы, все вокруг перерыли и радуются! - не унимался мой сын. - Хоть бы их там засыпало, что ли…
- Не смей называть военных дураками! - заявила Нина. - Они людей охраняют!
- От кого? Может, это тигр людей от них охраняет! Ты вот с лейтенантом говорила, а с тигром - нет.
- Ладно, хватит! - прервал я грозившую затянуться перепалку. - Поехали. И смотрите по сторонам - может, где гостиница какая… Не ночевать же на улице…
Ужин в тигрятнике. Андрей
…Ни гостиницы, ни кемпинга мы так и не отыскали. Несколько встречных указывали нам самые различные направления, и в конце концов мы оказались на окраине. Солнце наполовину скрылось за горизонтом, сумеречные лиловые тени поползли по земле, и небо приобрело глубокие фиолетовые тона с едва различимыми блестками проступающих звезд.
У крайнего дома, за которым начиналась довольно мрачная пустошь, стоял загорелый мужчина примерно нашего с Арсеном возраста, в одних камуфляжных штанах, пятнистых и заношенных. Он смотрел на нас. А мы - во всяком случае, я - смотрели на него.
После непродолжительного молчания я решил попытать счастья.
- Извините… У вас не найдется, где переночевать?
- Найдется. Сколько вас? Четверо?
- Четверо.
- Добро. Придется нам с приятелем немного потесниться - но ничего… Даниэль.
- Андрей.
- Арсен.
Мы выбрались из машины и по очереди пожали его крепкую, жилистую руку с блеклой татуировкой "Легион" и выцветшим римским орлом. Виталька тоже деловито поздоровался, а Даниэль хитро подмигнул ему.
- Загоняйте машину, - сказал хозяин, распахивая ворота, - и айда в дом. Ужинать будем.
Комната, куда мы попали, была обставлена предельно просто - стол, кровать, топчан у входа, стулья, этажерка с книгами. Еще на самодельной тумбочке в углу стоял маленький переносной телевизор.
- А где ваш приятель? - деликатно спросил Арсен.
- Сейчас будет. И давай лучше на "ты". Идет?
Вскоре на столе появилась крутобокая миска с жареной на сале картошкой и жаровня с мясом, от запаха которого я ощутил себя хищником, причем давно не евшим. Когда рядом с едой возникла початая бутылка водки, мы с Ниной переглянулись и притащили из багажника консервы и бутыль "Изабеллы".
Даниэль одобрительно кивнул и широким жестом пригласил всех к столу. Было в этом человеке что-то такое, что принято называть "надежностью", и дом его был таким же - простым, щедрым и гостеприимным.
Вот как раз тогда, когда я умиленно думал об этом, дверь скрипнула, и в комнату скользнул, облизываясь длинным розовым языком, давешний тигр!
Я видел, как мгновенно побледнела Нина, радостно-удивленно округлились глаза Витальки, как непроизвольно подобрался и напрягся Арсен… Впрочем, Даниэль все это видел не хуже меня.
- Знакомьтесь, - громко и весело возвестил он, стараясь разрядить обстановку. - Мой друг Рыки. Так сказать, местный несостоявшийся Шер-Хан… И вообще, мы с ним друзья, а вы - наши гости.
- Мы уже знакомы, - сдавленно промямлил я, косясь на зевающего Рыки. - Встречались в городе.
Тигр тем временем внимательно оглядел собравшихся, упруго прошелся по комнате и разлегся на топчане, по-прежнему глядя на нас. Потом еще раз картинно зевнул, обнажив полный набор белоснежных клыков, и прикрыл глаза, опустив голову на передние лапы.
- Да вы угощайтесь, угощайтесь… - Даниэль снова попытался нарушить неловкое молчание.
- А Рыки? - голос Витальки прозвучал неожиданно громко и звонко.
- А он уже на три дня вперед наелся, - махнул рукой хозяин. - Вы думаете, где я мясо беру - в магазине? Рыки сегодня такого секача завалил… Мы с ним по очереди охотимся. Так и живем…