Свирский поднялся и вышел из комнаты. От него теперь мало что зависело.
К вечеру пришло сообщение, что Николаевской бригаде приказано сконцентрироваться между Одессой и Николаевым и ожидать приказа. Когда он связался с командующим, чтобы получить объяснения, тот ограничился лишь:
- Дождитесь курьера!
Пакет прибыл, когда стемнело. Его принёс начальник секретной части, человек без возраста и уставший от жизни. Он без приглашения сел и уставился на генерала своими бесцветными глазами. Свирский в упор посмотрел на него. Он всегда недолюбливал этого подполковника, который всю свою жизнь провёл среди металлических шкафов с документами. Начальство приходило и уходило, а он всегда был на своём месте за железной дверью.
- Я должен проследить, чтобы вы уничтожили документ после прочтения.
Увидев недоумённый взгляд, разъяснил:
- Так приказано.
Такого генерал не мог припомнить. Он стал искать, чем бы вскрыть конверт, и подполковник протянул ему принесённые с собой ножницы. Свирский с озлоблением выхватил их у него из рук и разрезал конверт. Сердце колотилось, не понятно отчего.
Он не знал, сколько времени сидел с листочком бумаги в руках, глядя в стену за спиной подполковника, пока, наконец, не услышал:
- Вы закончили работу с документом?
Генерал непонимающе взглянул на офицера.
- Можно его уничтожить?
"Уничтожить, уничтожить, уничтожить", - вертелось в голове. Этот плешивый человечек, сам того не сознавая, выразил суть прочитанного приказа.
Подполковник положил на стол спички.
- У вас найдётся пепельница?
"Он что, закурить здесь собрался?"
Подполковник указал рукой на бумагу и на спички. Свирский понял, протянул руку и достал из шкафа тарелку. Потом свернул вчетверо и положил на неё полученный документ. Его руки действовали, а мысли были совсем далеко. Пальцы предательски дрожали, когда он стал чиркать спичкой, но с третьего раза она зажглась. Огонь стал медленно пожирать бумагу, и два человека по разные стороны стола, как заворожённые, молча, смотрели на маленький костёр. Когда в тарелке остался только пепел, начальник секретной части аккуратно стряхнул его в корзинку под столом, провёл пухлыми ладошками одна об другую и сказал почему-то довольным голосом:
- Действовали в соответствии с полученной инструкцией.
"Если скажет ещё одно слово, пристрелю на хер", - подумал генерал.
Как будто почувствовав это, человек в мешковатой форме развернулся и побрёл к двери, держа в руке папочку, в которой принёс пакет. Он и не подумал попросить разрешения, как это полагалось. Даже спиной он умел выразить презрение ко всему на свете. А у генерала просто не было сил развернуть его, наорать и напомнить, что тот ещё был офицером и находился на службе.
"Зачем всё это? - спрашивал он сам себя. - Зачем погибло столько народа?"
Глава 6
Генерал сидел на броне бронетранспортёра, читая последние данные с экрана коммуникатора. С польской границы в массовом порядке снимались свежие части и перебрасывались на молдавское направление фронта. Это было то, чего дожидались в Генштабе в Варшаве. Реванш за две проигранные войны в Западной Белоруссии и Украине стал для поляков навязчивой идеей. Они не принимали участия в отражении агрессии на Европу с юга и юго-востока и держали свои дивизии на границах, чтобы в удобный момент начать третью войну и возродить Великую Польшу. Никакие доводы о том, что Польша будет следующей, если оборона от мусульманских фундаменталистов рухнет, на них не действовали. В другой раз Свирский забеспокоился и спросил бы себя: "Что они делают?" Но сейчас он знал ответ. В Западную Белоруссию и Украину они не посмеют сунуться. Мечты о Великой Польше откладывались.
Стало светать. Он взглянул на дорогу. По ней брели группы людей, нагруженные поклажей и везя за собой тележки. Ночью на вокзале смогли загрузить и отправить в сторону Киева три состава с людьми, но кто-то всё же не успел, и теперь они уходили пешком по дорогам. Со стороны города слышалась спорадическая стрельба, и в небо поднимались клубы дыма от многочисленных пожаров.
Как и предполагали в Москве, десант начал высадку именно у них. Нападавшим было известно, какими силами располагали защитники. Китайские спутники делали вполне чёткие снимки объектов на Земле. Авиация не смогла уничтожить большинство мелких судов, которые стали высаживать десантников на одесские пляжи. Большие корабли вошли прямо в порт и под прикрытием орудийного обстрела с моря стали высаживать на причалы тысячи размахивающих оружием и орущих людей. Морские подходы к порту не были заминированы, и арабы, очевидно, об этом знали. Вторую волну десанта высадили в портах Ильичёвск и Южный, где они не встретили никакого сопротивления. Колонна скрытно подошедших из Румынии арабов переправилась через Днестр и направилась в сторону Одессы. Войск на реке тоже не было.
"Когда подойдут подкрепления?" - который раз кричал по рации комендант, который командовал защитниками в районе порта.
Что мог ответить ему Свирский? В таких случаях просто молчат.
Уже через час, когда убедился, что с вокзала ушёл последний состав, генерал дал приказ об отступлении, и толпы вопящих в исступлении наступавших бежали вверх по Потёмкинской лестнице, по Приморскому бульвару, по Ланжерону, а с моря подходили всё новые и новые корабли. В городе постоянно бил колокол в церкви, где заперлись последователи отца Мирослава, но вскоре он замолк. Христово воинство на помощь не пришло.
Защитники с боями отступали по киевской трассе, пока не остановились у Окружной дороги. Наступал рассвет, и правоверным мусульманам стало не до войны. Это был час молитвы.
Все смертельно устали. Потери были велики. Генерал свёл под командование коменданта остатки территориальных войск и приказал готовиться к обороне на рубеже Окружной дороги, а сам отвёл бронетехнику в глубину лесного массива.
Раздался шум мотора, и Свирский поднял голову. На дороге со стороны города появилась машина, и он понял, что прибыл тот, кого вызывал. Генерал ещё раз проверил последние сообщения. Вчерашнего приказа никто не отменял. Он вздохнул и приготовился к нелёгкому разговору.
Сначала из машины выскочил шофёр и помог выбраться из неё коменданту. Тот поковылял к бронетранспортёру, помогая себе доской, которую держал под мышкой. Свирский встал. Комендант хотел приложить руку к виску, чтобы доложить, как положено, но генерал досадливо махнул рукой. Шофёр помог коменданту опуститься на траву, и тот, поморщившись, тут же лёг на бок. Сидеть он не мог. Генерал присел рядом.
- Ранены? - спросил он его.
- Контузило ногу взрывом.
- С таким ранением полагается в госпиталь.
- Подождёт госпиталь. Что происходит? Где подкрепления? Где Николаевская бригада?
- Сколько у вас осталось людей? - изменил тему Свирский.
- Мало осталось. Человек шестьсот-семьсот. Много потеряли.
- Что за стрельба в городе?
- Воры стреляют.
Генерал молчал, ожидая объяснений.
- Я раздал оружие и боеприпасы ворам. Уйти в эвакуацию они не могли. Патрули бы не пропустили. Да, и не хотели уходить. Это их город тоже. Вот и партизанят сейчас на Пересыпи и на Молдаванке. Они там все ходы и выходы знают. Потом уйдут в катакомбы.
По привычке Свирский хотел спросить: "Кто приказал?" Но вовремя сдержался. Комендант лучше него знал город и его обитателей. Он здесь родился.
- Ставлю боевую задачу! Занять оборону на рубеже Окружной дороги! Держаться до последнего!
- Где будет бронетехника. На флангах?
Врать генерал не имел права.
- Бронетехники не будет.
Полковник ошеломлённо глядел на него.
- Как не будет? Да, их там столько тысяч высадилось. Они же просто обойдут нас и всё.
Свирский молчал. Комендант не знал, что это была лишь первая волна. Подошли новые суда и сейчас выгружались в порту. Плюс шли колонны из Румынии.
- Погоди, генерал! - совсем не по-уставному начал комендант. - Ты что, нас бросаешь?
Он пристально смотрел на генерала, а тот на него. Свирский знал, что он не обязан ничего объяснять полковнику. Это - война. А на войне, если приказывают идти умирать, то идут и умирают. Если бы не ранение, то он бы развернул коменданта и отправил исполнять приказ.
- А где войска? Когда подойдут?
Не получив ответа, спросил:
- Что происходит? Вы что там задумали?
Он замолк, и вдруг чудовищная догадка пришла ему на ум.
- Да, вы что там? Охренели? Да, её же со времён Потёмкина строили! Столько столетий.
Он никак не мог придти в себя. Попытался встать, но сморщился от боли.
- Может быть, всё-таки в госпиталь? - спросил генерал.
- Какой госпиталь! Да, если мои хлопцы узнают, что я ушёл, то разбегутся. Они же представляют себе, сколько на них попрёт. Тысячи.
Он лёг на спину и стал смотреть в небо. Генералу показалось, что у него на глазах появились слёзы.
- Сколько мы должны продержаться? - наконец, спросил он хриплым голосом.
- До одиннадцати ноль-ноль.
Полковник взглянул на часы.
- Тогда мне пора собираться. Они уже помолились и скоро начнут.
Генерал тоже посмотрел, сколько времени. Осталось совсем немного. Нужно уводить отсюда колонну бронетехники.
К полковнику подскочил солдат и помог ему подняться. Стал вставать и Свирский, но мир покачнулся, и глаза стал застилать туман.
"Только не грохнуться сейчас!" - приказал он сам себе.
Пока комендант с помощью шофёра пристраивал доску под мышку, генерал немного пришёл в себя. Всё ещё слегка пошатывало.
Нужно было что-то сказать на прощанье. Свирский напрягал память, но никак не мог вспомнить имя и отчество коменданта.
- Где у вас семья? - наконец, решился он.
- Семья?
Мысли у полковника были где-то далеко.
- Жена у родственников.
Он помолчал.
- Старший погиб на Второй польской. Командовал ротой. Второй - в авиации на Дальнем Востоке.
- Летает?
- Нет. На земле. Авиационный инженер.
Он смотрел в сторону города и отвечал автоматически.
- Хотите передать что-то жене?
- Передать? Да, что ты можешь передать?
Махнул рукой, развернулся и сказал через плечо:
- Ничего не нужно. Давай! Поезжай отсюда!
И поковылял к машине.
Свирский дождался, пока машина скрылась, и только после этого скомандовал командиру головной машины:
- Заводи!
Взглянул на бегущие по небу тучи и сориентировался по сторонам света. Как и обещал командующий фронтом, с утра дул постоянный северо-восточный ветер. Значит - нужно было поторапливаться. С погодой учёные из Москвы научились разбираться.
Глава 7
Этот овраг он присмотрел на карте ещё накануне. Нашёл спутниковый снимок местности. По всем параметрам получалось, что подходит. Достаточно глубокий и длинный, расположен с востока на запад. Послал туда разведчиков, и те доложил, что соответствует. Теперь он привёл сюда колонну и приказал загнать в овраг все машины. Командиры удивились, но побежали выполнять приказ. Двигатели не выключали. Его БТР заполз в овраг последним.
Свирский взглянул на часы и ещё раз на небо. Затем проверил данные на коммуникаторе. Никто не отменил приказ, который он получил накануне. Следующим был спутниковый снимок с места боя на Окружной дороге. Хлопцы выполнили поставленную задачу. Сами погибли, но задержали правоверных в городе. Они всё ещё не вышли за пределы Окружной дороги. А колонны, двигавшиеся из Румынии, уже втянулись в Одессу.
"Ну, что же. Самое время!"
Генерал взял в руки микрофон рации и приказал личному составу занять место внутри бронемашин. Он стоял на склоне оврага и смотрел, как солдаты один за другим исчезали в чреве металлических чудовищ. Личного состава было больше, чем количество солдат, на которое была рассчитана бронетехника. Поэтому процесс шёл медленно. Каждый из них мысленно задавал себе вопрос: "Почему?" Но на войне полагалось исполнять, а не задавать вопросы.
Сам Свирский втиснулся внутрь последним, когда убедился, что снаружи никого не осталось. Солдаты потеснились и освободили ему место рядом с люком. Генерал в очередной раз взглянул на часы.
"Пора!"
Он передал по рации приказ задраить люки и включить вентиляцию. Работу фильтров проверили ещё накануне. Они были в порядке.
Послышались донесения о выполнении приказа. Генерал в последний раз взглянул на экран, закрыл металлическую коробку коммуникатора и положил его на пол.
"Ну, что же! Обратного пути нет".
Он отдал по рации последний приказ:
- Одеть противогазы!
"Не помешает как мера предосторожности. Всякое бывает!"
Солдаты в переполненном БТРе стали, толкаясь и мешая друг другу, вытаскивать и натягивать на голову противогазы. Последним надел его генерал. Часы показывали десять пятьдесят пять. Он откинул голову на броню и закрыл глаза.
"Теперь остаётся только ждать".
Он мысленно представил себе, как сейчас офицеры и солдаты, вжатые внутри железных машин, ломают головы над вопросом, что происходит. Но приказ есть приказ. Будут сидеть и ждать следующего приказа. Никто, даже Воронин, не имел представления, что ему прислали в конверте от командующего фронтом.
Свирскому показалось, что прошла вечность прежде, чем он опять взглянул на часы, которые едва просматривались через стекло противогаза. Освещение внутри БТРа было тусклым. Но, как оказалось, прошло всего четыре минуты.
В следующий раз часы показывали пять ноль три.
"Может, пронесёт", - подумал он.
В этот момент в абсолютной тишине солдаты, которых он видел через стекла противогаза, на долю секунды как будто оказались под увеличительным стеклом и неимоверно выросли, а затем их изображение опять стало на место.
"Господи! Опять сейчас укроет? Не вовремя!"
Пару секунд стояла тишина. Затем о землю ударил тысячетонный молот, и бронемашина вздрогнула всем телом. В воздух взметнулась пыль, накопившаяся внутри БТРа. Солдаты беспокойно заворочались.
"Нет. Не пронесло!" - Вслух сказал сам себе генерал под противогазом.
Он молчал, откинувшись на броню, и никто не решался задать ему вопрос, который волновал. Солдаты лишь вертели головами и смотрели друг на друга через окуляры противогазов.
Выждав пять минут, Свирский включил дозиметр. Внутри уровень радиации был в пределах нормы. Он взглянул на внешние показания. Выше нормы, но вполне допустимые. Они успели уйти на вполне безопасное расстояние.
Генерал открыл верхний люк и выбрался наружу. Сверху он увидел несколько голов в противогазах, которые воспользовались моментом и попытались разглядеть, что происходило снаружи. Свирский захлопнул крышку люка и поднялся во весь рост. Теперь его голова была на уровне оврага.
Полнеба закрывало огромное, клубящееся облако, которое поднялось на много километров над землёй над тем местом, где ночью и с утра шли бои. Оно было страшным и красивым одновременно. Ярко светило солнце, и не было ни единого облачка. Взрыв испарил их до самого горизонта.
Умные головы из Москвы всё правильно рассчитали. У них, там, есть специальные таблицы, которые дают представление о целесообразности применения ядерного оружия. В Одессе всё сошлось. Концентрация живой силы и практически всего флота противника. Такой шанс нельзя было упустить. И не упустили. Фундаменталисты впервые сконцентрировали такие силы в одном месте, надеясь, что ядерное оружие не станут применять на своей территории. Произвели расчёт необходимой мощности оружия. Заряд применили очень мощный и уничтожили всех одним махом.
Он постоял, сгорбившись, ещё несколько минут, подавленный открывшимся видом. Облако продолжало расти, слегка отклоняясь в противоположную от них сторону. Дул правильный ветер. В Москве научились управлять им.
Нужно было уводить людей. Не дай бог изменится ветер. Генерал втиснулся во чрево БТРа. Уровень радиации внутри оставался нормальным, поэтому он стянул с головы противогаз и дал команду командиру машины. Солдаты стали снимать свои и тревожно оглядываться. Свирский отдал по рации приказ о возобновлении движения.
- Люки не открывать! - приказал он.
Их БТР дёрнулся вперёд и стал выбираться из оврага. Сильно мотало из стороны в сторону. Потом качка стала меньше, и он понял, что выехали на дорогу. Генерал упёрся затылком в броню и смог расслабиться. Сколько километров он вот так отмахал за всю жизнь, трясясь на танках, БТРах, БМП? На этот раз это была его последняя поездка на боевой технике. Сегодняшний день стал поворотным в войне Союзного государства со своими противниками. И в его судьбе тоже.
Закрыв глаза, он мысленно представил себе карту Черноморского региона, и как на месте Одессы, румынской Констанцы, болгарского Бургаса, Стамбула и других турецких портов сейчас поднялись ядерные грибы. Затем под влиянием северо-восточного ветра облака начинают накрывать Балканы и Турцию вплоть до Средиземного моря. На землю с небес начинает сыпаться радиоактивный пепел, проникая в почву и в воду и убивая всё живое, и от этого не будет спасения. Погибнут не миллионы. Десятки миллионов турок, румын. И кто там ещё населял эти земли? Болгар и греков турки уже вырезали. Ещё какие-то народы, название которых генерал не мог вспомнить.
Серия ядерных взрывов также сделали с сегодняшнего дня недоступными афганские перевалы, и никто не будет теперь угрожать Средней Азии. Таким образом, в дополнение к радиоактивной пустыне, которую создал Израиль на месте Ирана, пояс непригодной для жизни земли протянется на тысячи километров, отделив Европу от Азии, север от юга, уставших и постаревших европейцев от молодых и озлобленных моджахедов. Опять повезло Европе. Во второй раз Россия прикрыла её от вторжения из Азии, как когда-то от орд Чингисхана. Теперь им останется лишь защитить себя от фундаменталистов из Северной Африки. А это легко. Средиземное море - надёжный заслон.
Молдавский прорыв быстро ликвидируют, так как там нападавшие арабы оказались отрезанными и лишились снабжения и подкреплений, и после этого Союзное государство сможет сосредоточить силы на Дальнем Востоке. На Амур будут переброшены воинские части из Украины и Белоруссии. После подобной демонстрации ядерного могущества поляки не решатся на вторжение. Одна бомба при удачном ветре превратит всю их страну в радиоактивную пустыню.
Ну, а что касается его самого, то через два часа колонна прибудет в штаб фронта, и он сдаст командование остатками воинских частей из бывшего Одесского укрепрайона. Не существует больше укрепрайона. Ничего не осталось. Как и у него на этой земле. Нет даже могил, на которые можно придти и поклониться.
После этого получит направление в госпиталь и отдаст себя на милость белым халатам. Приступы стали явно учащаться.
"Отвоевался, генерал!"
Он не спал двое суток, но заснуть не мог. Надрывно гудел двигатель мощной машины, и она несла его вперёд, регулярно переваливаясь с боку на бок и вздрагивая всем телом. Затылок больно ударялся о броню. Дороги в этих местах были скверными. Их давно никто не ремонтировал. По ним ходила только военная техника. Наконец, усталость взяла своё, и мозг заволокла чёрная мгла.
Он остался в истории государства, как генерал, который сдал, а потом уничтожил жемчужину у моря - город Одессу.
© 2008 by Anatoli Sigov