Глава 8
Он возвращался на вертолёте в Одессу. И, конечно, опаздывал.
С утра Свирский прилетел в организованный Онушко штаб, чтобы на месте командовать войсками. Его пришлось перевести в Татарбунары, так как в Измаиле становилось опасно. Город постоянно обстреливался реактивными снарядами с противоположного берега. За ночь турки и арабы перевезли через реку подкрепления на участки, где им удалось закрепиться днём ранее. Но, как обещал командующий округом, облака почти рассеялись, и изменился ветер. А значит, можно было применить самое действенное оружие в данной ситуации - ОВ. Но у артиллеристов практически не было опыта применения отравляющих веществ, а он насмотрелся на действия с применением ОВ в Средней Азии. Поэтому Свирскому пришлось на месте отдавать приказы с учётом направления ветра. ОВ - штука коварная.
- Только не потравите своих, - повторял он вновь и вновь.
Над Дунаем поплыли коричневые облака от взрывов химических снарядов. Но ветер всё ещё был силён, и ОВ быстро рассеивались. А с другого берега переплывали всё новые и новые лодки с фанатиками, которые бросались людскими волнами на минные поля и на окопавшихся защитников. Проблем с людскими ресурсами на том берегу не было. То тут, то там сходились в рукопашную, и тогда защитников одолевали численным преимуществом.
- Но там же свои! - кричал в трубку артиллерист, когда ему давали координаты.
- Своих там сейчас добивают. Огонь! - Орал генерал в ответ.
И на том месте, где только что шёл бой, поднимались ядовитые грибы, и никто не оставался в живых. Война - занятие жестокое.
На побережье вертолёты ночью не смогли уничтожить первую волну десантных кораблей, и к приходу мотострелковой бригады несколько сот десантников уже успели закрепиться на берегу. Высадились в том месте, где практически не было укреплений и минных полей. Китайцы помогли информацией со своих спутников. На снимках с беспилотников было видно, как вдоль побережья дрейфовали десятки полузатопленных кораблей, но, несмотря на действия авиации, всё новые и новые суда приставали к берегу, подвозя подкрепления. ОВ тоже были задействованы, но их эффективность была слабой. Ветер! Когда бригада сможет справиться с десантом, не было ясно. И, сумеет ли справиться, тоже.
Сторожевики не дошли до места высадки. Турецкий флот вышел на поддержку десанта, и в море шло сражение.
Подобного крупномасштабного нападения не ожидал никто. Со штабом округа невозможно было связаться. Все линии связи были задействованы. На всех направлениях шли ожесточённые бои.
В промежутках между докладами и указаниями подчинённым Свирский бросал взгляд на полную карту боёв, к которой он имел доступ на своём коммуникаторе. У его подчинённые такой возможности не было. И с каждым разом настроение у него ухудшалось. Как кадровый военный с большим стажем он понимал, что их участок находился на крайнем фланге фронта, и им пожертвуют, чтобы добиться успеха на основном участке. Такова логика войны. Фактически ими уже пожертвовали, направляя все резервы на другие направления. Они сражались только за то, чтобы выполнить план 1276. Чтобы успеть вывести гражданское население. Или хотя бы большинство людей. В этой войне не было покорённых народов. Были только захваченные территории, на которых не оставалось населения. Это была война на уничтожение. Но признаться о своих догадках подчинённым он не имел права. Они должны верить в победу.
- Когда подойдёт вторая бригада? - в очередной раз спросил Онушко, когда они и ещё два старших офицера штаба расположились вокруг стола, на котором как из-под земли появились миски с едой, о которой могли только мечтать в Одессе.
Наступило время обеда, и майор-снабженец уже открывал баклажку с продукцией местного производства.
"Даже разрешения не спросил, наглец", - по привычке подумал генерал.
Но время было военное. Не до подобных мелочей.
- Подойдёт бригада! - кратко ответил он на вопрос полковника.
Онушко ожидал продолжения, но не дождался. Ему ещё рано знать, куда направляется бригада. Полковник начал какой-то застольный разговор, который скоро как-то сам по себе затих. Каждый был не в самом лучшем расположении духа. Сказывалось напряжение последних дней. И ещё. Каждый понимал серьёзность ситуации. Молча, жевали, запивая вином и думая о своём.
Пора было улетать обратно в Одессу, и они с Онушко вышли наружу.
- Там майор положил в вертолёт пакет, - сказал полковник, глядя куда-то вдаль. - Вам сегодня понадобится. Так полагается по обычаям предков.
Онушко, как и все, знал, что он летел на похороны.
- Олег Григорьевич! Как идёт эвакуация? - Впервые за весь день поинтересовался генерал.
За выполнением плана 1276 следил Воронин, и у Свирского просто не было времени связаться с ним по этому вопросу.
- Вывозим, как можем. Загружаем людей в попутный транспорт, который подвозил снабжение и боеприпасы на фронт и возвращается в Одессу. Используем собственные средства, которые ещё остались у людей.
Он всё ещё смотрел куда-то в сторону.
- Нужно поспешить! Кто может, пусть добирается пешком.
- Да, сам-то я понимаю. А как я объяснить людям?
Они помолчали.
- А как ваша собственная семья? - поинтересовался генерал.
- Сын служит под Владивостоком. Ну, а его семью и своих я отправил к куму под Чернигов ещё осенью. Там им будет спокойнее.
"Предусмотрительный ты, полковник. Ещё тогда понял, что на другом берегу что-то затевается".
- Мне пора лететь. Ждите завтра с утра.
- Счастливого пути!
Полковник взял под козырёк, пожал поданную руку, совсем не по-военному повернулся и, ссутулившись, побрёл к штабу. Такой походкой, обычно, идут пожилые люди.
"А сколько ему лет?" - впервые подумал Свирский.
Вертолёт возвращался в Одессу вдоль единственной дороги, по которой в сторону города двигался автотранспорт, повозки, запряжённые лошадьми, шли люди и катили за собой тележки с поклажей. Но не было потока, который ожидал увидеть генерал. Очевидно, большинство на что-то надеялись и тянули до последнего. Он связался с Ворониным и поставил задачу ускорить эвакуацию. В случае неожиданного прорыва будет поздно, и начнётся резня.
Они приземлились прямо на дороге по соседству с кладбищем. Его уже ждали. Восемь могил и команда из сержантов, каждому из которых давно перевалило за пятьдесят, под командованием молоденького лейтенанта, только что выпущенного из училища. Действовал приказ генерала Смирнова о поголовной мобилизации в районе боёв.
Лейтенант отдал приказ, и команда выстроилась.
"Только бы не укрыло именно сейчас".
Свирский подошёл к первой могиле и остановился на минуту, отдавая последний долг погибшему. Затем к следующим. В них лежали люди, которые спасли и его, и штаб укрепрайона. Сержанты из его охраны, не сделавшие ни единого выстрела, но ценой своих жизней продлившие жизнь командующему. Два солдата-новобранца, которые расстреляли машину с террористами и погибли, но штаб мог функционировать. Офицер, случайно оказавшийся поблизости. И ещё в одной из них лежала его любимая женщина, которую он не сумел защитить. Так он обошёл все могилы и остановился у последней, возле которой виднелась одинокая фигура в чёрном. Они так и стояли молча. Каждый не верил, что всё это происходило наяву.
Он кивнул лейтенанту, и тот начал церемонию. Грохнул первый залп из карабинов, потом второй. Мать Оксаны заплакала, и он взял её под руку, чтобы она не упала. Свирский знал, как она любила дочь.
Потом они бросили вниз по горсти земли, и он повёл её к выходу. Команда стояла, ожидая дальнейших распоряжений. В это время он заметил одного из вертолётчиков, который стоял в отдалении, держа в руках знакомый пакет. Генерал вспомнил, что было внутри, и подозвал лейтенанта, который подлетел и застыл, выпучив глаза.
"Совсем ещё зелёный. Ничего! На войне быстро повзрослеет".
- Возьмите у пилота пакет и после похорон помяните погибших вместе с командой!
Генерал пошёл, не дожидаясь, пока лейтенант начнёт по-уставному повторять полученный приказ.
Машина из штаба уже ждала.
- Я подъеду часов после девяти, и мы…, - начал, было, он, когда они отъехали.
Мать Оксаны покачала головой.
- Я сегодня уезжаю. Я же прошла медподготовку и еду в госпиталь на ту сторону. Михаил Ильич сказал, что машина туда пойдёт в пять вечера.
"Какой к чёрту госпиталь на той стороне! - подумал он. - Завтра с утра поступит приказ эвакуировать все полевые госпитали на эту сторону Днестра".
Но начмед, конечно, об этом ничего не знал. Не полагалось. Он сделал для себя мысленную отметку связаться с ним и отменить её отправку. А чтобы она не собиралась, вслух сказал:
- Завтра поедете! Оставайтесь сегодня в городе!
- Нет, Виталий Сергеевич! Я не могу здесь оставаться. Мне будет легче, если я буду заниматься делом.
Они промолчали всю дорогу до дома. Она вышла из машины и, не оборачиваясь, пошла к себе, а ему ничего не оставалось, как ехать в штаб. Он военный и должен быть там, где больше всего нужен.
Генерал смотрел в окно и не замечал ничего снаружи. Теперь, когда он остался один в глубине машины, и его уже никто не видел, он по-настоящему ощутил боль утраты, и на глаза навернулись слёзы.
Следующее, что он почувствовал - резкий запах, и изображение окружающего мира опять сфокусировалось. Он почему-то лежал на сидении в машине, а над ним склонился сержант-охранник, который держал в руке кусок ваты.
- Сейчас. Полежите, и всё пройдёт!
- Что это?
Голос у него прозвучал совсем слабо.
- Нашатырь. Мне его выдал товарищ полковник медицинской службы.
"Значит - опять укрыло!"
И ещё раз подумал, что начмед - хороший офицер. На таких, как он и Воронин, армия держится. К сожалению, их мало.
Сержант и шофёр хотели помочь ему вновь сесть, но он жестом их остановил.
"Не хватает только, чтобы стали болтать, что командующий совсем плох!"
Схватившись за переднее сидение, он сел сам.
- Поехали! - прохрипел Свирский, чтобы не видели, как ему тяжело дышать.
В штабе он заставил себя, не останавливаясь подняться по лестнице на третий этаж, и только оказавшись в своём кабинете, рухнул в кресло, пытаясь отдышаться. Сразу же стал звонить телефон, но он не поднимал трубку. Голос был ещё предательски слаб. Вместо этого он стал просматривать данные с коммуникатора. Пока он добирался до Одессы, противнику удалось продвинуться вперёд на нескольких участках. Эвакуацию необходимо ускорить!
Пришлось, как полагалось, провести совещание, где он выслушивал доклады и давал необходимые указания. Он был осторожным в выборе формулировок. Никто, кроме него и Воронина, ещё не знал, что вторая бригада не пойдёт в район боёв, а будет занимать позиции вдоль Днестра. Если бы они узнали, то эта новость быстро бы распространилась и подорвала бы боевой дух сражавшихся. Его штаб узнает об этом только завтра.
После совещания начмед попросил остаться с ним вдвоём. Генерал выслушал доклад о состоянии медицинской службы и в конце попросил полковника, чтобы тот задержал отъезд матери Оксаны до завтрашнего утра, зная, что на завтра отбытие в любом случае отменят.
- Машина уже вышла. Удалось отправить её пораньше. До наступления темноты.
"А вот тут вы зря старались!" - в сердцах подумал он, но вслух ничего не сказал.
Уходя, начмед оставил у него на столе запечатанный конверт и сказал:
- Виталий Сергеевич! Я хочу, чтобы вы посмотрели этот документ.
После того, как за ним закрылась дверь, генерал ещё несколько минут не мог заставить себя прикоснуться к конверту. Он догадывался, что могло находиться внутри.
Пальцы плохо слушались, и он никак не мог вскрыть конверт. Наконец, он рванул серую бумагу, и конверт разорвался поперёк. Внутри была форма, заполненная чётким почерком. Свирский не стал читать протокол вскрытия, а лишь ограничился одной фразой, отмеченной начмедом.
Вникнув в смысл написанного, он отбросил бумагу, грохнул кулаком по столу и, откинувшись в кресле, стал бессмысленно смотреть в потолок.
"Как же так? Как же так?" - Молотилась в голове одна единственная мысль.
Оксана была беременной.
Глава 9
По дороге двигался сплошной поток людей. С высоты было видно, что обочины были завалены коробками и ящиками, которые бросали, чтобы успеть к спасительному мосту через Днестр. Все понимали, что с ними сделают, если они не успеют. Слух о том, что вторая мотострелковая бригада занимает позиции за рекой и не пойдёт им на помощь, распространился ночью мгновенно, и трасса на Одессу разительно отличалась от того, что Свирский видел днём ранее.
Он летел на левый берег Днестра в штаб, который развернула вторая бригада, а Онушко должен был со своими двигаться туда на автомашинах. В Татарбунарах становилось опасно. Противник подходил к городу.
Утром удалось окончательно ликвидировать десант, так как моряки отбросили турок на море и блокировали подход новых судов с десантом. Но время было упущено. Бригада понесла большие потери и не смогла полноценно помочь оборонявшимся защитникам. Теперь основной задачей было удерживать дорогу и дать уйти людям.
Начиная с раннего утра, Свирский находился в штабе. Внутри у него как будто всё выгорело. Он отдавал приказы о нанесении артиллерийских ударов, указания о том, чтобы люди стояли насмерть на своих позициях, перебрасывал войска для занятия позиций в тылу обороняющихся войск, зная, что те, кто стоял впереди погибнут, смятые идущими на них в атаку фанатиками. Они бежали на их позиции с криками "Аллах акбар", и у оборонявшихся просто не хватало патронов, чтобы всех их уничтожить. Запасы снарядов с ОВ закончились до полудня, и подвоза новых боеприпасов не предполагалось. Всё шло на основное направление - на Молдову, потому что, если прорвутся там, то расползутся по всей правобережной Украине. Как кадровый военный Свирский понимал логику Генштаба. Как командующему укрепрайоном ему трудно было смириться с подобным решением.
- Почему не ёбнут по Румынии? Где ваше атомное оружие? - В отчаянии кричал ему Онушко.
Генерал решил не обращать внимания на неуставное обращение полковника. Тот родился и провёл в здешних краях всю жизнь.
- Существуют таблицы расчёта целесообразности применения ядерного оружия, - пытался использовать логику Свирский. - Они идут через Румынию небольшими отрядами. Потери от ядерного взрыва будут небольшими. Плюс ветер. Он понесёт радиоактивную пыль или сюда, или на Европу. А мы считаемся союзниками.
- Какие они, не хер, союзники! - Не успокаивался Онушко. - Да, ебал я таких союзников! Они же не воюют. Они же прячутся за нами.
Объединённые войска европейских стран действительно проявили себя на Балканах не с лучшей стороны. Это была собранная наспех группировка, солдаты которой не понимали друг друга и воевали на чужой земле. А командующие национальными контингентами никак не могли найти общий язык. В результате они из последних сил сдерживали мусульманское нашествие, и, очевидно, сейчас тихо радовались, что арабы пошли на северо-восток. А основные силы европейцы бросили на борьбу с внутренним врагом - миллионами выходцев из Северной Африки и Ближнего Востока, которых десятилетиями завозили в Европу в качестве дешёвой рабочей силы и которые теперь терроризировали гостеприимных хозяев под лозунгами ислама. Все стадионы были превращены в огромные концлагеря, но и их уже не хватало.
Их разговор прервал командир одной из частей, который вышел на связь.
- Противник начал наступление. Они гонят перед собой румын. Среди них много женщин. - Кричал он.
"За продажных и трусливых правителей приходится расплачиваться простым людям".
- По противнику огонь! - Прокричал он в ответ.
Командир промолчал пару секунд прежде, чем сдавленным голосом повторить команду.
Так продолжалось до тех пор, пока арабы не подступили к Татарбунарам, и ему пришлось перелететь на левый берег Днестра, где он принял командование из развёрнутого там штаба. В бинокль было видно, как по мосту шёл поток людей, изредка двигался автотранспорт, в основном, с ранеными. Свирский вспомнил о матери Оксаны и связался с начмедом. Тот доложил, что вскоре завершится вывод госпиталей в Одессу. Но генерал не спросил напрямую о матери, а начмед ничего сам не сказал, из чего он сделал вывод, что тот ничего не знает. Если бы имел сведения, то, наверняка, упомянул бы о ней.
Наступила ночь, а канонада на той стороне ещё продолжалась. Войска с боями отходили к мосту. По его расчётам в течение ночи все должны быть отведены на эту сторону реки. Мост уже был заминирован, и его взорвут, как только будет получен приказ.
Онушко всё ещё не появился, но прибыли Воронин и комендант города. Слушая доклад заместителя, Свирский ещё раз убедился, что придётся полагаться только на себя. На обращения в штаб округа в Севастополе на всех уровнях получали стандартный ответ о том, чтобы использовали собственные силы и средства.
Комендант доложил, что для размещения прибывающих беженцев используют все имеющиеся помещения. Но не хватает продовольствия, одежды, топлива для обогрева. Не хватает ничего. Старшеклассники вместо учёбы патрулируют улицы. В одном из пригородов обнаружили базу диверсантов и разгромили её.
- Похоже, что одним из убитых был наш контрразведчик, - с усмешкой сказал комендант. - Трупы сильно обгорели. Использовали зажигательные снаряды. Но колечко на пальце одного из них уж больно похоже на то, что носил наш.
- Как удалось обнаружить? Средствами радиоперехвата?
- Нет. Мы работаем по-старинке. Воры донесли. Они хорошо знают город.
"Да! Ну и комендант в Одессе!"
Если так, то контрразведчик просветил противника о внутренней обстановке в городе и в районе. Он многое знал. Хорошее дополнение к спутниковым снимкам, которые предоставили китайцы. Это нападение было значительно лучше подготовлено, чем те, которые приходилось отражать в Средней Азии и на Кавказе. С каждым разом они всё лучше и лучше организовывались, и это настораживало.
Что касается, почему продался, то, скорее всего сначала посадили на наркотики, потом пообещали денег, сколько может унести. Но начали с наркотиков. В этом генерал был уверен. Сколько таких, как он, видел за свою служебную карьеру! Но чтобы офицер в таком звании!
"Хватит с этой мерзостью!"
- Убедите людей двигаться дальше, вглубь Украины! К родственникам, к знакомым. - Дал он указание коменданту. - Здесь мы их держать не можем. Договоритесь с Киевом! Железнодорожный транспорт ещё ходит. И быстро! Пока будет затишье.
- Они пойдут опять?
- Конечно. Зачем же они сюда пришли? Теперь они уже не остановятся. Они уже получили порядочный кусок земли. Накопят резервы и полезут. - Начал просвещать их Свирский. - Арабы патологически трусливы. А на той стороне сейчас в основном они, а не турки. Арабы могут наступать, только имея десятикратное численное превосходство. Это не афганские пуштуны и не персы. Поэтому у нас будет несколько недель, прежде чем они привезут свежие силы и опять поползут, как тараканы.
Он передохнул и выпил воды. Кружилась голова.
- Подготовьте план эвакуации населения города!
Это предназначалось уже Воронину.
- И займитесь этим незамедлительно! Мы должны начинать вывозить людей уже сейчас! Одесса - это не Измаил.
- Что? Одессу будем отдавать? - Изумлённо спросил комендант.