- Чем больше мы читаем его бумаги, тем больше я в этом убеждаюсь, - пробормотал Сатурн.
- Читайте дальше, Даниель!
- Операция прошла успешно. Однако больной… больной умер, - перевёл Даниель. Он почувствовал головокружение и вынужден был сесть на пыльный сундук, чтобы не рухнуть через балюстраду в здешний "колодец душ". - Прошу прощения. Больной умер, как это часто случается, от шока. Пульс отсутствовал. Тогда упомянутый мною учёный собрат покинул укрытие, из которого наблюдал за операцией…
- Как кстати! - фыркнул Сатурн. - Мы должны поверить, что алхимики прячутся по тёмным углам Бедлама, ожидая, когда кто-нибудь испустит дух во время импровизированной лито- томии?
- На самом деле всё гораздо проще. Алхимик присутствовал раньше, на дружеской пирушке, и остался посмотреть операцию, - пояснил Даниель. Он не читал по бумаге, а вспоминал то, что происходило с ним.
- Пирушка… быть может, те самые заблаговременные проводы, которые здесь столько раз поминали! - воскликнул Сатурн. Исаак с Даниелем не рассмеялись.
- У Гука была отражательная печь, уже разогретая для другого эксперимента. Алхимик спешно взялся за работу, позаимствовав некоторые химикалии из Гуковой лаборатории - прекрасно оснащённой, я сам свидетель. В частности, он взял нечто, называемое здесь кость-куб-чаша…
- Гук мог иметь в виду пробирную купель.
- Блестяще, Исаак. Купель и что-то, бывшее у него при себе в деревянном ящичке. Рецепт не так легко перевести - мне тоже придётся заглянуть в книгу Уилкинса. - Даниель пропустил страницу, затем другую. - Итог: небольшое количество светящегося вещества. Будучи помещено в рот умершего, оно вызвало сердцебиение и вывело больного из шока. Через несколько мгновений тот пришёл в себя и сообщил, что не помнит ничего из происшедшего. Алхимик удалился, забрав остатки вещества с собой. Гук записал рецепт по памяти.
- Это многое объясняет, - проговорил сэр Исаак Ньютон, очень странно глядя на Даниеля. Тому было всё равно: он обессиленно привалился к стене, отрешенно глядя в серебряное око света посреди купола и чувствуя себя не живее каменной Меланхолии.
- О да! - подхватил Сатурн. - Теперь мы знаем, что искал Имярек!
Тут он прикусил язык и тяжело сглотнул, почувствовав странное, безмолвное напряжение между Исааком и Даниелем.
- Или вы о чём-то другом?
В Бостоне было немало рабов, родившихся на Барбадосе от негров, завезённых поколение назад Королевской Африканской компанией герцога Йоркского. Никого суевернее Даниель в жизни не встречал. Создавалось впечатление, что путешествие через океан выдержали самые эфемерные элементы африканской культуры, в то время как весь багаж истории и мудрости остался за бортом. Они сходили на берег Массачусетского залива, бренча вудуистскими амулетами и бормоча несусветные слова и фразы, как будто жили в постоянном бреду. Когда они попадали в дома мнительных пуритан, склонных повсюду видеть чертей и бесов, возникала гремучая смесь, в чём пришлось убедиться некоторым жителям Салема.
Особенно часто эти рабы поминали "ходячих мертвецов" - эндемичное карибское поверье, будто колдуны умеют оживлять трупы, превращая их в бездумные орудия.
Даниелю некоторое время не удавалось отогнать мысль о живых покойниках. Он был беспомощен, как человек, помещенный в аппарат для усмирения буйнопомешанных, - если не ходячий мертвец, то мертвец, просидевший кулём по меньшей мере четверть часа, пока Сатурн и его помощники упаковывали наследие Гука.
Затем область рассудка, в которой обитают добродетели Просвещения, взяла верх над тёмными углами, в которых затаились дикие суеверия, ожидая случая выпрыгнуть с криком: "Бу!"
Кто на самом деле Енох Роот, Даниель не знал, но вудуистским колдуном тот явно не был. Если после операции он каким- то образом вытащил Даниеля с того света, то, очевидно, не при помощи некромантии. Скорее всего Даниель не умер, а впал в кому, из которой Роот и вывел его сильнодействующим средством. Ничего особенного - примерно как дать нюхательную соль. Гук же, и впрямь падкий до шарлатанства, навоображал невесть чего.
Впрочем, забавно: всего лишь третьего дня Даниель в письме Рооту выражал сомнение, что проживет следующие несколько недель.
Из задумчивости его вывел голос Исаака, уже не в первый раз повторивший слова "Крейн-корт". Покуда Даниель пребывал в прострации, Исаак принялся командовать. Он распорядился ввезти сокровища Гука в штаб-квартиру Королевского общества - то есть именно туда, куда Гук не хотел их отдавать.
- Как человек, живущий на чердаке Королевского общества, - сказал Даниель, - могу засвидетельствовать, что места там нет. Нисколько.
- Место всегда можно освободить, выбросив часть жуков, - заметил Исаак.
- Но в данном случае не нужно, - твёрдо проговорил Даниель.
- Куда же вы намерены их отвезти? - спросил Исаак - и как пристален был его взгляд, устремлённый на листы в руках Даниеля!
Тот, чтобы не забыть, сложил их пополам и убрал в нагрудный карман.
- Предлагаю спрятать их в доме маркиза Равенскара, - сказал он. - Я нередко бываю у него по поводу долготы и по другим делам, а вы можете навещать свою племянницу так часто, как захотите.
- Тогда я не вижу разницы с Крейн-кортом.
- Сделайте милость, Исаак, идёмте со мной к Имяреку, я всё по пути объясню.
Даниель поднялся на ноги и обнаружил, что по-прежнему жив- живёхонек. Ходячий живчик.
- Я прежде не говорил, - сказал Даниель, пока они шли по галерее, - но я подозреваю, что в истории с первой адской машиной замешан Анри Арланк.
- Привратник?!
- Он самый.
- Он ведь член клуба, не так ли?
- Так. Я настоял, чтобы его приняли в клуб, под тем предлогом, что он чуть не погиб при взрыве, а значит, может считаться потерпевшим наравне с нами. Однако истинная причина в том, что я его подозревал.
- На каком основании?
- Во-первых, по приезде в Лондон я начал наводить справки о вещах Гука. Арланка я спросил первым. Довольно скоро мне стало известно, что весть о моих разысканиях с поразительной быстротой достигла воровского подполья. Я сразу подумал, что Арланк кому-то сболтнул. Во-вторых, допустим, что первый взрыв был покушением на вас, Исаак, - что Джек-Монетчик стремился уничтожить в вашем лице своего злейшего противника. От кого он узнал, что вы имеете обыкновение работать воскресными вечерами в Крейн-корте? Вы тщательно это скрывали, в частности, чтобы вас не осаждали просители. Кроме Арланка знать было почти некому.
- Коли так, у вас достаточно свидетельств, чтобы привлечь Арланка к суду.
- Я предпочёл бы использовать его в качестве наживки для Джека, - отвечал Даниель. - Не следует показывать Арланку, что мы его подозреваем. Однако чистое безумие - помещать найденное сегодня в дом, где живёт Арланк!
- Хорошо. Пусть вещи отправляются в храм Вулкана, а я напишу Катерине записку, чтобы она убрала их под замок. В подвале есть надёжное место…
- Прекрасно, - сказал Даниель.
- Надеюсь, теперь вы поняли, что мистер Тредер - негодяй, - продолжал Исаак. - Каковы бы ни были ваши догадки касательно Арланка, нет сомнений, что адская машина ехала в телеге мистера Тредера.
- Тогда внесите и меня в список подозреваемых, поскольку она лежала в моём сундуке, - сказал Даниель. - Впрочем, если серьёзно, Исаак, я согласен, что адскую машину нельзя было положить без пособничества - возможно, необдуманного или неумышленного, со стороны кого-то из слуг мистера Тредера.
- А среди них точно есть преступники. Джек хитёр и наверняка потрудился внедрить своих людей в окружение сообщников.
Они остановились перед дверью в камеру Имярека. Даниель сказал:
- Сообщников, да, но и врагов тоже. Потому что, как ни странно звучит, именно это он сделал, внедрив Арланка в Королевское общество.
Исаак выслушал внимательно. Следующие несколько минут он с бесстрастием учёного изучал лицо Даниеля - возможно, искал на нём признаки воскрешения, - прежде чем проговорить:
- Согласен, и впрямь странно. В другой день, Даниель, я бы удивился.
Баркас "Благоразумие". Понедельник, 12 июля 1714
Мистер Орни сказал лишь, что "Благоразумие" - судно простое и порядочное. Остальным членам клуба хватило и такого предупреждения. На следующее утро они явились нагруженные подушками, плащами, зонтиками, сменной одеждой, едой, горячительными напитками, табаком и противорвотными средствами. Всё это пошло в ход, едва "Благоразумие" медленно двинулось вверх по вздувшейся от дождя Темзе к Лондонскому мосту, который жестоко дразнил пассажиров видениями кофеен и пабов.
Сам Орни дождя не боялся, однако, предвидя жалобы соклубников, натянул посреди палубы навес. Парусина (если только не задевать её головой) почти не пропускала воду, кроме как по швам, по краю заплат, по всем созвездиям проеденных молью дыр и в прочих местах, где образовались протечки.
В сущности, "Благоразумие" состояло из одного широкого грузового трюма, отделённого от прочей вселенной панцирем из досок с редкими намёками на необходимость движителей: уключинами и кургузой мачтой. Ветра сегодня не было: дождь сеял ровно, а не бил в лицо. Поэтому Орни нанял в Ротерхите молодцов, чтобы те, стоя на коленях, взбивали Темзу взмахами вёсел. На гребцов навеса не хватило; укрытые лишь широкополыми парусиновыми шляпами, они выглядели не лучше средиземноморских галерников. Даниель, Орни, Кикин и Тредер сидели в трюме, где Орни соорудил скамью, уложив доску на пару козел. Сверху добавили подушек. Четверо членов клуба восседали в ряд, как в церкви, глядя в узкую щель между истрепанным краем навеса и побитым планширем. Мистер Орни отметил, что так их не увидят ни с берега, ни с моста, и повторял своё утверждение, пока большинство клуба не согласилось или не предложило ему заткнуться. "Благоразумие" обычно доставляло на верфь пеньку, смолу, дёготь и прочая; всем перечисленным воняло в трюме. По всей Лондонской гавани сновали похожие судёнышки.
- Согласен, - сказал мистер Тредер. - Как средство обозреть владения печально известного мистера Нокмилдауна это предпочтительнее, чем в погожий день нанять лодку и нагрузить её джентльменами в париках, с зонтиками от солнца и подзорными трубами.
- Вон там! - воскликнул Даниель. Он держал, развернув к свету из щели, нарисованную от руки карту и (не без риска поджечь) разглядывал её в лупу размером с десертную тарелку. Сей предмет, заключенный в роскошную белую с золотом оправу и снабжённый столь же роскошной ручкой, был подарен Королевскому обществу кем-то из представителей Тосканской ветви династии Габсбургов. Великолепие лупы только подчёркивало жалкий вид карты, составленной, как объяснил Даниель, по воспоминаниям и догадкам Имярека, Шона Партри, Питера Хокстона, отца Ханны Спейте и тех их собутыльников, которые случились рядом во время разговора.
- Обратите внимание на вон тот кирпичный склад, - продолжал Даниель, указывая в сторону Бермондси.
- Последние два часа мы видели только кирпичные склады, - отозвался мистер Тредер тоном столь уничижительным, что мистер Орни не выдержал:
- Завсегдатаи Сити, кои, подобно мухам, облепившим круп честной ломовой лошади, сосут соки из английской торговли, бессильны оценить красоту Ротерхита и Бермондси. Им больше по душе Саутуорк: Бенксайд и Клинк, выстроенные в век праздности на потребу одурманенных папизмом бездельников, череда театров, непотребных домов и медвежьих садков вдоль набережной, по которой вольготно прогуливаться щёголям, сутенёрам и мальчикам для любви. Воистину достойное зрелище - для некоторых. Ниже моста взгляду предстает то, что выстроено в наш век - век промышленности и торговли. Те, кому любезна Саутуоркская Ярмарка суеты, видят здесь лишь ряд однообразных складов. Однако честный и предприимчивый труженик узрит в них новое чудо света, не лишённое своеобразной красы.
- Сегодня я видел лишь одно чудо света: человека, способного десять минут кряду бахвалиться своей праведностью и ни разу не перевести дух, - отвечал мистер Тредер.
- Джентльмены! - почти выкрикнул Даниель. - Прошу вас обратить внимание на церковь святого Олафа, у южного края моста.
- Как, мистер Нокмилдаун и её прибрал к рукам? - удивился Кикин.
- Нет, хотя и ставит своих дозорных на её колокольне, - ответил Даниель. - Я указал на неё просто как на ориентир. Сразу под ней, у реки, можно видеть две пристани, разделённые складом. Каждая из них соединена с городом лабиринтами кривых закоулков, которые на нашей карте только намечены. Подобным же образом склад, обращённый к нам простым и гладким фасадом, ветвится, уходя в Лондон, как…
- Опухоль, проникающая в здоровый орган? - подсказал господин Кикин.
- Скрытое пламя, что незаметно перекидывается на соседние дома и различимо лишь по дымку воришек, обесчещенных женщин и брошенного жилья? - подхватил мистер Тредер.
- Оспенные пузырьки, которые поначалу выглядят мелкой сыпью, а после, соединяясь, оставляют человека без кожи? - спросил мистер Орни.
(Все эти и многие другие сравнения Даниель приводил раньше, показывая различные здания Ист-Лондонской компании.)
Гребцы с любопытством поглядывали на пассажиров.
- Я хотел сравнить его с пнём в саду, - зловеще проговорил Даниель, - который на первый взгляд легко выкорчевать, однако через несколько часов работы мотыгой вам становится ясно, что корни его протянулись во все стороны.
- Это место чем-то отличается от тех, что вы нам показывали? - спросил мистер Тредер.
- Без сомнения. Оно ближе всего к Лондонскому мосту и к Сити, поэтому здесь мистер Нокмилдаун занимается куплей-продажей вещей определённого рода: достаточно маленьких, чтобы их можно было пронести в руке, и притом достаточно ценных, чтобы игра стоила свеч. Крупнообъёмный товар, как мы видели, принимают и продают ниже по реке.
- От склада и впрямь открывается отличный вид на мост, - заметил господин Кикин. Он полупривстал и, нагнувшись, вертел головой из стороны в сторону.
- А с моста - на склад, - произнес Даниель. - Это место зовётся Бимбар-яма, что значит "притон, в котором торгуют часами". В ближайшие дни мы узнаем о нём больше!
- Окончена ли рекогносцировка? - спросил Орни. - Мы приближаемся к мосту, и в дождливый день течение здесь опасно для нашего судна.
- По крайней мере для наших желудков, - вставил Тредер.
- Можем ли мы подойти к Большому причалу? - спросил Даниель, указывая на пирс, отходящий от самого крупного из двадцати водорезов Лондонского моста, почти посередине реки. - Я хотел бы показать клубу нечто небезынтересное довольно близко отсюда.
- Я проголосую за, - объявил мистер Тредер, - при одном условии: если доктор Уотерхауз оставит свои экивоки и просто, честно, без обиняков скажет, что он имеет в виду.
Орни выразил самую горячую поддержку и, заручившись кивком господина Кикина, велел гребцам поворачивать на север и идти поперёк течения, одновременно позволяя ему снести судно чуть дальше от моста. Теперь предстояло развернуть "Благоразумие" и двигаться к причалу. Манёвр был выполнен точно напротив Бимбар-ямы, на которую Даниель смотрел так, словно должен срочно загнать целый мешок тыренных часов.
- Следующий пункт повестки дня, - провозгласил мистер Тредер, - вытянуть из доктора Уотерхауза объяснения, зачем мы здесь и почему казна клуба, прилежно собираемая и бережно хранимая на протяжении столько месяцев, внезапно оказалась истрачена.
- Наш новый сочлен, который выражает сожаление, что не смог сегодня к нам присоединиться, пополнит её в ближайшее время, - заверил Даниель.
- Если это правда, то его взнос будет весьма кстати, поскольку за другим отсутствующим сочленом числится недоимка.
- Зато мы обязаны мсье Арланку бесценной информацией, - сказал Даниель.
- Почему же он не с нами и не обогатит нас ещё больше?
- Он не знает, насколько был полезен. Я намерен и дальше держать его в неведении.
- И сдаётся, нас тоже, - проворчал мистер Орни, за что - редкий случай - удостоился кивка со стороны мистера Тредера. Что до Кикина, тот принял позу многострадального русского, курил трубку и помалкивал.
- Имярек сознался, что он не безумец, - начал Даниель (за время поездки по реке он поведал соклубникам о своём с Исааком походе в Бедлам). - Однако он заявил, что мы никакими силами ничего из него не вытянем.
- Знакомое затруднение, - пробормотал Кикин, не вынимая изо рта трубку. - Они боятся Джека больше, чем вас. Я знаю некоторые пытки…
- Сэр! - возмутился мистер Тредер. - Здесь Англия!
- Мы предпочитаем подкуп, - заметил Даниель. - Торг был долог, рассказывать о нём скучно. Довольно сообщить, что согласно записи в приходской книге Имярек умер и на кладбище Вифлеемской больницы ему выкопана могила.
- Как вы его убили? - вежливо полюбопытствовал Кикин.
- В яму положат труп из подвалов Королевского общества, где никто пропажи не заметит. Человек, внешне похожий на Имя- река, но с другим именем, едет сейчас в Бристоль. На следующей неделе он отправится морем в Каролину, где должен будет десять лет отработать по контракту на ферме. В благодарность за перечисленные меры - очень сложные и дорогостоящие - он без утайки поведал, зачем делал дыры в стенах Бедлама.
- Услышим ли мы от вас то, что он рассказал? Или вы тоже потребуете, чтобы вас отправили в Каролину подневольным работником? - спросил Тредер.
- Спасибо, нет надобности, - вежливо отвечал Даниель. - Имярек сообщил, что он - лишь один из множества громил, скокарей и ливерщиков (всё это различные специальности, объединяемые общим названием "взломщик"), откликнувшихся на призыв, распространённый через Бимбар-яму и другие подобные заведения неназванным лицом, предположительно самим Джеком-Монетчиком. Лицо это дало понять, что интересуется некими зданиями и особенно тем, что спрятано в их стенах. Всякий, кто проникнет в перечисленные здания и добудет что-либо из стен, может прийти в Бимбар-яму и предложить добычу указанному лицу. Приобретаться будет не весь товар, а лишь определённого рода, после тщательного осмотра.
- Видимо, Джеку и впрямь очень нужны эти вещи, если он готов ради них показаться на виду, - заметил Орни.
- И его, таким образом, можно заманить в ловушку! - подхватил Тредер.
- Увы, всё не так просто, - отвечал Даниель. - Продажа будет осуществляться посредством арабского аукциона.
Господина Кикина явно позабавили недоуменные лица Тредера и Орни.
- Позвольте мне? - обратился он к Даниелю. - Ибо так русские торгуют с турками, когда мы воюем.
- Сделайте милость.