- Денежный стимул! Награда лицу либо лицам, которые отыщут практичный и надёжный метод определения долготы? Это вы предлагаете? Да? Сэр Исаак, небеса вновь восхищены вашей гениальностью, а вся Англия в священном восторге дивится на вашу лапидарную изобретательность. - Последние слова Равенскар произнёс уже на ходу - новшество, заставившее выйти из дремотного забытья даже старейших членов палаты, многие из которых так и не обрели либо уже утратили умение идти и говорить одновременно. - Преступлением было бы тратить время величайшего учёного в мире на частности, - продолжал Равенскар, подходя к Ньютону и крепко беря его за локоть. - Я совершенно уверен, что мистер Галлей, доктор Кларк и мистер Котес смогут ответить на любые вопросы палаты, мне же надо разобраться с некоторыми неугомонными лордами. Позвольте проводить вас, сэр Исаак, нам как раз по дороге!
К этому времени они с сэром Исааком были уже за дверью, оставив позади ошарашенную палату общин, Диттона и Уистона, наполовину убитых, но всё ещё дышащих, и трёх перечисленных учёных рангом пониже, которые прибыли на церемонию в свите Верховного жреца и внезапно оказались за главных у разожженного жертвенника.
Ньютон едва не лишился руки, потому что свернул налево - к палате лордов, а Роджер Комсток, маркиз Равенскар, - направо, к Вестминстер-холлу.
- Нас вызвали лорды, - пояснил Равенскар, вправляя Ньютону плечевой сустав и рывком проверяя, встал ли он на место, - но не в палату лордов.
Миновав несколько поворотов и преодолев несколько лестниц, они оказались в промежутке между двумя судебными помещениями и вступили в центральный пустой зал с его всегдашним отсутствием викингов и досадным мельтешением современных людишек. Человек, одетый с потугами на щегольство, смотрел книги в лавке, демонстрируя всему миру свою грамотность; из башмака у него торчала соломинка - знак судейским, что он готов за деньги дать ложные показания. Ветерок колыхал ряды выцветших, закопчённых, пробитых пулями французских знамён, захваченных Мальборо при Бленхейме и в других сражениях. Их повесили для оживления стен и сразу забыли. От северного входа доносились громкие выкрики: выпоротого толстяка оставили у столба, и теперь несколько десятков простых лондонцев бросали ему в лицо конский навоз и грязь, надеясь, что он задохнётся. Такое в Лондоне происходило часто, и многие предпочитали отворачиваться от подобных зрелищ. Роджер, вопреки обыкновению, смотрел прямо на позорный столб. Подробностей его старческие глаза не различали, однако легко было догадаться, что там происходит.
- Счастливчик! - с завистью произнёс Роджер. - Хотел бы я поменяться с ним местами на следующий час.
Ньютон вскинул голову и благоразумно замедлил шаг. Он понизил голос, как будто резные ангелы могли их подслушать.
- Куда мы идём, милорд?
- В Звёздную палату, - объявил Равенскар, крепче стискивая его локоть, словно боялся, что выдающийся учёный даст стрекача. Этого Исаак не сделал, но вздрогнул. Он ждал, что Роджер назовёт одно из зданий казначейства, в последние годы широким фронтом продвигавшегося от Вестминстер-холла к реке. Звёздная палата была меньше и древнее; здесь короли Англии встречались со своим Тайным советом.
- Кто нас вызвал? - спросил Ньютон.
Роджер ответил таким тоном, словно это самоочевидно:
- Угорь.
Произнеся загадочное прозвище, он как будто снова подобрался.
- У нас есть несколько секунд. Мы могли бы потянуть время, если бы шли медленно, но я хочу войти туда с воодушевлением. Это очень важно, поэтому слушайте внимательно, сэр Исаак, повторять будет некогда.
- Судя по всему, - продолжал Роджер, - мне позволили забавляться с долготой для того лишь, чтобы досточтимый лорд, Генри Сент-Джон, виконт Болингброк, успел подготовить кукольный балаган. Приглашение вручили мне в то время, когда вы свидетельствовали перед комитетом. Конечно, Болингброк охотнее наколол бы его на стрелу и выпустил мне в живот, но такая процедура, хоть и часто используется в палате лордов, в палате общин могла бы вызвать неодобрение. Вам, сэр Исаак, выдали пропуск за кулисы, из чего я заключаю, что вас попросят сыграть главную роль.
Сэр Исаак заговорил очень тихо и спокойно, как всегда, когда хотел выказать гнев:
- Это оскорбительно. Я пришел сюда говорить о долготе. Теперь вы утверждаете, что меня заманили в ловушку.
- Умоляю, сэр Исаак, не оскорбляйтесь. Люди, когда они становятся старыми, важными и склонными брюзжать из-за каждой подстроенной им ловушки, наиболее уязвимы для такой тактики. Будьте озадачены, рассеяны, ироничны, а лучше всего - отнеситесь к этому с азартом!
Ньютон определённо не проявлял азарта. Вход в Звёздную палату вырастал перед Равенскаром, как перед Ионой - китовая пасть.
- Не важно, - продолжил он. - Оскорбляйтесь, если вам угодно, только ничего не говорите. Если вам почудится, что сейчас уместно вставить слово, помните, что эту возможность подбросил вам Болингброк, как кокетка роняет носовой платочек у ног намеченной жертвы.
- Перед вами кто-нибудь ронял платочки, Роджер? - (К ним присоединился Уолтер Релей Уотерхауз Уим, он же Титул, который, как и Роджер, был вигом и членом палаты лордов.) - Я слышал о таком методе, но…
- Нет, это была фигура речи, - признал Роджер.
Однако беззаботность Уйма и Комстока - на самом деле своего рода йогическая практика для обретения душевного покоя - в случае Ньютона дала осечку.
- Что толку участвовать в прениях, если пренебрегать возможностью вставить слово? - спросил он.
- Это такие же прения, как на Тайберне в Висельный день. Виконт Болингброк будет вашим Джеком Кетчем. В лучшем случае рассчитывайте на последнее слово осуждённого. Наши ответы, если мы сумеем их дать, будут заключаться не в речах, а в поступках, и дадим мы их… за пределами… этой… палаты! - Роджер так рассчитал свой спич, что с последним словом переступил порог. Ньютон не посмел возразить, потому что зал был полон лордами светскими и духовными, рыцарями, придворными и секретарями. Тишина стояла, как в церкви, когда викарий запнётся посреди проповеди.
- Полтора месяца назад в Тауэре произошло нечто чудовищное.
Исключительно нехорошо со стороны Роджера было окрестить ближнего Угрем, и всё же гость из другого времени и места, забредя в Звёздную палату, сразу понял бы, кого Роджер имел в виду. Генри Сент-Джон, виконт Болингброк, статс-секретарь её величества, говорил, расхаживая по пустой середине палаты. Все остальные жались к стенам, словно мелкая рыбёшка в присутствии чего-то зубастого, сильного и скользкого.
- Лондонский свет - партия и оппозиция равно - предпринял все усилия, чтобы замолчать недавние события в Тауэре и представить их спонтанным возмущением толпы, которое незамедлительно подавил Собственный её величества блекторрентский гвардейский полк. Пожар в конюшнях на Тауэрском холме отвлёк местных жителей и создал дымовую завесу - вот и отлично. В истории это останется как бунт, если останется вообще. Однако грех - и моральный, и интеллектуальный - не разглядеть в событиях двадцать третьего апреля повапленный гроб. Происшествие необходимо расследовать и наказать виновных. Увы, милорд Оксфорд, лорд-казначей её величества, к большому моему разочарованию, не принял никаких мер.
Такой выпад в сторону соратника по партии озадачил всех. Лорды загудели. Болингброк умолк и скользнул взглядом поверх голов. Лица у жмущихся по стенке господ стали такие, словно их хлестнули конским хвостом. Однако Болингброк смотрел не на них, а в сторону многочисленных канцелярий и приёмных казначейства.
Далее слова Болингброка полились в тщательно сохраняемую тишину. Даже те, кто стал мишенью нападок (несколько ближайших помощников Оксфорда, которых тут же вытолкнули вперёд), промолчали. Другими словами, это было не парламентское слушание. В зависимости от переменчивых прихотей королевы Анны Болингброк был то первым человеком в Англии, то вторым после Оксфорда. Сегодня он, очевидно, воображал себя первым и, вполне возможно, приехал в Звёздную палату прямо от государыни. Хотя Звёздная палата, так же как палаты лордов и общин, рас полагалась в придатке Вестминстер-холла, она воплощала не парламент - место прений, а монархию в более древнем смысле, с отрубанием голов неугодным. Жестокий суд Звёздной палаты отменили при Кромвеле, но помещение по-прежнему служило Тайному совету для разного рода дел. Одни проводились в соответствии с вековечным ритуалом, другие были сиюминутной импровизацией. Нынешнее заседание, судя по всему, проходило по второй категории. Так или иначе, никто не говорил, пока Болингброк его не попросит, а Болингброк не просил.
- В Тауэре есть место, называемое Монетным двором. - Болингброк посмотрел на Ньютона. Тот встретил его взгляд прямо - мелочь, но примечательная. Роджер Комсток, да и любой другой человек, знакомый с порядками мира сего, посоветовал бы Ньютону опустить глаза - говорят, это в равной мере успокаивает бешеных псов и членов Тайного совета. Однако Ньютон большую часть времени пребывал в иных мирах. То, что такие, как Равенскар или Болингброк, считали наиболее значительным, он находил докучным и несущественным.
Болингброк не знал Исаака Ньютона. Ньютон был пуританин и виг, Болингброк - человек без определённых убеждений, но со спинномозговыми рефлексами тори-якобита. Он вступил в Королевское общество, потому что так делали все. С помощью Королевского общества некоторые виги, например, Пепис и Равенскар, творили волшебство: порождали банки, страховые ренты, лотереи, государственный долг и другие сверхъестественные способы извлекать власть и деньги из ничего. Трудно винить таких, как Болингброк, если те вообразили, будто Королевское общество занято деньгами и властью. То, что Ньютон бросил Кембридж ради Монетного двора, только укрепило эти догадки. Если бы Болингброк знал истинные мотивы Ньютона - если бы понимание Ньютона можно было вложить в голову Болингброка, статс-секретаря её величества пришлось бы вынести из комнаты и несколько дней кряду поить опиумной настойкой. Поскольку этого не произошло, Болингброк считал, что предел Ньютоновых мечтаний - высокооплачиваемая должность, громкий титул и как можно меньше обязанностей.
А теперь Ньютон смотрел ему прямо в глаза. Немногим в христианском мире хватало духа играть в гляделки с виконтом Болингброком, и до сегодняшнего дня он думал, что знает их всех. То была его первая заметная встреча с Ньютоном и первый намёк, что Ньютон возглавил Монетный двор по каким-то не вполне ясным причинам.
- Как поживает её величество монета, сэр Исаак? - спросил Болингброк, вытаскивая табакерку, что дало ему повод спрятать глаза от леденящего взгляда Ньютона.
- Денежная система её величество крепка, как никогда, милорд, - начал Ньютон и замолк, потому что Равенскар положил руку ему на копчик. Болингброк отвернулся, словно прячась от сэра Исаака, а на самом деле демонстрируя сторонникам своё изумление и веселье. Как должен был распознать всякий хорошо воспитанный человек, статс-секретарь отпустил шутку, чтобы создать свойскую атмосферу и дать Ньютону возможность ответить сходной остротой. Ньютон понял вопрос буквально, выказав недостаток воспитания и обнаружив свою нервозность. Странно! С чего бы он сразу бросился защищаться? Болингброк взял понюшку и вновь повернулся к Ньютону - но не раньше, чем всё перечисленное стало понятно людям, стоящим у него за спиной, и отразилось на их лицах. Всем стало мучительно стыдно за сэра Исаака, кроме самого сэра Исаака, который явно хотел одного: выслушать вопросы, ответить на них и уйти.
- Разумеется, сэр Исаак. Об этом и пойдёт речь дальше. Рад вас приветствовать и сожалею лишь, что остальные члены совета не сочли нужным явиться. - Это было произнесено негромко, как реплика одного актёру другому. Затем Болингброк выпрямился, прочистил горло и начал монолог: - С Монетного двора выходят монеты её величества; на каждой из них отчеканены имя и благородный профиль государыни. Таким образом, чеканка монет всегда была делом и казначейства, и государственного совета. Подобно тому, как Чаринг-кросс - не Стрэнд и не Уайтхолл, а их перекрёсток, так и чеканка денег - соединение государственного совета и казначейства. Статс-секретарь, - продолжал Болингброк, имея в виду себя, - обязан вникать в её вопросы. Происходящее сегодня - начало, но отнюдь не конец публичной фазы расследования со стороны государственного совета. Я занимаюсь им негласно уже несколько недель и не хотел преждевременно оглашать результаты. Но узнав, что сэр Исаак Ньютон, директор Монетного двора, прибыл в Вестминстер по пустячному делу, порождённому воспалённой фантазией оппозиции, счёл возможным пригласить его сюда, дабы его визит не остался пустой тратой времени.
Кружа по залу, Болингброк оказался сейчас в таком месте, откуда мог смотреть прямо в лицо Ньютону через несколько ярдов превосходного персидского ковра.
- Сэр Исаак, - продолжал он. - В ходе расследования мне удалось выяснить, что в день нападения вас в Тауэре не было. Однако, когда вы вернулись и узнали, что в ваше отсутствие произошла небольшая война, в вас, несомненно, взыграла ваша прославленная любознательность. К каким выводам вы пришли касательно истинной цели нападавших?
- Милорд, это была попытка - вынужден с прискорбием признать, в значительной мере успешная - шайки грабителей, видимо, предводительствуемой самим Джеком-Монетчиком, похитить сокровища короны, - сказал сэр Исаак Ньютон. У него за спиной Равенскар гадал, не удастся ли ударом локтя вывести из строя его голосовой аппарат.
- Быть может, вы яснее представите себе картину, если я скажу, что мои дознаватели схватили часть упомянутых преступников. Они пытались бежать в Дюнкерк и были задержаны Королевским флотом, - пояснил Болингброк, снисходительно улыбаясь наивности Ньютона. - Похищенные сокровища изъяты. Задержанных допросили поодиночке. Они, как один, показали, что Джек-Монетчик, даже захватив Тауэр и стоя на расстоянии полёта стрелы от неохраняемых сокровищ, презрел мишурный блеск драгоценностей и направился прямиком в хранилище ковчега.
- Это абсурд, - сказал Ньютон. - В ковчеге содержатся только образцы пенсов и гиней. Сокровища короны неизмеримо ценнее.
- Кража сокровищ была импровизацией со стороны невежественных пешек, которых не посвятили в истинную цель нападения. Это легко установить из показаний задержанных. Я сказал, что Джек-Монетчик направился к ковчегу.
- Я вас слышал, милорд, и говорю, что из хранилища ничего не похищено.
- Обратите внимание на тщательный выбор слов, - задумчиво обратился Болингброк к ухмыляющимся сторонникам. - Это ответ или математическая загадка? - Он стремительно повернулся к закрытой двери в дальней стене и приказал: - Вносите!
Служитель распахнул дверь, явив взглядам стоящих за ней джентльменов. Первый, самый высокий, шагнул в палату. Он был в сапогах, при шпорах и в очень хорошем наряде, включавшем накидку с капюшоном. На груди его висел медальон в форме борзой. Четыре человека, одетые сходным образом, следовали за ним, неся нечто вроде паланкина. Все заволновались, вообразив, будто прибыла государыня. Однако ноша была куда меньше, хоть и тяжелее королевы - нечто прямоугольное, накрытое бархатным покрывалом.
- Все вы знаете мистера Чарльза Уайта, - сказал Болингброк, - капитана королевских курьеров, временно командующего Собственным её величества блекторрентским гвардейским полком вместо разжалованного полковника Барнса.
Гул неуверенных приветствий поднялся и опал, сменившись тишиной, когда четверо королевских курьеров опустили свой загадочный груз на пол между Ньютоном и Болингброком. Чарльз Уайт, владелец медвежьего садка в Ротерхите, знал, как подогреть волнение публики. Он выждал секунд пять, затем молодцевато шагнул вперёд и сдёрнул покрывало, явив взорам чёрный ящик с тремя висячими замками.
- По повелению милорда ковчег с Монетного двора доставлен, - объявил Чарльз Уайт.
- О, не глупите, это не испытание ковчега! - воскликнул Болингброк некоторое время спустя, когда все несколько успокоились и закончили перешёптываться. - Как вы знаете, при испытании присутствует королевский письмоводитель, а также лорд- казначей, который не счёл нужным приехать. О нет, нет, нет! Какая нелепость! Это всего лишь текущий осмотр ковчега.
- А каков… э… регламент осмотра, милорд? Я никогда о таком не слышал, - сказал Равенскар. Он говорил вместо Ньютона, который ещё не обрёл дар речи - во всяком случае, так заключал Равенскар из того, что кожа под редеющими белыми волосами была тёмно-красная и в пупырышках.
- Разумеется, не слышали, ибо это экстраординарный случай. Прежде такого не делалось, потому что до недавнего времени ковчег всегда был под надёжной охраной. Честь охранять ковчег возложена на гарнизон Тауэра и в разное время доверялась разным полкам. В последний год обязанность эту исполнял Собственный её величества блекторрентский гвардейский полк, отличившийся несколько раз до того, как милорд Мальборо окончательно себя запятнал. При полковнике Барнсе, ныне разжалованном, полк пришёл в упадок. Там был первый сержант, некий Роберт Шафто. Палата, безусловно, будет изумлена, узнав, что сержант Шафто - брат Джека Шафто, который, предположительно, и есть Джек-Монетчик. Тем не менее Роберта Шафто - при многолетнем попустительстве Мальборо - держали в полку под тем предлогом, что он давным-давно разорвал всякую связь с мистером Джеком Шафто. Ему и таким, как он, поручили охранять Монетный двор и ковчег в частности. Как я уже сказал, после событий двадцать третьего апреля полковника Барнса отстранили от командования, а недавно и Роберт Шафто сменил квартиру. Он по-прежнему в Тауэре, но не в казарме, а в каземате несколько иного рода. Здесь с ним беседует мистер Чарльз Уайт. Беседы пока были не особенно плодотворны, но я убеждён, положение вскоре изменится, ибо мистер Чарльз Уайт превосходно зарекомендовал себя умением доискиваться до правды. С тех пор как произошли упомянутые перемены, ковчегу ничто не угрожает - смею сказать, как и сокровищам короны. Однако никому не ведомо, что могло произойти с ним в тот год, когда он находился в безответственных, если не преступных руках полковника Барнса и сержанта Шафто. Вот почему мы сегодня собрались в этой палате для беспрецедентного дела: осмотра ковчега.
- Итак, подводя итог, я вынужден признать, что тоже отсутствовал во время нападения преступников, и этот позор мне никогда не избыть, - сказал Чарльз Уайт, заканчивая излагать ошеломлённой палате невероятную историю о бессмысленной погоне, которая была предпринята под клятвенные заверения полковника Барнса и сэра Исаака Ньютона, что в результате они задержат Джека-Монетчика, а закончилась пожаром в пустой сторожевой башне и метаниями драгун по тёмным илистым отмелям. Перед закатом заметили одно или два судёнышка - их преследовали до наступления темноты. Сэра Исаака Ньютона нашли в трюме с дрейфующей развалины, где он вместе с другим престарелым натурфилософом-вигом забавлялся чёртиком из табакерки.