- Говорим мы на одном языке, а то, что у каждой долины свой диалект, - это не существенно, пока жители этой долины не потеряют настолько разум, что будут считать свои отличия от других за самостоятельный язык. То, что нас соседи называют по-разному, еще не значит, что мы на самом деле разные. Мы один народ. И должны жить в едином государстве, с монархом нашей же крови, назло недружественным соседям. Мы первые дали по рукам и маврам, и Карлу Великому, покусившимся на наши земли. Мы начали Реконкисту против сарацин, когда они чувствовали себя хозяевами даже на берегах Эбро, и вели ее самые трудные первые годы, положили на полях сражений массу своих людей, а плоды нашей победы пожинают другие - Кастилия, Арагон и Португалия. Нам же от подвигов Реконкисты земель не прибавилось. Только слава. Как была наша граница по реке Эбро, так и осталась. А в Риохе наша территория даже скукожилась. А тут еще "три сестры" под Мадридом ходят.
- В этом я с вами согласен, ваше величество, - дон Мартин почесал лоб, - но я не представляю, как это сделать практически, не нарушая наших древних фуэрос? Они нас разделяют сильнее, чем могут объединить.
- Над этим сейчас у меня работает целая коллегия легистов, - слегка приврал я о положении вещей, - сверяют все фуэрос. На первом этапе главное - найти, что у нас в них общего. И вообще… - Я погонял в пересохшем рту глоток вина. - Мы - баски, древний народ. Наверное, самый древний в Европе. Мы жили тут всегда, а все остальные - пришлые. Нас окружают молодые нации с амбициями, свойственными молодежи, не боясь нового. А у нас все так держатся за старину и ее обычаи, будто от этого зависит вход в Царствие Небесное. К примеру, васконские пастухи привыкли пасти свои стада исключительно на своей земле. И если каким-либо образом земля поменяла хозяина, он просто уйдет с нее. А ведь хорошим пастухом надо родиться. Стать им труднее. Да и желающих мало. На берегах Пиренеев нет лучше мореходов и кораблестроителей, чем баски и кантабры. Но где они? Я вам отвечу - в Португалии, потому что там растет флот, строится много кораблей и их рей радушно принимает всех, кто умеет хорошо водить и строить корабли. И так уже почти сто лет. Внуки тех басков, которые переселились туда и создали мощь португальского флота, давно носят португальские имена, не помнят родной язык и считают себя португальцами. Все потому, что, начиная с принца Энрике Мореплавателя, флот в Португалии - государственная политика, на которую они не жалеют денег. Если оставить Страну басков в Кастилии, будет то же самое, только уже у себя дома. Баски создадут кастильский флот и будут в нем адмиралами и капитанами, не считая простых матросов. А у нас захиреют рыбный и китобойный промыслы от нехватки моряков. И наши рыбные места в океане захватят те же голландцы, к примеру, или бретонцы, или даже англы.
- Англы? - откровенно удивился дон Мартин. - У них же нет нормального флота…
- Пока нет… Но будет, если наш флот ослабнет.
- Пока самый большой флот, насколько я знаю, ваше величество, у бретонцев. У нас уже меньше.
- Нижние земли Германии на подходе: Фландрия, Барабант, Зееландия. Пока они только рыбу ловят. Но стоит франкам прижать Бретань, они займут ее место в морской торговле.
- Наших торговых кораблей пока больше, чем у них, - возразил мне дон Мартин.
- Вот именно: пока… - ухватился я залюбимую в этот вечер присказку.
Как мне его убедить? Не могу же я вот так взять и вывалить на него убийственное послезнание, что капитаны и лоцманы каравелл Колумба все были басками. Что первый капитан, который осуществит кругосветное плавание, будет баск Элькано. Но на кастильском корабле, во славу кастильской короны. И почему в учебники истории вошел кастилец Магеллан, который в этой экспедиции помер, не пройдя и половины шарика, мне до сих пор непонятно. Что две трети капитанов и большая часть адмиралов у Испании в будущем придется на басков.
Не могу я ему раскрывать секрета Ньюфаундлендской банки и рассказывать о том, что первых французских моряков в Канаде индейцы приветствовали на васконском языке.
Я не могу выглядеть в глазах этого серьезного политика и умного человека малолетним вралем. Или хуже того - фантазером. Королю это невместно.
- Поэтому на новых орденских землях вы, ваше величество, строите Картографическую школу, куда готовы принимать наших сирот и обучать их бесплатно? - спросил гостеприимный хозяин.
Вот-вот: прикидывается замшелым пеньком из глубинки, а сам все новости знает лучше меня.
- Надо же с чего-то начинать, дон Мартин, - ответил я. - А сироты… что их ждет в жизни?
Дон Мартин пожал плечами.
- По-разному бывает, ваше величество. Как кому повезет…
- Так почему бы мне не соединить благотворительность и государственный интерес? Немного поработать этим самым везением и через несколько лет получить в свое распоряжение пару десятков грамотных капитанов для нашего, васконского флота. Тем более что учить их там будут на родном языке, что сильно сократит время обучения.
- На родном языке? Откуда такие фантазии? - удивился дон Мартин. - Пока везде обучение идет на латыни. И чтобы учиться, надо для начала освоить ее.
Тут я как заправский партийный пропагандист выдал ему всю свою программу поголовной ликвидации безграмотности басков и создания письменности на родном языке. И эту тему мы обсуждали долго. Расстались только глубоко за полночь, так все это увлекло дона Мартина. Ну а я мог скакать на своем любимом коньке хоть до утра. Были бы доброжелательные уши. А дон Мартин был очень внимательным слушателем. Утаил я от него только, что Азбука и Букварь на эускара уже готовятся. Просто не знал, как он воспримет, что руководителем этой эпохальной программы стала женщина, а рисковать не захотел.
Утром, после фехтования, за завтраком я не увидел нашего радушного хозяина. На мой вопрос, не заболел ли дон Мартин, мне ответили, что он уехал из замка в близлежащий город Аспейю еще до рассвета. Сказал, что по неотложным делам.
- Надеюсь, он не в одиночку ездит? - обеспокоился я за него. - Мне сказали, что ваши места не свободны от разбойников.
- Это так, ваше величество, - ответила мне донья Магдалена, - "война банд", хвала Богородице, уже в прошлом, но есть отдельные сеньоры, которые все никак не хотят успокоиться, а управы на них нет. По фуэро они государи в своих землях. Кастильская же корона всегда отговаривается тем, что она не вправе вмешиваться в наши внутренние дела. Такой вот заколдованный круг. А начинать новую "войну банд" никто не желает. Устали от прежней.
- И как часто у вас происходят эти "войны банд"? - Мне стало ужасно интересно.
- У каждого поколения басков была своя такая война, ваше величество. И не только у нас, но и в Наварре такое же положение дел. Но прошлая война у нас была особенной. Страна раскололась на несколько союзов семей. И длилась война целых пятнадцать лет. Пока не выбили всех предводителей - не успокоились. А во всем виноваты эти проклятые Гамбоа, ваше величество.
Интересная информация. Последняя гражданская война в Наварре тоже длилась почти столько же - двенадцать лет. Кто с кем и за кого воевал - темный лес для меня. Баски…
- И серьезные были боевые действия?
- Да какое там, ваше величество, - махнула она рукой, - у каждого сеньора своя банда. Дружина, если говорить на языке франков. Или меснада, как говорят у вас в Наварре. Вот они и лупили друг друга, кто кого где встретит. Все выясняли, кто из "старших родственников" самый старший. Под кого все должны нагибаться. В итоге остались только Оньясы и Гамбоа. В последнем бою участвовали двадцать четыре банды со стороны Оньясов и семь со стороны Гамбоа. Правда, стоит отметить, что у Гамбоа банды были большие - по сто и более латников, но это им не помогло.
- Все "три сестры" участвовали в этой войне? - поинтересовался я.
Дона немного задумалась, а потом продолжила мне скармливать несколько подредактированную версию. А я вдруг вспомнил что она сама - Оньяс.
- Поначалу да. А потом все замкнулось на том, кто будет главным в Гипускоа. В остальных землях они как-то между собой уже определились. Кастильские же монархи были по уши заняты своей междоусобицей, чтобы лезть еще и в нашу.
- И кто же стал главным в Гипускоа?
- Никто, ваше величество. Практически все вернулось к тому состоянию, которое было у нас до "войны банд". Всё определили города, когда перестали пускать товары мятежных "старших родственников" в порты. Так их и замирили. Пока все решает Генеральная хунта, если сумеет договориться с городами. Надолго ли - не скажу, ваше величество, умишком я скорбна для того, чтобы такие пророчества выдавать… Да что же вы совсем ничего не едите, ваше величество? Плохо приготовлено?
- Спасибо, донья Магдалена, я уже насытился. Должен сказать, что все было очень вкусно, так что есть желание украсть у вас вашего повара.
- Скажете тоже, ваше величество… - отозвалась польщенная дама.
И я поспешил ретироваться из столовой под благовидным предлогом заинтересованности в здоровье Иниго, против чего его сестра не нашла возражений. Иначе бы меня стали насильно закармливать, как гуся на фуа-гра. Знаю я таких женщин…
Иниго пребывал в сознании, недоуменно смотря на свою левую ногу в гипсе, подвешенную на шнурке с грузом. Плотник под руководством костоправов все же соорудил подобающую для этого треугольную стойку.
- Вы пришли со мной попрощаться, сир? - слабым голосом произнес Иниго, увидев меня.
- Ты как всегда догадлив, мой верный вассал, - улыбнулся я ему. - Дела ждать не будут. Я и так еле выкроил пару дней, тебя навестить. А за это время в По франки пожаловали. Надо ехать разбираться с ними.
- Какая жалость, сир, что я не могу умереть за вас! - восторженно воскликнул юноша.
- Для меня лучше будет, чтобы ты жил, Иниго. И жил не столько для меня, сколько для своего народа. Подвиг бывает не только на поле брани, но и к вящей славе Господней.
- Но, сир, не принимать же мне постриг в монастыре? Я не хочу быть обузой для своего брата, который отнюдь не так богат, чтобы содержать всю жизнь бесполезного калеку. И не вижу выхода из этого тупика.
- И не будешь ты для дона Мартина обузой. Как выздоровеешь, тебя будут ждать в командарии ордена Горностая, в замке Дьюртубие, что между Сибуром и Уру-ньей. На первое время поможешь шевальер Аиноа д’Эрбур. Ей не хватает грамотных помощников, а она делает великое дело - составляет Азбуку и Букварь васконского языка.
- К чему это, сир? - разочарованно прошелестел голос юного кабальеро.
- К тому, что кто владеет умами подрастающего поколения - тот владеет миром. Кому, как не признанному герою морских сражений, заниматься воспитанием юношей. К вящей славе Господней, нашего народа и нашей земли.
- Сколько их, этого подрастающего поколения, сир? - спросил Иниго ломающимся голосом "ветерана".
- Несколько десятков будет. Пока…
- Всего-то… - протянул он разочарованно.
- Лиха беда начало, - возразил я. - Ты, пока валяешься пластом, подумай, как это сделать лучше. Как вырастить людей грамотных, но которые будут честно служить своему королю, своей стране и своему народу. Нашей церкви, в конце концов. Которые не побегут тут же продавать свои услуги тому, кто больше платит. Подумай, чему их учить и как учить. Я верю в тебя, Иниго. Верю в твой сильный характер и железную волю.
И положил на его стол заранее приготовленный кошель с серебром.
- Здесь, Иниго, три сотни суэльдо. Должно тебе хватить на все - и на излечение, и на восстановление сил, и на новый гардероб, а также чтобы не чувствовать себя нахлебником на шее у брата. Коня тебе оставят. Считай себя в отпуске по излечению от ран. Со службы я тебя не отпускаю. Так и знай.
- Сир, последняя просьба: прежде чем уехать, позовите ко мне отца Жозефа.
Обратный путь показался короче, хотя наша колонна и пополнилась сотней с лишком всадников. Зато в передовом дозоре теперь мчались не амхарцы, а полтора десятка хинетов. Амхарцы же заняли свое законное место моих телохранителей и скакали позади моего коня.
Нетерпение, которое от Саншо и меня перекинулось на наше воинство, заставляло не снижать темпа. Потому весь день мы шли волчьим изгоном. Любоваться начавшейся золотой осенью было некогда, хотя и подмывало в некоторых особо живописных местах остановиться и насладиться зрелищем, напоминавшим мне осень в горах Крыма. Что уж говорить о неторопливых беседах… даже свою епитимью читал на ходу.
Сложнее стало становиться на обеденную дневку - все же почти два эскадрона одновременно дорогу топчут, хоть и без обоза. И я снова подумал о том, что полевые кухни - это все же более насущная необходимость, чем даже пушки. Войной рулит интендантство. Хотя и пушки нужны - все же "последний довод королей" лишним не бывает.
В середине второго дня пути нас остановила пара всадников нашего дозора, заявив, что впереди что-то неладное делается и командир их передал нам, чтобы мы слегка сократились в скорости, а то ему там необходимо прочитать какие-то странные следы. Возможна засада.
Разведке надо верить. Я отдал приказ по два десятка хинетов отправить в боковой дозор справа и слева от дороги. И идти всем дальше шагом - дать и коням роздых, раз такая оказия. Хотя я и был немного раздражен задержкой. Все же мне давно пора быть в Беарне, а не просторы Гипускоа рассекать конным туристом.
Через полчаса нас встречал на дороге командир передового дозора - Алехандро Ибаррури.
- Сир, тут было совершено преступление, - доложил он. - Дорожный разбой. Не спонтанный, а с засадой. Тут недалеко в овражке разломанная пустая телега и два раздетых догола трупа - мужчина и женщина. Но, судя по следам, повозок было три. А людей - много больше, чем убитых. На дороге попытались замести следы, но не настолько тщательно, чтобы мы их не нашли.
- Что вы предприняли до нашего подхода? - спросил я его.
- Я разослал по сторонам свои десятки - найти разбойников, но себя не проявлять. Окончательно решать вам - вы сеньор.
- Мы уже вошли в Бискайю?
- Лиги три по дороге - и будет Бискайя, сир.
- Тогда я тут не сеньор, - ответил я.
Но, посмотрев в лицо этому человеку, который, став опытным воякой, не порвал окончательно со своей крестьянской средой, рассматривая войну только как отхожий промысел, понял, что от меня ждут совсем другого решения. Крестьянский атаман хотел мести.
- Кто убитые? - спросил я, оттягивая время принятия решения.
- Крестьяне, сир. Это видно по их рукам.
- Женщина, говоришь?
- Да, сир. Старая женщина.
Немного подумав, я решился:
- Не как сеньор, но как кабальеро, во время посвящения поклявшийся защищать слабых, вдов и сирот… и наказывать явное зло, а дорожный разбой в ненаселенном месте - зло абсолютное, приказываю: найти и покарать разбойников.
- Мы приведем их на ваш суд, сир, но нам нужно подкрепление, - с готовностью откликнулся Ибаррури.
- Бери. Сколько тебе нужно человек?
- Пяти десятков хинетов, сир, будет достаточно, чтобы прочесать всю округу. А сами ждите нас на месте преступления. - И поскакал вдоль колонны отбирать нужных ему людей.
- Дневка, - приказал я оставшимся, - всем отойти на двести шагов назад. Следов преступления не топтать. Готовим обед. Война войной, а обед по расписанию.
И как заправский криминалист двадцать первого века выставил оцепление места преступления.
Когда закончили обедать и сменилось оцепление, вернулись посланцы от Ибаррури. Числом три.
- Сир, банду проследили до ее логова. Но… - замявшись, доложил мне старший в этой тройке.
- Что "но"? - нетерпеливо перебил его я.
- Это замок местного сеньора, - немного поник хи-нет.
- И что из этого следует? Он вправе разбойничать на большой дороге? - И, не дожидаясь его ответа, потребовал: - Докладывай все подробно. Что выяснила разведка?
Вокруг нас собралась уже нехилая толпа, активно греющая уши. Ни минуты в одиночестве, блин. Монаршая доля, кобыле ее в щель. Изволь оправдывать ожидания.
Разведчики из хинетов оказались классные, мне понравились. Информация о замке была донесена ими достоверная, четкая, с полной разблюдовкой, где кто находится. Все слабые и сильные места укрепления. Но я провел дополнительную рекогносцировку сам. Даже маршал Рокоссовский не брезговал перед наступлением сам облазить на пузе передний край, изучая местность в направлении главного удара. И убедился, что хинеты не допустили никакой отсебятины. Это радовало.
После короткого военного совета с доном Саншо, Гырмой и сьером Вото решено было штурмовать эту "цитадель" внезапно, без предупреждений и объявления войны. Все же тут разбойники против нас, а не благородный рыцарственный противник.
Лишние жертвы среди обитателей замка нам были не нужны, поэтому лучников оставили в резерве верховного командования, рассредоточив их по кромке леса. Заодно послужат заградотрядом для возможных беглецов из замка.
По моему приказу нужные жерди вырубили вдалеке от замка, чтобы его обитатели не слышали стука топоров. Я, Марк, Микал и все амхарцы, вооруженные только баклерами и мечами, взялись, пропустив под мышкой, за конец длинной жердины - длиннее высоты стены, и, подталкиваемые каждый шестью хинетами с другого конца этой жерди, разбежались, ударили стопой в стену и вылетели наверх, оседлав ограждение замка.
Ну как замка… где-нибудь во Франции или Кастилии это даже за замок бы не посчитали - так… четырехэтажная башня за трехметровым каменным забором.
Не успели мы разбежаться по деревянной галерее вдоль стены, как за нами запрыгнула следующая семерка. Через минуту по замку уже гуляло не меньше трех десятков моих воинов, которые брали под контроль все стратегические места этого укрепления в горах. А через две минуты открыли ворота, в которые хлынула основная масса заранее скомплектованных штурмовых групп во главе с доном Саншо.
Амхарцы с ходу захватили вход в башню, а остальные находники, надавав оплеух всем подряд, кто находился во дворе, заперли их в строениях хозяйственных служб. Вооружен был только один часовой, совершенно обалдевший от нашей тактики и даже сопротивления не оказавший.
А вот в самой башне слышались лязг железа и львиный рык моего Марка.
- Марк, назад! - крикнул я в дверной зев башни. - А вы там все сдавайтесь, иначе башню подпалим!
В окно третьего этажа выглянула смуглая всклокоченная рожа.
- А за выкуп отпустишь? - поинтересовались сверху.
Я поднял голову и сказал:
- Те, кто не виновен в дорожном разбое, будут отпущены безо всякого выкупа, но после суда.
Вооруженная толпа за моей спиной загудела, причем часть восторженно, а часть разочарованно, ибо надеялась активно пограбить это местечко, в надежде, что у разбойников точно клад припрятан. И немаленький.
- Чьего суда? - крикнул сверху высокий женский голос. - Кто посмел творить суд на моей земле?
- Рея Наваррского дона Франциска, первого этого имени! - крикнул ей Микал в ответ.
- Боже мой, святая Мадонна, нас захватила Наварра! - заблажила баба наверху, но быстро затихла или ее заткнули.
Недовольный Марк вышел из башни и сел на поленницу дров, которыми хинеты споро обкладывали башню, прислонив к ней свой большой топор. Он недовольно зыркал на меня исподлобья яркими белками глаз. Понятно, обломал я мужику весь кайф. Это как с бабы снять, даже хуже.
Высунулась в бойницу еще одна голова.