14 сентября. Наконец-то жизнь вернулась в привычную колею. Не хочется вспоминать про свой разговор с мамой (обычная история), а вот про свое посещение Динники напишу. Оказалось, что они действительно собирались в Дентайю, но в последний день путешествия не выдержали и выехали к морю по кратчайшей дороге. Судя по их рассказам, там было погрязнее и пошумнее, чем в Дентайе, но им очень уж надоел пыльный тракт и хотелось поскорее окунуться в волны. Когда я поведал Диннике о своих каждодневных поисках, она прямо изменилась в лице и готова была рвать на себе волосы (мы сидели у нее в комнате и закусывали плюшками с иргой). "Почему мы не проехали еще часа два и добрались до Дентайи?" – вскричала она. "Ну что, Клуппер тебе не надоел?" – спросил я. Она сказала: "Только и знает, что про своего бравого полковника да "боевых" товарищей рассказывать. А то еще стал меня всяким приемам учить, как от хулиганов и насильников отбиваться". – "И что, научилась?" – "Давай покажу!" – засмеялась она. Она сказал мне, что может отразить нападение и сзади, и спереди. "Я кем буду – хулиганом или насильником? – спросил я. – Давай последним". Она, по-моему, слегка покраснела, но через загар (а он у нее очень симпатичный) мне могло и показаться. В общем, я скорчил страшную рожу и подошел к ней с намерением "совершить" насилие, схватил за руку пониже локтя и потянул к себе. Она сдержала смех, ловко повернулась на пятке, и я каким-то образом оказался стоящим на коленях с завернутой к затылку рукой, а ее ступня гордо покоилась у меня на пояснице. "Ловко! – восхитился я. – Давай теперь сзади, как действуют настоящие злодеи". Она повернулась к мне спиной, подняла гибкие руки и стала поправлять волосы, а я шагнул к ней и медленно провел ладонями у нее по бедрам и выше, через упругий живот (между пальцами мелькнула тонкая шелковая веревочка от трусиков), затем моя правая рука остановилась на ее груди, а левая поползла вниз, к ее колючему ежику между ног, и вскоре достигла его. От ее запаха у меня закружилась голова, и я поцеловал ее в шею, а она же как будто лишилась сил и глубоко вздохнула. Я подхватил ее на руки и перенес на кровать. Я словно сошел с ума, не иначе – в ее доме, когда в любой момент в комнату могла войти ее мать (или даже Блобб)! Но тогда я ничего не соображал, а вот она рассудок не утратила. Только я принялся задирать на ней платье, как Динника вся напряглась, сдвинула ноги и сжала мои запястья. "Не надо", – прошептала она, а сама через мгновение притянула меня к себе и обхватила руками за шею. Я плохо помню, что мы вытворяли с ней, лежа на ее кровати и прижавшись друг к другу, но она очень упорно мешала мне стащить с нее трусики. А потом за дверью послышались шаги… и мы, взъерошенные, оказались на расстоянии десяти локтей – я высунулся в окно и освежал лицо осенним ветерком, а она причесывалась, сидя на кровати. Но никто не появился, а Динника сказала: "Мне нужно помочь матери с вареньем". Я шел домой, на Береговую, и энергия, взбрыкивая у меня в паху, буквально заставляла меня подскакивать. И я, почти не задумываясь, миновал "свое" ателье, чтобы зайти в "Эврану". А сейчас сижу за столом и думаю: растратчик я, мот, не мог сдержаться и сэкономить кучу денег!
12 декабря. Холода стоят такие, что я постоянно топлю печурку. Сегодня проснулся и случайно заглянул в чернильницу, а там фиолетовые кристаллики. На подоконнике – толстый слой снега".
Глава 25. Наддина
Валлент захлопнул четвертую тетрадь Мегаллина и потянулся. Судя по ударам имперского колокола, было уже больше трех часов пополудни. Закинув дневник погибшего мага на полку, следователь облачился в темно-зеленый плащ – сегодня он хотел выглядеть официально – и спустился в столовую. Тисса как раз ворошила угли в печке: на ней стоял котелок с аппетитно булькающим варевом. Дочь выглядела благодушной и чем-то довольной.
Она разлила по тарелкам густой овощной суп и нарезала хлеб, с интересом рассматривая наряд Валлента. Аппетит к нему так и не пришел, поэтому он смог осилить только половину своей обычной порции.
Они обменялись несколькими незначительными фразами. Валлент свежим взглядом изучил внешний вид Тиссы и пришел к выводу, что она еще вполне симпатичная и привлекательная девушка. Ее слегка полноватые грудь и бедра, еще недавно казавшиеся ему признаком душевной лености, приобрели вдруг, благодаря ярким волнам ауры, разлившимся по ним, отсвет великой созидательной силы, рассеянной в мироздании. Сама жизнь наполняла ее горячее, мягкое тело в поисках своего естественного выхода – и не находила его.
Выведя Скути за ворота и направляясь в сторону Конной площади, магистр думал над маловажным, в общем, вопросом – кого навестить в первую очередь. В его списке значились три женщины, с которыми ему хотелось повидаться: Таннига, Наддина и Маккафа. В конце концов решающую роль сыграла жаркая погода. Гонять лошадь за реку, да и самому париться в седле ему не хотелось, и он перенес знакомство с супругой Шуггера на более поздний срок.
"Когда, интересно, я буду воспроизводить опыты Мегаллина? – думал он, скользя взглядом по выцветшим вывескам и пустым провалам окон, порой лишенных стекла. – Несчастные Берттол с Лаггеусом пылятся в столе, а зерна наверняка засохли… Как сделать тот последний шаг, что отделяет меня от постижения? Может быть, убийца откроет мне какой-нибудь важный магический секрет?" Задав себе этот вопрос, Валлент представил коленопреклоненного вивисектора, взахлеб выбалтывающего следователю ужасные магические тайны. Вонючая слюна преступного мага оросит прижатый к его горлу кинжал палача – сцена эта будет иметь место в тюремных застенках. Сам Валлент, стоя за его жирной спиной, будет сжимать кровавого таксидермиста волевыми "тисками", силой сознания и при помощи кольца Деррека придавливая его к сырому каменному полу… Жаркая волна возбуждения охватила магистра, распространившись от живота и едва не вздыбив седые пряди на его макушке. Кожа, покрытая когда-то желтой мазью, неустанно впитывала в себя разлитую в природе энергию, а та, похоже, требовала выхода. Он отпустил поводья и прижал ладони к запылавшим щекам. Скути под ним вдруг заржала и дернулась вперед, порядком напугав случайного пешехода.
Магистр пришел в себя и пробормотал извинение, успокаивая дрожащее животное мягкими хлопками по шее. Зеленые круги расползались перед его глазами, постепенно затухая и собираясь в одну точку. Не дожидаясь, пока зрение окончательно вернется к нему, магистр сжал колени, понуждая лошадь двигаться.
Оказалось, что он успел выехать на Конную площадь и находится как раз напротив Театральной улицы. Свернув в узкий проход между зданием суда и Камерным театром, он пробрался сквозь мусорные кучи и полчища синих мух. Маленький и розовый, с темными потеками по стенам домик Мегаллина хорошо просматривался на фоне сине-серой поверхности Хеттики. Спрыгнув с лошади, Валлент привязал ее к скобе и поднялся на продавленное крыльцо. Перед его носом висела сальная веревка, и он дернул за нее, в ответ из-за двери раздался глуховатый, надтреснутый звон. Вскоре дверь распахнулась, и перед магистром возник неопрятного вида мужлан в коротких штанах и длинной холщовой рубахе, перепоясанной веревкой. Заметив цвет Валлентова плаща, он вздрогнул и отступил на шаг.
– Кого надо? – настороженно спросил хозяин. "Что-то я не припомню, чтобы Бессет говорил о ком-нибудь, кроме Наддины", – мелькнула у следователя недовольная мысль.
– Здесь живет господин Мегаллин? – холодно поинтересовался он.
– Ну… – мужик, казалось, успокоился и ответил даже с некоторым облегчением. Видимо, собственные отношения с законом занимали его гораздо больше, чем какой-то владелец дома. – Уже не живет, съехал.
Магистр шагнул вперед, по ходу приспосабливаясь к сумрачному освещению.
– Мне нужно осмотреть дом, – сказал он.
– А предписание у вас есть? – хозяин явно осмелел и предпринял попытку преградить Валленту дорогу. Действительно, он был немного выше и крупнее следователя, имел крепкие ладони с узловатыми пальцами и широкие ступни – очевидно, выходец из какой-нибудь окрестной деревни, променявший малодоходный и тяжелый сельский труд на сомнительный городской промысел.
Валлент поднял руку с артефактом-лягушкой, якобы намереваясь запустить ее в карман плаща, и мгновенным магическим ударом воздуха отбросил хозяина к противоположной стене. Оказавшийся на его пути платяной шкаф треснул пополам и рассыпался грудой крашеных досок, а левая дверца вывалилась и прихлопнула лежащего на полу человека словно муху. Остаточные потоки энергии, переполнявшей магистра, бесконтрольно выплеснулись и еще раз ударили в неподвижное тело, заставив его дернуться. "Противник" застонал и предпринял тщетную попытку подняться, но магистр послал в него еще один заряд плотного воздуха, и он затих. Магистр подавил нелепое желание подойти и пнуть мужика.
Влево вел короткий коридор, заканчивавшийся, судя по всему, кухней – в проеме блеснули сковородки, котелки и прочие подобные предметы, упорядоченные на полках. Правда, на взгляд следователя их было несколько больше, чем требовалось семье из двух человек. Из разбитой мебели выпало пять или шесть плотных осенних курток из овечьей шерсти и одна лисья шуба, все самых разных фасонов.
"Да этот идиот, похоже, ворует или мародерствует", – презрительно подумал Валлент. Какое-то время он размышлял над тем, стоит ли ему выбрать время и сходить в Отдел, чтобы натравить бывших коллег на незадачливого "хозяина", затем мысленно махнул на мародера рукой и двинулся по правому коридору. По обе стороны от него виднелось пять дверей, ведущих в комнаты.
Первым ему попался туалет со стандартным набором приспособлений и предметов, свободный от ненужных здесь вещей, зато в соседней комнате повсюду валялись тюки с разнообразным хламом. Валлент расфокусировал зрение и осмотрелся, проникая взглядом сквозь стены и мебель. Их серые контуры не содержали в своих мутных границах ничего необычного. Если в доме имелся тайник с магическим фолиантом, он находился не здесь. Расширив пределы зоны, охваченной "проникающим" зрением, магистр заметил в дальнем конце дома слабое белое свечение.
В тот же момент со стороны входа послышались стук двери, шаги, и сразу – резкий вскрик. Таиться не имело смысла. Следователь вышел в коридор и увидел склонившуюся над поверженным противником женщину, из руки которой выпала хозяйственная сумка. На дощатом полу валялась горка раскатившихся овощей. При виде магистра женщина – очевидно, Наддина – упала на спину, запнувшись о тело приятеля, и заскулила. Ее зубы громко застучали, она попыталась крикнуть, но исторгла лишь невнятный писк.
– Успокойтесь, госпожа, – проговорил удивленный Валлент. После разрядки он чувствовал приятную усталость и не имел намерения воздействовать на хозяйку каким бы то ни было магическим способом. – Этот человек, проникший в ваш дом, препятствовал обыску. Полагаю, он жив и почти здоров.
– Кто вы? – пробормотала она, все еще отползая от гостя в сторону выхода.
– Следователь Отдела.
– Если вы по поводу исчезновения Мегаллина, то меня уже вызывали в Отдел!
Сам о том не ведая, приятель Наддины помог магистру легко сформулировать предлог, под которым в доме проводится обыск.
– Мы думаем, что ваш негостеприимный друг украл у одной важной семьи некую реликвию, – сказал он.
Вообще говоря, Валлент придумал эту чепуху во многом по привычке. Наддина, напуганная беспомощным видом своего крепкого товарища, неспособна была оказать следователю сопротивление, требуя предписание и городя прочую чушь. Но все же у нее хватило сил, чтобы внезапно вскочить и метнуться к двери. Схватившись за ручку, она дернула ее на себя, но дверь не поддалась. Наддина не смогла преодолеть давление воздуха, созданное магистром.
– Не нужно так нервничать, – вкрадчиво проговорил Валлент, одним прыжком достигая хозяйки и сжимая ей ладонью рот – а то еще завизжит на всю улицу.
Золотая лягушка оказалась у нее точно между зубов. Левая рука магистра смогла обхватить лишь половину выпуклого живота женщины. Рыхлые ягодицы Наддины судорожно сжались, она будто окостенела и даже, кажется, не дышала, боясь пошевелиться. Однако спустя несколько мгновения она выдохнула, обдав пальцы магистра струей влажного горячего воздуха, и расслабилась.
– Вот и славно, – прошептал следователь, медленно отделяясь от нее и отступая на шаг назад. Теплые толчки возбуждения, попытавшиеся было расшевелить его плоть, затухли и растаяли в области шеи. Наддина повернулась лицом к гостю и с ужасом в круглых глазах смотрела на него. Ее аура совершала резкие, хаотичные колебания, неправильными кругами сбегаясь к ее пупку и стекая вниз. – Пойдемте, покажете мне комнаты вашего дома. – Валлент взял ее за локоть. Ему не хотелось оставлять хозяйку без присмотра – того и гляди, метнется наружу и позовет какого-нибудь гвардейца. Поднимать шум и биться с еще одним или двумя солдатами не было никакого смысла.
Деревянно ступая короткими пухлыми ногами, хозяйка пошла в кухню и остановилась посреди нее, загнанно глядя на посетителя. Валлент осмотрелся и сразу понял, что здесь нет ничего магического – предметы и обстановка имели мертвые серые контуры, каверн в стенах также не было.
– Дальше, – сказал он. Она несколько удивилась способу "обыска" и с готовностью распахнула перед ним плетеную дверцу.
Следователь быстро осмотрел мелкий чулан, забытый пыльным старьем. Наддина, кажется, немного отошла от потрясения и успокоилась, страх в чертах ее круглого лица смешался с некоторым любопытством.
– Что вы ищете, господин магистр? – спросила она, осмелев. Закрывая дверь в чулан, она скользнула боком по плащу Валлента. Он вернулся к нормальному зрению и с удовольствием заглянул в вырез ее короткого платья, разглядев в ложбинке россыпь мелких рыжих оспинок. Наддина заметила его мимолетный интерес к своей особе, ее грудь трепыхнулась от короткого вздоха и даже немного выпятилась вперед – с одновременным прогибом поясницы.
– Дело прежде всего, – забыв о ее вопросе, назидательно заметил магистр, отступая в сторону и пропуская хозяйку перед собой. Она повела плечами и прошла в коридор, но свернуть в уже осмотренную им комнату Валлент ей не дал, толчком ладони в спину направив ее дальше, к следующей двери.
– Гостиная, – объявила она. Судя по ее тону, могло показаться, что она представляет дом покупателю. Короткая черная челка упала ей на лоб, губы сложились в бледно-розовый бантик, придав всему лицу скучающее выражение. Пока Наддина вертелась перед зеркалом, украдкой бросая на Валлента загадочные взгляды, он проверил комнату на пустоты: здесь их также не имелось. Похоже, Мегаллин соорудил тайник в своей комнате. Через несколько минут гость и хозяйка добрались наконец до бывшего обиталища погибшего мага. Следователь повернулся вокруг своей оси и удовлетворенно хмыкнул – как он и ожидал, под шкафом находилась каверна, в которой лежала коробка с плотной связкой бумаг.
– Лезь туда и посмотри, что там, – скомандовал он Наддине и кивком головы указал ей на пол под шкафом. Она скривилась в подобии усмешки и встала на колени, без всякой необходимости широко раздвинув розовые, в сиреневых прожилках ноги.
– Прибитая к стене доска, – хихикнула она и пошевелила толстыми ягодицами. Оглянувшись на магистра, она немного отклонилась назад и потерлась о его колени.
– Оторви ее, – приказал следователь.
Она недовольно скривилась и запустила руку под шкаф. Тотчас раздался ее удивленный возглас, и на свет появилась узкая, размером в половину локтя деревянная панель с двумя торчащими по краям короткими кривыми гвоздями.
– Фальшивка, – удовлетворенно заметил Валлент. – Сможешь просунуть туда руку?
– Не дотягиваюсь, – протяжно вздохнула Наддина.
– Отползай.
Она восприняла его слова буквально и чуть не сбила магистра, похотливо виляя пышными телесами.
– Полегче, – скривился он и оттолкнул ее ногой, так что Наддина завалилась набок, разметав в стороны ноги и выставив на обозрение неожиданно роскошные, розовые шелковые трусы с мелкими кружевами по краю. Они туго обтягивали ее рыхлую плоть. Прислонившись к кровати, она прикрыла глаза и распустила узелок на розовой подвязке. Теплый поток ауры пополз по спине Валлента, настойчиво пытаясь захватить нижнюю часть его тела.
Но он направил свою энергию не на женщину, а на шкаф, мысленным толчком резко двинув его в сторону окна. Мощный поток воздуха сдернул массивную мебель с места, ножки заскрипели о пол и вывалились из пазов; шкаф обрушился на пол всем своим весом – с потолка упал кусок штукатурки, – закачался, проехал еще пару локтей и замер, упершись в спинку кровати. Этого оказалось достаточно – дыра у пола обнажилась. Присев на корточки, магистр сунул в нее руку и достал плоскую жестяную коробку, покрытую черной облупившейся краской. Ее бока были усеяны царапинами от крысиных зубов. Он уже собрался вскрыть ее, как со стороны хозяйки раздался невнятный стон, сопровождаемый шорохом ее подошв по половицам.
За эти несколько минут она успела подобрать откатившуюся к ней круглую ножку шкафа и засунула ее себе в трусы, обвисшие бесформенной тряпкой. Лицо ее было совершенно безумным, глаза закатились – кажется, она уже не замечала Валлента. Он недоуменно пожал плечами и сел на стул у подоконника, сложив на него свою находку. "Замечательная у меня мазь, – подумал он, слушая хриплые возгласы Наддины. – Она просто создана для успешного зачатия. Хозяйка готова, осталось только оживить самого себя!" Магистр склонен был объяснить нелогичную перемену в настроении Наддины – от ужаса к безумному вожделению – воздействием своей мощной ауры, каким-то образом повлиявшей на организм женщины. Возможно, она начала терять контроль над собственным телом в тот момент, когда он схватил ее при попытке сбежать от него. Вспомнив Амаггету, он сопоставил обеих женщин и мысленно кивнул себе: похоже, чудо-мазь воздействует не только на своего "носителя", но и каким-то образом на контактирующих с ним особей женского пола.
Поддев крышку ногтями, Валлент раскрыл коробку. Под второй частью дневника Мегаллина – о том, что это именно дневник, говорила дата в первой же строке текста – лежала стопка писем, еще несколько бумажек и тонкая книжица среднего формата, на обложке которой серебряными буквами было написано: "Крисс Кармельский. Магия воздуха и смешение стихий". В углу коробки лежал матовый флакончик. Валлент вывернул притертую пробку и понюхал его содержимое – это была желтая мазь Мегаллина. Сердце магистра на мгновение остановилось, но он взял себя в руки и вернул пробку в прежнее положение.
Первая страница дневника начиналась словами:
"2 апреля. Лаггеус толкует о противоборстве различных типов магии, основываясь на их классификации. Его примеры, конечно, зачастую отдают банальщиной (вроде столкновения огня и воды, ветра и твердой преграды и так далее). Интересно, что примерно к концу первой трети собственного труда этот маг подспудно приходит к выводу о том, что в действительности магия едина, и деление ее на классы, ранее почти всегда плодотворное, мешает ее развитию. Удивившись такому выводу, он какое-то время пытается противопоставить ему разумные доводы, но вскоре сдается. И что же дальше? Открыто признав нетривиальность своих умозаключений, он целиком отдается поиску путей объединения классов магии в единый сплав! Здесь-то он и терпит крах…"