А Самир, не замечая ни груза прожитых лет, ни камней, предательски старающихся вывернуться из-под ноги, уже несся навстречу старому другу, приветственно размахивая руками и что-то нечленораздельно крича. Мерион, счастливо улыбаясь, рванул ему навстречу, и два кряжистых, увешанных железом воина столкнулись, словно два булыжника, летящих со склонов навстречу друг другу, и замерли. Обменявшись приветственными хлопками по спине, от которых большинство мужчин преждевременно отправились бы к Создателю, воины слегка подались назад, пытаясь рассмотреть следы Времени друг у друга на лицах…
Спутники Мериона замерли на месте, все еще ошеломленные неожиданным появлением здоровенного мужика из совершенно гладкой стены, и запоздало нащупывали оружие, висящее у них на плечах. И только Олег, смущенно улыбаясь, вприпрыжку понесся навстречу Каменному Цветку, улыбаясь в тридцать два зуба и забыв, что он – давно уже не тот пацан, которым он был много лет назад в Обители Последнего Пути…
– …А потом с противоположной стороны вырвался отряд человек в сорок! – убедившись, что изможденные девушки в сопровождении жительниц поселка отправлены отдыхать, продолжил рассказ об истории их спасения Мерион. – Если бы не гранаты, которые кинул Гарик, – он кивнул в сторону сидящего на бревне перед костром Гарибальди, – мы бы не отбились.
Наткнувшись на непонимающий взгляд старого друга, он тут же поправился:
– Ну, есть такое оружие, которое разбрасывает маленькие куски металла и поражает сразу человек по десять воинов! Ну, увидишь как-нибудь! У нас его не так много… В итоге испуганные, как кролики, остатки орденцев унеслись обратно так, будто за ним неслось Измирское чудовище! Мы спокойно дорубили уродов, за которыми, собственно, и гнались, привели в чувство перепуганных грохотом и молниями девушек и продолжили путь сюда…
– Понятно! – с выражением на лице, которое свидетельствовало о том, что ему не понятно практически ничего, Самир все так же изумленно, как и в первый момент встречи, бросил взгляд на сидящих рядом Сему и Алонсо и, почесав старый шрам на груди, поинтересовался:
– Так где же вас носило все эти годы, Учитель?
– В другом мире, старина! – с улыбкой посмотрел на него Мерион. – Искали способ остановить Тварей…
– Нашли? – с надеждой спросил приподнявшийся на месте Каменный Цветок.
– Не знаю… – Мерион расстроенно опустил могучие плечи и потянулся к валяющемуся рядом бревнышку, чтобы подбросить его в огонь. – Не знаю… Знаю только, что Пророчество сбывается… И это меня и пугает, и радует одновременно…
– Я тут пытался создать что-то вроде нашей Обители, – смущенно отводя в сторону глаза, буркнул себе под нос Самир, – но какой из меня Учитель? Вон вся эта толпа – все, кого я успел воспитать…
– Какой у них уровень? – изумленно поинтересовался Дед.
– Да какой там уровень! – аж сгорбился расстроенный воин. – В старые времена им еще пару Приходов надо было бы тренироваться… Куда им против тварей! А тут еще этот Орден, чтоб ему провалиться во Тьму! Всю молодежь с окрестных сел в армию гонит! Перед Ущельем Последней Тропы крепостишку построили – там теперь гарнизон в четыре десятка воинов стоит. Мимо не пройти! С едой у нас плохо: ничего крупнее овцы сюда не поднять, – живем в основном охотой да выращенными овощами… Да ты представляешь, сколько тут можно вырастить! – сокрушенно показал он рукой вокруг себя и тяжело вздохнул. – Чувствую, этот Приход будет для нас последним…
– Да ладно тебе, Каменный Цветок! – Вынырнувший откуда-то из темноты Ольгерд радостно улыбнулся и рухнул на бревно рядом с Дедом. – А мне кажется, что все будет путем!
– Чем-чем? – не понял Самир.
– Ну нормально, значит! – захохотал парень. – Нам бы только Беату спасти, и потом вплотную займемся Тварями…
– А что, она жива? – обрадовался воин.
– Я надеюсь, что да! – Легкая тень сомнения пробежала по лицу Коррина, но практически сразу исчезла. – И Пророчество об этом говорит. Кстати, а где Боно?
– Будет завтра к вечеру! – усмехнулся Самир. – Охотится. Все ему дома не сидится… Старый стал, ноги почти не держат, ан нет, не хочет сидеть на шее…
ГЛАВА 51
…Утро началось с пинка в бок: чем-то безумно довольный Гарик стоял возле моего ложа и, откусывая от шмата вяленого мяса, зажатого в руке, здоровенные куски, что-то пытался мне сказать с набитым ртом. Поняв, что у него ничего не получается, он перешел на язык жестов и, еще раз пнув меня – видимо, для улучшения моего восприятия, – показал, чтобы я следовал за ним быстро и осторожно. А когда я потянулся за оружием, отрицательно покачал головой, дав понять, что опасности нет. В итоге, запрыгнув в штаны и зашнуровав ботинки, я, на ходу натягивая на себя тельняшку, выбрался на крыльцо небольшого деревянного дома, в который нас вчера поселили, и трусцой понесся по основательно натоптанной тропе в сторону небольшого лесочка.
Две минуты бега – и мы оказались на опушке довольно большой, метров пятидесяти в диаметре, поляны, на которой творилось черт-те что: в центре вихрем носился Олег, двумя мечами отбиваясь от атакующей его тройки местных парней. Судя по состоянию атакующих, им приходилось несладко: мокрые от пота, с трясущимися от усталости руками, кривясь от ударов плашмя по рукам, головам и ногам, они упрямо лезли вперед. Практически безрезультатно. А свежий, будто только что из душа, Коренев измывался над ними как хотел…
Чуть в стороне его дед, Марк Иванович, приблизительно так же гонял посохом вторую тройку бойцов. Вернее, двойку – один, видимо недавно задетый окованным набалдашником посоха, прикрытый с двух сторон товарищами, безуспешно пытался восстановить дыхание…
Остальная ребятня обалдевшими глазами смотрела на действо, разворачивающееся на поляне, и, судя по выражениям лиц, безумно завидовала Олегу и Марку. Откровенно говоря, завидовать было чему: двигаться ТАК, по-моему, способен только разве что Джеки Чан в фильмах, снятых покадрово, – любой другой человек просто порвет себе связки!
Кстати, Сема, видимо, приперевшийся на поляну гораздо раньше нас, не обращая внимание на спарринг, расположившись около двух девиц эдак лет семнадцати, вместе с ними добросовестно пытался отработать какое-то простое движение позаимствованным у кого-то мечом… Получалось у него не ахти, что, судя по улыбкам, проскальзывающим по губам его соседок, было ужасно смешно…
Оглядевшись по сторонам, я заметил небольшую деревянную мишень для метания ножей – истерзанная клинками доска диаметром сантиметров двадцать висела на высоте человеческого роста на необъятном стволе дерева, а рядом с ней, на небольшой деревянной же полочке аккуратно лежала кучка одинаковых метательных ножей. Позориться, как Семе, мне хотелось не очень, а праздно стоять во время тренировки я не привык – короче, я направился к оружию и, отойдя шагов на десять от мишени, взвесил в руке готовый к броску нож и, примерившись, отправил его в центр доски. Великолепно сбалансированный клинок ушел в древесину на половину лезвия! Через секунду рядом с ним возник второй, третий… – я метал ножи, почти не прицеливаясь, с правой руки, то низовым, то верхним броском… Как мне казалось, идеально: разлет клинков был сантиметра два-три, не больше… А потом рядом со мной материализовался Самир – что-то вроде местного мэра и командира полка по совместительству – и, одобрительно похлопав меня по плечу, выхватил откуда-то свои клинки и, не готовясь, с полуоборота с обеих рук выпустил их в сторону доски.
Ножи вонзились в самый центр мишени, причем так, что лезвия оказались параллельны друг другу на расстоянии меньше трех миллиметров! У меня отвалилась челюсть! А он тем временем отцепил от соседнего дерева еще одну доску, толкнул ее от себя, и закрепленная на длинной веревке мишень, вращаясь вокруг своей оси, полетела куда-то в сторону. Миг – и в ней возникли брошенные им ножи!
Самир, буркнув что-то вроде: "Тренируйся, и у тебя получится", забрал свои ножи, а я, чувствуя себя несмышленышем, под ехидный хохот наблюдающего за мной Гарика начал пытаться повторить то, что так легко получалось у этого, по нашим меркам, пенсионера…
…Тренировка продолжалась часа четыре: сутки тут были длиннее часа на полтора, и мои "Casio" показывали все что угодно, кроме времени. Я успел "подержаться" за мечи, пробовал крутить шест, бил по местной макиваре, отрабатывал приемы изучаемого здесь рукопашного боя, чем-то похожего на помесь айкидо и карате. Гарику тоже не удалось удержаться в стороне: Марк Иванович, что-то коротко объяснив, отправил его в строй ребятишек, вручив тяжеленный тренировочный меч и показав, с чего начинать… А вот Олегова Машка меня удивила! С железяками в каждой руке она довольно осмысленно пыталась повторить что-то феерическое, в стиле того, что отрабатывал Олег – с прыжками, перекатами, низкими стояками и чередой круговых и тычковых ударов по всем уровням воображаемого противника… Потом нас попросили сбегать на речку ополоснуться, а местная ребятня рванула на скальную подготовку; глядя, как они носятся по вертикальным стенам, я понял, что наши российские полосы препятствий, когда-то вызывавшие у меня крайнюю нелюбовь не более чем жалкое подобие того, что могли бы придумать здешние умельцы!
Кстати, судя по всему, примирение между Машей и Олегом состоялось: наладились отношения, давшие здоровенную трещину после того памятного первого боя в этом мире, в ущелье около пещеры Хранителя, – девушка шарахалась от него, как от чумного; старалась не подавать руку, перебираясь через трещины и горные ручьи; отбрыкивалась от любой попытки помочь; и даже, по-моему, ни разу с ним не заговорила. Хотя, если спросить меня, в этом мире по-другому жить, наверное, нельзя… А сейчас, опираясь на его руку и на ходу виновато заглядывая в глаза, довольно весело выглядящая в джинсах и толстовке на фоне кольчуги Олега, девушка безостановочно щебетала, видимо, чего-то добиваясь.
Завтрак оказался точной копией ужина: жареное на костре мясо, сырые овощи, овечий сыр, хлеб, зелень и фрукты… Можно было бы еще выпить молока, но мне, привычному к пастеризованному, местное показалось невкусным… А после завтрака начался военный совет.
Присутствовали – Марк Иванович, Самир, Олег и мы – я, Гарик и Сема. Собственно, нашего мнения не спрашивал никто: совершенно не врубающиеся в местную обстановку, мы, как мне кажется, вообще присутствовали там только потому, что имели какой-никакой, а военный опыт. И еще, наверное, потому, что вопреки всем ожиданиям, навеянным многочисленными фантастическими рассказами, огнестрельное оружие здесь действовало. И еще как: гранаты исправно взрывались, пули вылетали из стволов и попадали туда, куда целился стрелок. Поэтому огневая поддержка в мире, не знающего пороха, была им явно нелишней…
Обсуждали будущий поход в столицу самой крутой местной Империи – в Корф. Судя по времени, закладываемому на переход, до нее было довольно далеко – километров этак тысяча с гаком: больше двадцати дней пути! Машу с Евгенией, естественно, оставляли здесь, под охраной местной братии и ожидаемого к вечеру старого соратника Марка Боно. Мы трое, Олег с Дедом, Самир и еще трое молодых бойцов должны были быстренько – эдак месяца за два – смотаться туда и обратно, освободить из императорского дворца сестру Коренева и вернуться, так как к началу осени здесь ожидалось какое-то Пришествие Тьмы. Или Приход? В общем, что-то совершенно мерзопакостное и, судя по мрачным лицам знающих о нем бойцов, крайне опасное. Заморачиваться тем, что должно случиться через такой длительный промежуток времени, я не стал, а просто, дождавшись окончания совета, рванул собирать шмотье: выход ожидался завтра на рассвете… А на вечер был запланирован пир: все небольшое население поселка – человек шестьдесят – шестьдесят пять – носилось как чумовое: заготавливалось топливо, из погребов выкатывались бочки с соленьями, забивались овцы и свиньи, жарились курицы и утки… И только мы с Семой и Алонсо бездельничали: все наши попытки помочь встречались в штыки: завтра нас ждал Путь! Черт подери, можно было подумать, что он ждал только нас! Но сопротивляться было не особенно удобно, да и не очень хотелось, поэтому мы, прихватив с собой побольше мяса и местного слабоалкогольного напитка, смахивающего на пиво, добрались до офигительно красивого озерца у подножия небольшого, буквально метра в два с половиной, водопада и завалились загорать…
ГЛАВА 52
…Прощание с Машкой вышло бурным: перспектива расстаться со мной на два месяца ее просто убила! Слезы, ручьем полившиеся из глаз и тяжелые вздохи, прерывающие мои объяснения буквально каждую минуту; закушенная от обиды губа и сжатые маленькие кулачки; отчаяние в глазах и красные пятна на лице до сих пор стояли в моих глазах! Двигаясь замыкающим маленького отряда, я старался все-таки хоть немного обращать внимание на окружающий меня мир: земля, по которой мы шли, все-таки принадлежала Империи, а значит, любая встреча с монахами могла закончиться схваткой, но отрешиться от воспоминаний у меня не получалось.
Я пытался ей объяснить, что должен спасти свою родную сестру, ведь кроме меня ей никто не поможет; что на пути нам встретятся всякие опасности и трудности, и неподготовленная, хотя и такая спортивная девушка, как она, будет нам лишней обузой; а вместо того, чтобы биться насмерть, мне придется отвлекаться на нее, то есть я больше рискую, – все равно она горько плакала, и от этого у меня рвалось на части сердце. Единственным аргументом, которым мне удалось ее немножечко пронять, оказалось упоминание о том, что каждая схватка будет заканчиваться картиной, чем-то похожей на ту, которую она видела в разоренной Орденцами деревне: отрубленные руки, головы, распоротые животы и т. д. – ведь в этом мире война выглядела страшнее, чем на Земле. По крайней мере, так мне тогда казалось. Вот тут она в первый раз засомневалась в том, стоит ли ей упрашивать меня взять ее с собой… А когда я добавил, что все это время ей негде будет нормально мыться, придется спать где придется, порою на холодной земле, а мне нужен здоровый сын, на ее лице проглянула робкая улыбка:
– Ты хочешь ребенка?
– Я тебя люблю, Машенька! – кивнул я. – И хочу, чтобы ты стала соей женой! И матерью моего ребенка, желательно не одного…
Машка покраснела, зажмурилась, потом запрыгнула мне на колени и неожиданно ляпнула:
– А может, ты никуда не пойдешь, а?
Мне пришлось по второму кругу объяснять ей, что меня ждет сестра… В итоге успокоилась она тогда, когда я додумался попросить ее представить себе, что в плену – она, а я вдруг по каким-то причинам не приду ее спасать… – вот тут она ткнула меня кулачком в грудь, нахмурилась, буркнула: "Только попробуй" и наконец, перестав скулить, молча стянула с себя толстовку. А потом, откинувшись назад настолько, насколько позволяли мои руки, обнимающие ее за талию, подставила мне свою грудь под поцелуи…
Поспать этой ночью мне не удалось. Да и не очень-то и хотелось: откровенно говоря, и меня тоже совершенно не тянуло уходить без нее куда бы то ни было…
…Постепенно становилось все теплее и теплее – разгоряченные маршем Гарик, Глаз и Сема поснимали с себя камуфлированные куртки и тельники и, забросив разгрузки на рюкзаки, в темных очках танками перли по летнему солнышку навстречу новым приключениям: по крайней мере, у меня создалось такое ощущение…
Самир о чем-то негромко беседовал с идущим рядом Наставником, а тройка молодых, чем-то напоминающих мне себя самого в период жизни в обители, восторженно пялясь то на меня, то на Учителя, то на ребят, не переставала перешептываться, то и дело перебивая друг друга. В какой-то момент мне вдруг показалось, что я никуда не уходил, а всю жизнь прожил тут, в тенистых лесах и привольных долинах Элиона, и только вид двух мулатов, с автоматами наперевес топчущих невиданными тут армейскими ботинками присыпанную пылью траву тропинки? уверил меня в том, что и Хранитель, и Москва, и Ницца существуют на самом деле и что там, за Лысой горой, меня все-таки ждет моя девушка по имени Маша – дочь другой планеты, вращающейся вокруг другого солнца неизвестно где и когда!
Тропинка легко ложилась под ноги, раздвоившееся сознание привычно скользило по окрестным оврагам, рощам, скалам, пытаясь ощутить хоть какую-то угрозу, и одновременно наслаждалось теплом и чистейшим воздухом родины…
…Первые проблемы у нас возникли утром третьего дня. Двигающийся нам навстречу по довольно широкой по местным меркам дороге патруль Ордена, от которого мы пытались укрыться в лесочке, вдруг ни с того ни с сего тоже сошел с проезжей части и вломился прямо в чащу! Однако их мечтам о привале или о раннем обеде не суждено было сбыться: вместо этого они нарвались на небольшую схватку, больше похожую на избиение младенцев – все одиннадцать человек, включая совершенно не умеющего пользоваться своей алебардой командира, скончались. Скоропостижно. А наша молодежь вдруг начала ворчать: по их мнению, так, как мы, воевать нельзя! Хотя ни я, ни Дед, ни Самир особенно не торопились – работали, как на тренировке. Просто сыгранная еще шесть лет назад тройка прошла сквозь толпу бредущих, как бараны, монахов, как нож сквозь масло. Уполовинив их число. А после разворота оставив на Гарика и Сему всего двоих: ножи, брошенные ребятами, не дали молодежи хоть как-то проявить себя, и это их ужасно расстроило. Пришлось пообещать им, что они получат возможность проверить свои навыки в бою в ближайшее время… И словно сглазили: буквально через несколько часов мы умудрились столкнуться еще с одним, но уже гораздо более многочисленным отрядом! И, по закону подлости, на довольно открытом месте – ближайшие заросли вряд ли скрыли бы даже одного человека, не говоря о нашей девятке… Вот тут-то пришлось попотеть всем: пока две тройки рубились с монахами, не давая им развернуться в боевой порядок, земляне метали ножи, таким образом стараясь экономить имеющиеся у нас патроны. Правда, обойтись без них вообще нам не удалось: в какой-то момент озверевшие от сопротивления Орденцы все-таки развернулись в строй, причем пятерка лучников, отбежав шагов на тридцать назад, начали набрасывать тетивы на луки. И вот тут заговорил автомат Семы: пять одиночных выстрелов дико перепугали монахов, покончили с почти готовыми к стрельбе лучниками и дали мне и Деду несколько секунд полной свободы! Пока ошеломленные непонятными звуками монахи поопускали свои топоры, мы, не отвлекаясь на всякую ерунду, рванулись в разные стороны, стараясь подранить или убить как можно больше воинов врага… Через мгновение к нам примкнул Самир, потом – молодежь, и деморализованные потерей двух третей личного состава монахи побежали…
Бегали они, как сказал бы Кириллов, очень херово: полкилометра до опушки не осилил практически никто – ученики Самира, подбадривая себя радостными воплями, гонялись за ними по всей долине и радостно рубили их так, как подсказывала им их бурная фантазия…
– Дети! – хмыкнул Сема, добивая магазин автомата патронами. – Надо же, резвятся!
– Да пусть! – ухмыльнулся Гарик. – Все равно нельзя дать никому уйти…