* * *
Убитых турок и арабов на палубе уже не оказалось, а вокруг корабля кружили, разевая зубастые пасти, акулы. У грот-мачты кучей было свалено оружие, кривые сабли и ятаганы, а поверх них бросили кое-какую обувь, портупеи и одежонку. Два десятка молодцов черпали ведрами воду, смывали с досок кровавые пятна, плотник Донован осматривал порубленный планшир, ран Мандер стоял у штурвала, щурился, слюнил палец, проверял, не задует ли ветер. Тегг с хирургом были на шканцах. Там, у бакборта, тянулся ряд аккуратно уложенных мертвых тел, и второй помощник, всматриваясь в лица погибших, делал отметки в судовом журнале. Журнал держал Абдалла, а бронзовую чернильницу – Мартин Деласкес. У обоих торчали за поясами пистолеты и тесаки – видимо, Тегг убедился, что они прошли боевое крещение. Хирург Дольф Хансен хлопотал над раненым – кажется, Колином Марчем, – но ног и рук ему не отнимал, а вытаскивал пулю из плеча длинными тонкими щипцами. Раненый извивался и вопил, его удерживали Жак Герен и Кук. У фок-мачты сгрудились пятеро тощих, пропеченных солнцем незнакомцев; лохмотья, служившие им одеждой, свисали с костлявых плеч, вокруг бедер были обмотаны грязные тряпки.
– Капитан на палубе! – рявкнул Тегг, и работа остановилась. Только Хансен продолжал тянуть мушкетную пулю, но его подопечный разом умолк – то ли отключился, то ли решил показать свое терпение и мужество.
– Продолжайте, джентльмены, – сказал Серов, хмурясь и кивая Теггу. Шеренга погибших выглядела весьма внушительной.
Вместе с Теггом и боцманом он поднялся к ван Мандеру и в двух словах пересказал услышанное от Мортимера. Хирург, упираясь в плечо Марча ладонью, вытащил, наконец, свинцовый кругляш, посыпал кожу порохом, прижег, и раненый застонал сквозь зубы. Герен поднес к его губам кружку рома.
– Наши потери? – спросил Серов.
Тегг поскреб заросший щетиной подбородок:
– Многие с синяками и порезами, но кости у всех целы. Убитых тринадцать и трое тяжелораненых. Двоих лекарь обещал выходить, но Дэнни Гранту проткнули печень. С этим ничего не поделаешь... Лежит без чувств на пушечной палубе и отходит к Богу.
– Плохая смер-рть, клянусь пр-реисподней! – заметил Хрипатый Боб.
– Мы вышли из Вест-Индии с экипажем в сто семь человек, считая супругу капитана, – с голландской основательностью произнес ван Мандер. – Взяли с испанского судна мальтийца и этого мавра, а оставили на нем две дюжины своих людей. В схватке потеряли четырнадцать. Так что теперь у нас двое раненых и шестьдесят девять в строю... Маловато! Если мы... – он бросил взгляд на Серова, – если решим выручить своих, надо удвоить команду.
– Без "если", – сказал Серов. – Кто эти оборванны, что торчат у фока? На что они годны?
– Гребцы с сарацинской посудины – с той, что потонула. Магометанские невольники. Должно быть, шустрые парни, коль сумели выбраться. А на что годятся, сейчас узнаем. – Тегг перегнулся через планшир и зычно крикнул: – Эй, там, на баке! Вы, пятеро! К капитану!
Гребцы направились к квартердеку. Глядя на них, Серов подумал: года не прошло, как сам он точно так же шел к капитанскому мостику, чтобы предстать перед Джозефом Бруксом и Пилом. Покойным Бруксом и покойным Пилом... Много с тех пор воды утекло! Теперь это его корабль, и к нему, капитану, идут освобожденные рабы, чтобы выслушать приговор, принять дар жизни или смерти...
Имелась, конечно, разница. Он появился на "Вороне" из совсем другого мира, из грядущих времен, так что растерянность, ошеломление и страх были вполне понятны. Но эти пятеро – не пришельцы, они – плоть от плоти, кровь от крови этого жестокого столетия, и все его опасности, все его тяготы им знакомы и привычны. Они не казались растерянными или испуганными – наоборот, они были счастливы.
Первым на квартердек поднялся высокий мужчина лет сорока. Он был истощен и грязен, но его плечи были широки, на руках и торсе бугрились крепкие мышцы, а тонкие черты лица, плотно сжатые губы и уверенный взгляд говорили о врожденном благородстве.
Мужчина размашисто перекрестился и произнес на французском:
– Хвала Господу, мы на христианском судне! Вы мессир капитан, спасли нас от почитателей лжепророка, и нет пределов нашей благодарности! В знак этого я, Робер де Пернель, приношу обет. Клянусь, что в трех первых храмах, что попадутся мне по пути, я поставлю столько свечей перед образом Божьим, сколько храбрых мореходов на этом корабле!
В ответ на речи де Пернеля боцман ухмыльнулся, ван Мандер хмыкнул, а Тегг пробормотал:
– Двести свечек, моча черепашья! Лучше уж получить за них наличными.
Бывший невольник отвесил изящный поклон и повторил свое имя:
– Шевалье Робер де Пернель, мальтийский рыцарь, командор ордена. К вашим услугам, господа!
– Андре Серра, маркиз и капитан этого судна, – представился Серов, кланяясь в свою очередь. – А это – мои помощники: мастер Тегг, мастер ван Мандер и мастер... Боб, как твоя фамилия?
– Забыл, чер-рт, – буркнул Хрипатый. – Последний р-раз ее называли в кор-ролевском суде. Перед тем как закатать меня на каторргу.
Но рыцарь де Пернель не обратил на этот инцидент ровно никакого внимания.
– Я полагаю, вы, маркиз, – капер на службе его величества?
"Какого величества?.." – подумал Серов, морща лоб. Потом ответил:
– Нет. Мы, шевалье... как бы это сказать?.. вольные охотники из Вест-Индии. Служим только Господу и собственному кошельку.
– Хм-м... Пираты?
– Флибустьеры , – уточнил Серов. – Кто ваши спутники?
– Мои оруженосцы Жан и Луи, – произнес рыцарь, кивнув на тощих, но крепких темноволосых парней. – И двое других – Антонио Скорци, генуэзец, наемный воин, и Пирс Броснан, моряк из Бристоля. Если вы, мессир капитан, доставите нас на Мальту или в любой христианский порт, то...
– Об этом – позже, шевалье. Скажите, кто на нас напал?
– Реис Ибрагим Караман по прозвищу Одноухий Дьявол. Один из тех нечестивцев, что плавают от Стамбула до магрибских берегов, жестоко угнетая христиан, ^захватывая их суда, убивая одних, а других пленяя, дабы взыскать золото с их безутешных родичей. Он шел из Эс-Сувейры в Гибралтар и, думаю, наткнулся на вас случайно. Воистину он гиена из морских гиен, ядовитый змей, губитель христианских душ! Магистр нашего ордена мессир Раймонд де Перелое де Рокафуль послал против него галеры с рыцарями и тремя сотнями солдат, но в том бою мы потерпели поражение. Многие попали в плен... я и мои люди... Антонио Скорци и другие... А Броснана взяли у испанских берегов, когда ограбили торговый бриг... – Де Пернель вскинул вверх руки и, широко раскрыв глаза, обратил лицо к ясному небу. – Благодарю Тебя, Господи, что пробыли мы в неволе недолго и что послал Ты нам избавление с этим кораблем! Неизмерима Твоя милость, и потому хочу я дать еще один обет. Когда мы придем на Мальту, я...
– Подождите с обетами, шевалье, – молвил Серов. – Я хочу знать, где бросил якорь этот Караман. Есть ли постоянное место, где он держит пленных и свои сокровища? Где чинит корабли и пополняет экипажи? Где продает награбленное? Есть ли у него владение на берегу? Вы там бывали?
Рыцарь покачал головой:
– Нет, мессир. Как я сказал, мы пробыли в неволе недолго, три с лишним месяца. Но есть остров в заливе Сирт, именуемый Джерба , и там собираются все магрибские разбойники, все враги Христовой веры из Марокко, Алжира и Туниса. Лежит этот остров у самых африканских берегов, на юго-западе от Мальты, и оттуда до него двести двадцать миль.
– Местная Тортуга, – буркнул Сэмсон Тегг, поглаживая рукоять пистолета.
– Остров большой, размером с Мальту, – продолжал де Пернель. – Но Мальта находится в открытом море, между Сицилией и Африкой, а Джерба, как я сказал, у побережья, где есть удобные гавани. Должно быть...
Моряк из Бристоля кашлянул.
– Да, мастер Броснан?
– Если будет мне позволено, сэр... – У Пирса Броснана оказался гулкий, сочный бас. – Я слышал от других гребцов, от тех несчастных, что были пленными долгие годы... пусть Господь помилует их души и примет в рай... – Моряк перекрестился. – Они говорили, сэр, что есть у Одноухого на Джербе усадьба и что его галеры там часто зимуют. Сейчас они пришли из Эс-Вувейры, где Одноухий брал провиант, и туда он вернется, чтобы подлатать свои суда. А потом уйдет на Джербу через Гибралтар. Скоро зима, море будет штормить... В шторм на шебеке не поплаваешь.
– Это верно, – кивнул ван Мандер. – Ну, что решишь, капитан?
– Мне нужно подумать, – произнес Серов, задумчиво глядя на восток. Там, за немногими милями, лежал марокканский берег, который в этих краях называли Магрибом, и там стояли города Эс-Сувейра, Сафи, Рабат, Танжер и другие. Страна сынов Аллаха, как сказал Мартин Деласкес, страна разбойников, где правит султан Мулай Исмаил и где христиан обращают в рабство или бросают в ямы к змеям и ядовитым паукам... Кто ожидает там Шейлу? Шейлу, Стура, Тиррела и остальных?
Он повернулся к де Пернелю.
– Караман увел нескольких наших парней, рыцарь. В схватке с ним многие погибли – вот они, лежат на шканцах. – Серов вытянул руку к ряду мертвых тел. – Мыне бросим своих, но мой экипаж нуждается в пополнении. Вас тут пятеро, и хоть вы слегка отощали, я вижу, что люди вы крепкие и искусные в бою. Если я доставлю вас на Мальту – скажем, месяца через три-четыре – согласитесь ли вы мне служить? Служить верой и правдой, соблюдая законы Берегового братства?
– Хм-м, – в глубокой задумчивости произнес де Пернель, – хм-м... – Внезапно лицо командора просветлело – кажется, он примирил долг благодарности, свои обеты и чувствительную совесть. – Я не стал бы служить пиратам, но флибустьеры из Вест-Индии – дело другое, – молвил он. – Надеюсь, вы не будете грабить христиан? Топить корабли испанцев, британцев и французов? Суда из Генуи, Венеции, Сицилии?
– За испанцев не поручусь, испанцев мы не любим. Но обещаю первым в драку не лезть. А что до обороны так этого Господь не запретил. Всякая живая тварь имеет право обороняться.
– Всякая, даже магометане, – согласился де Пернель. – Я вижу, мессир капитан, что вы человек разумный, и я могу послужить вам без урона для рыцарской чести. В чем приношу обет и клятву! За себя, за Антонио, Луи и Жана, солдат ордена! А мастер Броснан пусть сам решает.
– Я согласен, – молвил мореход из Бристоля. – Я тоже клянусь! У меня к магометанским собакам длинный счет.
– Ваши клятвы приняты. Боб, отведи их в каптерку, выдай одежду, оружие и вели накормить, – сказал Серов. – А я... я и мои офицеры... мы должны исполнить свой печальный долг.
В сопровождении Тегга и ван Мандера он спустился на шканцы. Там уже собралось с полсотни человек, большая часть команды. Люди замерли в мрачном молчании, многие – в повязках, на которых выступила кровь. Рик и Кактус Джо придерживали доску, протянутую над планширом, и около них стояли братья Свенсоны.
Серов двинулся вдоль ряда убитых, громко называя их имена и объявляя наследников . Он помнил всех, и плававших с ним на "Вороне" со времен капитана Брукса, и нанятых на Тортуге, – всех, кто пожелал идти с ним в Московию, на службу государю Петру. Пожелал идти, да не дошел...
Ряд закончился.
– Молитву, капитан, – напомнил ван Мандер.
– Да, разумеется. – Серов повернулся к толпе и увидел среди своих людей Робера де Пернеля. Он был в прежних своих лохмотьях – видно, до каптерки так и не дошел. – Шевалье! Вы – командор Мальтийского ордена... Известна ли вам молитва на латыни, подходящая к случаю?
– Я постараюсь вспомнить, мессир капитан. Наш орден теперь не совсем монашеский, но еще с тех времен, как мы дрались за Святую Землю, мы провожали убитых в Царство Божие. Много их было... тысячи и тысячи...
Рыцарь извлек откуда-то из-под лохмотьев крохотный крестик, поцеловал его и начал ровным тихим голосом читать отходную на латыни. Слова падали в тишину. Не гудели снасти, не шумела вода, не свистел ветер, не хлопали над головой паруса... "Мертвый штиль, – подумал Серов. – Мертвый, дьявол! Болтаемся тут как дерьмо в проруби, а Одноухий Караман уже, должно быть, в Эс-Сувейре..."
Молитва закончилась. Он махнул рукой Олафу, Стигу и Эрику, и те подняли первый труп, положили на доску. Доска накренилась, и тело, завернутое в холстину, с чугунным ядром в ногах, плеснув, ушло под воду. Свенсоны ухватили второго мертвеца.
Шуршание холстины, скрип трущейся о планшир Коски и плеск... Это повторялось снова и снова. Ряд убитых становился все короче, потом на палубе остались лишь живые. Однако не расходились, ждали.
– Лекарь, проверь, как там Дэнни Грант, – велел Серов.
Хансен полез на орудийную палубу, потом высунул голову из люка и скорбно опустил глаза. – Преставился?
– Да, капитан.
Вздохнув, Серов кивнул братьям Свенсонам:
– Выносите! – И тихо пробормотал на русском: – Покойся с миром, Дэнни Грант! И пусть Господь тебя помилует...
Зашуршал холст, грохнуло о палубу ядро, скрипну, ла доска, плеснули холодные океанские воды.
С начала XV века пиратство в Средиземном море почти целиком сосредоточили в своих руках мусульмане, и с этих пор оно приобрело, можно сказать, религиозную окраску.
А. Б. Снисаренко. Рыцари удачи (Санкт-Петербург, 1991 г.)
Глава 3
МЕРТВЫЙ ШТИЛЬ
В полдень Серов сменил ван Мандера и отстоял восьмичасовую дневную вахту. Время тянулось бесконечно. Расхаживая по квартердеку, он пытался прогнать мысли о Шейле, но они возвращались, как стая голубей к рассыпанному пшену. Он то проклинал безветрие, то подсчитывал, сколько осталось на судне пороха и ядер, то прикидывал, с какой скоростью идут на веслах шебеки Ибрагима Карамана – получалось, что если примерно как пешим ходом, то часов через десять-пятнадцать они уже будут у берега, у пирсов Эс-Сувейры. И где окажется его любимая супруга? То ли в яме под палящим солнцем, то ли в темнице с крепкими замками, и это было бы лучшей из всех возможностей. О худшей, о том, что поздно или рано она попадет в чью-то спальню, он старался не думать, перебивая эту мысль планами по захвату Эс-Сувейры или хотя бы гавани с причалами и кораблями. "Ворон" был не самым крупным из боевых фрегатов, но все же его пушки, двадцать четыре тяжелых орудия, могли сровнять с землей любое поселение, где не имелось мощных защитных бастионов и береговых фортов. Африканский городок с глинобитными хижинами и стенами из необожженных кирпичей был беззащитен перед бомбардировкой. Во всяком случае, так полагал Серов.
Его экипаж успел передохнуть после ночного боя, поесть и выпить дневную порцию спиртного. Люди, однако, ворчали, и штиль усиливал чувство беспомощной злобы – никаких прибытков сражение не принесло, а одни лишь раны, гибель товарищей да потерю испанского галеона. Но в этом не было вины их предводителей, потому ворчание не предвещало мятежа. Серов, тем не менее, понимал, что злость команды должна на кого-то излиться, и лучше, если это будут сарацины.
Груду оружия, оставшегося после перебитых мусульман, убрали с палубы, частью распределив среди корсаров, частью отправив в корабельный арсенал или прямо за борт. Сабли местной марокканской работы не являлись ценностью, но нашлось несколько дамасских клинков, французских и испанских пистолетов и ятаганов из хорошей стали. Были еще кривые ножи, которые Деласкес назвал джамбиями , и даги с клеймами миланских мастеров – наверняка с ограбленного судна из Италии. Одежды оказалось немного – все больше штаны и безрукавки, фески и короткие сапожки. Мортимер выбрал пару сапог, Обрядился в шаровары непомерной ширины, напялил феску и сделался похож на турка: ходил, отставив зад, помахивал ятаганом да лопотал на тарабарском языке. Команда потешалась – особенно Страх Божий, у которого были давние счеты с магометанами.
Палубу отмыли и выскребли, заменили порубленный планшир, и плотник Донован с помощниками трудился до заката, пристраивая на место новые бизань-гик и бом-утлегарь. Корпус не имел пробоин, такелаж, не считая дюжины разрезанных канатов, тоже уцелел, орудия, паруса и рангоут были в полном порядке. Главной потерей "Ворона" являлись погибшие или захваченные в плен бойцы, но тут уж сам Творец помочь не мог – Матросов в океане не заменишь.
Отоспавшись после вахты, ван Мандер поднялся к капитану, заметил, что тот не в себе, и повел успокоительные речи. Дескать, штиль поздней осенью – большая редкость, и надо ждать, что ветер задует ночью или с утра и будет, скорее всего, попутным, северо-восточным; хочешь – иди к африканскому берегу, хочешь – к Гибралтару или к британским портам. У атлантического побережья Африки и в Средиземном море ван Мандер не бывал, но, будучи опытным шкипером, кое-что слышал об этих краях. Море, по его словам, было еще коварнее океана; хоть не имелось в нем огромных валов и страшных тайфунов, зато налетали внезапные шквалы и бури, а навигация у континентов или среди островов, что в Эгейском море, что в Тирренском, Адриатическом и Ионическом, требовала доскональных знаний о бухтах, гаванях, глубинах, дельтах рек и каждой скале, каждом подводном камне. И потому, толковал ван Мандер, если решит капитан идти в Тунис или Алжир, понадобятся лоцманы, а значит, нужно вспомнить про Абдаллу и Деласкеса. Хвастали ведь, что знают африканский берег как свою ладонь!