- Был у меня, - старый слесарь, вытянув ноги, сидел за протертым деревянным столом и нарезал хлеб. - Ребят, это съесть бы. Иначе зацветет.
- Съедим, отец, - Вадим поставил принесенный котелок на раскаленную поверхность печки. - Прямо сейчас с грибами.
- И консерву бы открыть, - выудив откуда-то небольшое деревянное корыто, Серега отлил в него немного воды из ведра. После чего, стянув куртку, с наслаждением умылся. - Как считаете?
- Надо. Целый день не ели, - Вадим протопал через всю комнату и присел на топчан рядом с Яной. Девушка тоже стащила с себя куртку и теперь закатывала рукава, собираясь углубиться в дальнейшую готовку. - Хотя увлекаться нельзя. Дичи здесь нет. Что-то мне подсказывает - рыбы тоже. Еды брать неоткуда.
- Здесь, в доме, есть припасы, - Яна продемонстрировала банку, из которой теперь ссыпала крупу в котелок поменьше. - Заберем их с собой. Все равно этот… кластер перезагрузится с новыми. Вы погодите есть грибы. Я сейчас каши сварю. Тогда уже и поедим, цивильно.
Она покусала губы.
- Мужики, - девушка поставила котелок с крупой рядом с тяжеловесным соседом. И, присолив, обернулась к выжидательно глядевшим на нее спутникам. - Мне б того… ну, ополоснуться, хотя бы чисто символически. И Ваде рану бы именно промыть. А потом замотать на чистое. Вы б сходили еще раз по воду? Пока совсем не стемнело?
Братья переглянулись.
- Яна права, - Вадим тяжело поднялся, упираясь здоровой рукой в колено. - Все чумазые, как… Обольемся хоть до пояса, пока есть возможность. Неизвестно, когда получится в следующий раз.
Серега кивнул и накинул куртку.
- Да не вопрос, Снежок. Сейчас сходим. Ваша правда - где грязь, там и инфекции.
Последнее он произнес немного иным тоном, и нельзя было разобрать, шутит разведчик или говорит серьезно. Впрочем, Яне было все равно. Мужики слили воду в бадью, наполнив ее до краев, после чего ушли, прихватив с собой ведра. Вернулись быстро, подгоняемые спускавшимися сумерками. К этому времени вода в большом котле успела согреться и все, не исключая Егорыча, действительно произвели обряд омовения. Причем Яна - полностью, спрятавшись за натянутым ради нее покрывалом.
К тому времени, как она закончила и показалась из-за импровизированной занавески, как раз подоспела каша. Поэтому к столу усаживались уже как люди - чистые и приободрившиеся. Теплая вода будто смыла весь архитрудный переход и пережитый ужас, который подспудно сидел в каждом - даже проникнувшемся Вадиме.
- Ну, - когда каша была подъедена, посуда - вымыта, и невеликая компания расположилась частично за придвинутым столом, частично - на топчане, предложил Вадим вновь ненавязчиво оказываясь поблизости от Яны. - Теперь расскажете, наконец - что вы такое увидели в той пещере?
Очевидно, что оба свидетеля ждали этого вопроса. Однако он их явно не обрадовал. Посмурневший Серега переглянулся с Егорычем. Тот смущенно и как-то досадливо крякнул.
- В общем, так это было, - младший разведчик тоже кашлянул и поерзал, словно деревянная скамья внезапно стала неудобной. - Как нашли место помнишь? Но ты сразу ушел, а мы с дядь Пашей тогда решили прибраться. Труху эту вынести, которая на полу. А потом уже перенести рюкзаки. Но только взялись за первую подстилку…
Он запнулся. Егорыч угрюмо смотрел в стол.
- Короче, чувствую, вдруг навалилось. Затменье - не затменье, усталость - не усталость. А пошевелиться не могу. Хочу уйти - не выходит. Крикнуть тебе, чтоб вытащил - и то никак, - Серега покусал губы, бросая быстрые взгляды в сторону не глядевшего на него слесаря. - И тут голос…
- Голос? - не выдержал Вадим, так как брат его цедил слова, как через сито.
- Может, не голос, - Серега поморщился. Он вытащил крест, и теперь держал его зажатым в кулаке. - Может, это было только в голове. Что-то вроде: "Спите. Ложитесь. Спите…".
- Я тоже слышал, - хрипло подтвердил Егорыч, не глядя на остальных.
Серега медленно кивнул, будто его не прерывали.
- Ну, а потом… В том… углу… Как будто начало сгущаться… Чернота… тени… кто его знает. И оно… она…
Он снова умолк, опустив голову и играя желваками. В комнате воцарилась тишина. Даже зажженные свечи горели ровно, без потрескивания.
В этой тишине с улицы отчетливо послышалось шлепанье чьих-то шагов по грязи.
Яна сама не поняла, как в ее руках оказался автомат. Вадим медленно поднялся с топчана, успев за эти несколько мгновений обменяться взглядами с белым, как мел, братом, и Егорычем, который ошеломленно нащупывал прислоненный около печки топор.
Жестом заставив всех замереть, старший разведчик прислушался.
Теперь уже не оставалось сомнений - за стенами зимовья раздавались именно шаги. Вопреки ожиданиям, шаги эти были не грузными, как у какой-то из зараженных тварей. Наоборот, быстрые и легкие, они то приближались, то удалялись от дома, точно неведомый гость ходил кругами. В какой-то миг он вплотную подошел к окну. Но окно из предосторожности было занавешено изнутри, тем более, что вглядываться в освещенную комнату с темной улицы всегда было куда как сподручнее, чем наоборот.
- Что это такое? - одними губами пробормотал Егорыч, нащупав-таки вожделенный топор. - Или… это… кто?
Словно в ответ на его вопрос шаги вдруг быстро и часто перебежали к двери. Яна почувствовала, как ее волосы пытаются встать дыбом. Судя по лицам остальных, они испытывали схожие ощущения. Замершие в доме люди абсолютно точно знали, что кто-то стоит прямо на пороге, отделенный от них только деревянной дверью, и это наполняло их сердца такой иррациональной жутью, что это наэлектризовывало даже воздух.
Тягучие секунд десять ничего не происходило. Потом что-то прошуршало - или царапнуло по внешней стене. И сразу же вслед за этим раздался негромкий и какой-то робкий стук.
- Эй. Есть кто-нибудь тут…?
Крупно вздрогнувший Вадим еще раз переглянулся с Серегой. Прозвучавший за дверью голос принадлежал женщине. Даже девушке, судя по всему, не старше Яны.
Появление одинокой девушки в этом месте и в это время было абсолютно невозможно. Как аксиома, не нуждавшаяся в доказательстве.
Тогда кто сейчас стоял за дверью?
- Я… я слышать, есть там кто-то. Пожалуйста! Я… не знать, оказалась где! Так долго идти… Мне страшно! Откройте!
Вадим и Серега переглянулись в третий раз. Потом оба как по команде посмотрели на Яну.
Та в ответ сделала круглые глаза и неопределенно дернула плечами. Сейчас ей было так страшно, что это чувство напрочь перекрывало знакомое ощущение тревоги, всякий раз по необъяснимой причине возникавшее при опасности.
- Ну, люди вы или нет? Пустите! Прошу!
Девушка говорила, как будто по-русски и быстро, но не совсем правильно и с едва заметным акцентом. Вадим, сообразив, наконец, что от Яны теперь мало толку, вытащил неизменный тесак. И в несколько неслышных шагов добрался до дверного проема.
- Кто здесь? - негромко спросил он.
Миг было тихо. Потом снова раздался шорох, будто гостья провела ладонью по двери.
- Я… Луора, - из девичьего голоса исчезли истеричные нотки, и теперь он звучал куда мягче и мелодичнее. - Моя охотилась. А потом… не знаю, как произошло! Лес стал другим. Ничего не узнавать я. Некуда идти. Я помнить о зимовье, его еще совсем старые люди ставили. Шла сюда. А тут вы…
Она запнулась, втягивая воздух со всхлипом.
- Впустите! Мне тут страшно так… Хотите, я заплатить? Я… любить всех вас… Как хотеть вы. Впустить меня только! Впустите!
Последнее прозвучало совсем тихо и жалко. Вадим прицыкнул щекой и, не удержавшись, бросил короткий оценивающий взгляд на товарищей.
Яна дышала - неслышно и глубоко, держа оружие наготове и стараясь скрыть испуг. Егорыч ничего не скрывал - он столбом торчал у стены, тиская топор так, словно не собирался расставаться с ним до самой смерти. Старый слесарь явно трусил, но трусил отчаянно. Весь его вид говорил о том, что какая бы тварь ни оказалась снаружи, он, Егорыч, в этот раз собирался дорого продать свою жизнь.
Почувствовал затруднение брата, Серега оторвался от прорези прицела и сделал приглашающий жест.
Отвернувшись, старший разведчик еще несколько мгновений вслушивался в то, что происходило на улице. Потом снял засов и, помедлив, толкнул уже ничем не запертую дверь.
Собранные люди были готовы ко всему. Однако на пороге действительно стояла хрупкая девичья фигура. Ее очертания с трудом проглядывались в полутьме.
Несколько мгновений Вадим вглядывался в мнущуюся под зарядившим мелким дождем гостью.
- Проходи… - наконец, он шагнул в сторону, открывая гостье проход. - Как ты сказала, тебя зовут?
- Луора. Здравствуйте, - девушка шагнула в комнату, откидывая меховой капюшон, из-под которого на ее грудь скользнули две толстые темные косы. Несмотря на то, что в этом кластере наблюдалось пусть и очень холодное, но лето, фигуру гостьи облегала куртка из плотной кожи с меховой оторочкой, и отороченные мехом сапоги. - Спасибо, что пустили вы. Уф, как тут жарко.
Она расстегнула куртку, под которой обнаружилась блеклая и поношенная, но явно энтически-фольклорная рубашка, всем своим видом напоминавшая о культуре северных народностей.
Что, впрочем, в отношении гостьи не удивляло. Ее лицо, живое и потрясающе красивое, с большими, чуть раскосыми глазами, явно выдавало обитательницу северных регионов внешнего мира. От всего облика девушки веяло такой свежей, обворожительной прелестью, что все трое находившихся в зимовье мужиков сразу же прониклись, мгновенно попадая под обаяние экзотической красавицы.
- Здравствуй, коли не шутишь, - поприветствовал Егорыч, опуская топор и явно не замечая, что перешел на былинный слог. - Ты откуда тут взялась?
- Присаживайся!
Серега подскочил, поспешно застилая скамью найденной в зимовье волчьей шкурой.
- Спасибо, - девушка улыбнулась каждому представителю мужицкго пола и мимолетно скользнула взглядом по нахохлившейся в углу топчана Яне. - Моя… ходила охота. Силки расставлять, добыча… И тут… я заснуть… засыпать… будто, а просыпаться - и вот… Что с миром случилось? Рассказать вы мне?
- Расскажем, конечно, - Вадим сунул тесак за пояс и, подойдя, присел на скамью напротив притягательной гостьи. - Ты располагайся. Не бойся, не обидим. Может, чайку?
22
… Яна уже больше двух часов слушала, как забывшие про страх и усталость мужики любезничали с Луорой. Пришлая раскосая красавица оказалась живой, веселой и до того непосредственной, что это скрадывало даже ее недостаточное знание языка. Она расточала улыбки, смеялась неуклюжим шуткам новых знакомых и, несмотря на свое открывшееся невеселое положение, просто источала жизнерадостность.
Яна, о которой все забыли, забившись в угол, наблюдала за преобразившимися товарищами со смесью недоумения и досады. По ее мнению, ввиду обстоятельств, мужики проявляли прямо-таки нездоровый энтузиазм, которого раньше она в них не могла заподозрить. При этом любезничание с пришлой гостьей выглядело одинаково неприятно в ее глазах что для Сереги, на пальце которого тускло поблескивало обручальное кольцо, что для престарелого Егорыча, что для Вадима, который до того демонстрировал похожее внимание самой Яне - правда, в гораздо более скромных проявлениях.
На нее внимания не обращали - ни спутники, ни пришлая гостья. Более того, с тех пор как та переступила порог, Луора в упор не видела Яну, словно низкорослой, габаритной альбиноски не существовало в природе. Зато похоже, что все присутствовавшие мужчины, не исключая Егорыча, чувствовали себя в компании прекрасной северянки героями дня, звездами первой величины и альфа-самцами в одном флаконе.
В другое время такая резкая перемена в сдержанных мужиках могла бы удивить кого угодно. Но у Яны имелось довольно простое и понятное объяснение - на фоне блеклой немытой толстухи акции любой другой сколько-нибудь привлекательной самки взлетали до небес. Поэтому не было никакого смысла винить стосковавшихся по женскому обществу мужиков, так как в сопровождавшей их альбиноске женщины они явно не видели.
Для Яны последнее не являлось открытием Америки - она уже давно свыклась со своим положением в любом мужицком обществе, и принимала его как данность.
Но отчего-то именно теперь эта мысль показалась ей особенно горькой.
Третий час пребывания Луоры в хижине не принес облегчения - очень было похоже на то, что компания собиралась бодрствовать всю ночь. Чувствуя, что еще немного - и у нее перехватит дыхание не то от духоты, не то от внутренней женской обиды, Яна поднялась со своего насеста в дальнем углу топчана. Натянув куртку, она машинально закинула на плечо ставший родным АКМ и как можно тише добралась до двери.
На выходе толстая девушка обернулась. Но никто из присутствующих не обратил на этот уход никакого внимания. Луора и ее новые знакомые доедали недоеденное Яной на острове сухое овсяное печенье, пили чай, травили двусмысленные анекдоты, смеялись и шумели так, как будто отдыхали на чьей-то даче, а не торчали в маленьком домике посреди опасного леса. Некоторое время Яна мялась на пороге, подспудно ожидая интереса хотя бы со стороны Вадима. Но вынуждена была принять очевидное. Как и прочие, здоровенный кваз не спускал восхищенных глаз с прекрасной дочери северных народов, которая, как казалось, совсем не против внимания всех и сразу.
Мысленно плюнув, Яна выскользнула на улицу, с трудом подавив желание изо всех сил бахнуть дверью.
Она сама не могла объяснить того, что с ней происходило. Душа горела так, будто там долго скребли наджачной бумагой, а потом плеснули скипидаром. Жестокая обида непонятно отчего и на что заслоняла все мысли, способность рассуждать здраво и даже чувство самосохранения. Не ощущая усталости, Яна, невзвидев света, неслась через ночной, пустой и мокрый лес, и очнулась уже, когда под ногами захлюпало.
Болото, преградив дорогу естественным барьером, заставило обезумевшую девушку притормозить. Некоторое время Яна походила у его кромки взад и вперед, порядочно намесив грязь, но так и не нашла способа двигаться дальше. Ощущая мощное стремление бежать и бежать, и не имея такой возможности, она стиснула зубы, на миг запрокидывая лицо к льющемуся черному небу. После чего, бухнувшись на покрытый мокрой травой пригорок, ткнулась лицом в сгиб локтя - и разрыдалась.
Рыдала она очень бурно, разом припомнив все обиды, начиная с детского сада и по сегодняшний вечер, и остро растравляя себя. Однако недолго. Постепенно ночной холод, моросящие капли дождя, и окружающая обстановка темного леса подействовали на нее отрезвляюще. Яна всхлипывала все реже, ежась и растирая мокрое лицо. Странная пекущая боль в груди стихала, мысли прояснялись, а с этим пропадало желание куда-то нестись.
С отрезвлением в душу девушки все упорнее вползало недоумение. Постепенно, отревевшись и частично возвратив себе способность рассуждать здраво, она попыталась проанализировать свои ощущения и поведение - и не смогла. Должно быть, на нее нашло помутнение. Никогда раньше спокойная и рассудительная Яна не могла и в страшном сне представить себя на месте ненормальной истерички, которая сломя голову ринулась из светлого дома в черный, прячущий в себе невесть какие опасности лес.
Нужно было возвращаться - и срочно. То, что ее пребыванием в лесу до сих пор не заинтересовалась никакая нечисть можно было считать колоссальным видением. Не стоило дольше испытывать судьбу.
Словно в ответ на это позднее здравомыслие из-за туч выглянула большая луна. Преобразившееся в ее свете болото призывно замерцало трепетанием отблесков в проступавшей воде.
Яна приободрилась - даже при таком свете возвращаться в зимовье было несколько комфортнее, чем в почти кромешной тьме. Продолжая удивляться, что ей вообще хватило адреналина добежать так далеко, она в последний раз решительно вытерла глаза, потом щеки. И дернулась, чтобы подняться.
В последний миг ее взгляд зацепился за несколько одинаковых ямок, на что-то сильно похожих. Ямки эти были глубокими и равнозначными. Их цепочка вела прямо из болота и тянулась через грязь к лесу - в сторону зимовья. Девушка сдвинула брови и, заинтригованно подобралась ближе. Не было сомнений - перед ней были следы. И следы эти не походили на те, которые оставляла она, пока металась здесь - эти были куда больше и, отчего-то, круглее.
Судя по размеру, форме и глубине следов, их обладатель тварью был довольно крупной. Тем более казалось невероятным, что он сумел пройти прямо через болото.
Или, что бы то ни было, оно двигалось не через болота, а из?
Все так же напряженно хмурясь, Яна прошлась вдоль цепочки почти до самого леса. Здесь нависшие деревья заслоняли луну, и девушке пришлось ткнуться носом почти в самую грязь, чтобы увидеть то, что ей нужно было увидеть.
И - заново ощутить всплеск обжигающей жути.
… Яна бросилась обратно так быстро, как позволяла лесная темнота. Наконец прояснившееся сознание омывало рассудок волнами чудовищного страха, который гнал ее вперед, будто пинками. Подгоняемая ими, девушка неслась через лес, почти не думая о том, что будет, когда она добежит. Она почти сразу задохнулась, несколько раз оскальзывалась и падала, проезжаясь по грязи. Дважды едва не потеряла автомат, и уже не чувствовала под собой ног, когда среди деревьев показались темные очертания зимовья.
Из последних сил девушка взбежала на крыльцо и рывком распахнула дверь.
После рассмотренного четкого отпечатка когтистого звериного следа, переходившего в узкую девичью ногу, Яна была готова к чему угодно. Но то, что предстало в зимовье, заставило ее замереть с выпученными глазами и перекошенным ртом.
Мужики были здесь. Все троезастыли в позах, один в один копировавших посадку Сереги и Егорыча в пещере. На лицах застыл тот самый непередаваемый ужас.
Над ними, расплываясь в чадящем мареве одной опрокинутой, но чудом не погасшей свечи, нависала огромная тень. Тень эта, казалось, состояла из одной черноты, имеющей смутные очертания не то очень высокой и костлявой женщины, не то фантастической изломанной птицы в развесистом рваном балахоне.
Черная рука бабоптицы подрагивала в волоске от обнаженной груди Вадима с отчего-то сорванной перевязкой. Острый антрацитовый коготь почти касался лежавшего во впадинах грудины кваза православного креста - но коснуться не мог. Каким-то отстраненным чутьем Яна догадалась, что все расплывчатые перетекания и подрагивания тени происходили не от промедления, а от невозможности. Чудовищный ужас перекручивало и корежило. Нечисть стремилась изо всех своих чудовищных сил - но тронуть Вадима не получалось. Словно что-то препятствовало жуткой тени, и это что-то…
Тварь по-змеиному обернулась на грохот, явив длинную и неожиданно толстую шею. Окостеневшая от ужаса Яна успела мельком увидеть блестящее черное и раздававшееся во все стороны рыло не то птицы, не то обезьяны, в котором очень смутно проглядывались черты Луоры.
А в следующий миг рваная тьма с воющим ревом ринулась вперед.
Как в замедленной съемке Яна зачем-то упала на колено, упирая в плечо автомат. Кажется, она дико завизжала - но в тот миг альбиноска не слышала никого и ничего. Оружие в ее руках дернулось - еще, еще и еще…
Тьма шмякнулась у самых ее ног, перекрутившись по инерции. И почти сразу же вскинулась снова, но завалилась набок, с грохотом сбив пару выставленных здесь ведер. После чего, шлепая по растекшейся воде, с ноющим уханьем почти вслепую кинулась в распахнутую дверь.
И сгинула.