А вокруг и в самом деле шла война. Солдаты, прикрываясь парапетом, палили в сторону стоящего на той стороне реки здания современного вида – эдакого стеклянно-бетонного сооружения, явно вываливающегося из окружающего пейзажа. Судя по тому, что солдатики вели огонь в основном в белый свет, стараясь как можно меньше высовываться, этот бой был для них первым. По тому же дому вели огонь из крупнокалиберных пулеметов два бронетранспортера.
Из здания то и дело доносились ответные очереди. Что несколько удивило Джекоба, оттуда палили тоже из американских винтовок. За свои предыдущие командировки он как-то привык, что боевики всех мастей используют автоматы Калашникова. А уж тут, на исторической родине этого автомата… Тем более что автоматов у населения было полно. Генерал Адамс более-менее переловил бандитов, но у местного населения изымать оружие не пытались. Кто же это там стреляет? На недобитых бандитов что-то не похоже. Насколько знал Джекоб, серьезного сопротивления эти деятели ни разу не оказывали. Как только по ним начинали стрелять, они сразу же поджимали хвост. А эти, похоже, держались давно и упорно. Да и кровь на камне виднелась. Значит, кого-то успели достать. То-то солдатики так осторожно себя ведут…
Журналист высунул голову из-за парапета и оглядел местность. Картинка была еще интереснее, чем он предполагал. Возле моста, ну, того, который идет от цирка, на той стороне стояли два армейских грузовика. Судя по всему, брошенных и, возможно, расстрелянных из этого самого дома. На мосту чадил армейский же "хаммер". Словом, те, в доме, успели всерьез поразвлекаться. Ну а доблестные бойцы американской армии вели себя как обычно – сидели и не высовывались, лишь щедро тратили боеприпасы. Наверное, ожидали поддержки тяжелой техники и авиации.
На той стороне набережной показался идущий от Невского еще один бронетранспортер. Еще издали заработал его пулемет. А вот потом… То ли его водитель что-то не рассчитал, то ли его просто плохо учили – но он вылез с набережной и тормознул прямо перед зданием, которое от улицы отделялось небольшим сквером. Зря он так. В следующую секунду над ним уже взметнулось пламя. Приложили придурка из гранатомета. Из броника выскочили трое солдат, двое упали, угодив под пули, третий успел скрыться за угол здания, в мертвую зону.
– Ни хрена не понимаю, – покачал головой Джекоб.
Он достаточно побывал в горячих точках и знал, как поступают в таких случаях бойцы американской армии. Они обычно не рассусоливают. Если нельзя использовать авиацию, подгоняют что-нибудь крупнокалиберное и лупят по зданию до тех пор, пока от него не останется только фундамент. Благо немецкая танковая часть стояла недалеко. А тут какие-то полицейские игры с перестрелкой и прочим. Хотя потери уже настолько серьезные, что могут вывести из терпения самого большого гуманиста.
– Ладно, это, видать, надолго, – хмыкнул журналист. – Пока что попробуем информацию какую-нибудь раздобыть.
Они отбежали от набережной в сторону садика, где возле какого-то памятника толпилось разнообразное начальство. К командному составу журналист лезть не стал, все равно ничего не скажут или соврут. Но вокруг командиров без особого толка суетилось множество младших по званию, всем своим видом изображая бурную деятельность. Так всегда бывает, когда никто толком не знает, что делать. Так вот, среди суетившихся Джекоб приметил знакомого уоррент-офицера из MP. Он, подобно Джекобу, был из тех, кто никак не мог вернуться с войны – и много лет не вылезал из разных веселых мест. Поэтому они друг другу симпатизировали.
– Хай, Стив! Что тут у вас такое?
– Здорово, газетчик. Вообще-то об этом говорить нельзя, но тебе по старой дружбе… Уж если тебя наши пропустили в этот дурдом, значит, ты человек проверенный. Остальных-то журналюг заворачивают. Сам только что посты проверил. Стоят там, от злости аж позеленели…
– Да уж видел. Так что, все же началось веселье? А то пропагандисты нам говорили – в Петербурге тишь да гладь и наших встречают чуть ли не с цветами…
– Если бы это были обычные боевики, все было бы еще ничего. Тут все куда сложнее. Какая-то хренотень творится. Вот ты ведь не вчера родился, кое-что повидал. Так сам посуди…
Дело и в самом деле очень странное. В этом доме, который до всех передряг занимала Федерация хоккея, теперь стояла какая-то небольшая американская техническая часть. Стояла себе и стояла. Но вот сегодня по двум проезжавшим по улице Белинского машинам с солдатами был открыт из окон бешеный огонь. Из тех, кто ехал в грузовиках, не выжил никто. Они до сих пор лежали там, возле моста, где их настиг огонь с дистанции метров в сорок. Для штурмовой винтовки это не расстояние. На шум примчался "хаммер" с ребятами из MP. Тот самый, который теперь чадил на мосту. Военных полицейских подвело именно то, что они были опытными солдатами, успевшими побывать в горячих точках. Они-то знали, что боевики действуют по принципу "бей и беги". То есть, совершив налет, тут же скрываются. Благо в этом районе было где затеряться. Поэтому и ринулись к подбитым грузовикам, не соблюдая должных мер предосторожности. А эти, получается, сидели и ждали. И врезали из гранатомета по "хаммеру". И, что еще удивительнее, продолжают сидеть до сих пор. Хотя, как уверял уоррент-офицер, даже после выстрелов по полицейским они могли бы смыться хоть десять раз. Оцепление выставили много позже. Да и оцепление, как честно признался Стив, было то еще. Американцы попросту не знали здешних проходных дворов. (Джекоб про себя заметил, что имеются еще и проходные парадные. Это ему как-то Васька показала.)
– И что теперь собираетесь делать?
– А ничего не собираемся. Ждем, когда спецназ по крышам попытается пройти.
– Слушай, а почему так сложно? Можно ведь куда проще разобраться. Подогнать танк да шмальнуть пару раз. От этой халупы ни черта не останется. Тем более в окрестных домах жителей вроде бы нет.
– Кто ж его знает? Я бы лично так и поступил. Но ведь не я тут командир. Генерал Адамс запретил. Политика вроде какая-то… Может, местных не хотят раздражать. Ты газетчик, тебе об этом лучше знать. Ладно, мне пора, буду изображать и дальше деловую активность.
Стив ломанулся куда-то по своим делам, а Джекоб задумался.
Видимо, в генерале и в самом деле проснулся политик. Местные жители, конечно же, тут ни при чем. Дело, скорее всего, в жителях Соединенных Штатов. Точнее, в тамошней так называемой общественности. Ведь если в том доме находятся американские солдаты, то теоретически они могут там оказаться в заложниках. Конечно, всем умным людям понятно, что никаких живых заложников в здании нет. Террористы, захватившие заложников, вступают в переговоры, а не лупят по всем подряд. Но дело ведь не в том, как там обстоит на самом деле. Ведь ситуация понятна тем, кто с такими вещами сталкивался, а не тем, кто сидит дома у телевизоров. Обывателю, помешанному на идее драгоценности жизни американского гражданина, ничего подобного не объяснишь. Разнеси солдаты этот дом на составные части, журналисты, хотя бы та же Речел, поднимут визг до небес: а все ли сделал генерал, чтобы спасти наших ребят? В Америке такие темы идут "на ура". Возможно, он мог бы спасти заложников, но не захотел напрягаться. Как известно, болтать – это не воевать. Болтать все умеют. Вот генерал и решил не подставляться под акул пера. Хотя зря это он. Все равно понапишут всякого дерьма… Но в свете изложенного ситуация выглядит еще более загадочной. Некие боевики уничтожили воинскую часть в центре города. С их колокольни – акция очень удачная. Те, кто мог такое провернуть, – уж точно не любители. Но почему ж они не скрылись? Даже если им наплевать на свою жизнь, это было бы круче с чисто пропагандистской точки зрения. Вот, дескать, какие мы крутые и неуловимые. Но эти придурки сидят внутри. И зачем они использовали американские винтовки? Калашников лучше по всем параметрам.
Пальба продолжалась еще с полчаса. Потом бронетранспортеры и солдаты на набережной внезапно заткнулись. Стрельба началась уже внутри здания. Видимо, спецназ сумел-таки ворваться в дом. Потом и там все стихло.
– Пойдем поглядим, что ли, что там такое произошло, – сказал Джекоб Ваське.
Они прошли по мосту мимо чадящего "хаммера". Возле разбитых грузовиков лежали убитые солдаты. Судя по разбросу тел, солдатики были из салаг. Они никогда не попадали в такие передряги и, угодив под огонь, вместо того чтобы укрыться за машинами или уходить в мертвую зону (которая была за углом, буквально в десятке метров), впали в панику и тупо заметались. Так что те, в доме, расстреливали их как в тире.
…Спецназовцы выходили из дома злые как черти. Это были не спешно навербованные и кое-как обученные салаги, а суперпрофессионалы, умеющие все, что можно, и еще кое-что. Но они тем не менее понесли потери. Не от огня противника. Одна из лестниц под ними обрушилась – и пяти человек как не было.
– Все понятно. Видать, молдаване домик строили, – прокомментировала Васька, узнав об этом факте. – А эти ребята так строили… Такие дома и от ветра могут упасть…
Но самым диким было другое. Как выяснилось, никаких террористов в здании не обнаружилось! Спенцазовцы утверждали, что стреляли именно американские солдаты. А когда в здание ворвались спецназовцы, они так сопротивлялись, что никого в плен взять не удалось. Начальство усомнилось, предположив, что террористы попросту переоделись в американскую форму. Но спецназовцами были предъявлены не только несколько документов (их ведь тоже можно подделать), но и изъятые из карманов у двоих парней всякие типично американские мелочи – включая презервативы американского производства. Вряд ли террористы-смертники были столь скрупулезны в маскировке.
Впрочем… Вскоре к одному из присутствующих тут начальников приблизился спецназовец:
– Сэр, мы там одного нашли живым…
Начальство толпой ринулось в здание. Джекобу удалось проскочить следом. То ли помог журналистский навык, то ли способности Васьки, которая умела кому угодно глаза отвести. Как это у нее выходило, Джекоб так и не понял. Но за время общения с ней журналист пришел к убеждению, что она сумеет пройти даже на американскую стратегическую ракетную базу.
Внутри дом выглядел невесело. Повсюду валялись тела и расстрелянные гильзы, едко пахло порохом и кровью.
– Ничего они тут повоевали, – хмыкнула Васька, оглядывая картину побоища. – Тоже, блин, панфиловцы нашлись.
– А кто такие панфиловцы?
– Кто ж их знает. Это из тех, кто с Гитлером воевал. Типа крутые парни. Сами погибли, но и врагов навалили кучу. Правда, они с фрицами воевали, а не со своими.
Девица продолжала удивлять. Покажите человека, который будет так спокойно реагировать, угодив в первый раз в место только что закончившегося боя. Или она все-таки не в первый раз такое видела? Но нет, девица озиралась вокруг с живым любопытством, словно увидела нечто совершенно для себя новое. Чтобы такое изображать, нужно быть незаурядной актрисой… Да и зачем? Похоже, вид смерти и крови ее и в самом деле не волновал. "Веселую подружку я себе нашел", – подумал Джекоб.
Оставшийся в живых парень обнаружился в большом зале, который жившие тут солдаты превратили, говоря морским языком, в нечто вроде кают-компании. Что сразу бросилось Джекобу в глаза – так это навороченная аудиосистема, стоявшая у стены. С мощными колонками ватт на 500. Если такую аппаратуру врубить на полную – то стекла вылетят. "Это ж кто ее тащил с собой? Это аудиодобро килограммов на сто потянет", – недоуменно подумал журналист.
Пленный переминался в углу под присмотром двух здоровенных спецназовцев. Довольно хлипкий парень, с огромным свежим синяком в пол-лица.
– Он под креслом валялся в отключке. Уже с синяком, это не мы его. И он явно не стрелял. На руках нет пороховой гари. И на плече синяка нет, – пояснил один из спецназовцев.
– Я не стрелял… Я сразу вырубился… – пробормотал парень. – А больше я ничего не помню, пока ваши ребята меня не растолкали.
– Да что тут, черт возьми, произошло? – заорал один из офицеров, майор. То ли разведчик, то ли контрразведчик, то ли еще какой особист. Джекоб его слегка знал. О нем говорили, что он отличается исключительной тупостью. А еще говорили, что он попал сюда, потому что не знали, куда еще его приткнуть. Ведь никто не рассчитывал, что в Петербурге найдется работа для подобных персонажей.
Парень рассказывал долго и сбивчиво. Если отжать воду из его рассказа, суть заключалась в следующем. Как и многие другие солдаты, ребята этой части начали шакалить по пустым домам. И вот недалеко отсюда они обнаружили выложенную декоративной плиткой лестницу в полуподвал, в конце которой находилась запертая железная дверь. И дураку понятно, что это был явно не какой-нибудь технический подвал, а вход в магазин. В ребятах проснулся азарт кладоискателей. По армии вовсю гуляли байки о счастливчиках, наткнувшихся в Петербурге на большие ценности. Говорили всякое. Дескать, одни, гуляя по городу, совершенно случайно наткнулись на целенький ювелирный магазин. Другие, столь же случайно, – на нетронутый подвал, набитый "роллексами" и прочими игрушками для богатеньких. Кто знает, правда это была или нет, но таким историям верили. О "новых русских" не слыхали только самые тупые. Впрочем, в этом городе можно и не тому поверить. Так что, обнаружив запертую дверь магазина, солдатики очень возбудились и решили добраться до тамошних закромов.
Вынести дверь труда не составило. Ребята взяли в долю одного парня на грузовике, прицепили к железной двери трос да дернули посильнее… Вот и все дела. Дверь только на вид была несокрушимой, на деле она оказалась довольно хлипкой.
Правда, армейских кладоискателей ждало жестокое разочарование. Никаких сокровищ в подвальчике не обнаружилось. Это был обычный рок-магазин, специализирующийся на всяком андеграунде – то есть набитый дисками, косухами, майками с рожами рок-звезд и прочей подобной халабудой. Таких рок-шопов и в Нью-Йорке полным-полно. Чтобы не уходить с пустыми руками, прихватили вот этот музыкальный центр. Благо в здании, где они стояли, имелся дизельный движок. Среди солдат оказалось несколько меломанов. Они набрали заодно уж и всяких дисков. Потому как те, что они притащили из Америки, ребята успели прослушать по сотне раз.
– Ну вот. А сегодня они поставили какой-то диск… Черт его знает какой. И тут один вдруг взял да и выкрутил звук на полную. Так что стекла зазвенели. И тут… Через несколько минут все как с ума посходили. Стали орать, хвататься за оружие… Мне кто-то по морде врезал, а больше я ничего не помню.
– Черт, за что за чушь ты несешь! Лучше скажи, откуда ваши придурки наркотики брали! – заорал майор. – Небось обдолбились все, сволочи, этим местным русским дерьмом, которое на Сенной площади продают!
– Да не долбились мы ничем. Мы сегодня и пива-то не пили…
– Ладно, разберемся! Забирайте его.
Парня поволокли на выход, следом поперся майор. Комната опустела. Оглянувшись, Джекоб достал из кармана складной ножик, который всегда таскал с собой на войне, подошел к музыкальному центру, выковырял из дисковода "сидишку" и сунул ее в нагрудный карман. Что-то ему подсказывало, что диск имеет в этой истории немаловажное значение. А вот то, что майору это не пришло в голову… У Джекоба возникла было мысль посоветовать указать особисту обратить внимание на фактор музыки, но он прекрасно понимал, как такие дубы реагируют на указания всяких штатских, которые ничего не понимают уже потому, что строем не ходят. К тому же сыграл свою роль журналистский рефлекс. Если эксклюзивная информация сама прыгает в руки, то ее надо брать. А военным можно все рассказать и позже. Может быть.
– Ну все, тут нам больше делать нечего. Разбираться будем дома.
У себя в кабинете Джекоб рассмотрел притыренный диск. Ничего особенного. Надпись каким-то затейливым шрифтом: "Дети Мороза. Черный лес". Плюс какой-то заковыристый значок. Почему-то у Джекоба возникли ассоциации с рунами, хотя на руны этот знак не походил никаким боком. Судя по этикетке, на которой отсутствовало название фирмы, выпустили сидюшник в какой-то полукустарной лавочке. Дело знакомое. И в Америке имеются такие небольшие фирмы. Заплати денежку, предоставь мастер-диск – и тебе небольшим тиражом что угодно отшлепают. И все тут. А впрочем, при нынешнем развитии компьютерной техники диск можно записать и размножить в домашних условиях.
– Дай-ка сюда, – вдруг сказала Васька. Она повертела диск в руках. – Ты его что, слушать собираешься?
– Ну, не кушать же. Хотя в общем как-то страшно.
– Правильно, что страшно. Вот что надо сделать. Выпить надо по паре стаканов. А потом и слушать можно.
Джекоб удивился такому повороту дела, но он уже знал, что его подруга попусту языком не метет. Он достал бутылку виски, которую они на пару довольно быстро приговорили.
– А теперь можно попробовать. Только громко не включай.
– Да тут громко и не выйдет. У меня нет такой аппаратуры, как у тех горемык… У ноута динамики сама понимаешь какие. Не для дискотеки.
Джекоб засунул диск в ноутбук. Аппарат слегка пошуршал, и дело пошло.
Все началось с грома барабанов и довольно обычных жестких роковых аккордов. А вот потом… Потом пошло нечто хоровое. Это был мужской хор. Но ТАКОГО Джекоб никогда не слыхал. Какая-то странная, очень сложная мелодия с постоянными ритмическими сбивками. Явно не рок, хотя на заднем плане звучали электрогитары и молотили барабаны. От музыки веяло какой-то совершенно запредельной древностью. Трудно было понять, на каком языке поют. Какие-то знакомые русские слова проскакивали, но общий смысл ускользал.
…Музыка затягивала. Она была какой-то очень недоброй. Не агрессивной, а просто недоброй. А еще в ней чувствовалась какая-то мрачная сила. И тут вдруг Васька его поцеловала, что вообще-то до этого с ней не случалось…
Что было дальше, Джекоб помнил плохо. Пришел он в себя на кровати рядом с подружкой. Они явно только что бурно занимались любовью. Запись закончилась.
Васька, потянувшись, выдала в своем обычном стиле:
– Ничего так музычка. Мне понравилось.
– А что это? – спросил еще не совсем очухавшийся журналист.
– Этника. Только не попсовая, а настоящая. Не слыхал, что ли?
– Ну, ирландскую этнику слыхал. Еще слыхал всякую там индийскую и прочую восточную. А это русская что ли? Я ее не такой представлял. Хотя и мало что о ней знаю.
– Как тебе сказать, Чебурашка. Это русская этника. Но НАСТОЯЩАЯ. Не всякие там пляски под балалайку, а еще с тех времен, когда к нам попы не пришли. Я нечто такое у знакомых слыхала. Правда, послабже. За автоматы после той не хватались.
Джекоб несколько обалдел. Он не знал, когда на Русь пришло христианство, помнил только, что это было очень давно.
– И что-то с тех пор осталось?