Ну, что же, наш попаданец ещё подрос. Да и социальный статус несколько изменил. И то верно - много ли напрогрессишь будучи... ну, ясно кем. Только вот с прогрессорством у попаданца опять не очень. Кроме, разумеется секса. Хорошо ещё, что народные суеверия в руках самодура и прогрессиста -- великая вещь.
Содержание:
Книга 3 Пейзанизм 1
Часть 9 Раки вёрстами 1
Глава 45 1
Глава 46 4
Глава 47 8
Глава 48 11
Глава 49 14
Часть 10 Пауки возами 17
Глава 50 17
Глава 51 20
Глава 52 23
Глава 53 27
Глава 54 29
Часть 11 Откаты и закаты 32
Глава 55 32
Глава 56 35
Глава 57 38
Глава 58 42
Глава 59 46
Часть 12 Медведь и обезьяна 49
Глава 60 49
Глава 61 52
Глава 62 55
Глава 63 58
Глава 64 61
Глава 65 65
Глава 66 68
Книга 3 Пейзанизм
Пейзанизм [от фр. paysan]. Изображение крестьян, селян (в языке помещиков-галломанов 18-19 вв. и преимущественно в языке, им иронически приписываемом). А так же идиллическое, слащаво-фальшивое изображение типажа крестьянина в литературе (первоначально в литературе русского сентиментализма; ирон.).
Часть 9 Раки вёрстами
Глава 45
-- Ты, ублюдок рябиновский, вылазь оттедова!
Ну вот, началось. Стайные игры хомосапиенсов. Ксенофобия как основа стереотипов поведения. "Бей своих чтобы чужие боялись". А кого в этот раз будем считать своими? В моем времени этого пришлось вдоволь наслушаться: "Геть клятые москали з вильной Украины", "Покупанты! Чемодан-вокзал-Россия", "Россия - для русских".
"Бей жидов - спасай Россию". Можно подумать, что битые евреи обустроят Россию лучше, чем небитые.
Ксенофобия -- наше, исконно-посконно-домотканное... С дедов-прадедов. Почвенно-патриотичное. Она же - выражение сразу обоих наших базовых инстинктов. Инстинкт самосохранения требует: убей чужака - иначе он съест твою еду. Инстинкт саморазмножения требует: убей чужака - иначе он обрюхатит твою самочку. И будет продолжаться не твоя генетическая линия, а его.
А вот два вторичных инстинкта работают в разные стороны.
Социализация, стремление к первенству в стае, требует: убей чужака. Это повысит твой авторитет, позицию, статус в стайной иерархии. Или уберёт угрозу потери статуса существующего.
А вот любопытство... Дети очень любопытны. Может, попробовать на этом сыграть? Потому что еще одно свойство детской стаи - жестокость. А мне с такой толпой в одиночку...
Три инстинкта -- против, один - за. За меня любимого. Шансы обойтись без исконной национальной забавы -- кулачный бой в формате "все на одного" - не велики. Но есть. Придётся выбираться на берег. Собственно говоря, интуитивно детишки правы: я ловил раков на реке Угре. Которую они считали своим... крольчатником? Курятником? Рачником? Пожалуй так. Если раки - рачник. Или рачевник? Короче, охотничьи угодья. Покусился, так сказать, на их запасы живой еды. Это они так думают. А я - совок, мне довлеет принцип моего детства: "Природа для народа - бесплатный магазин". Поэтому меня будут бить. Пулька один на двенадцать. Детишки. Подростки. Здесь говорят: "отроки". И - "отроковицы". Кроме 12 ребятишек в возрасте от десяти до пятнадцати, присутствуют три юные особи женского пола. Мораль: бить будут больно и долго. Дабы наглядно подтвердить свою самцовость.
Я бы ушёл бы на другой берег - от греха подальше. Но на этом останется моя одежда, три полных корзины с раками. Жалко. И три пленника в руках диких кровожадных туземцев: Ольбег, Любава и Добронрав. Повезло парню с именем. Буквы "р" он не выговаривает напрочь, так что - "Долбон лав".
Вчера вечером, свеже-обретённый мною батюшка родненький, он же - Аким Янович Рябина, соизволил выразиться в смысле: "а не откушать ли нам раков свежих речных?". Я, как абсолютный идиот, обрадовался и возопил: "откушать-откушать!". Ну и на. Инициатива наказуема. Инициатива начальников -- особенно.
"Ты кричишь?
Вот ты и полетишь."
Дали "Долбонлава" в проводники и с самого утра, затемно еще, потопал я на охоту. Или ловля раков -- это рыбалка? Ольбег с меня глаз не сводит - я же его избавил от необходимости исполнения акта кровной мести путём перерезания горла здоровому мужику. Весь благодарностью исходит. Да и вообще - целый вуй в хозяйстве появился. "Вуй" - это я. Ему. Как же вуя отпустить одного? Любава тоже как услышала - увязалась. Она постоянно возле меня крутиться. Малявка совсем, но уже всякие женские прибамбасы лепит с пол-пинка. Взрослый мужчина -- всегда пацан, маленькая девочка -- уже женщина. А я Любаву отшил, из собственной постели сопливицу выгнал.
"Чем меньше женщину мы любим
Тем чаще больше она нас".
"Чаще, больше..." -- чего? Достаёт? Извлекает? В глазах мелькает?
Стряпуха, увидав нашу компанию, обрадовалась как кот Матроскин: "Вчетвером вы вчетверо больше раков наловите". Корзины надавала каждому. Туес берёзовый называется. Круглый, с крышкой, на плечо надевается. Здоровенные. Маленьких у неё, видите ли, в хозяйстве нет. Три ха-ха... Просто жаба давит. Ну или -- халява манит. Все усадьбу накормить раками -- поварихе отдых. И пошли мы на... на речку.
"Только прилетели - сразу сели.
Фишки уж заранее стоят".
А по жизни - не по песне. "Фишек" клешнятых не стоит. Вообще - не наблюдаются. Речка тут невелика. Я как-то бродил-бродил себе да и по мелкому месту забрёл к другому берегу. Долбонлав возражал. Невнятно. Возражал - будто "воз рожал". Но у этого не нашего берега раки были. И все остальные рако-сборники ко мне перебрались. Ольбег намекнул, было, что возможны неприятности со стороны деревенских. Естественно, тут же влезла Любава: "Ты что, боишься?". Тот сразу надулся как петух перед кукареку... И вот теперь два малолетних придурка и одна придурка-провокатор стоят схваченными среди группы возмущённых собственников. С тремя полными корзинами собранных нами раков. А четвёртый придурок в моем лице топает по воде туда же, но с полупустой.
Мда... Издеваются. Туземцы-юмористы-сатирики. Остряки. Остряк - это заострённый конец чего-нибудь. Торчит себе остро - пока не обломают. Я бы на их месте тоже... острил. И пальцами показывал. Проявляя своё остроумие в присутствии дозревающих самочек. На мне только бандана. В формате: "обёртка набедренная мокрая". А как еще по мелководью лазить и раков из нор вытаскивать? Даже крестик на берегу оставил. У былинного Добрыни Никитича, когда за ним Змей Горыныч во время купания подглядывал, хоть шапка была. Не купальная, а такая... эластичная. Лыжная наверное. Богатырь в неё по семь пудов песка речного утрамбовывал, раскручивал и головы Змею отшибал.
А у меня только дрючок. Я им раков и вытаскивал.
"Сунул Грека руку в реку.
Рак за руку Греку -- цап"
Я - не Грека. И рук своих жалко. Так что -- дрючком. Сунешь в норку, рак за палку хвать - и тащи. А то в этих подводных норках можно не только на раков нарваться. На змей не нарвался - нарвался на деревенских. Ох как они меня не любят. Просто по факту моего существования -- чужак. И в прошлой жизни не любили. И я их. Вообще - не люблю селян. Хоть хуторских, хоть деревенских. Правильно Маркс говорил: "Капитализм избавил человечество от идиотизма сельской жизни". Будем ждать капитализма? Или как-то самому с этими идиотами... Может, поговорим?
Но беседа началась без меня. Три девицы, увидев моё... почти полное обнажение, включая абсолютно голую голову, начали хихикать и шептаться, старательно изображая смущённую этим зрелищем невинность. Странное дело: все всё знают и видели. Бани - общие, дома - из одной общей комнаты. Мужчина с обнажённым торсом во время тяжёлой работы -- нормально. Но чуть ситуация нестандартная - нарушение табу. "Не обнажай наготы матери своей, и сестры своей, и...". Там еще длинный список родственниц. Тора, блин. Опять евреи со своими правилами. А меня там нет. В том списке евреек-родственниц - точно. Все равно - туземками старательно изображается реакция на нечто неприличное.
Туземцы острят - ну бог им в помощь. Но снова влезла Любава. Вернусь - обязательно выпорю малявку. Лезет во всюда без спроса. Что она девкам сказала - не расслышал, но у тех и челюсти отпали. Потом синхронно поджались. Три куриных гузки в платочках. Прима из девок что-то сказала своему долговязому соседу, альфе среди парней, тот рукой махнул. Мою Любаву - по уху, сшибли с ног, задрали рубаху на голову. Двое к леску побежали - крапивы нарвать. А вот это уже не есть хорошо. Что можно сделать с женщиной с помощью крапивы... - это я на Марьяше проходил.
Вообще-то, девчонок бить нельзя. Феминисток здесь нет, а к остальным отношение нормальное - как к женщинам. Но бабы в разборки мужские лезть не должны. А Любава -- влезла. А еще она маленькая и чужая. Бить не будут, но по малолетству крапивой отстегают.
Ха! А ситуация потихоньку изменилась: было 12 к 1. Теперь шестеро держат пленников, двое за крапивой убежали. 4 к 1 - можно рискнуть.
-- Эй ты, длинный, помоги выбраться.
-- Помогите плешивому. А то у него ножки от страха ослабли. Гы-гы-гы, хи-хи-хи.
Зря вы так, остряки туземные. Говорят, когда в одном селе мальчишки додразнили пророка Илью за его плешивость, то из леса вышло пятьдесят медведей и порвали насмешников в клочья. Или это насмешников было полсотни? Неважно, будешь дразнить человека с лысиной -- готовь корзинку для упаковки собственных останков. Учите матчасть, детишки. В данном конкретном - Святое Писание.
Подскакивают двое, ручки тянут. Дрючок - в корзинку, корзинку за спинку. Берём отроков за ручки, взяли... и дёрнули. Я - туда, а вы обратно. Вам -- в реку, мне на берег. Под берегом глубина - по пояс. Но я выскочил сходу. А они - соскочили. Головами в воду. Корзину из-за спины - на живот, сдвигаем крышку, достаём рака. Аккуратненько, за спинку. У, какой злой. Я бы тоже обижался, если бы меня из собственного дома выдернули и в трясучую корзинку посадили.
Так, а где тут эта длинномерная местная альфа? Прибежал? Молодец. Тебе -- первый приз. На. Растопыренными клешнями - прямо в нос. Сработало. Зажим у взрослого рака - отнюдь не "для бумаг". И это хорошо слышно. Как он отпрыгнул... Не рак -- альфа. Высоко. И напарника своего, толстяка-переростка сбил с ног. А вот и напарнику подарочек - прямо за шиворот. Завыл. С задержкой по толстокожести, но и до этого дошло. Продолжаем применение моего оригинального биологического оружия хватательно-зажимательного типа.
Держатели моих раколовов-заложников на месте? Счас изменим. А вот покидать место несения службы без приказа не надо: я ведь и ножкой могу. Снести. Бить пыром в поднимающуюся с колен физиономию - одно удовольствие. Вот она была и вот ее нету. Не надо от меня бегать: вы сюда сами пришли, а вот уходить будете... по моей команде. С нарастающим ускорением и звучанием. За ножку -- цап. И лодыжку вздёрнуть вверх. Рак, влетающий в оттопыренную штанину, звуков не издаёт, в отличии от носителя штанов и владельца их содержимого.
Я густо засевал компанию поселян своей клешнятой добычей. Рак речной летающий -- свежее слово в средневековой оружейной технологии. И в зоологии -- тоже. Досталось и девицам, которые перестали хихикать и перешли в другой диапазон. Ближе к ультразвуку. Длинномерный предводитель избавился от своего носового украшения и попытался контратаковать. Странная манера у местных - головой вперёд прут. Вообще-то, голова -- инструмент для думания. Но если не думается, то можно и в качестве ударного... выступа. Ну и на. Не совсем опустевшая корзина очень удачно наделась на выставленную ударную часть тела. И заклинилась там. Дать пенделя - ну просто не проходите мимо.
Любава поймала малька и мордует его в своё удовольствие. Деточка, не надо так... энтузиазистически. Ручки отобьёшь, потом болеть будет. Ольбег, оставь ребёнка - это не барабан. И вообще, на барабане палочками играют, а не кулаками. Что такое "барабан"? Придём домой -- расскажу. Долбонлав, между "зарежу" и "залезу" - принципиальная разница. Лучше кричи "изувечу". Или - "понадкусываю".
Противник быстро и в беспорядке отходил вниз по реке. Там у них, как я понял, деревня. "Паучья весь" называется. Оттуда могут такие... резервы подойти... Сматываемся быстренько. Расползшихся раков не собираем. Чужие шапки -- не трогаем. Свои вещички - в торбу, корзинки - в руки, ножки - туда же. Ходу.
Любава покидала наше шмотьё все в торбу, непрерывно ругаю какую-то лярву, которая спёрла наш горшочек с мёдом. Стряпуха, собирая малолетних раколовов, дала горшочек сладкого детям. А эти... все перетряхнули, местные девицы оказались тоже сластёны. У женщин особая часть языка развита сильнее, чем у мужчин. То есть язык у дам -- вообще... Но вот та часть, где рецепторы на сладкое расположены - особенно. Поэтому все нормальные дамы любят сладкое. И всё хорошее характеризуют аналогично. "Сладенький мой"...
Интересно, все туземцы-малолетки побежали в одну сторону, а местная прима - в другую. Вверх по речке. В сторону нашей усадьбы. С горшочком нашего мёда. Отобрать и наказать. Пожалуй и догоним. Ходу.
Все-таки мы по-жадничали. Три корзины полных раков - это много. Особенно, когда их тащат дети и нести надо быстро. Я торопился убраться с глаз битого деревенского босоногого воинства. Уже уходя с открытого берега реки на лесную тропинку заметил как мелькнул впереди беленький платочек. Вот кто нам поможет поднести багаж! Бляхи номерной не видно, тележки -- тоже, но... Эй, носильщик! Или правильнее -- потаскун? А может - "грузило"? Сбросил суму с плеча, скомандовал детишкам потихоньку двигаться вперёд, и припустил бегом.
Девка, видимо, сообразила, что оказывается у нас на пути, и в удобном месте свернула с тропы в лес. Сразу пришлось сбавить скорость - по лесу босиком не побегаешь. Особенно нагишом, в одной тазобедренной повязке - одеться я не успел. Впереди снова мелькнуло белое. Как-то низко. Я упал на землю, и ниже ветвей увидел кусок платья. И он не перемещался. Все логично: с тропинки её не увидеть. Так чего же бегать? Мы пройдём - она спокойно вернётся. Ещё и над остальными запыхавшийся посмеётся. Или байку якобы подслушанную придумает. Будет хвастаться, угощаясь нашим мёдом.
Я двинулся в сторону, то полуприсядом, то на четвереньках. Ползание по пластунски - наследство Первой Мировой, от заграждений из колючей проволоки и настильного пулемётного. А в лесу можно и быстрее двигаться. Но надо тихо. Небольшой обход, и я оказался у неё за спиной. Невысокий обрывчик, за которым она спряталась, порос деревцами. Вот между основаниями стволами она и выглядывала. Стоя и нагнувшись. Конечно, ни одна нормальная женщина не ляжет в выходной рубахе на сырую землю в лесу. Платье испортится, зазеленится.
А сзади, вот так, в позе увлечённого подглядывания, она неплохо смотрится. Попочка так... интересно оттопыривается. А у меня уже дней восемь не было... случая. Или уже девять? Стоило только соотнести наблюдаемую визуальную картинку с собственной хроникой сексуальных контактов, как... бандана резко оттопырилась. Все-таки мне очень жаль подростков - мозги сносит напрочь. Такая... тяжесть в определённых местах тела. Включая даже надбровные дуги. Сердце колотиться, суетливость какая-то начинается, в горле сохнет. Правильно ВОЗ определил любовь как заболевание. Хотя они, наверное, имели в виду, не любовь вообще, включая "любовь народа к партии", а конкретно - сексуальное влечение. Как раз мой случай. Мне от этого ВОЗа ни тепло, ни холодно. Мне все его рекомендации... приходите через 800 лет -- поговорим, обсудим... методы лечения и профилактики. А пока хорошо, что психика взрослого человека все-таки даёт возможность хоть чуть-чуть управлять этим бешеным коктейлем кипящих в собственных венах гормонов.
Вместо того, чтобы просто подойти к этой попке, грохнуть чем-нибудь тяжёлым по голове и, дрожа от нетерпения и предвкушения, приступить к исполнению классического: "и тут он ею овладел", я подобрался тихо. По дороге снял с себя последнюю часть костюма и скрутил её в тугой жгут. Девка увлечённо выглядывала между стволов берёз, аж всунулась туда. А правую ручку оставила сзади - опиралась на ствол. Вот я совершенно спокойно и накинул на это запястье жгутик. И завязал узелок. Девка почувствовала что там, на правой руке, что-то происходит, оглянулась на меня, я ей улыбнулся, она кивнула в ответ и снова уставилась в сторону тропинки. Потом до неё дошло.
Как она рванулась! Причём -- прямо на меня. Плечом в грудь. Сшибла бы и копытами затоптала. А я - чуть в сторону. И ножку подставил. Она носом в землю, я у неё на спине верхом. Только успел её левую за спину вывернуть и к правой примотать -- она ка-ак взбрыкнет. "Кобыла била задом". Била-то своим, а доставалось чужим. Полетал маленько. Через голову кувырком. Копчиком об корягу приложился. О-ох и факеншит... Здоровые девки в этой Паучьей веси вырастают. Кобылищи. Девки вообще в этом возрасте часто выше парней. Тяжелее и сильнее. И она меня -- в частности. Только подняться со связанными за спиной руками, вывернутыми к затылку, в длинной рубахе -- непросто. Она начала вставать, да коленями на подол попала. А у вас, мадемуазель, задержка. Не в том смысле, а в том... встаёт медленно. Не у меня. У меня уже давно... Короче, я успел у неё за спиной оказаться и за хвост платка поймать. Естественно, у крестьянки платок завязан "крестьянкой". Концы обернуты вокруг шеи и сзади узел. А угол платка покрывает голову и висит на спине. Ну очень удобно дёрнуть. Платок с головы слезает, а петля вокруг шеи остаётся.
Когда я её дёрнул, она боком в обрывчик этот и впечаталась. На задницу сползла и повернулась ко мне лицом. А на этом обрывчике её лукошко стоит. По грибы она что ли собралась? Рукоятка ножичка из под тряпицы выглядывает. Я к лукошку -- шаг, ножичек -- дёрг. И... как раз моё сугубо личное оружие у неё прямо перед лицом. Торчит в полной боевой готовности.
Ух как её пробрало-передёрнуло. Аж в землю за спиной попыталась ввернуться. Червяк земляной, громкоговорящий. Правильнее -- громковопящий. Или - вопиющий? Левой ручкой -- цап красотку за нижнюю челюсть. Щёчки девичьи пальчиками нежно сжал. Чтобы губками буква "о" получилась. А ножичек, как привычно уже, к глазику.
-- Что, дура, попалась? Это тебе не парней своих сворой на меня натравливать. Тут мы одни. Что хочу - то с тобой и сделаю.