* * *
Дима Горыныч родился в Кировограде. Огонь изо рта он не извергал, просто имел фамилию Горанович, сокращенную еще в детском саду. В девятом классе он впервые побывал в Ленинграде и поставил перед собой одну из главных задач жизни - поселиться в городе на Неве. К своей мечте шел через смены работ, обмены и продажи квартир, причем какое-то время жил даже в ближнем Подмосковье, откуда принято перебираться в Первопрестольную. Но мечте детства не изменил и обзавелся двухкомнатной квартирой в Коломне - старом питерском районе, где канал Грибоедова впадает в Фонтанку. Вместе с женой работал в одной газете: он - редактор спортивного отдела, она - выпускающий редактор. Татьяна считала Горыныча "более коренным" петербуржцем, чем те, кто может похвастать питерской родней до 1917 года.
Квартира Горыныча не была идеальным местом для вечерних посиделок - малые дети. Поступили просто: для детей и частной жизни родителей две комнаты, а для гостей - кухня, прокуренная, с покарябанным столом и постоянно обновляемой коллекцией наиболее экзотических бутылок. Когда-то, в советско-перестроечные времена, в такие коллекции входила тара от виски и рома, сейчас же что-нибудь более оригинальное. Скажем, виски кубанского производства, кривая бутыль из-под египетского джина и бутыль с остатками рязанского самогона.
До визита к Горынычу Татьяна погуляла по Питеру, прошла весь Невский проспект до Васильевского острова. Потом на такси, и поскорее к Быкову. Того перевели под домашний арест: не очень распространенная мера пресечения, но в его случае, безусловно, снисходительная.
Быков обрадовался Татьяне, как и любому гостю - по его словам, участковый милиционер ходил чаще, чем его друзья. Был он трезвый - дал зарок завязать, и очень грустный.
- Татьяна Анатольевна, попроси Мишу меня простить, - сказал он едва ли не десять раз за время встречи. - Не ожидал, что так его подставлю.
Оказывается, Быков был в курсе всего, что пишут в газетах, смотрел телевизор. Его упоминали редко, а в основном - Столбова. Говорили о "распоясавшихся опричниках", о "лицензии на расправу".
- Наверное, меня надо хоть ненадолго посадить, - несколько раз повторил Быков. - Косяк-то мой, дурил я минуты три, не больше, а Михаилу Викторовичу - позор.
Татьяна его успокоила, сказала, что дурацкие статьи лучше не замечать, и вообще ему помогут. Сама видела: человек так наказан, больше уже некуда.
Когда выходила от Быкова, позвонил Столбов. Она сказала ему, что в Питере, хотела извиниться, сообщить про Быкова. Но Столбов, как заранее записанный голосовой файл, просто приказал ей встать на перекрестке и ждать, когда подъедет ФСО и заберет.
На упреки она бы ответила. А так - просто дождалась, пока он договорит, и сказала, что так и сделает. Но завтра. Сегодня вечером ей охота пообщаться с нормальными людьми, а не с дурацкими дворцовыми куклами. После чего нажала отбой и поехала к Горынычу.
Через час, на всякий случай, отключила и этот мобильник. Даже вынула аккумулятор.
* * *
Официальная часть визита завершилась в восемь вечера. Протокол пришлось составить с учетом отсутствия жен. Программу перекроили скоро и умело, заменили выставку винным рестораном. Французскому гостю это явно понравилось. Он похвалил Столбова за то, что здоровье жены оказалось важнее обязательного мероприятия. Его супруга, кстати, отправилась в Академию национальных танцев. В компании беременной жены Столбова это было бы неестественно.
За бокалом вина говорили о делах второстепенной важности - о культурных обменах, велопробегах дружбы, о пропаганде здорового образа жизни. Француз еще раз похвалил российского лидера за то, что его жена является примером для беременных. Оценил антиалкогольные законы, посоветовал русским пить такие же вина, как они в этот вечер, и тогда проблем с алкоголем у нации не будет.
Кто бы поспорил? Вино было настолько сухое и изысканное, что Столбов встал из-за стола еще трезвее, чем сел.
Попрощался с французом - тот отбывал тем же вечером. Тотчас же позвонил Иван и сообщил, что Госдума впервые провалила президентский законопроект.
- Ты об этом знал? - спокойно спросил Столбов.
- Нет. Полный сюрприз. Ворчали чуть-чуть, но чтобы столько из нашей фракции были "против"… Пидоры!
Столбов взял еще несколько секунд паузы - самому сосредоточиться и позволить Ивану осознать свой косяк. Провал президентского законопроекта может быть сюрпризом для президента. Но не для его представителя в парламенте. Среди депутатов из своей фракции, да впрочем, и фракций оппозиции, всегда найдется достаточно стукачей, готовых вовремя предупредить о такой засаде. До этого "Вера" шла в Госдуме от победы к победе, но командир побеждающей армии не должен забывать о разведке.
- И что делать будем? - наконец спросил Столбов.
- Со мной просто, - ответил Иван. - Хотел дать мне другую работу - давай поскорей. Если с явным понижением - не обижусь. А насчет закона думаю так: тебе надо в Думу прийти. Причем завтра, причем внезапно. Не то, чтобы наехать на них, а снять эмоцию: понять, почему они так…
- Во-первых, - сказал Столбов, - вот сейчас, Вань, тебе уходить из Думы не надо. Мой принцип знаешь: я за первый косяк никого коленом под зад не выпихивал. За подлянку да, могу. Но тут если и есть подлянка, то не твоя. Так что пусть господа депутаты твою рожу еще потерпят немножко.
- Спасибо.
- А во-вторых, не царское дело бегать в говорильню из-за проваленных законов. Этак они захотят меня видеть на трибуне через день. Или каждый. Захотелось со мной пообщаться, раз - и голосуют "против". Лучше ты пока с ними пообщайся по кабинетам, с кем чайку, с кем покрепче. С кем душевно, на кого топнешь. Поймешь, из-за чего они так. Согласен?
- Миша, пойми, это не просто закон. Не знаю, слыхал ты или нет, как тебя называли в Думе из-за него?
- Горбачевым?
- Именно! Мол, "веселие Руси пити… не можно жити", а он взял да и покусился на святую радость. Нельзя такие вещи пропускать обычным голосовальным конвейером. Ты же сам понимаешь, сейчас в Думе полно людей, которые из-за тебя осенью рисковали и карьерой, и деньгами, кто-то и жизнью. Для них депутатский мандат - не просто полезная корочка, они считают, что по-прежнему в твоей команде. А тут, можно сказать, новую войну объявили и хотя бы посоветовались с ними!
Голос Ивана стал настойчиво-задушевным. Так мальчишка умоляет родителей купить велосипед или собаку, потому что после этого он станет самым лучшим, самым послушным. Сотни аргументов рождает голова, самые отборные идут на язык, в надежде войти в сознание собеседника. "Ну, пожалуйста…"
- Понимаешь, Миш, я когда-то интервью читал депутата самого первого Верховного совета, по которому потом из танков, в девяносто третьем. Он жаловался: правительство закон за законом, реформу за реформой предлагает, и хоть бы раз Гайдар объяснил нам, зачем это нужно! С пол-литрой, без пол-литры, попытался бы объяснить, для чего нужна шоковая терапия и ваучеры. Так и сейчас. Миша, честное слово, не верят они, будто эти законы от тебя! Им обидно: такой важный закон, а тебя нет. Зайди, хоть на полчасика!
"Так меня и Таня просила не раз, а я не послушал", - подумал Столбов.
Лишний раз поругал себя, почему лишь сейчас понял: парламентская работа - не для Ивана. Он хоть и языкаст, но для такого коллектива этого качества оказалось мало. Кто виноват? Он, Столбов.
Значит, надо в порядке самонаказания выполнить просьбу.
- Ладно. Зайду на час. Оповести: кто не придет президента слушать - тому сам уши надеру. Только не сегодня, а завтра, после одиннадцати - внезапный визит. Ох, забыл. Завтра же эта хрень…
Завтра действительно была хрень: очередной Всемирный конгресс соотечественников. На открытии побывать придется и еще хотелось немножко побродить по рабочим комиссиям, поговорить. Впрочем, с часу до трех у них перерыв. Ладно, поддержу Ваньку.
- Буду в начале второго. Чтобы к половине в зале были все, кто хочет меня слушать. Лады?
- Лады! - Иван заметно повеселел. - Слушай, Миш, а можешь ты еще немножко поговорить с экспертами?
- Какими экспертами?
- Ну, с экспертами-оппонентами водочного закона. Может, они и объяснят, почему депутаты упрямятся?
- Эксперты не голосуют. Нечего время тратить.
- Но эти не дураки…
- А гении? Пусть подготовят аргументы, хоть письменно, хоть аудио. Главное - на две минуты, не больше. Гений виден за минуту. Все, Вань, извини, времени нет. До встречи в Думе в начале второго.
Едва отключился от разговора с Иваном, на связь вышел Батяня:
- Добрый вечер, господин президент. Докладываю: Я в "Пулково".
Столбов даже не спросил, для чего. Все же сказал:
- Сам-то зачем?
- Ты же приказал: найди ее скорее. Я и в Питер.
- Извини, - вздохнул Столбов, - извини за нечеткую формулировку. По-прежнему не отвечает?
- Да.
- Ладно. Успехов.
За телефонными разговорами домчался до Кремля. Взглянул на часы, вздохнул - чем бы заняться?
На самом деле, чем заняться Столбов понимал. Можно сказать, зрительно представлял. Видел, как после всего этого гнусного дня подходит к шкафу, вынимает бутылку, льет в стакан янтарную жидкость. И без всякой закуски, без смакующих глоточков, как советуют эстеты, вливает коньяк себе в глотку.
Представил картинку, заодно и вкус армянского коньяка. После чего резким движением картинку эту стер. Мечтать о том, как выпьешь один… Не опасно ли?
Но если не один, то с кем? Звонить Ивану не хотелось. Еще заговорит опять о тех же самых экспертах. Кстати. Ведь это, должно быть, те же самые эксперты, что дачку ему подарили. Если он о них скажет хоть слово, отменю завтрашний визит. Лучше не встречаться.
Батяня летит в Питер. И вообще, чего-то дуется в последнее время. После четвертого тоста начнет выкладывать, что на душе. Спасибо, сегодня не надо. Не хочу.
Вообще-то, если честно, Столбову очень хотелось отомстить Татьяне за ее свинскую выходку. Обычным мужским способом. Только как организовать? Не те времена, когда царь с верным денщиком кружил по ночной слободе, высматривая двор, перед которым заместо красного фонаря воткнут шест с соломой…
С этими размышлениями добрался до офиса фонда Возвращение. Несмотря на позднее время, Костылев был еще на месте.
- Привет, джедай, - усмехнулся Столбов. - Ну-ка, огорчи меня, да поскорей!
- Для чего? - невозмутимо ответил Костылев. Понятное дело, он оторвался от своих компьютерных дел, встал перед Верховным главнокомандующим. Но чуть-чуть намекал: хорошо бы понять, чего ради оторвали?
- А все меня сегодня огорчают. Давай и ты, до кучи. Не можешь? Ну, тогда обрадуй, развесели как-нибудь.
- К концу недели будет готов хороший портфель по питерским нефтетрейдерам, со всеми зарубежными схемами…
- А если не по работе развеселиться? Саш, ты же москвич, да?
- Даже коренной, - ответил Костылев.
- Забавная штука, коренной москвич в генералах. Ладно, как-нибудь биографию расскажешь. Слушай, а расскажи сегодня. Ты чего, коньячок, или беленькую предпочитаешь?
- Вообще-то…
- Понял, виски, - закончил Столбов.
* * *
- Игорь Павлович, вечер добрый, - сказал Иван. - Уговорил я отца нации. Будет завтра в Госдуме во втором часу. Умаялся, честно говоря. С экспертами чуть сложнее.
Боялся, что Крамин немедленно скажет: "Хорошо, но мало. Пригласил, теперь изволь подвести к нужным людям для важного разговора". А после этого - опять претензии: почему разговора не вышло, почему продал невозделанный участок? Вот был бы разговор с полезными последствиями - тогда дачка твоя.
К радостному удивлению Ивана, Крамин оказался нетребовательным.
- Конечно, грустно, что сложнее. Ладно, ничего, накачаем депутатов, чтобы они вывели на экспертов. Спасибо, Иван Тимофеевич. Будем считать, дело сделали…
- Насчет "Морской фиалки"…
- Когда Столбов приедет в Думу, - закончил фразу Крамин. - Вот тогда все, ваша часть по договору отработана. Сами понимаете, таких людей, как вы, обманывать нельзя. Точно во втором часу?
- Точно, - ответил Иван.
* * *
"Мы снова возвращаемся к главной сенсации дня. Президентский законопроект в нижней палате Федерального собрания не набрал необходимого количества голосов. Большинство депутатов Госдумы недоступны для комментариев, но мы уговорили высказаться одного из них, представителя фракции КПРФ Сергея Метелкина. Сергей, вы голосовали "за" или "против"?
- Конечно против!
- Почему? Ведь председатель КПРФ месяц назад заявил в Думе, что в России продолжается спаивание населения?
- Не надо воспроизводить ошибки предателя Горбачева! Алкоголизацию населения сможет предотвратить только подлинно народное правительство…"
Луцкий щелкнул пультом.
- Получилось! Бля, точно, получилось!
- Ага!
Луцкий и его друзья-приятели тусовались в душевной баньке Александра Борисовича. Телевизор в таком месте - обычно неиспользуемая деталь интерьера. В виде исключения взглянули на последние новости - да, сработала. Отсюда и радость, как у детишек, запустивших ракету до третьего этажа.
Однако и страх, как у таких же пиротехников. Шум, искры, соседкина простыня на веревке прожжена, того и гляди "пожарка" приедет.
- Не боись, - сказал Луцкий после того, как вздрогнули в очередной раз. - Теперь говорить будет проще.
- А кому говорить?
- Мне, кому же еще. Ладно, не впервой.
* * *
"Забавно, даже не думала, какие ушельцы мои друзья, - подумала Татьяна. - Случись эта тусовка в Москве, уже два часа назад какая-нибудь сука кинула бы новость в твиттер или в ЖЖ: "Жена президента тусит на обычной кухне". А тут то ли люди честные, то ли непродвинутые. Скорее всего, всё вместе".
Уже давно стемнело. Кухню, как и положено, освещали голая, неэкономная лампочка под потолком и два синих цветка газовой конфорки. Гостеприимный Горыныч наварил пельменей, выложил на стол все запасы из холодильника, и, похоже, выставил весь бар. Народ подтягивался, кто с парой бутылок пива, кто - с одной, но виски. Кто-то оказал честь столу, придя сам, без всего. Татьяне постоянно приходилось бороться за стакан с соком, чтобы не утащили для запивки.
Хозяином был, понятное дело, Горыныч - кому приходить, решал он, потому и приходили все, кто хотел, из общих друзей и знакомых. К сожалению, именно из друзей пришли не все - не смогла дозвониться. А из знакомых были те, кого Таня если бы и хотела видеть, то в последнюю очередь.
Ну ладно, Альдога. Ее тезка, Таня Толстопятова. В Питер приехала из псковского города Опочка. Еще студенткой нашла в себе кровь древних новгородцев, а также финнов и шведов. Пришла к мысли, что Невский край или Ингерманландия должны отделиться от проклятого Московского ханства. Научилась играть на гитаре и флейте, сочинила тридцать песен, в основном оплакивающих проигрыш шведами Северной войны. Была столь изящна и величественна, что даже ОМОН, когда задерживал ее на разных маршах, вел к автобусу так, как фрейлины ведут принцессу.
Ладно, Альдога-Ладога зазнайка, но молчаливая - терпимо. Хуже было с Пашей.
Бард Паша обладал всеми качествами гения, кроме одного - им не был. Стандартный хриплый голос, дурной перепев чужих песен и никуда не годные стихи собственного сочинения; о неопрятности, долгах и манерах - умолчим. Иногда он встревал в чужой разговор просто так, иногда начинал поэтикопрозаический речитатив под звон своей гитары. Иногда так делал Галич - Паша постоянно на него и ссылался. Но Таня не сомневалась: при встрече на одной кухне Галич уже через час сломал бы о затылок Паши собственную гитару.
Комарицын был полной противоположностью Паши. Талантливый, действительно талантливый обозреватель двух печатных и пяти сетевых изданий, известный блогер, что для Питера, кстати, редкость. Метко и беспощадно критиковал всех, всегда ощущая грань, за которой последует разрыв отношений и отлучение от кормушек. И "Единая Россия", и оппозиция в прежние годы звали к себе - не соглашался. Пожалуй, именно он и мог бы кинуть в твиттер новость - "Первая леди на питерской кухне". Но не делал этого - явно хотел насытить любопытство.
Эту троицу Татьяна выделяла в первую очередь по простой причине: довольно скоро именно они начали задавать тон на вечеринке, превратив остальных присутствующих в статистов.
- Танюша, может, хотя бы ты объяснишь мне эту непонятную историю с Чавесом? - спросил Комарицин. - Вроде бы, курс на прагматизм во внешней политике. И вдруг? Зачем?
Татьяна начала пересказывать то, что говорил Столбов на пресс-конференции, пока Альдога не решила ее дополнить. То есть, перебила.
- Старый сюжет, - улыбнулась она, - несостоявшийся договор Ивана Грозного и Елизаветы Английской. Царь-душегуб, убийца Новгорода, предложил ей: мол, давай, если твои холопы тебя свергнут, будешь жить у меня, в каком-нибудь Касимове. А если меня свергнут - приютишь в Англии. Правда, Елизавета прислала торговый договор, а Ваня-мучитель обозвал ее "пошлой девкой".
- Ну, Чавес и Столбов все же в разных весовых категориях, - заметил Комарицин, явно придумавший свое объяснение, но еще не решивший, стоит ли его озвучить.
- А, все просто! - гаркнул Паша и ударил по струнам. - Как там, у Губермана:
Ни вверх не глядя, ни вперед,
сижу с друзьями-разгильдяями,
и наплевать нам, чья берет -
В борьбе мерзавцев с негодяями.
- Царская невеста, будь любезна, расскажи, кто, наконец, победит в этой великой и праведной борьбе на ее нынешнем этапе?
"Бездарные гитаристы", - хотела ответить Татьяна, но пожалела Пашу. Раньше он душевно перепевал Окуджаву, а может, и сейчас не забыл. Поэтому ответила что-то абстрактное, типа "Бобро как всегда победит Козло".
Иногда сквозь вопросы Комарицына, реплики Альдоги и гитарные импровизации Паши прорывались вопросы прочих гостей, друзей, знакомых. В общем-то, представимые вопросы, о кремлевской жизни. Обидной была даже не их наивность. Обидней было другое: Татьяна надеялась, что сейчас оживет прошлое, атмосфера таких вот кухонь конца 80-х и 90-х, да, именно 90-х, не весь Питер тогда подался в бизнес и в Москву. На кухнях тоже пили и пели.
Но нет, она оказалась столичной штучкой. Можно сказать, главным угощением вечера. Спасибо, хоть не подавали челобитные, а о свободных кремлевских вакансиях - "Нет ли и для меня местечка?" - говорили с юмором.
Впрочем, в каждой шутке есть мостик к серьезному продолжению. Поэтому Татьяна не раз напомнила о рекорах: подавайте заявления, это сейчас самая перспективная должность. Правда, придется рвать попу на флаг родины "Битлз", но это условие придумала не она.
- Забавная идея эти рекоры, - заметил Комарицин. - Может, объяснишь, что это такое?
- Я объясню, - перебил Паша, для солидности потрепав гитару. - Помнишь, у Галича: "А вослед ей ражие долдоны, шутки отпускали жеребячьи". Это и есть ражие долдоны, чтобы окончательно оприходовать страну.
- Это люди, которые знают… - начала Татьяна.