Стряхнув наваждение, Гай открыл дверь в пятый. Здесь также царила ослепительная чистота. Не порядок уложенных по местам вещей, а стерильная пустота, когда даже при желании нечем устроить бедлам из необходимых под рукой предметов. В этом месте, в центре прохода, прежде стоял молебник Святоши! Вот это Гай хорошо помнил. Стоило открыть дверь, и он непременно натыкался на его острый угол. Теперь же ничего не мешало пройти по вылизанному до блеска проходу в четвертый. Из открытой двери доносился тихий разговор. Пригнувшись, Гай вошел и натолкнулся на стоявшего к нему спиной Вольфа. Вольф, соглашаясь, терпеливо кивал, внимая каждому слову своего собеседника. Не то чтобы Гая это удивило, потому что обычно Вольф любил поворчать и поспорить. Между кровавыми плевками под ноги он успевал вставить на каждое слово оппонента два своих. Теперь же он был сама кротость. Такое перерождение Вольфа Гая не удивило, а скорее смутило. Будто оказался свидетелем чего-то зазорного. Его не касающегося. Он поднял глаза на собеседника Вольфа и смутился еще больше. С красными, словно от бесконечной бессонницы веками, Вольфа отчитывал Святоша Джо. На Гая он не обратил ни малейшего внимания. Да и Вольф тоже.
"Как он меня обогнал? – подумал Гай. – Я же оставил его наверху?"
– Мы безлики. Но скоро мы вернем наши лица, – произнес Святоша.
– Вернем, – кивнул Вольф.
– Обретем себя.
– Обретем, – покорно согласился Вольф.
– Тогда почему ты убежал?
– Я увидел, что они плывут к нам. От этого мне стало страшно.
Гай взглянул на Вольфа, потом обернулся к Святоше.
– Кто плывет?
Святоша проигнорировал вопрос и, осуждающе подняв палец, строго произнес:
– Ты не должен их бояться.
– Почему?
– В их руках нет оружия, как нет и зла.
– Да о ком вы говорите?! – выкрикнул Гай, встав между Вольфом и Святошей.
– Они уже здесь? – спросил Вольф, упорно не замечая стоявшего перед ним Гая. Удивительно, но за время разговора он ни разу не плюнул кровью.
– Здесь. Ты слышишь, как их борт ударил о наш?
Подняв лицо к подволоку, Святоша закрыл глаза и снова застыл, уйдя в себя. То же сделал и Вольф. Гай внимательно посмотрел в их лица, прислушался, затем, выскочив из отсека, грохнул сталью двери о переборку и бросился на верхнюю палубу.
Подпирая спиной дверь рубки, Тобиас ловил солнечные лучи, сильно запрокинув голову, едва не доставая затылком спину. Разомлев, он не обратил внимания на появившегося Гая и, отодвинувшись в сторону, лишь слегка освободил проход.
– Тоби, на барже есть посторонние?
– Нет, – Тобиас лениво открыл глаза и взглянул на Гая улыбкой, полной счастливого умиления. – Только наши.
– Где они? – Гай схватил его за плечи и крепко встряхнул.
– Вон, – Тобиас кивнул на Ламара с Дрэдом, считавших белые барашки волн. – И вон, – теперь он указывал в нос, на разглядывающих горизонт Святошу с Вольфом.
Гай впился взглядом в голую спину Вольфа и затянутую сутаной – Святоши. Они не могли выйти из трюма незамеченными! Только что они находились внизу!
– Тоби, Святоша с Вольфом всегда были здесь?
– Угу… – даже односложно ответить Тобиасу было лень.
– Этого быть не может! Святоша и Вольф под палубой в четвертом отсеке!
– Этого быть не может… – словно эхо, повторил Тобиас.
Хлопнув у него перед носом дверью, Гай бросился по трапу обратно в трюм. В шестом ничего не изменилось. Та же изумительная чистота. В пятом тоже. Перемены произошли в четвертом. Ни Вольфа, ни Святоши в нем не было. Гай подумал, что обязан этому сильно удивиться. Но неожиданно для себя их отсутствие он воспринял как должное. А через минуту и вовсе забыл. Выбравшись наверх, он взглянул на синий горизонт и не сдержался от избытка нахлынувших чувств:
– Хорошо!
– Хорошо… – вторил ему Тобиас.
Если бы не этот гвоздь в кровати! Что-то Гай должен вспомнить! Что-то страшное. То, что способно разрушить эту идиллию. Но накатившая теплая волна шепнула – а нужно ли? Зачем разрушать то, что так безмятежно и прекрасно. Гай согласился и, поддавшись расслабляющей неге, облокотившись на стену рубки рядом с Тобиасом, и, как и он, подставил солнцу лицо. Затем он увидел Свимми. Отчего-то Свимми не было так чудесно, как им с Тоби. Он мерил за рубкой крошечный пятачок палубы длинными шаркающими шагами. Пять шагов вдоль и остановился у борта на краю палубы. Теперь пять шагов в корму. Секундная заминка, разворот и пять к противоположному борту.
– Что ты делаешь? – подошел Гай.
– Думаю, – односложно, и словно через силу, ответил Свимми.
– О чем? – такой ответ, Гая определенно заинтересовал.
– Где конец, там и начало, – Свимми задумался, и вдруг его словно прорвало: – Начало и конец! Конец – начало! Как понять – что существеннее: конец началу, или начало концу? Все движется по кругу! Но что из них первично?
Гай не нашелся, что ответить и тихо отошел, предоставив Свимми самому решать такую сложную дилемму.
Темный росток в груди шевельнулся с новой силой. Он настойчиво рвался на свободу сквозь накатывающие волны блаженства и спокойствия. Упрямый росток. Он терзал Гая все сильнее и сильнее, требуя вспомнить то, что нельзя. Что-то запретное, опасное, но требующее выхода.
Гай вернулся к Тобиасу и, глядя в его умиротворенное лицо, тихо произнес:
– Тебе ни о чем не хочется спросить?
– Нет, – Тоби был сама безразличность.
– А вот Свимми терзается вопросами, на которые хотелось бы узнать ответы и мне.
Тобиас промолчал и, отвернувшись, подставил солнцу правую щеку. Тогда Гай взял его за руку и резко ударил об угол рубки. Тоби открыл глаза и улыбнулся.
– Тебе не больно, – скорее не спрашивая, а утверждая, произнес Гай.
– Нет.
– Ты не чувствуешь боли, тебе не хочется пить, не хочется есть. И после этого у тебя не возникает мысли, что что-то не так?
– Нет.
Росток требовал пробудить память, но ее словно не было.
"Живи секундой бытия, борясь с упрямым ростком, – шептало разомлевшее сознание, – ни мгновением назад, ни мигом вперед. Настоящее – это исчезающий рубеж между бесконечным, уже не существующим прошлым и бесконечным, еще не существующим будущим…"
И как результат их борьбы накатила боль. Гай схватился за голову, и вдруг ему снова стало хорошо. Навалилось умиротворяющее оцепенение, перед глазами поплыли видения. Их было много, одно наслаивалось на другое. Высокая зеленая трава. По ней ходили люди. Улыбающиеся люди на зеленой траве. Не выжженный цемент городских улиц, а тропы, вытоптанные в траве и ведущие вдоль ручья, и дальше белые просторные жилища. Домами такие сооружения назвать не поворачивается язык. Они были сделаны не из бетона, а из дерева! Неслыханная роскошь! Видения менялись, менялся их ракурс. Теперь он видел все не с высоты птичьего полета, а шел рядом с людьми, и они ему улыбались. Пытались заговорить, окликнуть, спросить. Гай потерял ощущение времени, оно изменило формат. А каким оно стало? Ускорилось или остановилось, он никак не мог понять.
– А-а-а-а!!!
Истошный, душераздирающий крик вырвал его из оцепенения, заставив открыть глаза. К рубке бежал Вольф, а за ним, подобрав рясу, гнался Святоша Джо. Святоша отстал и, бессильно грозя вдогонку кулаком, визгливо выкрикнул:
– Стой! Остановись, иначе прокляну!
Вольф оттолкнул их с Тобиасом от двери и, одним прыжком перемахнув рубку, нырнул в трюм.
– Стой, дурак!
Гай предусмотрительно отодвинулся, и, размахивающий кулаками Святоша, пробежав рядом, до него не достал. Нырнув следом за Вольфом в трюм, он выкрикнул уже с лестницы:
– Ты мне обещал! Вольф, заблудший выродок, ты же мне обещал!
Проводив спину в сутане заинтригованным взглядом, Гай обернулся к Тобиасу. Но Тоби лишь лениво повел глазами, отвернулся, подставил солнцу лицо и снова застыл.
– Что с ним? – спросил Гай.
Тобиас не ответил.
Хотя Гай ничего другого и не ожидал. Не говоря больше ни слова, он двинулся следом за Святошей. Предчувствие подсказки заставило его собраться. Что-то сейчас произойдет. Что-то сейчас он узнает. Ожидание чего-то странного заставило разволноваться. В шестом отсеке Святоши с Вольфом не оказалось. Не было их и в пятом. Нервная речь Святоши доносилась из четвертого. Теперь беспокойство переросло в тревогу – это уже было! Сейчас он нагнется, заденет головой низкую дверь и натолкнется на спину Вольфа! Гай заглянул в проем: так и есть, Вольф стоит сразу за комингсом. Гай нагнулся, вошел и стал за его спиной молчаливой тенью. Хотя на этот раз показалось, что Вольф отреагировал на его появление и сделал шаг в сторону.
– Я тебя предупреждал! – выкрикнул, словно пригвоздив его к полу, Святоша. – Я ведь тебя предупреждал?
– Предупреждал, – поникнув головой, подтвердил Вольф.
– А ты мне пообещал, что не сдвинешься с места! – продолжал наседать Святоша.
В ответ Вольф лишь повинно кивнул.
– Почему ты меня не послушал?
– Не знаю.
– Так и должно быть. Ты ничего не знаешь, зато мне известно все! Ты должен был слушаться меня и повиноваться каждому моему слову!
– Я виноват.
Глядя на его покорно согнутую спину, Святоша оттаял и уже спокойнее произнес:
– Все как я и ожидал. Ты же видишь, что произошло все в точности так, как я тебе и говорил?
– Да, все так и произошло.
– Они пришли, а ты убежал! Что они о нас подумают?
– Ты не сказал, зачем они пришли – я испугался.
– Выслушай меня и поверь каждому моему слову!
Вольф склонился еще ниже, весь обратившись в слух.
– Мы безлики. Но скоро мы вернем наши лица.
– Вернем.
– Обретем себя.
– Обретем.
"Сейчас Святоша спросит – почему он убежал?" – уже догадался Гай.
– Тогда почему ты убежал?
"Я увидел, что они плывут к нам, – словно подсказывая Вольфу, шепнул Гай. – От этого мне стало страшно".
– Я увидел, что они плывут к нам. От этого мне стало страшно, – эхом произнес Вольф.
"События идут по кругу! – Гай подавил взволнованный стон. – Свимми так и сказал: – все движется по кругу! Сейчас Святоша скажет, что Вольф не должен их бояться! Еще бы сказал – кого, черт побери?!"
– Ты не должен их бояться.
– Почему?
– В их руках нет оружия, как нет и зла.
– Они уже здесь? – строго по сценарию поинтересовался Вольф.
– Здесь. Ты слышишь, как их борт ударил о наш?
– Чей борт?! – не выдержал Гай и, оттолкнув Вольфа, закричал Святоше в лицо. – Чей борт? О ком ты говоришь, выживший из ума идиот?!
Гай был уверен, что как и в прошлый раз его никто не слышит и ответа не даст. Но увидев на себе цепкий взгляд Святоши, полный негодования и злости, сконфуженно прикусил язык.
– Катер! – пропустив оскорбление мимо ушей, Святоша Джо криво ухмыльнулся и пояснил уже для Гая. – К нам приплыл катер. Неужели ты его не слышишь?
Разве он его не слышит? Определенно слышит! Только если до этого легкий стук воспринимался как не стоящий внимания посторонний шум, то теперь он превратился в отчетливые удары стальных бортов. Волны раскачивали их, то растаскивая в стороны, то наваливая друг на друга! Оттого они и стучат, в такт качающимся волнам….
Гай взвился и, перемахивая через комингсы, едва успевая сгибаться в дверях, побежал назад в рубку. Перед трапом его перехватил Дрэд. Скорее, он свалился ему на голову и, задыхаясь от волнения, никак не мог произнести:
– Там… там….
– Катер, – не стал дожидаться, пока он успокоится, Гай. – Буксирный?
– Нет… не знаю.
Окна в рубке закрыли телами Тобиас, Ламар и Свимми. Навалившись на стекла, они распластались, загородив собой свет и то, что происходило на палубе. Гай хотел их раздвинуть, но вдруг они разом присели, спрятавшись за стол.
– Скройся, – взмолился Тоби, показывая Гаю на место рядом с собой. От былой лени не осталось и следа. – Один уже перепрыгнул к нам на борт.
Тот, что оказался на барже, что-то говорил в сторону белой рубки катера. Из открытого окна ему ответили, и он, соглашаясь, часто закивал. Гай, не глядя, нащупал плечо Свимми и, сдавив, заставил подняться.
– Сможешь их подслушать? – показал он на катер.
– Я? О чем ты… я не понимаю….
– Ты! И прекрати валять дурака. Всем давно известно о твоих способностях суррогата.
Свимми украдкой оглянулся и, заметив, что никто не удивился словам Гая, подошел к окну, приложив к ушам ладони. Так он простоял минуту, другую, потом растерянно опустил руки и произнес:
– Я не могу…
Казалось, Свимми был удивлен не меньше остальных.
– Не можешь?
– Нет, не могу.
Он поднял к лицу кисти и встряхнул. Как прежде, когда превращал пальцы в гибкие веревки. Ничего. Свимми встряхнул еще раз и протянул к Гаю.
– У меня не получается? Я что, больше не суррогат?
Гай не стал отвечать, проверять или задавать лишних вопросов. Не до этого сейчас. Он просто пересек рубку и распахнул дверь настежь. Пусть видят, что они никого не боятся. В катере всего трое. На вид не богатыри. Один из них явно в годах. Вероятно, важная персона, если сумел избежать утилизации. Святоша прав – оружия у них нет. Только у того, что перепрыгнул с катера на баржу, через плечо ремень с прибором наперевес. Он его крутит по сторонам, не отрывая взгляд от ярко вспыхивающих ламп. Даже не смотрит, куда идет. Гай наблюдал за ним с усмешкой. Если он так продолжит идти и дальше, не глядя под ноги, то обязательно свалится за борт. Затем он взглянул на катер, отдав должное его чисто выверенным линиям и формам. Красивый катер. Что-то среднее между полицейским буксиром и прогулочным судном вельмож. Белые борта вровень с ржавыми бортами баржи. Между ними перекинутый трап. Двое остались на катере и внимательно наблюдают за третьим. Третий же неспешно дошел до края палубы и повернул к рубке.
– Пригнись, – зашептал Тобиас, хватая Гая за ногу.
– Почему?
– Мы не знаем, кто они такие, и что им нужно.
– Прячась, мы тем более этого не узнаем.
Неожиданно человек с прибором на шее не дошел до рубки пару метров и повернул обратно к катеру. Гай хорошо разглядел его идеально выбритое лицо с аккуратной короткой прической, светлую рубашку, удивляющую безукоризненной чистотой. Такую чистую одежду он видел только на правительственных клерках. При этом чужак так был увлечен своим занятием, что даже не замечал наблюдавшего за ним Гая. А ведь между ними было расстояние не больше вытянутой для рукопожатия руки!
– Эй, мистер, – окликнул чужака Гай. – Что вы делаете?
Чужак не отозвался и, возвращаясь на катер, показалось, что даже ускорил шаг.
– Мистер, я к вам обращаюсь!
– Вернись! – выглянул из-за двери Тоби. – Ты же видишь, что он тебя не слышит. Это призраки. Такие же, как Ульрих.
Слова Тобиаса не были лишены здравого смысла. С ними трудно было не согласиться. Но на всякий случай Гай еще раз выкрикнул:
– Вы меня слышите? Кто вы такие?
Чужак не отозвался и, продолжая наблюдать за прибором, пошел к переброшенному на баржу трапу. Гай шел следом. Больше не звал, но, поравнявшись, попытался заглянуть ему в руки на хаотично мигающие лампы.
На катере чужака ожидали. Тот, что был помоложе, не замечая стоявшего у чужака за спиной Гая, подал руку, а тот, которого Гай принял за престарелого вельможу, нетерпеливо спросил:
– Ну…? Есть?
– Есть!
– Сколько?
– Если я не ошибаюсь, а ошибаюсь я редко, то не меньше семи импульсов.
– Семеро! – восхищенно произнес вельможа. По тому, как к нему обращались с подчеркнутым уважением, Гай понял, что он здесь главный. – Ты не ошибся, Тит? Как бы ты не бахвалился, но прошлый раз мы не досчитались двоих из тобой заявленных?
– Нет, мистер Стафф, импульсы сильные и яркие. Ошибки быть не может.
– Надо же – семеро! – довольно причмокнул Стафф. – Когда здесь появился я, нас было всего трое, с едва заметными тусклыми всплесками. Хотя и семерых очень мало. С каждым днем появляется все новая и новая земля, а заселять ее некому.
– Популяция для самовоспроизводства уже достаточна, – возразил третий, до сих пор молчавший.
– Достаточна, Чет, – согласился Стафф. – Но мы еще стоим на ногах очень шатко. Люди нужны все больше и больше. Для уверенной жизнеспособности нашего поселения хорошо бы его утроить.
– Представляю, в каком они сейчас смятении, – Тит взглядом указал на баржу.
– Ничего, – улыбнулся Стафф. – Все через это проходят. Главное, что они прошли фильтрацию, скоро материализуются и вперед – осваивать новые территории! Чет, накинь конец, посудина им досталась немалая, пока дотянем, уже стемнеет.
Чет послушно перемахнул на баржу, прошел рядом с Гаем, протащив канат рядом с его ногами, и накинул на тумбу. Неожиданно Тит посмотрел на лампы прибора и выкрикнул:
– Чет, один из них рядом с тобой!
Чет волчком развернулся вокруг собственной оси, затем испуганно бросился обратно на катер. Стафф подождал, пока он убрал трап, затем недовольно проворчал под нос:
– Нашел, кого пугаться. Заверю тебя, что ему куда страшнее, чем тебе.
Потом он стал за штурвал, и, отозвавшись на передвинутый до упора вперед рычаг, катер взвыл двигателем, натянув трос. Баржа содрогнулась, а вместе с ней вздрогнул и Гай. Он внезапно начал все вспоминать. По дням, часам, минутам. Шаг за шагом. От детской кроватки в углу за шкафом до торжественно врученной бляхи переписчика в кластере регламентации населения. Безмолвным видением проплыли Шак, Метис, Сид. А затем встала стена молний, навалившись нестерпимой болью, будто его грудь вновь разрывается, переполняясь водой с таким горьким и тягучим вкусом соли.
Спотыкаясь на нетвердых ногах, Гай возвращался к рубке. Тобиас нетерпеливо махал ему из окна, не решаясь выйти дальше двери.
– Гай, ты узнал, что хотят призраки? – выскочил он навстречу, когда Гай уже прошел половину баржи.
– Они не призраки.
– Призраки! – уверенно возразил Тобиас. – Ты же сам заметил, что они не такие, как мы. Он тебя не видел и не слышал. Точно так же, как Ульрих, когда мы пытались его остановить.
– Послушай, Тоби, – Гай через силу поднял на него тяжелый взгляд. – Они не призраки, потому что призраки мы. И не смотри на меня, словно увидел мертвеца! Потому что я и есть мертвец! Все мы мертвецы! И ты тоже, как бы тебе не хотелось обратного!
– Не-ет… – натянуто улыбнулся Тобиас. – Что за бред? Такой ерунды я не слышал с начала своей работы компьютерщиком.
– Бери дальше. Такой правды ты не слышал с момента своего рождения. Взгляни! – Гай протянул руку по курсу баржи на тонкую полоску земли. – Там завершающая цель всего нашего пути. А сейчас зови всех наверх. Я не знаю, что это такое, но нам еще нужно материализоваться. Так и напрашивается фраза: не умри, но изменись!
Гай глядел на дымившего трубой трудягу-катер. Красивый катер. Белый, стройный, вселяющий надежду. Совсем не похожий на тот, с которого все начиналось, и невольно напоминающий о размахивающем мегафоном капрале Харрисе. И не только видом – цели у них были разные!