- Эй, эй, панове! Утихомирьтесь! Нам тут еще не хватало доброй драки. Лучше выпьем… Корчмарь! Эй, корчмарь! А ну, тащи сюда еще вина!
Желтолицый старик-корчмарь в засаленном переднике вмиг поставил на стол кувшинчик:
- На здравье, паны!
- А вот и не подерутся, - взглянув в их сторону, пошутил Гришаня. - Жаль, если не подерутся, - скучно…
Олег Иваныч лишь хмыкнул. Ишь, скучно ему.
- Ой!
Вдруг, словно увидев что-то страшное, отрок резко нырнул под стол. Олег Иваныч обернулся: в корчму вошел давешний смуглый фрязин… И чего его так напугался Гришаня?
- О, прошу к нам, пан Гвизольфи! - наперебой заорали шляхтичи, видно, они неплохо знали фрязина. Тот не заставил себя долго упрашивать, уселся за стол, с ходу намахнув изрядную чарку, совсем по-русски, залпом. Потом что-то крикнул монахам, помахал шляпой. Те отвернулись - мол, знать тебя не знаем. Впрочем, фрязин к ним и не напрашивался, вполне довольный теплой компанией шляхтичей.
Гришаня осторожно высунул голову из-под стола.
- Ты что там забыл, отроче?
- Так…
Олег Иваныч все-таки вытребовал у Гришани ответ, чем ему так не нравится фрязин Гвизольфи, что и под столом спрятаться не зазорно.
Еретик? Это кто говорит-то? Тот, кто со стригольниками якшается и языческие богопротивные игрища с удовольствием посещает? Тот, кто кощуны да глумы вместо молитв почитает? Тот, по ком… Олег хотел сказать - по ком костер плачет, да постыдился, пожалел отрока, и так сильно наехал.
- А и еретик, нам-то что? Вон, ты в Новгороде-то со стригольниками не боялся знаться. - Олег Иваныч небрежно пожал плечами. Зря, между прочим…
В ответ услышал от Гришани целую речь. Про то, что он, Олег Иваныч, человек, конечно, неглупый, но, великодушно извините, дикий и с чужими обычаями не знакомый, поскольку всю жизнь свою в глуши прожил, никуда за границу не выезжая. (Ну, с этим, конечно, можно было согласиться - действительно, за границей Олег Иваныч не был, не сподобился как-то, ну, а насчет глуши… если считать Санкт-Петербург глушью, то и тут все верно!)
- Ты, кормилец, верно, думаешь, мы тут сами по себе эдак тишком сидим? - распалялся Гришаня. - Накось, выкуси! Вон, глянь на монахов… Инквизиция - слыхал такое слово? Слыха-а-ал?! Откуда, интересно? Только не говори, что от вельблуда… Тут тебе не Новгород! Вот, попомни мои слова, Олег Иваныч, запросто нас тут могут имать из-за еретика этого, Гвизольфи, да на дыбу… Хочется на дыбу, батюшка? Вот и мне не хочется… А вон, монахи-то так и смотрят. Да и корчмарь этот тоже никакого доверия не вызывает. Пошли-ка отсель побыстрее, Олег свет Иваныч, покуда живы!
С этими словами Гришаня вскочил с лавки и, стараясь не попасться на глаза Гвизольфи - предосторожность, по мнению Олега Иваныча, явно излишняя, - куницей проскользнул на улицу. Олег - за ним. Чуть поотстал, расплачиваясь, поэтому так быстро, как у Гришани, не получилось. Как-то странно вел себя кобзарь - Олег Иваныч только сейчас это заметил… Даже не заметил, скорее - почувствовал. Было такое ощущение, что нищий слепой старик его пристально рассматривает. Нет, чушь, конечно. Но вот если внимательно присмотреться… Такое ощущение… Действительно - голова старика поворачивается… в ту же сторону, куда движется Олег Иваныч! Та-ак… А ну-ка…
Олег Иваныч зацепился ногой за скамью и завалился на ближайшего шляхтича. Того, кудрявого…
Даже извиниться не успел, как шляхтич схватился за саблю.
Ах, так? Ну, у Олега Иваныча тоже не зря шпага у пояса болталась! Сейчас посмотрим, кто из нас "хлопья крев"!
- Может, на улицу все-таки выйдем? - запоздало предложил Олег Иваныч, не без некоторого удовольствия парируя удар…
- Изволь, пес московитский!
- В таком разе - новгородский. Эт ву прэ? Готов? Ну - алле - начали!
Атаковать изволите? Ну-ну… А мы - так… отбивом… А теперь выпад влево - а гош… обманный финт… По идее, должен бы раскрыться… Ага… А теперь - рипост - ответная атака… А, не нравится!
Шляхтич зря пил вино в таких количествах. В руке его не было верности, а удары, хоть и быстры, и увесисты, - да глупы изрядно… Хотел б Олег Иваныч крови - давно б убил… Ну вот, опять раскрылся… Размахался саблей, что твоя мельница, что с ним будешь делать? Вообще, нельзя давать острых предметов пьяным людям, за себя не отвечающим… Ага… Поскользнулся… Меньше пить надо, ясновельможный пан. Галантно подождав, пока изрядно разозленный пан шляхтич выберется из лужи, Олег Иваныч еле уловимым, изящным движением выбил из его рук оружие. В фехтовании такой прием называется - скользящий круговой захват. Вылетевшая из рук ясновельможного пана сабля, описав крутую дугу, с бульканьем скрылась в луже. В той же самой, откуда только что выбрался ее владелец. Судя по костюму последнего - лужа была глубокой. Стоявшие кругом зеваки дружно зааплодировали. Особенно старалась одна молодая особа в черном, шитом серебром, платье. Симпатичная сероглазая пани… Та самая…
- Прошу следовать за нами, уважаемый пан Ольшанский!
Олег вздрогнул, как, впрочем, и многие здесь.
Отряд копьеносцев с гербами Ягеллонов незаметно для буянов и зевак окружил небольшую площадку перед корчмой. Знатный магнат в блистающих латах, верхом на белом коне, усмехаясь, смотрел на враз поскучневших шляхтичей. Во всаднике рядом с ним Олег Иваныч с удивлением узнал новгородского посольника Кирилла Макарьева. Кивнув Олегу, Макарьев что-то шепнул магнату.
- Вы напали на нашего новгородского гостя, пан Ольшанский, так что не запирайтесь и вложите саблю в ножны!
- Была б она, сабля-то… - невесело усмехнулся Ольшанский. - Так вы в самом деле не московит, пан?
Олег Иваныч лишь покачал головой.
- В таком разе я бы даже мог извиниться, - Ольшанский почесал затылок. - Только, матка Бозка, забыл, из-за чего у нас брань-то?
- Кажется, я случайно упал на ясновельможного пана, - в свою очередь улыбнулся Олег Иваныч. - В таком разе прошу великодушно извинить! И, буде пан пожелает, готов со своей стороны, в знак примирения, распить с панами вина изрядно…
В толпе одобрительно зашумели. Последняя фраза Олега Иваныча очень понравилась шляхтичам, особенно толстому красномордому пану.
Ольшанский протянул руку:
- Я - Кшиштоф Ольшанский, из тех Ольшанских, что владеют землями в Мазовии и под Фромборком. Будем друзьями, пан!
Представившись, Олег Иваныч крепко пожал руку шляхтича. Кшиштоф Ольшанский… Где-то он уже слышал это имя… Ну как же!
- У вас, случайно, нет приятеля в Полоцке, пан Ольшанский?
- Есть… Федор.
- Похоже, нам здесь больше делать нечего, - пожал плечами воевода. - Вперед, орлы!
Он махнул рукой в латной перчатке, и отряд королевских копьеносцев, отсалютовав копьями честной компании, стройными рядами направился вдоль по мощеной улочке вслед за своим командиром.
Кирилл Макарьев тоже отъехал с ними - не остался, как ни звал Олег Иваныч, - были еще дела.
Для хозяина корчмы "У русалки", видно, сегодня был счастливый день. Заказали три больших кувшина рейнского - так, для разгону, хотя, если по правде, куда уж было разгоняться-то - вспомнив, послали хозяйских мальчишек к луже, вылавливать саблю.
- Ты знаешь французский, пан Олег? - наливая вина в объемную чашу, поинтересовался Ольшанский.
Французский? Олег Иваныч удивленно пожал плечами, но тут же рассмеялся - похоже, фехтовальные термины, коими он пользовался, комментируя поединок вслух, ввели в заблуждение шляхтича. Нет, французского Олег не знал, просто этот язык являлся официальным языком фехтовальной федерации, и все термины, соответственно, были французскими: Ан гард - к бою, эт ву прэ, или просто - прэ - готовы? Алле - начинайте. Альт - стой. Ну, были еще и типично судейские словечки, присуждающие удары, - а друат - направо, а гош - налево, ку дубль - обоим и па конте - не считается. Последний термин Олег Иваныч не очень любил, особенно когда после шпаги приходила охота пофехтовать рапирой. А на рапирах, в отличие от шпаги, фехтование довольно условное - действительным считаются уколы, нанесенные только в поражаемую поверхность - туловище и спина до пояса. Уколы в руки, в ноги, в маску не засчитываются, более того, судья сразу орет "Альт", и бой останавливается. К тому же схватки на рапирах (как и на саблях) основаны на праве атаки - то есть атаковать самому можно только тогда, когда противник уже закончил свою атаку, а когда ваше нападение отбито - право на укол переходит к сопернику. И тут главное - держать фехтовальный темп - быть впереди противника хотя бы на одно простое действие: выпад, шаг вперед, финт. В общем, намучаешься. То ли дело - шпага, хоть она и значительно тяжелее и рапиры, и сабли. Те - по полкило весят, а шпага - семьсот семьдесят грамм. Зато поединок максимально приближен к жизни. Практически куда угодно колоть можно, главное - быстро. Выигравшим считается тот, кто уколет противника на четверть секунды быстрее, а при меньшем интервале укол засчитывается обоим. Исход шпажного боя определяется, таким образом, только на основе электрофиксатора - специального приспособления на конце шпаги. Три лампочки мигают в ходе рапирной схватки: зеленая с красной - уколы соперников, и белая - недействительные. При шпагах белой лампочки нет. Все удары действительны - главное быстрота и натиск. Вот, бывало…
От нахлынувших воспоминаний Олега Иваныча отвлек мальчик, посланный искать саблю. Нашел-таки, выловил в луже!
Найденную саблю долго обмывали, потом пели песни, потом фрязин Гвизольфи рассказывал что-то смешное, что именно - Олег Иваныч уже не помнил…
Он вышел из корчмы уже под вечер. На низком небе горели в разрывах облаков желтые звезды, да иногда показывался только что народившийся месяц, в призрачном свете которого все вокруг - стены крытых черепицей домов, булыжная мостовая, корчемная коновязь - казалось каким-то совсем нереальным, зыбким, колеблющимся, потусторонним. Где-то за городским рвом тоскливо завыл волк. Олег Иваныч поежился - вернуться, что ли, в корчму? Так там упились все давно… Он махнул рукой и пошел вдоль по узкой улице в направлении постоялого двора. Позади, приближаясь, послышался стук копыт. Олег оглянулся - небольшой изящный возок быстро проскочил мимо, обдав его изрядной порцией холодной грязи из попавшейся под колеса и не успевшей замерзнуть лужи.
- Вот пся крев! - погрозив кулаком вслед возку, по-польски выругался Олег Иваныч.
Возок неожиданно остановился. Из повозки высунулась чья-то рука в черной перчатке… Олег Иваныч обнажил шпагу.
- Надеюсь, мы не сильно забрызгали пана? - раздался вдруг женский голос. Не убирая шпаги, Олег Иваныч заглянул внутрь возка - улыбаясь, там сидела незнакомая пани в темном бархатном плаще и широкополой шляпе, тень от которой падала на лицо. Та самая, которую Олег так вовремя спас от падения в лужу, а потом видел во время ссоры со шляхтичем Ольшанским.
- Где пан остановился? На постоялом дворе Грунского? Могу довезти пана. Прошу…
Женщина распахнула узкую матерчатую дверцу. Олег Иваныч заколебался…
- Садитесь же.
А, черт с ним… Махнув рукой, Олег Иваныч вложил шпагу в ножны и забрался в возок, чувствуя совсем рядом жаркое дыхание незнакомки. Кучер гикнул и хлестнул лошадь. Переваливаясь колесами по булыжникам, возок ходко проехал до самого конца улицы и свернул направо, в направлении королевского замка. Если б Олег Иваныч мог ориентироваться в Троках, он бы заметил, что это не совсем по пути к постоялому двору Грунского. Вернее, даже совсем не по пути. Но - ничего такого не заподозрил Олег Иваныч. Во-первых, темно было, во-вторых - пьян, в-третьих… В-третьих… Попутчица-то - Олег Иваныч, как луна выглянула, специально всмотрелся - оказалась весьма приятной особой… впрочем, он еще днем это разглядел.
- Где пан научился так хорошо владеть саблей?
- То не сабля - шпага… эспада.
- Спада? Странное оружие. Пан московит?
- Новгородец.
- Прекрасно. Я слышала, Новгород - чудесный, богатый город. - Коляска замедлила ход и через некоторое время вообще остановилась. - Вот мы и приехали. Я чувствую себя обязанной и приглашаю пана к себе! Вы мне расскажете о вашем искусстве, а я… я угощу вас вином. Пан пьет рейнское? Или, может быть, бордо?
- Пан пьет все, - усмехнулся Олег Иваныч. - Особенно - из рук такой прелестной пани!
Он вышел из возка - ого, они уже заехали во двор, а он и не заметил - галантно подал руку даме.
- Как вас величать, пан?
- Олег.
- Меня можете называть Гурджиной. Прошу, не стойте же…
Кучер с поклоном отворил резные двери, и Олег Иваныч с новой знакомой поднялись в небольшую залу, убранную темно-красным бархатом. У растопленного камина стояли два глубоких кресла и турецкая оттоманка, обитая желтоватым шелком. На небольшом изящном столике появились два высоких венецианских бокала с золотыми палочками и серебряный кувшин с вином. Седой слуга бесшумно поставил на столик зажженные свечи, наполнил бокалы и удалился. Взяв золотую палочку двумя пальцами, пани Гурджина осторожно нагрела ее над дрожащим пламенем свечи и опустила в бокал. То же самое, подивясь, проделал и Олег Иваныч, уже слыхавший как-то о подобной моде от того же Гришани.
- Я хочу выпить за вашу быстроту и ловкость, ясновельможный пан Олег. И… и за нашу встречу…
Потом они пили еще, и Олег Иваныч чувствовал сквозь платье горячее бедро молодой пани. Догорев, погасла на столе свечка, лишь красные угли потрескивали в камине. Как будто сама собою рука Олега оказалась на плече девушки. Та не сопротивлялась… Развязалась шнуровка лифа, платье, шурша, упало на пол, и взору Олега предстал восхитительный стан молодой польки.
- О, мой пан… - пылко прошептала та, заключая его в объятия.
Лишь утром вернулся Олег Иваныч на постоялый двор Грунского. Гришани почему-то там не было. Не объявился он и к обеду. Олег Иваныч уже, грешным делом, подумал - а ну как тот насовсем в Литве останется? А что, встретил какую-нибудь девку, дальше - дело молодое… А уж занятие грамотею в Литве да Польше всяко найдется. И главное, никаких проблем со Ставром-отравителем, из-за которых Гришаня, в общем-то, и поехал с посольством. Правда, вот есть еще Ульянка…
Пропажа отрока сильно обеспокоила вдруг и самих послов: Селивантова Панфила с Кириллом Макарьевым. Ладно, ежели отрок сам остаться решил - черт с ним, человек свободный - где хочет, там и живет. А вот ежели вдруг - не сам? Ежели его московиты выкрали? Выкрали - да на дыбу! А скажи-ка, Гришаня-отрок, за каким таких хреном новгородцы в Литву ездили? Да без утайки поведай, иначе - вот тебе кнут, вот тебе крючья за ребра, вот тебе огонь меж пальцев! Тут и расколется Гришаня. Все, что знает, поведает, да и то, чего не знает, - тоже. Лишь бы сразу убили, не мучили. А как вызнают про все - проблемы у посольских появятся. И так вон чуть не перебили, в дубраве под Полоцком…
Посидели послы, подумали, с Олег Иванычем посоветовались и решили побыстрей сматываться - а что тут, на Литве, делать-то? Король Казимир обещаний особых не дал, подписать - не подписал ничего… Плохо это для Новгорода, Господина Великого, но еще хуже будет, ежели Иван, князь московский, про то проведает…
Посему - в путь, да немедля! Покуда сборы - отрока пропавшего поискать можно, ну это уж прямая Олега Иваныча забота…
Тот и озаботился, конечно… Перво-наперво - в харчевню пошел, "У русалки". Посидел, пива выпил, хозяина подозвал. Нет, ничего про Гришаню тот не сказал, не заметил. Служки его - людишки корчемные - также ни черта не видели. Да не до отрока и было, честно сказать, - вон какая драка намечалась!
Олег Иваныч утер рукавом бородку, задумался. Хорошо б, конечно, допросить и других возможных свидетелей - ну, хоть, к примеру, того же Ольшанского или, лучше, Гвизольфи, тот вроде потрезвей всех был.
Только подумал так - они и пожаловали! Пан шляхтич в компании разорившегося таманского князя. Если и есть в Троках загоновая - нищая да пьяная - шляхта, то - вот она, в лице типичных представителей. А Гвизольфи, так еще и еретик к тому же.
Пан Кшиштоф Ольшанский шляпу снял, на стол положил учтиво.
- Не, не заметили, пан Олег, куда твой отрок делся. Может, в бардак подался, к девкам?
- Не, не было его у девок-то… - покачал головою Гвизольфи.
- Ну, так это, может, ты его там не видал. Кстати, видел, как на тебя вчера пялилась Гурджина Злевска, пан Олег, - шляхтич с улыбкой погрозил пальцем. - Будь с нею поосторожней, пан…
- А что такое?
- Да так… - Ольшанский понизил голос. - Говорят, пани Гурджина - любовница самого короля Казимира!
Олег Иваныч только присвистнул. Ну и что, что любовница? Отбивать-то ее он у короля совсем не намерен! Однако занятное вышло приключение.
По несколько помятому виду новых знакомцев и по той поспешности, с которой они приникли к вину, Олег Иваныч понял, что спрашивать их об отроке - дело зряшное. Да Бог с ним, может, что-нибудь другое подозрительное вспомнят…
- Подозрительное? - Кшиштоф пожал плечами. - Да нет, ничего вроде… Стой, пан! Кобзарь! Вот кто подозрителен - зборовку играть не умеет! С другой ноты начал, да и вообще - не в той тональности… Это что за кобзарь такой, что зборовки не знает?
- Да, кобзарь очень подозрителен, - затряс черной шевелюрой Гвизольфи. - И не только тем, что не знает известных канцоне… - таманский итальянец потянулся к кувшину - промочить горло.
- Я видел много слепцов, досточтимый синьор Олег, - выпив, продолжал он. - Я тебе скажу, этот кобзарь - очень странный слепец. Было похоже, что он словно бы нас рассматривал… Да и вообще - вышел из корчмы впереди мальчишки-поводыря!
Олег Иваныч задумался. А ведь точно! И ему самому ведь показалось тогда, будто кобзарь смотрит на него из-под низко надвинутой на самые глаза шляпы.
Но где его искать-то теперь - этого чертова кобзаря?
- А чего его искать? - усмехнулся шляхтич. - Кобзари эти, скоморохи, дудари всякие, завсегда на Ярохином дворе сшивались. Пойдем, пан Олег, вместе сходим, хлопца твоего поищем!
Вместе? Кто б отказывался…
- Кстати, пане Ольшанский, - вспомнив, на ходу поинтересовался Олег Иваныч, - ты Федора-то вчера встретил?
- А ты думаешь, ясновельможный, с чего у меня башка с утра трещит? Встретил, конечно.