Серой стремительной тенью выскочил из кустов волк с раскрытой пастью и, зарычав, бросился на ярла.
Хельги взмахнул мечом - и с ужасом почувствовал, как острое лезвие, не причиняя никакого вреда, прошло через волчью шею.
Волкодлак! Оборотень… Что ж… Имеется кое-что и на это.
Снорри и стоявшие на берегу воины тоже заметили, что на острове происходит что-то неладное. Хотя они и не слышали слов, но все видели. И выпрыгнувшего из кустов волка, и сгинувшего неизвестно куда Дирмунда-князя.
На бегу скидывая кольчуги, дружинники бросились в реку вслед за молодым воеводой. И не смогли проплыть ни сажени! Вода - светлая радостная летняя водичка - вдруг потемнела, превратившись в вязкий кисель.
- Вот так-то лучше, - прошептав заклинание до конца, засмеялся спрятавшийся в камышах Дирмунд. Оглянулся на волкодлака - что-то тот вяло действует, - с усмешкой достал спрятанный на груди камень. Волшебный камень Лиа Фаль - украденный символ древней ирландской веры. Подняв его вверх, зашептал заклятия…
А Хельги тем временем громко читал вису:
Злобу уйми,
Не клацай зубами,
Фафнира сын.
Знай, меч мой - осиновым колом
Стать может теперь
Для тебя,
Тьмою рожденный,
Фафнира сын.
И виса сделала свое дело! Да и не могла не сделать, недаром умение сочинять считалось важным искусством, недаром учил этому Велунд - колдун-кузнец, учитель и наставник юного Хельги.
Злобные глаза оборотня вдруг потухли, и сам он словно стал меньше, съежился, заскулил, закрыв лапами морду. Еще бы - рифмованное волшебное слово имеет страшную силу - им можно ранить, а можно убить, и все равно - человек ли перед тобой, великан ли, или оборотень-волкодлак с острыми, как лезвие секиры, клыками.
Прочитав последнюю строчку, Хельги поднял меч, чтобы побыстрее покончить с порождением Локи… Волк вдруг жалобно заскулил, заводил носом и, отпрыгнув в сторону, побежал в камыши, словно его там ждал кто-то. А может, и ждал? Тот же Дирмунд! Ну, коварный нидинг, сейчас ты за все ответишь сполна!
Не раздумывая, Хельги-ярл бросился следом за волкодлаком. А, вот они, в камышах, друид вроде как прогоняет волка, бьет его палкой, вот обернулся… Ага - явный испуг появился в черных глазах друида. Хельги с хохотом поднял меч… Что это за камень в руках у Дирмунда? Да это же Лиа Фаль, о, боги…
Вспышка!
Яркий, зеленовато-сиреневый взрыв.
И - никого.
Ни Дирмунда-друида, ни волкодлака. Один угрюмо сидящий на песке Хельги да плывущие к нему воины верной дружины.
- Ты снова перехитрил меня, друид, - поднимаясь, вздохнул ярл. - Впрочем, наша битва еще не закончена, и я отыщу тебя, куда бы ты ни скрылся, ибо сказано: я - тот, кто может! А значит, больше некому, верно, ребята?
Князь весело подмигнул воинам.
Глава 12
БАБУШКА ИЗ КАНАДЫ
Наши дни. Северная Норвегия
…Широкое туловище, втянутая шея, сова сидит неподвижно, ослепленная ярким светом. Рядом мелькнула какая-то тень, это вторая сова перелетела на другую ветку. Потом, расправив крылья, она улетает прочь, первая сова летит за ней. И обе скрываются в темноте.
Бьерг Вик. Старые подружки должны держаться друг друга
Аксель подогнал свой синий "СААБ"-такси ближе к площади, где останавливались рейсовые автобусы - огромные красно-синие "Неопланы", сверкающие подсветкой и лаком, и транспортные средства попроще - длинные и узкие, как селедки, "Швебусы". Автобусов было много, как и всегда в рождественские каникулы. Детские хоккейные команды, туристы, добропорядочные бюргеры, приехавшие навестить родственников, и публика совсем иного сорта - волосатые молодые люди в кожаных куртках с заклепками, в узких черных джинсах и высоких ботинках, у некоторых на лице черно-белый грим. Явно собрались на очередной фестиваль в Черный лес, мелькали уже по городу афиши.
Таксист вдруг насторожился - от остановившегося неподалеку городского автобуса прямо к нему, неуверенно оглядываясь по сторонам, продвигались двое - небольшого роста старушенция в белой теплой куртке и с выкрашенными в розовый цвет волосами, завитыми "мелким бесом", и с нею темноволосый подросток лет шестнадцати в старых порванных джинсах, свитере и заштопанной на локтях куртке - подобную одежку можно отыскать, наверное, только на какой-нибудь свалке. Светлые глаза парня казались испуганными, и вообще он был какой-то неадекватный, словно не от мира сего, - так шарахнулся в сторону от проскочившего мимо мотоцикла, словно увидел исчадие ада. Хорошо, старушенция крепко держала его за руку - попробуй вырвись.
Дождавшись, когда странная парочка подойдет ближе, Аксель завел двигатель:
- Куда едем, любезная госпожа?
- Ммм… Куда? - "любезная госпожа" со страхом оглядела машину, Аксель даже обиделся - не такой уж его "СААБ" и страшный, бывают автомобили гораздо хуже. Выскочив из салона, распахнул заднюю дверь:
- Прошу!
Неадекватный подросток - ну, точно, не все дома! - снова сделал попытку удрать, безжалостно пресеченную старухой. Резко выпрямившись, та взглянула на него черными, вспыхнувшими неожиданным бешенством глазами и, кивнув на такси, повелительно произнесла:
- Полезай!
Парень съежился, сделавшись еще более потерянным и несчастным, и, затравленно оглянувшись на бабку, со вздохом полез в салон.
- Так куда везти? - спросил старушенцию Аксель. Та прикрыла глаза, словно что-то припоминая, было такое впечатление, что она яростно копается в. собственных мозгах, если, конечно, они у нее еще были. Похлопав ресницами, старуха неожиданно протянула таксисту паспорт.
- Анна-Ханса Херредаг, - недоуменно пожав плечами, прочитал Аксель. - Гражданка Канады. Добро пожаловать в Норвегию! В гости к кому или так?
- В гости, - кивнула бабка, розовые кудряшки ее смешно дернулись. - Э-э… Бильрест-фьорд… усадьба Сигурда… Снольди-Хольм.
- Снольди-Хольм? - обрадованно переспросил таксист. - Так бы сразу и сказали! Вмиг домчу.
Проехав узкими улочками, синий "СААБ" вырулил на пригородное шоссе и прибавил скорость. Сзади послышались какие-то странные звуки. Впрочем, чего уж странного - это придурковатого парня вырвало! Вот, блин…
- Он вытрет, - сурово пообещала бабуля. "Меня на заднем сиденье укачивает", - вспомнил вдруг Аксель слова знакомого мальчишки, Ханса, родители которого погибли месяца полтора назад. Парень с тех пор так и жил один в двухэтажном доме на самой окраине Снольди-Хольма, местные власти что-то не торопились принимать какое-либо решение, впрочем, может, просто забыли? Не до того было на Рождество, не до Ханса. А тому что - покойные родители оставили на банковской карточке приличное количество крон, по крайней мере парню пока хватало, да и из благотворительного общества помогали, навещали частенько - что русская медсестра Марина из клиники доктора Норденшельда, что супруга Акселя - Марта. Но, конечно, долго так не могло продолжаться. Сколько Хансу? Даже, пожалуй, нет еще и четырнадцати. Марта говорила, у него из всех родственников только какая-то двоюродная бабка-прабабка в Канаде… В Канаде… Кстати, она и владела почти половиной дома.
Аксель обернулся, чуть сбросив скорость:
- Так вы из Канады, фру?
- Гм… да.
- И едете в Снольди-Хольм… Случайно, не к маленькому Хансу?
- К Хансу? - бабка снова прикрыла глаза, посидела молча. - О да, да, к Хансу. Это мой… мой родич.
- А этот парень, видно, внук?
- О, не внук, нет. Э… воспитанник!
- Ах, воспитанник… Подъезжаем. Вон тот дом с красной крышей и садом.
Аксель притормозил у самых ворот. Выйдя из машины, предупредительно распахнул дверь, помогая бабуле выбраться, и тут только обратил внимание на отсутствие у нее багажа. Ни чемодана, ни саквояжа, ни сумки! Даже дамского ридикюля со всякими там помадами, салфетками, тушью и прочим добром - и того не было. Однако странно… Может, оставили на вокзале? Или что похуже случилось?
- Багаж-то ваш, что, украли?
- Ба-гаж? - Старушенция на секунду прикрыла глаза и весело закивала. - О, да, да! Украли.
Да, та еще бабка! Хотя, с другой стороны, лучше уж, наверное, с ней жить, чем в приюте. Все ж какая-никакая, а родственница.
Прибывшие гости поднялись на крыльцо и что есть силы забарабанили в дверь. Аксель пожал плечами - что, позвонить-то никак было?
Впрочем, похоже, дома никого не было. Где же Ханс? А, наверное, еще в школе. Хотя нет, в какой школе? Каникулы… Ага, вот и он! Проснулся наконец.
В окне верхнего этажа появилась заспанная физиономия Ханса. Он так и сбежал вниз - щуплый, светло-русый, растрепанный - босиком, в распахнутой на груди пижаме.
- Привет, Ханс, долго спишь, - помахал ему Аксель.
Тот покрутил головой, непонимающе глядя на старушенцию и прибывшего с ней парня.
- Это родственники твои, - пояснил таксист. - Говорят, из Канады.
- Из Канады? Так вы - Анна-Ханса! - Губы мальчика растянулись в улыбке. - Мама про вас рассказывала. - Глаза его на миг погрустнели. - Что ж вы стоите на пороге? Проходите в дом! А где ваши вещи? А это кто? Ваш внук? Парень, тебя как зовут? Ты с нами будешь жить?
Аксель уселся в машину и поехал обратно в Гронг. Вечером концерт - наверняка кто-нибудь из размалеванной молодежи поедет на концертную площадку в Черном лесу.
Полицейский инспектор Ньерд Плеске, молодой человек лет двадцати трех, белобрысый и сероглазый, симпатичный, из тех, про которых женщины говорят - "душка", - вовсе не был плейбоем. И вовсе не потому, что не любил женщин, нет, он просто стеснялся. С детства таким был, стеснительным, даже познакомиться с девчонкой и то робел, так что девушки с ним знакомились сами и брали всю инициативу на себя, справедливо полагая, что вряд ли дождутся ее от такого интроверта. Войдя в сознательный возраст, Ньерд пытался с этим бороться, даже профессию выбрал самую что ни на есть общественную - всегда в гуще людей, тут уж никуда не деться. К делу своему относился добросовестно, однако высовываться не любил, потому и считался всего лишь обычным служакой из тех, что звезд с неба не хватают. А Ньерду, в общем-то, и не нужно было звезд, достаточно было уважения коллег, а в особенности - начальника, пожилого седовласого комиссара, чем-то похожего на неповоротливого добродушного сенбернара.
Вот он уже теребил по рации, не особо-то доверяя мобильным:
- Ну, что там, Ньерд?
- Подъезжаю, - обгоняя синий девятисотый "СААБ"-такси, доложил инспектор.
- Чего-то долго, - недовольно проскрипел динамик. - Как разберешься, сообщай немедленно.
Свистнув, рация отключилась.
- Хм, долго, - пожал плечами Ньерд. - Да вообще-то не так уж и долго.
Припарковав служебный "вольво" около уже оцепленной полицейскими автобусной остановки, он вышел из машины и направился к месту происшествия. Представляться не требовалось - не такой уж большой город, все полицейские друг друга знали. Напротив павильона сверкал огням белый микроавтобус с зеркальной надписью на капоте - "Амбуланс".
- Так он, говорите, жив? - Ньерд взял за локоть врача - лысоватого и пожилого. Тот кивнул на затащенные в машину носилки.
- Ну да, жив. Только в коме. Вообще, странный парень, одет в какое-то рубище.
Инспектор тщательно осмотрел неподвижное тело молодого мужчины - бледного, длинноносого, с реденькой рыжей бородкой и длинными волосами. Одет он был и в самом деле довольно странно - в грязный длинный балахон, узкие штаны с браслетами, плащ - такой, как показывают в фильмах про викингов. На кожаном поясе - вроде как пустые ножны от меча и какая-то сумка, вроде той, что носят туристы.
- Документов никаких?
- Нет, - доложил один из полицейских. Ньерд почесал затылок:
- Похоже, напрасно нас вызвали… Девчонки какие-то звонили, орали - мертвый на остановке. А он, оказывается, жив. Видно, плохо стало, вот и упал.
Полицейский опустил глаза:
- Так мы ж сообщили…
- Сообщили, - скептически усмехнулся инспектор. - А вообще, может такое быть, чтобы человек вдруг внезапно впал в кому? - Он повернулся к медикам.
- Был похожий случай, - кивнул лысоватый врач. - С тем русским парнем, помните?
- Ну да, ну да, - рассеянно покивал Ньерд. - Он, кажется, до сих пор в клинике?
- Да, у доктора Норденшельда. Говорят, интереснейший случай.
- Так и этого, может, туда?
Врач рассмеялся:
- За русского заплатила музыкальная ассоциация, а кто заплатит за этого?
- Музыкальная ассоциация? - инспектор насторожился. - Так, может, и этот - музыкант? У них сегодня очередное сборище в Черном лесу. Потому и одет так.
- Да, - кивнул медик. - Там всяких придурков хватает. Музыкант, говорите? Что ж, придет в себя - скажет.
В стоящем рядом "вольво" вновь запищала рация. Ньерд открыл дверцу:
- Да, комиссар? Нет, комиссар. Похоже, не наш случай. Да, да, все равно посмотрю, раз уж приехал.
Инспектор вернулся к остановке. Пригладил рукой растрепавшиеся от ветра волосы, мельком взглянул на часы. Пять часов вечера, а уже заметно стемнело. Вокруг зажглись фонари, и сиреневые снежинки закружились в волшебном рождественском танце. Хорошо как, красиво…
- Комиссар, нам уже можно идти?
- Я не комиссар, я инспектор, - оглянувшись, машинально поправил Ньерд. Сзади стояли две девчонки - они, видно, и позвонили в полицию, заметив лежащее в сугробе тело. Одна темненькая, с косичками, лет тринадцати-четырнадцати, в зеленой куртке и голубых джинсах, другая постарше года на два, глазастенькая крашеная блондиночка, в легкой, украшенной стразами курточке из мягкой черной кожи и таких же джинсах.
- Я - Дагне, - представилась блондинка. - Дагне Ленстад, а это моя подружка, Блесси. Мы ждали автобуса, дурачились, бросались снежками, забежали за остановку, а там… прямо напротив контейнера.
Ньерд посмотрел на выкрашенный в яркий желто-зеленый цвет контейнер для старых вещей - интересно, полицейские там уже посмотрели?
Записав адреса девчонок, инспектор подошел к контейнеру. Было такое впечатление, что там не так давно кто-то копался - рядом, на снегу, были разбросаны какие-то детские вещи, вполне хорошие на вид джинсы, растерзанная женская сумка. Инспектор нагнулся… Пусто! Нет, кое-что есть - ключи и жетон от камеры хранения. Интересно, что же, никто не обращался по поводу кражи? И вещи в камере хранения… хотя, конечно, этот вопрос можно решить и без жетона.
Микроавтобус "Амбуланс", хлопнув дверями, мягко отъехал от остановки. Отпустив полицейских, инспектор уселся в машину, доложился начальству:
- Так и есть, не наш случай… Да, да, как очнется, обязательно съезжу, - и поехал домой ужинать.
Снег падал все сильней; мягкие и пушистые снежинки кружились в разноцветных огнях реклам.
Ханс, уже переодетый в джинсы и черную майку с логотипом известных "блэкушников" "Димму Боргир", угощал нежданно свалившихся на голову родственников тем, что нашлось в холодильнике, - замороженными котлетами, колой и остатками вишневого мороженого. Канадская бабуся Анна-Ханса не проявляла никакого интереса к приготовлению пищи, а уж о ее воспитаннике нечего было и говорить - настолько тот был странным. И ведь нельзя сказать, чтобы Ханс не пытался его разговорить, ничего подобного! Правда, тот ничего не отвечал… А, так ведь он же из Канады - ясно, ничего по-норвежски не понимает.
- Спик инглиш?
Парень отшатнулся.
- Тоже не понимаешь? - Ханс почесал свою светлую шевелюру и улыбнулся: - А, ты, наверное, франкоязычный?! Же вудре… Э… Парле ва… Парле ву… Тьфу! Французского я точно не знаю… Будем объясняться на пальцах. Да что ж ты такой неразговорчивый?
Вообще, очень странным был этот парень, бабкин воспитанник, очень странным. Даже, как зовут, не смог ответить без бабусиной помощи, только промычал что-то - Велл… Мэллл.
- Вэлмор, что ли?
- Вэлмор, - бабуля скривила губы в улыбке. - Он, как бы это сказать, не совсем… э…
- Не совсем нормальный, что ли? - не выдержал Ханс.
- Вот. Да! Именно так.
- Оно и видно. А он с ножом не бросится?
- Нет, не бросится… Если я не прикажу.
Ханс вежливо улыбнулся - шутит старушка. Когда перешли к мороженому и коле, зазвонил мобильник. Бабка вздрогнула, но быстро совладала с собой, а вот Вэлмор чуть не упал со стула, бедняга!
Звонил Нильс, приятель, просил срочно приехать в молодежный клуб - нежданно-негаданно появились еще какие-то претенденты на аппаратуру.
- Какие еще претенденты? - недовольно переспросил Ханс.
- Из твоей, между прочим, школы!
- Из моей?
- Ну, может, из соседней. Ты приезжай давай, я уже позвонил Стигне.
Нильс отключился. Стигне, это была девчонка из их группы. Собственно, до ее появления никакой группы и не было, так, лабали на гитарах, Нильс - на соло, Ханс - на басу, да выступали иногда по клубам, зазвав кого-нибудь на роль ударника и звукача-режиссера. А вот перед самым Рождеством наконец отыскали ударника, вернее, ударницу - Стигне, высокую, длинноволосую, симпатичную. Тогда же и название придумали - "Шоколад Кинге" - "Шоколадные короли", так с тех пор и назывались. Репетировали постоянно, в молодежном клубе, принадлежавшем какой-то благотворительной организации и владевшем парой усилителей, комбиками, ударной установкой и монитором. И вот теперь, похоже, объявились конкуренты. Интересно, кто такие?
- Я тут отлучусь по делам, - накинул куртку Ханс. - Телевизор в холле, постельное белье в шкафу. Не скучайте. Если захотите в город, запасной ключ над входной дверью, на гвоздике. Ну, пока, вечером буду.
Простившись с гостями, Ханс пулей вылетел из дому - как раз сейчас должен был подойти автобус. Если повезет, Стигне как раз на него и сядет.
Едва Ханс покинул дом, темноволосый парень повалился на колени:
- О мой повелитель! Где мы?
- Очень и очень далеко, - сверкнув черными глазами, усмехнулась бабуся - Анна-Ханса Херредаг - гражданка Канады. - Мне нужно отправить обратно тело… Мое старое тело. Пусть Дирмунд Заика хоть немного побудет собой… и сыграет роль князя! Чувствую, много придется разгребать после него… Однако приходится идти на риск и надеяться только на верных слуг и на помощь богов, которые и так слишком милостивы ко мне, ведь это они помогли вернуть Камень!
Обратившийся в несчастную старуху Черный друид Форгайл Коэл торжествующе вытащил из кармана куртки ярко сверкнувший Камень. Лиа Фаль - колдовской символ Ирландии, зов ее кельтских богов.
- Но… как же мы теперь отыщем твое старое тело, мой князь? - осторожно поинтересовался отрок.
- А нам и не нужно его искать, Велимор, - глухо засмеялся друид. - Надо лишь произнести заклятие над Камнем… И обагрить его человеческой кровью.
- Ночью убьем этого? - понимающе кивнул молодой волхв.
- Нет. - Друид мотнул головой, и розовые, мелко завитые волосы его смешно затряслись. - Он может пригодиться.
- Тогда возьми мою! - поднял глаза Велимор. - Всю, до последней капли.