- На то и надеюсь, - усмехнулся Ярил, провожая влюбленными глазами идущую вдоль длинной скамьи деву. Ох, и краса же! Смуглява, черноброва, стройна, а уж коса - черная, словно беззвездная ночь. Жаль, конечно, батюшка ее тот еще мерин. Не особо-то возлюбил он недавно вернувшегося из дальних северных краев парня, хоть и водилось у того попервости серебришко. Правда, недолго. Справил Любиме подарки - браслеты, кольца височные, ожерельице златое. Было серебришко - и нету. Снова гол как сокол, как и не уезжал никуда. Старым промыслом заниматься - мошенничать - уж и не лежала душа, да и не дал бы Мечислав, быстро прознал бы. Подумал-подумал Ярил да нанялся в артель плотницкую, куда ж еще-то? Навык есть, работа хоть и тяжелая, да веселая, вольная, сам себе, почитай, хозяин: хочешь - работай, не хочешь - скатертью дорога. За сезон неплохо заработать можно. Правда - не сезон еще, не сезон. Вот и косился Зверин - Ярил Зевота? Да на что такой зять - голь-шмоль-теребень? Другого искать надобно, вот, говорят, Харинтий Гусь овдовел недавно - купчина знатный. Шесть больших ладей у Харинтия и хоромы не хуже боярских! Вот бы кого в зятья. Правда, поговаривают, всегда хватало жен у Харинтия, да вот сейчас задумал сразу троих в дом привести. Вот тут-то и вспоминал Зверин о христианах - поклонниках распятого Бога, коим только одну жену разрешалось имети. Хорошо б и Харинтий был таким вот христианином - ужо тогда бы… Зверин вздохнул, украдкой посмотрев на дочь.
Ярил еле дождался полдня. Уж и не вытерпел, вышел с постоялого двора на улицу - хоть и лепил снег - прогулялся, до Подола не доходя, вернулся весь вымокший, да как раз вовремя - косматый Зверин почивать улегся, не слыхать его было в зале. Оглядевшись по сторонам, парень обошел стол и юркнул в неприметный дверной проем, ведущий в полутемные покои, освещаемые чадящим светильником. Почти на ощупь поднялся по лестнице вверх, в небольшой закуток с широким сундуком-ложем, покрытым мягкими бобровыми шкурами. На сундуке, повернувшись к маленькому, затянутому бычьим пузырем оконцу, сидела дева в узкой червленой тунике, надетой поверх длинной рубахи и подпоясанной желтым витым пояском с кистями.
- Любима! - прошептал Ярил, откидывая закрывавший закуток полог из толстой узорчатой ткани.
Девушка обернулась, стрельнув темными глазами, иссиня-черные волосы ее стягивал серебряный обруч. Увидев вошедшего, Любима радостно улыбнулась:
- Яриле!
Зевота крепко обнял ее, целуя в губы.
- Тише, тише… Еще войдет кто-нибудь, - оглядываясь, девушка чуть оттолкнула парня. - Не отпускает батюшка за тебя, - погрустнев, шепнула она.
Ярил пожал плечами:
- Так я еще и не сватался!
- Ты-то не сватался, а вот другие… - Любима махнула рукой.
- Кто же? - насторожился парень.
- Да не бойся, батюшка всем от ворот поворот дал. Не по нраву пришлися… - Немного помолчав, девчонка вдруг лукаво улыбнулась: - Правда, я сама ему на ушко до их прихода много чего про женихов тех нашептывала, да не врала, почитай, говорила всю правду. А допрежь того Порубор помогал, выспрашивал.
- И как Порубор поживает? Что-то давненько его не видел.
- На охоту опять кого-то повел. Сказал - княжьих.
- Подзаработает парень… А когда вернется, не сказывал?
Любима пожала плечами:
- Кто знает? По этакой-то погоде, может, и к вечеру придет, если к дружку своему не заскочит, Вятше. - Девушка вдруг тихонько засмеялась и, обхватив Ярила за шею, шепнула на ухо: - А ты про Порубора просто так спрашивал?
Юноша вздрогнул и тоже рассмеялся: ну, умна дева, догадлива. Конечно же, не просто так он про Порубора выспрашивал, дело к нему имел небольшое. Хотел Ярил летом заимку сложить в тех местах, куда Порубор людей знатных на охоты водит. Все честь по чести: просторная изба с конюшней, частокол от зверья всякого, амбары - этакий постоялый двор, только не для купцов, а для охотников. Он хозяин - за сезон серебришка подкопить можно, и от гостей, и самому охотой промыслить. А потом уже и свататься. Не голь-шмоль какая-нибудь - хозяин! Пожить однова там, в лесу, с Любимой, можно и делянку распахать, да завлечь крестьян-смердов, со временем оно и получится, как задумано. А в Киеве - Ярил то хорошо понимал - ему жизни нет, покуда Дирмунд-князь властвует. Мечислав-людин, враг Ярилин давнишний, князя - доверенное лицо, вот так-то! Мечислав мстителен, не даст заниматься никаким делом - не убьет, подослав людишек, так разорит! А про заимку-то покуда еще прознает, да, может, и не прознает вовсе. Вот бы и хорошо все устроилось - и дело верное, и рядом с Киевом, с Любимой! Надоело уже Ярилу на чужой сторонушке счастья да богатства пытать, никак не хотел он больше расставаться надолго с суженой.
- Кажется, неплохо ты придумал, Яриле, - выслушав его несколько сумбурную речь, улыбнулась девушка. - Постоялый двор… Порубор жаловался - инда б и отдохнули б охотнички-гости, да негде. Вот, будет теперь - где…
- Хорошо б близ дороги дворище поставить, - вслух рассуждала Любима. - Иль хотя бы дорожку к нему провести, чтоб купцы знали - вот и еще лишний навар, вернее, совсем не лишний. Однако… - Она вдруг смешно сморщила нос. - Однако лесных шишей-лиходеев в округе полно, чай…
- С ними договоримся, - мотнул головой парень. - Я многих с Почайны знаю, а все больше с тех краев лиходейничают. Придется и им отстегивать долю малую, иначе пожгут дворище… Ой, Любима! - Он всплеснул руками. - Ну и размечталися ж мы. Дворище! Да с амбарами, да с конюшней. Еще ведь и простой заимки нет, да и место не присмотрено даже.
- Присмотришь, - усмехнувшись, кивнула дева. - Батюшке покуда говорить не будем, а как пойдут дела - вот уж тогда поглядим, как он тебе откажет. Да еще ежели ты сватов хороших отыщешь…
- Да, - Ярил вздохнул. - Есть у меня знакомцы важные, да покуда все в Ладоге.
Любима засмеялась:
- Ничего. Дело-то наше не быстрое. Кто знает, как еще все обернется? Ты тут Порубора и пожди, в избенке его. Чай, холодно у реки-то?
Зевота пожал плечами:
- Да не так холодно, люба, как сыро. Почитай, вода у самого очага плещет.
С момента приезда из Ладоги Ярил жил на пристали, в небольшой хижине, выстроенной еще летом артельными плотниками, многие из которых - да почти все - зиму проводили дома. Не только киевские были люди, но и смоленские, и изборские, и даже с ростовской земли. Народ все умелый - корабельщики. Ладью починить-сладить, причал обложить бревнами - на все руки были. Сейчас вот придет весна - тогда и потянутся заказчики - с ладьями, с починками, потом и заморские гости явятся, ромеи, в общем, до осени прожить можно. А к осени, чай, и заимка уже будет. Вот, с Порубором переговорить только. Насчет места.
- В избенке, говоришь, подождать? - Ярил поднял глаза. - А батюшка твой не разгневается?
- Да он и не прознает! А что очаг разожжен будет, так скажу - Порубор самолично просил натопить к возвращению. Ну, что сидишь? Пошли, пока батюшка не проснулся. А Порубор, может, уже и придет ближе к ночи. Эвон, снег-то хлещет, какая тут охота!
Избенка Порубора - маленькая, вкопанная в землю хижина с глинобитным полом и полукруглым очагом в углу - была выстроена на заднем дворе, за амбарами. Зверин тому не противился - парень все ж, хоть и дальний, да родич, к тому же - проводник изрядный, с богатейшими людьми знается!
- Ну, вон, - открыв дверь, кивнула Любима. - Тут и дровишки припасены, и светильник. Ты пока очаг разжигай, а я к вечеру поесть принесу.
Чмокнув парня в щеку, девушка убежала. Ярил проводил взглядом стройную фигурку в красной тунике и, сглотнув слюну, занялся очагом. За время отсутствия хозяина хижина выстыла и отсырела, не хуже той, что у пристани. Однако у этой имелось очень и очень большое преимущество - Любима была совсем рядом!
Едва повернувшись - тесновато кругом, - Ярил отыскал у очага огниво, солому и сухие куски бересты. Высек искру - занялось веселое желтое пламя, потянулся от очага легкий дымок, полез в нос, растекся по стенам. Чихнув, юноша вытащил из волокового оконца заслонку, зажег в глиняной плошке сальный светильник и уселся на лавку, вернее, на узкий сундук, положив локти на стол. И только после этого с любопытством оглядел тесное помещение. Очаг, и тут же - чуть не впритык - стол, сундук, напротив - какие-то полочки у самой крыши - вот и все Поруборово богатство. Любопытствуя, Ярил, привстав, потянулся к полке, захватив несколько кусков пергамента и выделанной бересты. На них были изображены реки, деревья, звери. Даже и подписано что-то мелкими буквицами - глаголицей. Ярил сощурил глаза - кое-что понимал в грамоте, прочел по слогам:
- По энтой дороге токмо зимою, а по весне нехорошо вельми. Сказано Велимиром-гостем.
Рядом были нарисованы деревья и звери - бобер, лось, кабан.
- Молодец, отроче! - поглядев грамотки, восхитился Ярил. - Все свои угодья метит, да не только те, что сам ведает, а и с иных слов.
Вообще же, Зевота сильно уважал Порубора, дальнего Любимина родича. Несмотря на младой возраст - парню не было еще и шестнадцати, - Порубор уже снискал себе популярность в кругах средней руки купцов и ремесленников, иногда желавших развлечься охотою, - все звериные тропы отрок знал. Такое впечатление, с детства, и знания свои умножал, справедливо полагая, что именно они его и кормят. Значительную часть доходов отрок тратил на одежку, Ярил даже подшучивал - "ровно девица". Порубор не обижался, говаривал мягко:
- Нет, не прав ты, Яриле. В моем деле одежка не меньше звериных угодий стоит. Не один я места окрестные ведаю - и многие так же. И кого же люди важные в проводники возьмут? Думаешь, первого попавшегося? Мурло нечесаное в рубище? Этакой заведет… Нет, по одежке сперва встречают! Красива на мне рубаха, да плащ аглицкий алый, оно и видно - человече изрядный, не шпынь какой-нибудь.
Наблюдая, как пляшет в очаге огонь, Ярил разлегся на сундуке. Да, хороший парень Порубор, да и нужный. И его в долю взять - а как же?
Во дворе послышались чьи-то шаги. Порубор? А больше - кому? Ну, наконец-то! Вскочив с сундука, Ярил бросился к двери…
- Вятша? - Он недоумевающе взглянул на хмурого русоголового парня. - А где же…
- Не пришел еще Поруборе, - усмехнулся Вятша. - Я вот решил его навестить, а Любима сюда послала, с лепешками да кашей… - Он поставил на стол большое деревянное блюдо. - Квасу, сказала, попозжей сама принесет.
- Ну, поедим, что делать. - Ярил потер руки. - Ты чего такой смурной, парень?
- Девчонка моя пропала, Лобзя, - отрок вздохнул. - Третьего дня по хозяйкиному велению в Киев послана. До сих пор нет. Заходил к Мечиславу-людину, тот сказал - сразу и ушла дева, сукна штуку забрав - затем ее и посылала хозяйка.
Зевота покачал головой:
- Так, может, в лесах где-нибудь заплутала? Мало ли…
- Вот потому Порубор мне и нужен, - кивнул Вятша. - Коли что - всяко сыскать поможет.
- А давно ты с усадьбы?
- Да с утра ушел, раненько…
- Так, может, и дома уже твоя девица?
- Может, и дома, - посмотрев на Ярила враз погрустневшими глазами, тихо ответил Вятша и еще тише добавил: - Только мне-то теперь туда ход заказан.
Зачем-то оглянувшись на дверь, он рассказал Зевоте обо всем, что случилось с ним утром. Потом лениво поковырялся ложкой в каше и снова посмотрел на Ярила:
- Совета у тебя попрошу, друже. Ты ж человече бывалый.
- Бывалый-то бывалый, - усмехнулся Ярил. - Да только и мне шастать без нужды по Киеву - живота лишиться. Мечислав-то - недруг мой давний, да ты и сам то ведаешь. Но ты не журись, Вятша, ужо знакомцев про деву твою поспрошаю. Мало ль - в городе где-нибудь задержалась.
- Да где ей тут задерживаться-то? Почитай, окромя Мечислава, и знакомых-то нет.
- Так, друже ж ты мой! - привстав, Ярил обнял Вятшу за плечи. - Не хочу тебя пугать, но Мечислав-людин - это такой гад, что всякое быть может.
Вятша вздрогнул, с ужасом взглянув на собеседника:
- Так ты думаешь…
- Ничего я пока не думаю, - Зевота положил руку ему на плечо. - Искать будем. Помогу, не сомневайся, все одно на пристанях сейчас никакой работы нету… Однако ж кажется мне - с усадьбы начинать надо. Ну, инда пождем Порубора, может, и он чего присоветует? Ежели заплутала, чай, не пропадет в лесу твоя дева?
- Да уж не пропадет, - улыбнулся Вятша. - Девка справная.
Порубор объявился на следующий день, утром. Войдя в избенку, аккуратно повесил к очагу вымокший полушубок и шапку, взглянув на спящих на сундуке гостей, покачал головой - и как не свалились? Нагнувшись, подергал за ногу Вятшу:
- Эй, хватит спать, чай, день уже!
Вздрогнув, Вятша уселся на сундуке, едва не спихнув на пол Ярила, захлопал спросонья глазами:
- Поруборе!
Друзья обнялись, растолкали Зевоту.
- Вставай, подымайся, Яриле! Порубор пришел.
- О Поруборе! - Приоткрыв левый глаз, Ярил воззрился на отрока.
Кареглазый, румяный, с черными, как у Любимы, волосами, тот, улыбаясь, поправил набивной пояс с привешенным к нему узким хазарским кинжалом:
- Давненько ждете?
- Да вторую седмицу уже, - расхохотался Ярил.
- Да? - Порубор тоже рассмеялся. - А Любима сказала - вчера только пришли. Ну, рассказывайте, как жили-поживали, да чего в Киеве-граде деется? Я-то одичал в лесах, аки зверище дикое.
Ярил кивнул Вятше:
- Рассказывай, парень.
Выслушав, Порубор помрачнел, полностью согласившись с Зевотой в том, что искать пропавшую деву нужно либо в родной усадьбе, либо у Мечислава.
- Гостей ромейских нету пока, людокрады зря озорничать не будут, - почесав затылок, пояснил он. - Значит, только то и остается. Ну, ежели и впрямь в лесу не заплутала.
- По такому снегу - может.
Проговорили долго, все обсуждали, с чего начать поиски, да в конце концов согласились с Ярилом - тот предложил все ж таки сперва прояснить корчму Мечислава.
- Только я туда не ходок, - честно предупредил он.
Порубор кивнул.
- Есть у меня на примете один важный купец, - задумчиво протянул он. - Тоже, говорят, поохотиться надумал - дело завлекательное, да и мясо ни в каком доме лишним не будет, хоть у смерда, хоть у купца, хоть у боярина любого. Ежели дорожку не перебежит Ерофей Конь, столкуемся с гостем. Вот, в корчму Мечислава и приглашу.
Ярил бросил на отрока быстрый взгляд:
- Что за гость-то?
- Изрядный гость, важнейший купчище. - Пору-бор потер ладонями румяные щеки. - Уж ежели Ерошка Конь не…
- Да кто же? Отрок улыбнулся.
- Харинтий Гусь, - значительно постучав кулаком по столу, произнес он.
- Харинтий?! - разом воскликнули гости.
- Харинтий, Харинтий, не ослышались, - повторил Порубор. На губах его играла довольная улыбка.
Еще б было не радоваться! Харинтий Гусь - человек в Киеве не последний. Удачливый купец и работорговец, человек, имевший немалый вес во всех гильдиях киевских - и не только киевских - купцов, Харинтий мог позволить себе любую охоту, практически не считаясь с затратами. А поскольку леса близ самого Киева в большинстве своем принадлежали либо крестьянским общинам-вервям, либо боярам, либо самому князю, Харинтий Гусь мог рассчитывать только на относительно дальние пущи, что, принимая во внимание и свиту купца, было лишь на руку Порубору в смысле оплаты. Лишь бы только удачу не перебил давний конкурент Ерофей Конь, промышлявший тем же самым, что и отрок. Перехватить Харинтия Ерофей вполне мог - окрестные леса знал как свои пять пальцев. Впрочем, Порубор выглядел не в пример представительнее и вполне обоснованно надеялся на свой успех. Надев лучший кафтан и синий, шитый серебром плащ, он уже днем отыскал ярыжек купца и, представившись, назначил встречу в корчме Мечислава-людина. Знал, отличавшийся веселым нравом Харинтий обожает подобные заведения.
К встрече с купцом Порубор готовился тщательно. Согнав с сундука гостей, выбрал из трех рубах лучшую - ярко-зеленую, с желто-красной вышивкой по вороту, рукавам и подолу. Поверх рубахи надел узкий варяжский кафтанец из толстого сукна теплого желтовато-коричневого цвета, подпоясался наборным пояском, накинул на плечи плащ, длинные волосы убрал под бобровую шапку с красным околышем.
- Ну, жених! - восхитился Ярил Зевота. - Как есть жених. Порубор, а давай тебя женим? По летам - пора уже.
Отрок сконфуженно покраснел, опустив глаза долу.
- Ну вас, - отмахнулся он. - Ждите, к ночи явлюсь.
- Ну да, будем мы без дела тебя дожидаться! - Ярил засмеялся. - К пристаням пока сходим, да на торг - тихохонько. Может, чего и выясним, верно, Вятша?
Вятша кивнул.
Ничего они так и не выяснили, хоть и шлялись по Подолу да пристани почти целый день. Правда, мужик один говаривал на пристани, дескать, какой-то богатый купец собирает дев-белошвеек платы да плащи узорами вышивать-изукрашивать.
- Может, к купчине этому и подалась твоя Лобзя? - встретившись у Копырева конца с Вятшей, предположил Ярил.
- Вряд ли, - парень покачал головой. - Ну, какая из нее белошвейка? Да даже если и ушла, уж мне-то сказала бы. Хотя, конечно, проверить можно. Где, ты говоришь, девок шить собирают?
- А леший его знает, - Зевота махнул рукой. - Так и не ясно. Даже как купца звать - и то никто ничего.
- Но ведь девы-то как-то находят?
- Находят. И мы найдем. Только уж не сегодня, - Ярил посмотрел на лиловое вечернее небо. - Завтра. Да и Порубору уж пора появиться. Нешто до ночи в корчме сидеть? Народец там лихой собирается…
- Эвон! - показывая на угол ведущей с Подола улицы, перебил его Вятша. - Вон не Порубор ли?
На углу показался всадник на гнедом коне. Рысью проскочив по улице, он повернул на Копырев конец.
- Порубор! - разом закричали Вятша с Ярилом. - Поруборе!
Всадник остановил коня, обернулся.
- Ну? - радостно улыбнулся Вятша. - Я же говорил - он.
На постоялый двор Зверина пошли вместе. Спешившийся Порубор взял коня под уздцы и неспешно рассказывал о своей встрече с Харинтием. Сперва похвастал - Харинтий Гусь и в самом деле интересовался охотою, был у него, оказывается, старый знакомец, сурожец Евстафий Догорол, по приезде которого, в конце травня-месяца, Харинтий и решил устроить охоту.
- С чего это он о травне беспокоится, когда еще зима на дворе? - недоверчиво переспросил Вятша.
Ответил не Порубор, Ярил:
- А с того, друже, что Харинтий - купчина не из дурных и привык все дела решать не спеша, загодя.
- Верно, Яриле, - согласно кивнул Порубор. - Велел Харинтий заранее угодья присмотреть, да, как снег стает, его самого провести… Купчина умнейший, я думаю - дела у него какие-то наклевываются с этим сурожцем, вот и хочет он переговорить с ним в спокойствии, подальше от людских глаз.
- Подальше? - усмехнулся Зевота. - А печенегов не боится?
- Не, не боится. Говорит - у него и с ними дела имеются. Да, теперь по поводу твоей просьбы. - Порубор посмотрел на Вятшу. - Спрашивал я Харинтия о девах. Вызнал - собирает дев-рукодельниц какой-то купчина.