- Не Леннон, Ленин.
- Кто такой этот Ленин? Тоже хиппи?
Парень засмеялся:
- Не совсем. Что-то вроде Раса Тафари и Че Гевары.
- А он где сейчас?
Бородач совсем загнулся от смеха:
- Давно уже умер. Веселый ты человек, инспектор!
- Вы говорите, ваша кузина - девушка серьезная, - Ньерд снова посмотрел на Мерилин.
- Да уж куда серьезней, - усмехнулась та. - Правда, не зануда. Веселая.
- Студентка?
- Ну да. Художественный колледж. Обещала помочь нам оформить хутор… Ну, Джона Леннона изобразить, цветы и прочее…
- Художница, значит?
- Рисовать умеет, - кивнула Мерилин. - Но не совсем художница, скорее философ.
- Философ?! - тут же вспомнив Сартра, насторожился Ньерд. - Классицизм, экзистенциализм, би-хе… черт, забыл! Изучал ведь когда-то…
- Нет, никакой классики, - девушка засмеялась. - Скорее, ее привлекал экзистенциализм, знаете - сущность и сущее, Бердяев, Мерло-Понти, Жан-Поль Сартр…
- Сартр… - тихо повторил инспектор. - Значит, Сартр.
- Вы не думайте, моя кузина девчонка не скучная! Одевается ярко, я бы даже сказала - вызывающе.
Бородачи громко заржали…
Уже потом, когда ехали на опознание, инспектор понял, что непонятное в этих странных ребятах - хиппи - было непонятным лишь на первый взгляд, непонятным - с точки зрения обывателя, интересующегося лишь дешевыми распродажами да мыльными операми. Эти молодые парни и девушки - при всей своей внешней экстравагантности - оказались людьми легко ранимыми, обостренно воспринимающими окружающую действительность. Наверное, именно это связывало их с музыкантами и теми, кто приезжал на концерты в Черном лесу.
- Молодец, парень! - Уже глубокой ночью комиссар похвалил Ньерда. - Я всегда знал, что у тебя чутье на такое. - Он кивнул на маленький томик Сартра.
Ньерд устало улыбнулся:
- Теперь осталось лишь отыскать убийцу.
На первом этаже трехэтажного домика с красной черепичной крышей, что притулился средь прочих зданий на тихой улочке под названием Меллергата, располагалось городское общество милосердия и благотворительности имени короля Кристиана Фредерика, о чем всех прохожих с гордостью оповещала вывеска с красивыми ярко-желтыми буквами. У тротуара уже с утра приткнулись машины, среди которых выделялся ярко-красный "фольксваген" Марты Йоргенсен, супруги таксиста Акселя. Марта и привезла сюда госпожу Херредаг, Анну-Хансу Херредаг, недавно приехавшую из Канады, чтобы оформить опекунство над внуком, несчастным мальчиком, потерявшим обоих родителей. Когда госпожу Херредаг посетили Марта и другая активистка общества - русская медсестра Марина Левкина - в ее доме на окраине Снольди-Хольма, та была настолько учтива, что пригласила гостей к столу и в ходе беседы изъявила желание вступить в общество, чему Марина и Марта очень обрадовались - не так много было в обществе по-настоящему состоятельных людей. А ведь нужно было оплачивать телефонные переговоры, благотворительные акции, аренду помещения, наконец.
- О, какой… э… милый мальчик. - Усевшись на диван в просторном холле, госпожа Херредаг погладила по голове первоклассника Диму Левкина, недавно приехавшего на каникулы из далекого Санкт-Петербурга к матери, медсестре Марине.
- Спасибо, - улыбнулась Левкина. - Он такой сорванец.
- Все дети такие. - Госпожа Херредаг растянула губы в улыбке. - И вы, Марина, сразу мне понравились. Заходите почаще в гости, и бедному Хансу будет не так скучно, и несчастному Вэлмору.
- Кстати, вы не пробовали показать его местным психиатрам? - присела на диван Марта - высокая стройная блондинка, никак не выглядевшая на свои тридцать восемь.
- Пси… психиатрам? - словно не до конца понимая вопрос, переспросила госпожа Херредаг - шустрая, вполне еще моложавая старушка с ярко-розовыми волосами в мелких кудряшках. Кажется, губы ее недовольно искривились. Но - лишь на миг, или вообще - показалось.
- Да, я показывала его… там, в Канаде…
- А где вы там жили? В Монреале? Квебеке?
- Э… Господа, я хочу заплатить за аренду зала, - гостья поднялась с дивана и улыбнулась. - И сделать мой первый взнос на благотворительность - шесть тысяч крон!
Собравшиеся зааплодировали.
- Ого, - завистливо прошептал кто-то. - Почти тысяча долларов. Бабуля, верно, богата?
- Да уж, не бедна. Говорят, у нее акции горнорудных комбинатов.
- Даже так?
- Одно слово - канадка.
Заиграла торжественная музыка - "Бранденбургский концерт" (фа мажор) Баха - Марта сочла, что именно это произведение будет вполне уместно сейчас, перед обедом в честь нового члена общества, который должен был состояться ровно в полдень, в ресторане "Христиания", одном из самых фешенебельных заведений города. Он там и состоялся, и в точно назначенное время, как раз в тот самый момент, когда, одетый в свой лучший костюм, инспектор Ньерд Плеске галантно усаживал за угловой столик приглашенную даму - высокую улыбчивую девушку с волнистыми темно-русыми волосами, Фриду, с которой познакомился недавно, когда расследовал дело о странном человеке, обнаруженном недвижно лежащим у автобусной остановки и потом исчезнувшем неизвестно куда…
- Это платье вам очень к лицу, Фрида, - смущенно покраснев, выдавил из себя Ньерд.
- А форма транспортной компании, значит, не к лицу? - весело засмеялась девушка.
Инспектор не знал теперь, куда деть руки. Потеребил солонку - и, конечно же, рассыпал на скатерть соль, беспомощно обернулся, поискав глазами официанта.
- О, ничего страшного, господин, - быстро подбежал тот, улыбаясь, убрал рассыпанную соль, и от улыбки его Ньерду вдруг стало еще более неловко, словно бы официант чувствовал, нет, более того - хорошо знал! - что не очень-то часто ходит по подобным заведениям этот странный клиент в пахнущем нафталином костюме.
- Что будете заказывать, господа?
- Э…
Еще более сконфузившись, Ньерд просительно улыбнулся Фриде. Ну что поделать, не умел вести себя с женщинами, хотя вроде был и не глуп, и на лицо не так уж страшен.
Наконец сделали заказ. Жаренные в духовке свиные ребрышки - риббе и бутылку вина, для начала. Фрида предложила тост за знакомство, и Ньерд улыбнулся, чувствуя, что сильно краснеет. Сидел, обливаясь потом, красный, словно помидор, казалось, все вокруг смотрят только на них и шепчутся - мол, надо же, такая красавица, а сидит с таким пентюхом, который даже светский разговор поддержать не может. И ведь Ньерд действительно не мог - стеснялся. Даже пролил на скатерть вино… Обернулся - не видел ли кто? Нет, похоже. За соседними столиками вполне пристойно обедала компания женщин во главе с моложавой старушкой со смешными, крашенными в ярко-розовый цвет кудряшками.
- Смотри, кажется, наша знакомая, - перехватив его взгляд, тихо произнесла Фрида. - Та, которая потеряла жетон, а потом забирала свои вещи. Странная она какая-то…
- Странная? Почему? - Ньерд был рад, что разговор все ж таки завязался. Теперь главное - не упустить тему, говорить, говорить, говорить все что угодно.
- Так все-таки почему странная?
- Она ведь из Канады, не так ли?
- Ну да, - инспектор кивнул. - Кажется, оттуда.
- Но по-английски говорит странно - тщательно подбирает слова, знаешь, вроде как бы вылавливает их из головы… Хотя, может, она привыкла говорить по-французски? А я тут тебе голову забиваю - "странная, странная"!
Девушка рассмеялась. Отпив из бокала, Ньерд бросил взгляд на старуху. И в самом деле - странная. Болтает вроде бы весело, но глаза… Ну и взгляд! Черный, яростный, злобный. С чего бы это у бабули такой взгляд?
И вообще, слишком много странного произошло в последнее время в городе. Пропавший из муниципальной больницы парень, эта странная бабка, и страшная смерть девчонки… Интересно, убийцы (или - убийца?) знали, что в Черном лесу водятся волки? Наверное, знали, иначе б не оставили просто так… Впрочем, вполне может быть, что они надеялись на смерть от переохлаждения. Но ведь жертва могла кричать, во рту у нее не было кляпа! В конце концов, могла подняться на ноги, ведь это не так сложно - ноги-то у нее не были связаны… Так ведь она и бежала! Первый укус, как видно из заключения мед экспертизы, был нанесен сзади.
- О чем ты думаешь, Ньерд? - Фрида тихонько постучала вилкой о край бокала.
- А? - встрепенулся инспектор. - Так, ни о чем.
- Очень похоже, что тебя сейчас словно бы здесь не было… Ты случайно не имеешь привычки витать в облаках?
- Нет, - серьезно посмотрев на девушку, ответил Ньерд. - Как раз такой - не имею.
Домой они поехали на такси… Домой к Фриде. Таксист, длинноусый мужчина, всю дорогу с усмешкой косился на них в зеркальце, видно, даже хотел пошутить, но побоялся обидеть.
- Спасибо, - расплатившись, Ньерд помог выйти Фриде и захлопнул дверцу синего "СААБа".
- Счастливо, инспектор, - помахал рукой таксист.
Ньерд вздрогнул:
- Вы меня знаете?
- А кто ж вас не знает? Телевизор-то все смотрят, особенно передачи Гриля.
- Ах да…
Ньерд вспомнил, как несколько дней назад - а пожалуй, уже и больше недели - у него пытался взять интервью сам Ральф Гриль - знаменитая на весь город лохматая телезвезда в голубом пиджаке и желтых вельветовых брюках. Ньерд даже что-то говорил… кажется, по поводу того самого, найденного у автобусной остановки, парня.
- Зайдешь на кофе? - открывая замок, призывно оглянулась Фрида.
Оторвавшись от телевизора, госпожа Херредаг громко позвала Вэлмора.
- По-моему, он пошел прогуляться, - просунул голову в дверь Ханс. - Давненько уже гуляет, часа два.
- Недоумок!
- Ну зачем ты так, бабуля? - Ханс покачал головой.
- Так ведь волнуюсь, - улыбнулся друид, не очень-то быстро привыкавший к новому своему образу. И дернуло же вселиться в это тело! Лучше б уж подождал, не торопился… Вот ежели торопишься - всегда так…
- Волнуешься? - переспросил Ханс. - И совершенно напрасно. Погуляет у леса и придет - в первый раз, что ли?
Действительно, уже далеко не в первый. Вот это и беспокоило. Особенно в свете только что просмотренной передачи.
- Ты, небось, опять в клуб?
Ханс кивнул и, натянув куртку, побежал к лестнице. Бабуля шустро выглянула из комнат, напомнила:
- Встретишь по пути Вэлмора, скажи, чтоб шел домой.
- Передам! - выбегая на улицу, выкрикнул мальчик. - Если не забуду.
Впрочем, бабкиного воспитанника он встретил тут же - тот как раз заворачивал к дому. Ханс на бегу хлопнул его по спине:
- Что, Вэл, все шляешься?
Вэлмор, как всегда, промычал что-то нечленораздельное. Похоже, он стал кое-что понимать, так, некоторые слова. Вот и бабуля просила ему передать, что ждет. Ханс запнулся - так ведь и не передал! Ну не возвращаться же? Вон уже и автобус показался. Тем более что Вэлмор все равно шел к дому. Пригладив растрепавшиеся на бегу волосы, Ханс впрыгнул в теплый салон.
А Вэлмор - молодой волхв Велимор, облакогонитель и волкодлак - действительно шел к дому. Только не домой, а в сад! Именно там, на тропинке, проходящей мимо старого кладбища, можно было подстеречь припозднившихся одиноких лыжников и… И налететь, сбить с ног, перекусить яремную жилу, ощущая во рту солоноватый вкус крови. Только ею и мог питаться Велимор с тех пор, как ощутил себя оборотнем-волкодлаком. Вот и сегодня он не вернется в дом, пока не выберет новую жертву, молодую и вкусную. А еще можно, прежде чем обратиться в зверя, отвести ей глаза, заговорить, утолив сначала иной голод - голод молодого юношеского тела, властно требующего самки. Как хорошо тогда получилось с той гордячкой. Велимор подстерег ее у горной дороги, как вот сейчас, дождался, когда скроется за лесом автобус, и долго шел следом, а потом нагнал на жертву сон, жару и истому - спасибо Вельведу, научил! Быстро раздел, связал на всякий случай руки… жаль, девка пришла в себя слишком рано! Поднялась, побежала прочь - он едва успел обратиться в волка, вонзил клыки в живое трепещущее тело. О, какое это было наслаждение!
Вытерев стекавшую с уголка рта слюну, Велимор перелез через невысокий забор, отделявший заброшенный сад от старого кладбища, укрылся в кустах возле тропинки и принялся терпеливо ждать. Он не чувствовал холода и промозглой сырости тумана.
А вот Дагне Ленстад - крашеная блондиночка с короткой стрижкой "каре" - очень даже чувствовала и сырой туман, и холод. Ну, нет, пока каталась на лыжах, конечно, ничего такого не чувствовала, так же как и подружки, что еще оставались в горах. Вот и она бы осталась… Ведь до темноты еще часа два, да и какая там темнота - все лыжные трассы давно уже оборудованы яркими фонарями. Да еще новинка - рекламы! Спускаешься с горы в поворот, а там прямо по глазам ка-ак вспыхнет красно-желтое: "Соки и воды Гронма"! Вообще-то да, можно было б еще покататься, да вот договорились с Нильсом пойти сегодня к нему - у него как раз до вечера не будет родителей. Девушка улыбнулась грешным своим мыслям. Хотя для почти семнадцати лет - может, не таким уж и грешным? В конце концов, она ведь дружила только с Нильсом, ему и хранила верность, не как некоторые, хотя были, конечно, и другие возможности. Вот, к примеру, Кристиан из соседней группы неоднократно уже намекал, что хорошо бы встретиться. А он красивый, этот Кристиан… высокий сероглазый брюнет, по нему многие девчонки сохли. Впрочем, что это еще за мысли? Нильс куда лучше, а этот Кристиан… слащавый он какой-то, приторный. Хотя, конечно, красив, ничего не скажешь. Да не о нем надо думать, о Нильсе! Как бы на него не положила глаз Стигне - та девчонка, что играет с ним в группе. Надо же - девушка - и за ударными инструментами! Чудеса.
Дагне поправила на плече лыжи. Кажется, где-то здесь должна быть тропинка, ведущая к шоссе. Ага, вот она…
Перепрыгнув через заборчик, девушка подхватила лыжи и ускорила шаг - уж больно мрачным показался ей обступивший тропинку лес. Вот уж действительно - Черный. Поправив лыжи, она вдруг услышала за собой легкие торопливые шаги. Дагне испуганно обернулась - и тут же перевела дух, увидев идущего позади паренька, примерно своего ровесника, темненького, сероглазого, симпатичного, как… Кристиан. Нет, гораздо приятнее Кристиана.
- Ну и напугал же ты меня, - усмехнулась Дагне. Паренек улыбнулся и, не говоря ни слова, протянул руку к лыжам.
- Хочешь помочь? - обрадовался девчонка. - Вот спасибо. Не знаешь, скоро будет автобус? Я Дагне… А тебя как зовут? А, кажется, вспомнила! Ты - Вэлмор, родственник мелкого Ханса. Мы ведь встречались на концерте, помнишь? Только ты там был каким-то странным… нелюдимым каким-то, не то что сейчас. Только не зови меня в гости, ладно? Потом как-нибудь. Сегодня я встречаюсь… впрочем, это неважно.
Дагне щебетала без умолку. А Вэлмор… Вэлмор просто шел рядом и загадочно улыбался. Дагне повернула голову - надо же! Неужели все канадцы такие? Она даже не заметила, как они прошли по шоссе и снова свернули в лес, к Снольди-Хольму.
- Да что ты все лажаешь, Нильс, - не выдержав, бросила палки Стигне. - Словно в облаках витаешь!
- Так я же - соло, - виновато улыбнувшись, попытался оправдаться Нильс, откинув рукой со лба темную прядь волос. Парень недавно подстригся - зря, по мнению Ханса, - и теперь напоминал не солидного блэкового рокера, а какого-нибудь облезлого Джона Бон Джови. Правда, теперь хорошо были видны серебряные серьги в ушах: три - в левом и пять - в правом. Честно говоря, и сам-то Нильс не был в восторге от новой стрижки, да и не хотел он стричься - подружка настояла, Дагне, сама, между прочим, и стригла, потом осмотрела со всех сторон и сказала: "Класс!" А сегодня… вот уже через два часа… через каких-то два часа… они встретятся, и…
- Соло ты - когда соло, - забросив длинную косу за спину, резонно возразила Стигне. - А в данный момент ты был - ритм. Вместе с Хансом. Значит, должен под нас всех попадать, иначе не музыка получится, а манная каша. Да-да, каша!
- Да ладно тебе, - уязвленно отмахнулся Нильс. - Скажешь тоже - каша. Давайте еще разок сыгранем… Ханс, как твоя бабуля?
- Да ничего, - усаживаясь на старый комбик, Ханс вытащил из кармана куртки бутерброды. - Угощайтесь…
- У-У - Нильс откусил большой кусок, прожевал. - Вкусно.
- Еще бы не вкусно! Сам делал.
Стигне усмехнулась:
- А что, бабуля твоя не готовит?
Ханс удивленно поднял глаза:
- А ведь верно, не готовит. Только когда уж очень надо. Похоже, она и не любит это дело вовсе.
- Так кого ей кормить-то? - хохотнул Нильс. - Ты дома редко бываешь, все больше здесь, в клубе. Разве что родственника твоего, Вэла.
- Вэл вообще ничего не ест, - покачал головой Ханс. - По крайней мере, я не видел… Хотя ты прав, дома я редко бываю. А бабуля ничего, терпит. Ну, что, начали, что ли?
Только они взялись за инструменты, как в маленькое помещеньице молодежного клуба вошел заросший бородой человек в темных очках, с длинными спутанными волосами, в джинсах и ярком расписном балахоне.
- Рок-клуб здесь, что ли? - с любопытством разглядывая аппаратуру, весело поинтересовался он.
- Ну, допустим, здесь, - откликнулась Стигне. - А вы что хотели?
- Мы хотели вас! - словно конь, заржал посетитель. - То есть - не конкретно вас, а вообще музыкантов, кои могут отличить скрипку от бас-гитары. Вот вы - можете?
- Издеваетесь?
- Ничуть. Тут кое-кто хочет спеть с вами. Подыграть сможете?
Ребята переглянулись.
- Это смотря что, - Нильс еще раз осмотрел странного бородача и усмехнулся: - Боюсь, "Джефферсон Эйрплан" или "Грейтфул Дэд" точно не сыграем.
- А их и не надо, - снова заржал бородач. - Хорошо хоть, еще их помните, не ожидал… Короче, у меня в машине есть одна девушка, добрая и красивая. Хочет с кем-нибудь спеть. Позвать?
- Зовите, - пожал плечами Нильс. - Только… Он не успел договорить - бородач уже скрылся за дверью, но тут же вернулся, ведя за собой… Магн!
- Вот это да! - переглянулись ребята. Еще бы! Сама Магн захотела спеть с ними. У Ханса затряслись руки. Только бы не облажаться, только бы…
Магн - в всегдашней своей серой хламиде поверх джинсов - подошла к микрофону, оглянулась…
- Чего играть-то? - тронув струну, тихо спросил Нильс.
- Что-нибудь торжественное и грозное.
- "Чилдрен оф Бодом" подойдет?
- Играйте!
Нильс взглянул на остальных:
- "Бодом Бич Террор", наверное, ей подойдет.
- В самый раз, - улыбнулась за ударной установкой Стигне. - Сами заодно потренируемся, а то неделю уже эту вещицу учим… Ну, три-четыре…
Стигне стукнула палочками… В унисон взвыли гитары…
Шум штормовой волны и вой ветра, скрежет черных ветвей в колдовском лесу, стенания и плач, яростный звон мечей и гордые крики радости - все смешалось в нарастающем вале музыки. Потрясенный бородач, восхищенно качнув головой, повалился в кресло. А музыка все нарастала, становилась изысканней, громче. Мощное уханье бас-гитары, скрежет и громовые раскаты ударных сливались вместе, подобно тому как бегущие с гор ручьи сливаются в грозный поток, сметающий на своем пути все преграды! Вот, казалось, накал страстей уже достиг своего пика… Ухнули ударные! Громыхнул бас! Раненым волком взвыла гитара Нильса…
И в этот момент Магн запела. В голосе ее - то хрипящем, то взлетающем к невиданным высотам - слышались отголоски давно позабытых молитв и пронзительная надежда.