Ариста явилась последней. Проскользнула неслышно – и в самом деле, змея! – поклонилась в пояс:
– Рада буду услужить тебе, господин.
Выпрямилась и – через голову – резко сняла тунику, бросив ее в дальний угол. Голая, стала на колени, чуть не доходя до ложа, погладила небольшую, но упругую грудь с коричневыми торчащими сосками и, с вызовом взглянув на Юния, улыбнулась:
– Три женщины уже терзали тебя сегодня, мой господин. Но я лучше их. Ты увидишь…
Медленно перебравшись на ложе, она обхватила тело гостя руками, лаская кожу кончиком языка, затем, чуть подвинувшись, изогнулась, обвила ногами вытянутую левую руку легата, задергалась, сжимая ноги все крепче и крепче, тяжело задышав, укусила поцелуем в ухо…
Гладкое смуглое тело златовласой красавицы покрылось мелкими капельками пота, глаза горели огнем… Густые волосы упали на лицо Юния, острые соски уперлись в грудь. Да, Рысь был несколько утомлен предыдущими тремя… но эта… Рысь взял ее, словно дикий зверь, схватил руками за талию, перевернул, растянул на ложе…
– О, господин… – закрыв глаза, застонала девушка. – О, господин, о…
– Красивая одежка у твоих подруг, – после короткого отдыха наконец смог произнести Юний.
Юное лицо тяжело дышащей красавицы исказила злая гримаса.
– Они мне не подруги. Твари! Отбивают лучших…
– На! – Легат щедро бросил гетере денарий. – На что копишь? Ну, если, конечно, не тайна.
Ариста улыбнулась:
– Да не тайна. Хочу иметь свой дом и жить свободно, так, как хочу… И главное – с кем хочу.
Девчонка дерзко взглянула на легата, и тот улыбнулся:
– Молодец. Славная и достойная цель. Ты германка?
– Не совсем. Отец был римлянин.
– Вижу, говоришь чисто.
– Я еще и петь умею, и…
– Что, на "Борее" не хватило для тебя красивой киосской ткани?
– А, – Ариста с видимым раздражением махнула рукою. – Да, не скрою, хотела купить. У нас ведь как? Чем красивее одежка, тем больше шансов на достойных гостей… Ты не смотри, что я сейчас хожу почти что в рубище, это назло тем трем толстухам! Пусть знают, не в одежке дело – в умении!
Рысь в ответ лишь развел руками:
– Кто бы спорил! А кто, кстати, тебя тогда опередил? Неужели кто-то из трех подруг?
– Ну уж нет! – Ариста тряхнула кудрями. – Хватит им и так. Приказчик эдила, так сказал купец, да я и сама его видала, не купца, приказчика. Поспешал куда-то со свертком. Как видно, супруга господина эдила решила забрать остатки. У матрон ведь тоже ревность – как и у нас.
– Угу, – поджав губы, кивнул легат.
Выходит, все ж таки никого лишнего не было.
Круг подозреваемых тот же – жены дуумвиров, жена Гнея Хирольда и три пассии. А вот насчет этих последних…
– Нет, в тот день никуда не ходили, точно, – наморщив лоб, сообщила Ариста. – Пришел их дружок, Аврелий, – три дня гуляли.
– Точно?
– Клянусь Венерой и Тюром!
– Ну, что ж…
Юний медленно поднялся с ложа, нагнулся, протянув руку к тунике…
– Господин…
Ласковые руки обвили тело.
– Ты разве уже уходишь?
Матрон проверяли через домашних рабов, благо те хорошо помнили, отлучались ли их хозяйки по ночам. Не отлучались – так и доложил Илмар Два Меча, послав своих людей по адресам покупателей киосской ткани. Ни одна… Впрочем, все же оставались сомнения в отношении Гнеи Хламидии – супруги дуумвира Лициния Флора. Как удалось выяснить, Хламидия всегда ложилась спать рано, но рано и поднималась, раньше всех слуг, еще до восхода солнца. Точно так же рано поднимался один только Варникий, старый слуга Хламидии с самых давних пор, когда матрона еще не была женой дуумвира Лициния Флора. Вдвоем они куда-то уходят и возвращаются в дом с первыми солнечными лучами.
– Утром, еще до восхода? – быстро переспросил легат. – Что ж, этот период времени вполне подходит. Что слуга, ну тот, старый? С ним говорили?
Илмар Два Меча покачал головой:
– Он замкнут и нелюдим, к тому же весьма предан своей госпоже.
– Так вот на этом и сыграть! – взорвался Юний. – Мне что, всех вас учить?
– Дело все в том, что пока некому играть, – усмехнулся германец. – Мои люди еще не достаточно опытны – могут спугнуть. Вдруг старик что-то заподозрит и доложит хозяйке?
– А муж? Лициний Флор, волей цезаря и граждан дуумвир Нордики? Он-то, надеюсь, знает, куда это смывается по утрам его дражайшая половина? Опросить! Впрочем, нет… – Юний задумался. – Пожалуй, не стоит поручать это твоим людям. Еще и в самом деле напортят.
– Кстати, о муже. Лициний Флор спит в отдельной спальне, его супруга лишь изредка навещает его.
– Вот как? И как же он терпит?
– А он и не терпит, – Илмар усмехнулся. – В доме имеются две молодые хорошенькие наложницы.
– Угу, – покивал Юний. – Вот, значит, как…
– Может быть, подождем, когда вернется Табиний, и…
– Нет, – тут же возразил префекту легат. – Только одним богам известно, когда Табиний вернется. Да и вернется ли?
Префект лишь уныло качнул головой:
– Придется действовать самим. Я поговорю с Лицинием… Ну а кого-нибудь из твоих людей все ж таки придется приставить следить за его домом.
Юний потянулся. Они с Илмаром возлежали на обеденных ложах в просторном доме легата. На столике перед ложами стояли серебряные блюда, наполненные черной и красной смородиной и повидлом из корней лопуха, рядом на специальной подставке возвышался объемистый кувшин из обожженной глины, полный недавно сваренного пива. Пенный напиток плескался и в двух кубках, кои собеседники не выпускали из рук. В узенькое оконце задувал легкий ветер, пахло соленой рыбой, сеном и клевером.
Рысь отпил из кубка и вытер рукавом пену. Хламидия и ее слуга… Да, это загадка. Впрочем, скорее всего, быстро разрешимая. Все-таки придется послать людей Илмара, пусть даже пока и не очень опытных. Опытных ждать некогда. Опытные когда еще придут?
Вошел слуга, опустив на стол поднос с жаренной на вертеле рыбой, доложил:
– К вам госпожа Вента.
Юний оживился, кивнул. Улыбнулся и Илмар.
Как всегда, Вента выглядела прекрасно. Высокая, с тонким, затянутым золоченым поясом станом, густые пепельно-серебристые волосы разбросаны по плечам – девушка не признавала изысканных и сложных причесок. Нижняя, голубая с серебристой каймою туника, доходившая едва до бедер, плотно облегала тело, верхний, распашной, внакидку, плащ из легкого желтого шелка оставлял обнаженными стройные загорелые ноги, обутые в высокие мужские кальцеи. На поясе висел короткий гладиус в синих сафьяновых ножнах, висел отнюдь не для красоты – и Илмар Два Меча, и сам Юний хорошо знали, как ловко Вента с ним обращается.
– Сидите? – Она обдала друзей насмешливым взглядом синих глаз.
Скинув плащ, улеглась на свободное ложе, ничуть не стесняясь, вытянула ноги.
– Сидим, – широко улыбнулся Рысь. – Думаем.
– Вот и я думаю, – чуть повернув голову, Вента подмигнула почему-то одному Илмару. – Не завести ли мне пару-тройку красивых юных рабов? Что смотрите? Скажете – негде взять? А вот и ошибетесь! Гней Хирольд обещал мне их не далее как вчерашним вечером… Когда ты, милый, – девушка холодно посмотрела на Юния, – развлекался в лупанарии старого пройдохи Велизия.
– И не развлекался вовсе, а занимался важным делом, – попытался оправдаться легат.
Безуспешно – синие глаза Венты сверкали, словно две льдинки, и от взгляда этого Юний чуть было не подавился пивом. Спрашивается, чего он такого сделал-то? Ну, сходил в лупанарий, эко дело!
– Ты что-то сказала про Гнея Хирольда? – тихо осведомился Илмар.
Вента шутливо скривилась:
– Да, господин префект, сказала. Поясняю для всех: вчера вечером Гней Хирольд пригласил меня на обед…
– Ах, вот оно что, – вскинулся Юний.
– Пригласил и долго развлекал всякими россказнями, пока его супруга, зевая, не ушла спать…
– И что после этого? – Рысь с силою сжал бокал.
– Ага, – скривила губы Вента. – Нашел, что спросить! Я ведь не спрашиваю, что ты делал вчера в лупанарии? Догадалась как-то… Догадайся и ты…
После этих слов Юний ощутил вдруг щемящую пустоту, хлынувшую, казалось, в самую душу. Словно холодные стальные обручи сдавили грудь, да так, что стало трудно дышать, и не верилось, что эта красивая – самая красивая в Нордике – молодая девушка, такая близкая и родная, может говорить столь резкие слова.
– В общем, – Вента холодно обвела взглядом обоих приятелей, – я притворилась слегка пьяной. Стала смеяться невпопад, что-то напевать, читать пошлые стихи, даже позволила себя обнять этому грузному нахалу… Ну и лапы у него, – девушка передернула плечами, – липкие, словно мед…
Юний прищурил глаза.
– Не щурься, – усмехнулась Вента. – Хирольд не в моем вкусе. Хотя… признаюсь, я едва выдержала натиск. Но своего добилась – получила признание о том, что пара когорт легиона скоро отправится на юг – в свободную охоту.
– Это с чего бы им отправляться? – хмыкнул Рысь. – Кто им отдаст такой приказ? По крайней мере, я еще легат!
– Хирольд умен, – задумчиво протянул Илмар. – И наверняка что-то придумал.
– Да, придумал… – тут же подтвердила Вента. – Обмолвился парой фраз… Завтра, ну, может, послезавтра, в общем, в ближайшие дни на город нападут варвары. Нападут так себе, не всерьез, пострадают лишь те, кто имеет земельные участки за городом, пристань, ну, нескольких человек убьют или ранят на стенах. Варвары быстро уйдут. И тут-то Хирольд призовет горожан… нет, не к мщению – к превентивной защите!
– Ловко, – префект хмуро кивнул. – Помнишь, Юний, так же мы хотели поступить с тем поселком… Купавой, кажется. Правда, в несколько других целях. А, чего вспоминать, все равно пришлось действовать по-другому. Впрочем, план был неплох. И Хирольд, вне всякого сомнения, употребит его в своих целях. Рабы – вот что ему нужно! Ну и укрепить свою власть – не без этого. Этот упрямый сигамбр – опасный соперник.
– Я знаю, – отозвался Юний и посмотрел на Венту. – Что же, получается, это его жена следила за нами в саду?
– Не смеши мои сандалии! – отмахнулась девушка. – Эта глухая курица Гармильда не сможет проследить даже за собственным мужем. Кстати, о туниках из киосской ткани уже судачит весь город.
– Что?! – Рысь вскочил с ложа.
– Заходила на рынок… Так, говорят, сам господин легат хотел прикупить отрез киосса в подарок своей любовнице – сиречь, наверное, мне, хотя кто знает? – да не успел, проворонил, и оттого злится.
– Так-так… – Легат медленно опустился на ложе.
Которая же из четырех? Валерия, Регина, Фласка? Или Ариста? Хотя какая разница? Враг – если он умен – догадается о поисках, ну а если глуп… Впрочем, глупые враги – слишком уж большая роскошь, вряд ли ее предоставят боги.
– Ну, я пошла, – поставив кубок на стол, нарочито громко произнесла Вента.
Поднялся и Илмар.
– Я провожу… – дернулся к девушке Рысь.
– Нет! – сурово возразила та. – Я – свободная женщина, и позволь мне распоряжаться моими делами самой.
Быстрым, почти мужским, шагом Вента выбежала на ступеньки портика. Узнав хозяйку, призывно заржал привязанный во дворе конь. Илмар Два Меча обернулся на пороге, смущенно вздохнул и, ничего не сказав, удалился. За стенами Нордики, отражаясь в серебряной глади великого озера, медленно садилось кроваво-красное солнце.
Черно-красные тени пролегли по прибрежным кустам, отразились в озерной ряби, скользнули к реке, окрашивая излучину в оранжевый цвет заката.
Вольноотпущенник Квинтилий Аллард, помощник эдила, а вернее, его приказчик по разного рода полузаконным торговым делам, посмотрел на небо и недовольно поморщился – успеть бы вернуться до темноты. Впрочем, у восточных ворот сегодня вполне лояльная стража, старые, давно прикормленные знакомцы, ну а малочисленных внутригородских стражников вообще не стоило принимать в расчет – могущественного Квинтилия (третью руку эдила) все они хорошо знали в лицо. Конечно, стоило поторопиться и вернуться пораньше – благо ночи здесь светлые, – иначе придется объясняться с эдилом. Что ж, объяснимся, дело привычное… Квинтилий Аллард уже давно работал не только на эдила, а вел под шумок и свои разные дела с верным партнером, который пока ни разу не обманул, что, конечно же, ничуть не говорило о его благородстве. Невыгодно было обманывать – вот и не ловчил, и Квинтилий поступал так же, по крайней мере пока. Вот и сегодня… Ну и местечко тот выбрал. Старый, опаленный молнией дуб, наверняка находящийся под покровительством суровых местных богов.
Квинтилий поспешно сунул руку за пазуху, вытащил сестерций… подкинул на руке… Ветви дуба качнулись, затрещали. Приказчик испуганно убрал мелкую серебряху, достал монету побольше – денарий. Поклонился дубу, положил монету к корням – там уже что-то лежало, но было не разглядеть – темнело. Квинтилий осмотрелся, пригладил черную бороду. Ну, где же он? Где? Говорил – не опаздывать, а сам…
– Я здесь, Квинтилий, – донеслось из-за кустов, с тропинки.
– Ну, слава Юпитеру, наконец-то! – вольноотпущенник обрадованно потер руки и пошел навстречу идущему. – Ну и местечко ты выбрал.
– Зато никто не проследит и не подслушает. Дело тайное, но в случае успеха принесет такой навар, что нам с тобой хватит на всю жизнь. И еще останется.
Собеседник приказчика рассмеялся. Неприятный у него был смех, дребезжащий, противный. Наверное, так смеялись бы покойники, если б они умели смеяться. Квинтилий поежился.
– Присядем, разговор долгий.
Они уселись в траву. Темно, даже не видно лиц.
– Душно, – вздохнув, вновь прибывший откинул с головы капюшон, приложив к губам флягу. Очень странно приложил, не вынимая пробки. Потом вынул, протянул флягу приказчику:
– Испей, настоящий фалерн, от щедрот хозяина…
– Ну, раз от самого хозяина…
Квинтилий сделал пару глотков и вдруг закашлялся, захрипел, схватившись руками за горло… Вытянувшись, изогнулся, замолотил кулаками траву… да так и умер, не успев издать предсмертного крика.
– Ну, вот и славно, – прошептал человек с откинутым капюшоном. Снова засмеялся неприятным дребезжащим смехом, нагнулся, нашарив у трупа кошель, прибрал хозяйственно, после чего с видимым усилием оттащил мертвое тело к обрыву, отпихнул ногою… Мгновение. Всплеск. И вновь тишина. Потом снова всплеск – это вдогонку покойнику полетела фляга. И снова тишь, лишь слышно, как нудно пищат комары. И тихие удаляющиеся шаги. И дребезжащий смех. И голос:
– Это будет вам хорошая жертва, варварские могучие боги! Надеюсь, при случае не оставите меня своей милостью… Ха-ха-ха!
Глава 10
Июль 236 г. Южное Приладожье
Поиски
Бедную плоть терзают, язвят, разрывают зубами;
К ним отец на помощь спешит, копьем потрясая…
Вергилий
Колючие ветки царапали до крови лицо, и Кассий закрыл глаза, старательно накапливая силы. Они могут понадобиться, силы, в любой момент, надо только его выбрать, угадать, а уж дальше… Что "дальше" – Кассий не мог бы сказать, но знал одно: если не выбраться, не бежать, то никакой пощады ему не будет. Из обрывков слов, которыми перебрасывались его похитители – двое в узких штанах и простых неприметных рубахах, – было ясно: сначала пленника допросят, подвергнув пыткам, а затем принесут в жертву какому-то грозному божеству. Приятная перспектива для римского легионера, ничего не скажешь. Так что – бежать, бежать! Только вот как? Да пока никак – руки и ноги связаны узкими сыромятными ремнями. Вот, может, чуть позже выпадет удобный момент. А если не выпадет? Кассий сейчас старался об этом не думать. Должны же помочь боги! И Юпитер с Юноной, и даже тот местный дуб, олицетворение неведомых и могучих сил, которым молодой римлянин принес в жертву серебряный сестерций. Будучи оптимистом по жизни, юноша надеялся на лучшее, однако его надеждам вряд ли предстояло сбыться.
Там, у дуба, пленника связали и, утащив вниз, к реке, бросили в узкий челнок, после чего плыли вверх по течению. А может быть, и вниз, Кассий не разобрал – течение здесь было медленное, слабое, да и что разглядишь, валяясь на дне челнока? Разве что белесое ночное небо.
Они плыли не так уж и долго, сразу за излучиной повернули к правому берегу, холмистому, заросшему высокими соснами и хмурыми темными елями. Возле этого места в реку впадал узкий ручей, вот вдоль него и пошли, потащили пленного. Шли ходко – неведомые похитители не производили впечатления слабаков. Их было двое – один пожилой, но кряжистый, сильный, похоже, он здесь был старшим, второй – совсем еще молодой парень – высокий, уверенный в себе, ловкий. Оба, казалось, не знали усталости.
– Может, здесь с ним и поговорим? – окликнул напарника идущий позади молодой, кивая на густой кустарник. – Место удобное.
– Нет, – пожилой покачал головой, – там, за орешником, будет удобная поляна. Уже скоро.
– Славно… А его не хватятся? Может, нам стоит поспешить?
– Хватятся, так не сразу найдут… Да и пойди, поищи здесь, в лесах да болотах. Никакого войска не хватит.
Кассий задумался, насколько это было возможно в его положении. А ведь и правда, его скоро хватятся и будут искать. Только вот найдут ли? Прочесать болота и лес? Нереально. Да и кто это будет делать ради простого воина? Юноша чуть вздохнул: видимо, придется выбираться самостоятельно, надеяться не на кого. Что ж, он хорошо запомнил дорогу и то место, где был спрятан челнок. А еще хорошо, что эти двое пока не догадываются, что их пленник понимает язык сло-вен. Говорят меж собою открыто, не таятся.
– Пришли, – пройдя сквозь орешник на небольшую поляну, обернулся пожилой.
Римлянина, словно мешок, бросили в папоротники, которых тут было множество. Непривычно светлое небо висело над черным ночным лесом, плотно обступившим поляну, где-то хлопала крыльями какая-то большая птица, сова или филин, зудели комары.
– Вон подходящее дерево, – обойдя поляну по краю, молодой показал рукой на сухую сосну. – А, дядько Яромир?
Ага, вот, значит, как его имя – Яромир.
– Славная сушина, – одобрительно отозвался Яромир. – Такую бы на костер или краду. Молодец, Калибор. Давай-ка подтащим этого.
Калибор… Так звали молодого. Интересно, из какого они племени? Наверное, из того же, что напало на местное поселение. А может быть, это и есть местные? Хотят узнать поподробнее о легионе и системе охраны. Хотя они это и так уже узнали… из молитвы Зарко. Тогда зачем им еще и он, Кассий? Значит, это не местные. Пришлое, чужое племя… как их? Люди Волка!
Римлянин присмотрелся к похитителям, пока те сноровисто привязывали его к сухому дереву, – нет, никаких татуировок или украшений не видно. Хотя темновато вокруг, да и чужаки в рубахах. Может, под одеждой чего и нашлось бы…
Попробовав крепость ремней, Яромир с силой разорвал на груди пленника тунику, спустил с плеч, обнажив на груди светло-синее изображение распластавшего крылья орла и надпись – "legio – patria nostra". Конечно же, девиз легионеров сейчас прочитать было мудрено – темно, да и буквы мелкие, однако орла похитители углядели.
Пожилой довольно осклабился: