Труда – уйма! И все поспеть переделать за каких-то пять месяцев!
Стало быть, Лавочкину дали "зеленую улицу", осадив "вконец оборзевших" конкурентов вроде Яковлева.
Сталин прекрасно знал обо всем этом и все же выслушал жилинские "хотелки" тогда, в кабинете Калинина – возможно, считал нужным убедиться лишний раз, что выбранная им линия верная?
Ивана больше всего восхищало, что конструкторы учли все замечания "из будущего" вплоть до того, что самолет получил индекс "ФН", то есть двигатель истребителя был форсированным, с непосредственным впрыском.
Машина Лавочкина до высоты пять тысяч метров получала преимущество перед "Мессершмиттом" в вертикальном маневре, а в боях на горизонталях "Ла-5" через четыре-пять виражей заходил в хвост противнику. И тогда две пушки ШВАК уделывали немца 20-миллиметровыми снарядами, да так, что душа радовалась.
Перелетев на аэродром у деревеньки Студенец утром 29 декабря, 122-й ГИАП уже к полудню был в полной боеготовности.
В час дня поступил приказ: вылететь на прикрытие двумя группами по двенадцать самолетов – новенькие бомбардировщики "Ту-2" направлялись бомбить Орел…
Часть третья
Победитель
Глава 1
Наше дело правое
Москва, Кремль. Июль 1942 года
…Целый год шла война.
Были поражения, но были и успехи. Красная Армия, избежавшая котлов и разгромов под Ржевом, Вязьмой, Киевом, Харьковом, сберегла массу техники и живой силы.
Из сводок пропали имена никудышных генералов и маршалов, зато громко заявили о себе Черняховский, Конев, Жуков, Василевский, Рокоссовский, Толбухин, Горбатов, Малиновский, Лелюшенко, Рыбалко, Ватутин, Катуков, Плиев, Ротмистров…
Вера в победу не пропадала, крепла только, но и тревогу не прекращавшиеся баталии вызывали немалую – враг по-прежнему был очень силен и опасен. Немецкие полчища, хоть и битые, снова готовились к наступлению.
В этом им помогали "союзнички" – Америка с Англией выжидали, не торопясь открывать второй фронт, и гитлеровское командование в начале лета перебросило из Германии, Франции, Румынии, Венгрии и Югославии на Восточный фронт до сорока свежих дивизий. Если это не предательство, то какое еще слово можно подобрать?
Размышляя об этих и прочих вещах, комдив Жилин слушал вполуха доклад Жукова, водившего указкой по большой карте, испещренной стрелками и прочими значками, и следил за Сталиным, медленно прохаживавшимся за спинами генералов.
Те старательно выворачивали головы, сверкая непривычными еще погонами.
Кивая докладчику, вождь остановился и уточнил:
– Так ви полагаете, товарищ Жюков, что немцы готовят прорыв к Волге?
– Да, товарищ Сталин, – твердо ответил заместитель Верховного главнокомандующего.
– А группа армий "Центр"?
– Немцы продолжают выполнять задачи, поставленные перед ними Гитлером: на юге – захват Крыма и Донбасса, нарушение подвоза нефти с Кавказа; на севере – захват Ленинграда и соединение с финнами. Группа армий "Центр" перейдет в наступление лишь тогда, когда наши войска на юге и севере будут уничтожены. Наша цель – не допустить этого.
Иосиф Виссарионович покивал.
– Мы должны разорвать кольцо окружения вокруг Ленинграда, – сказал он, – и ни в коем случае не допустить выхода немцев к Волге и Кавказу. А что скажет флот?
Адмирал Кузнецов поднялся и неспешно заговорил:
– Благодаря поддержке авиации Балтийский флот успешно сражается на море, обстреливая немецкие порты, потопляя военные корабли противника и транспорты из Швеции, груженные железной рудой или подшипниками. Что это за нейтралы, которые помогают крепить обороноспособность Третьего рейха? Хочу отметить успехи контр-адмирала Горшкова, прошлой осенью назначенного командующим Черноморским флотом. Благодаря его активным действиям немцы были вынуждены снимать с фронта от двадцати до тридцати дивизий, чтобы защитить побережье от наших десантов…
Слушая наркома флота, Жилин вспоминал то прошлое, которое тоже было, и тихо радовался переменам. Положение менялось к лучшему не только на суше и на море, но и на небе – в конце зимы военно-воздушные силы фронтов были реорганизованы в воздушные армии…
Тут спокойное течение мыслей было перебито голосом Сталина, обратившегося к нему:
– А теперь объясним цель вашего вызова, товарищ Рычагов. Мы считаем необходимым, чтобы в резерве Ставки находились три авиационных корпуса: бомбардировочный, штурмовой и истребительный. Вам, товарищ Рычагов, предстоит сформировать 1-й истребительный корпус. Для усиления 3-й воздушной армии, обеспечивающей предстоящее наступление войск Калининского фронта, авиакорпус будет передан в ее оперативное подчинение. В состав корпуса войдут 210-я и 274-я авиадивизии, а также ваша 11-я смешанная. Срок окончания формирования корпуса – 30 июля. Справитесь?
– Так точно, товарищ Сталин, – отчеканил Жилин.
Вождь кивнул.
– После того как вы приняли командование авиадивизией, 11-я САД резко улучшила положение на своем участке фронта. Тут присутствуют многие командующие воздушными корпусами и армиями, и нам бы хотелось услышать от вас, каковы были причины неудач и в чем секрет успеха.
– Основной причиной наших потерь, товарищ Сталин, было то, что противник, имея хорошо обученные кадры летчиков, опытных, обстрелянных, вечно перехватывал инициативу, то есть вел наступательные воздушные бои. Наши же летчики в основном уходили в оборону, сражаясь, как правило, в горизонтальной плоскости. Также к временным неудачам приводила слабая групповая слетанность пар и звеньев, из-за чего после первой же атаки группы разделялись и пилотам приходилось вести бой в одиночку без взаимной поддержки и выручки. Огонь по противнику нередко открывался с больших расстояний, будучи бесприцельным. Бывало, что отказывало вооружение, поскольку готовили его плохо, а использовали неграмотно. Часто ведущими назначались малоопытные летчики. Командиры полков, а зачастую и комэски в воздухе бывали редко. И как тогда контролировать подчиненных в воздушном бою? Как их учить?
– Ну, про вас такого не скажешь, товарищ Рычагов, – усмехнулся Сталин. – Вас можно поздравить с сотым немецким самолетом, сбитым лично? Так, товарищ Громов?
Командующий 3-й воздушной армией встал и отчеканил:
– Сто четвертым, товарищ Сталин!
По кабинету прошелся одобрительный шумок.
– Что ж, – улыбнулся вождь, – дадим вам самолет подлиннее, товарищ Рычагов, чтобы на нем все звездочки уместились!
Генералы старательно посмеялись.
– Еще штук пятьдесят собьете?
– Да, товарищ Сталин!
– Идите и воюйте.
Глава 2
"Зона судьбы"
Апрель 1943 года
С осени прошлого года Жилин стал весьма популярным человеком – его фото красовалось на первой странице в "Красной Звезде", и сам Симонов накатал статью о первом советском пилоте, сбившем сто фашистских самолетов. Материал стал сенсацией для американской прессы – Советы доказали, что могут бить гитлеровцев, причем разрекламированных асов Люфтваффе.
Чтобы приобрести подобное "паблисити" в Америке, иные наизнанку выворачивались, а тут сбил сотенку "Мессеров" да прочих "Фоккеров" – и попал на передовицу…
Слава шагала в ногу с новым возвышением: весной 1943-го комкора Рычагова назначили командующим 8-й воздушной армией.
Но и к высоким должностям и к тому, что стал "мегазвездой", Иван относился спокойно, даже с легкой иронией. Дескать, ишь, как взлетел, орел!
По-настоящему его радовало другое: те мысли о будущем устройстве мира, в котором СССР не распадется, а станет доминировать, пусть даже и на пару с США, те выкладки и наброски контуров грядущего, которыми он осторожно делился со Сталиным, находили у вождя горячее одобрение.
Правда, Иосиф Виссарионович сам-то не слишком любил делиться своими планами, однако и судить Жилин брался не по словам, а по делам.
А дела затевались крутые. Вращаясь в высших сферах, Иван жадно ловил намеки и случайные слова, выпытывал у верных людей, уточнял с оглядкой или находил кое-что в открытом доступе. Все шло именно так, как должно было.
Еще до войны в СССР были заложены четыре линкора – "Советский Союз" в Ленинграде, "Советская Украина" в Николаеве, "Советская Россия" и "Советская Белоруссия" в Молотовске. Громадины в двести семьдесят метров длиной и водоизмещением под шестьдесят тысяч тонн были заложены, но так и не достроены – война помешала.
Однако к весне 1943-го все четыре корабля вошли в строй. Их не обшивали тысячами тонн брони и не ставили здоровенных 406-мм орудий – линкоры достраивали, как авианосцы.
Все, как полагается – надстройка типа "башня", взлетная палуба, полсотни самолетов "Ла-7К", "По-7", "Ил-10" и "Су-4", размещенные в двух ангарах.
Последней в море вышла "Советская Россия" – именно на ней базировался 122-й ГИАП.
Летчикам-истребителям приходилось трудновато, некоторые так и не смогли привыкнуть к "плавучему аэродрому" – нестойкая, подвижная палуба напрягала.
Алхимов, комполка, гонял летунов почем зря, заставлял до изнеможения отрабатывать взлет и посадку на спецполосе в Крыму, под Качей, что имитировала палубу авианосца.
К сожалению, авианосец "Советский Союз" не мог покинуть Балтику – Кригсмарине, чуя скорый конец, свирепствовала из последних сил. Зато "Советская Белоруссия" добралась до Севастополя почти без происшествий, обогнув всю Европу – турбины на ней стояли прежние, линкоровские, так что тридцать с лишним узлов они выдавали легко, а дальности в двенадцать с лишним тысяч километров вполне хватало.
Кроме двух больших авианосцев, в Севастополе обосновались и два поменьше, на двадцать два самолета каждый – "Фрунзе" и "Куйбышев" – их переделали из крейсеров класса "Чапаев". Оба корабля, достроенные на треть, почивали у причалов Николаевского судоремонтного. Как только морская пехота выбила немцев из города, так сразу же работа и закипела.
Однако добиться большего советские судостроители просто не могли – не хватало ни доков, ни людей. Поэтому ГКО заказал еще семь авианосцев типа "Чапаев" на американских верфях, выплатив за каждый по сто миллионов рублей – пригодился-таки вывезенный из Испании золотой запас.
Штатовцы строили быстро: за два года были спущены на воду "Орджоникидзе", "Свердлов", "Дзержинский", "Щорс", "Камо", "Железняков" и "Аврора".
Атлантику они пересекли без проблем, а вот когда проходили мимо Сицилии, пару раз нападали "Мессеры" и "фиаты" с итальянских баз. Но ничего, отбились – зенитной артиллерии на "Чапаевых" хватало.
В эти самые дни битый-перебитый Вермахт вприпрыжку и враскорячку одолевал границу с Польшей, спешно громоздя ДОТы, ДЗОТы и прочую оборону.
Советское командование остановило наступление на линии Молотова. РККА изгнала врага со своей территории. Ну как – со своей…
У пределов Румынии остановились на реке Прут, чуть дальше – присоединили Закарпатье, а на севере – заняли Финляндию.
А не надо было пакостить!
Красную Армию миновали поражения под Киевом, Ржевом и Харьковом, не понадобились битвы под Сталинградом и Прохоровкой. Фашисты так и не вышли к Донбассу, не заняли Крым, а осенью 1942-го была снята блокада Ленинграда. Можно сказать, один лишний год той войны вычитался.
Лишний… Один этот год сохранил миллионы жизней. А перевес над Германией рос, рос, рос…
Оборонные заводы работали по-прежнему, выпуская новенькие "СУ-122", "Т-42", всякие ЗСУ, БМП и БТР. Тяжелые танки "КВ" и "ИС-2" стали для фашистов настоящими чудовищами войны – они легко пробивали броню немецких "Тигров" и "Пантер" с двух с половиной километров.
Но как раз у танкистов и пехоты наступил заслуженный отдых – войну никто и не думал заканчивать, просто стратегия поменялась. Теперь основную боевую тяжесть взяли на себя флот и авиация, блокируя Германию с моря, обстреливая по всему побережью.
"Первым делом – самолеты". ВВС РККА захватили полное господство в воздухе.
Фюрер истерил, Геббельс брехал, а советские четырехмоторные бомбовозы "Пе-8", "Пе-10" и "Ту-10" каждую ночь, а то и днем взлетали с пограничных аэродромов – бомбить Берлин, Гамбург, Мюнхен, Франкфурт, Кёнигсберг, Киль, Данциг, Дюссельдорф…
Ну а пока армейцы обживали УРы, Ставка Верховного главнокомандования готовилась открывать Итальянский и Французский фронты.
Память у Сталина была долгая – приказ о начале операции "Юпитер" Жилин получил 9 апреля…
…В последний день марта погиб советский линкор "Октябрьская революция" – старичок схватился с немецким "Тирпицем", покинувшим Тронхейм по личному приказу Гитлера.
Этого нарком Кузнецов простить не захотел. С помощью Судоплатова, комиссара госбезопасности, и Голованова, командующего Дальней авиацией, была проведена силовая акция… нет, не по утоплению зловредного линкора, а по его захвату.
Все было продумано до мелочей. Авианосец "Советская Россия" под охраной крейсера "Киров", лидера "Ленинград" и дивизиона эсминцев как раз следовал на юг, одолевая Норвежское море. Несколько пронырливых "Щук" рыскали под водой, а в кильватере громадного "плавучего аэродрома" шел транспорт-турбоэлектроход "Иосиф Сталин", перевозивший полторы тысячи пассажиров, сплошь краснофлотцев.
В это самое время – темной безлунной ночью – две девятки "Пе-10" высадили десант в окрестностях стоянки "Тирпица" – линкор почивал после краткого похода в бухте Боген, неподалеку от Нарвика. Несколько сотен десантников скрытно вышли к бухте, применяя оружие с глушителями, а дальше эстафету приняли боевые пловцы из РОН – роты осназа Балтийского флота.
Скрытно приблизившись к "Тирпицу", они взобрались на палубу, снимая часовых и вахтенных. Матросы дрыхли в кубриках, офицеры, кроме дежурных, отсыпались на берегу.
Тайный сигнал – и десантура, набившись в надувные лодки, погребла к линкору, поднялась по сброшенным штормтрапам, распределила зоны ответственности, разбилась на группы.
В каждой группе имелось по два флотских и хотя бы один, "шпрехавший" по-немецки. Все шло по плану.
К заданному сроку все важные посты – в боевых рубках, на мостике, в машинном – были заняты красноармейцами и краснофлотцами. Наступила вторая фаза – изоляция.
Команду "Тирпица" либо закупоривали в кубриках, либо сгоняли в отсеки – сонные, мало что соображавшие немцы бежали по тесным коридорам, куда им было велено, с ужасом ожидая пули в спину от "унтерменшей".
К часу ночи линкор был зачищен. Уничтожать больше тысячи моряков никто не собирался, хотя многие и хотели пустить кровь. Вот только зачем, когда в Норильске столько свободных вакансий?
Даже мелкое ЧП не помешало операции – в половине второго с берега подошел катер с капитаном цур зее Гансом Карлом Мейером – командир "Тирпица" заигрался в покер и решил заночевать в своей каюте. Капитана цур зее встретили вышколенные молодчики – в темноте все кошки серы, – взяли под белы рученьки и заперли в тесной конуре, где тамошний боцман держал швабры.
Десять минут спустя линкор ожил – осветился, поднял давление пара в котлах, стал выбирать якорь. На берегу никто особо не удивился – раз уж командир проследовал на свой корабль, стало быть, получен приказ. Так что герр Мейер весьма поспособствовал угону линкора.
"Тирпиц" медленно, величественно даже развернулся на рейде и последовал к морю. Тут-то и начали происходить события.
Вероятно, кто-то из офицеров линкора, выйдя покурить, сильно удивился, обнаружив корабль на ходу.
Забыли?! Оставили?
Пошли звонки, уточнения – и до немцев стала доходить ужасная истина. За какие-то минуты на ноги были подняты все – ведомство Кригсмарине, ПВО, Гестапо, СС, Абвер.
"Тирпиц" еще не покинул Боген, когда заговорила береговая батарея. Снаряды ложились перед носом линкора, требуя остановиться, и капитан Мельников, разбиравшийся с приборами управления огнем в носовой башне "Бруно", поставил опыт – развернул громадину в две тыщи тонн, и его морячки с горем пополам зарядили оба 380-мм орудия.
Главный калибр сказал свое веское слово – батарея, стрелявшая с берега, заткнулась навеки.
В общем, не зря Гитлер называл Норвегию "зоной судьбы" – ироничные Мойры показали фюреру язык.
В открытом море, на тихой воде состоялось рандеву "Тирпица" с советской эскадрой. Моряки с "-Иосифа Сталина" перешли на борт линкора, а пленные набились в кубрики и отсеки транспорта.
Ну, пока шла "рокировка", команда краснофлотцев закрасила название "Tirpitz" и набила новый трафарет: "Ленин".
Само собой, просто так отпускать корабль немцы не собирались – "Хейнкели" и "Арадо" налетели, стремясь если не отбить, то повредить линкор, дорогой сердцу Адольфа. Однако зенитная артиллерия и на самом "Ленине", и на авианосцах была достаточно сильной, да и самолеты палубной авиации не бездействовали – пара эскадрилий "Ла-7" и "По-7" здорово порезвилась, сбрасывая в море немецкие самолеты.
Оставив пилотов Люфтваффе, выбросившихся с парашютом, принимать водные процедуры, эскадра двинулась курсом на юг, и на линкоре "Ленин" торжественно подняли военно-морской флаг СССР. Даже сурового капитана слеза прошибла.
Пока дошли до Британских островов, краснофлотцы сносно освоились в отсеках угнанного линкора. А южнее эскадру поджидали – из Бреста подошли немецкий линкор "Гнейзенау" и крейсер "Принц Ойген", эсминцы и прочая мелочь.
Это было серьезно.
На "Ленине" стояли пятнадцатидюймовые орудия, на "Гнейзенау" – пушки в одиннадцать дюймов, но их всего было девять стволов, против восьми на бывшем "Тирпице". Плюс "Принц Ойген".
Командующий эскадрой РККФ сразу дал приказ: бить немцев!
Но сами напасть не успели – первый выстрел сделал "Гнейзенау". Недолет.
Жилину с палубы "Советской России" хорошо было видно, как далекая серая тень немецкого линкора заблистала вспышками.
– Товарищ генерал… – подбежал Алхимов.
Иван жестом оборвал его и скомандовал:
– По самолетам! Бауков, твоя группа – первая. Штурмовикам – готовность!
Летчики разбежались, и вот уже ровно гудевшие моторы подняли вой – "лавочки" одна за другой выкатывались, разгонялись и взлетали.
"Хорошее дело – авианосец", – поморщился Жилин. Единственно плохо, что крупный бомбовоз не поднимется с палубы, а "сотки" на "Илы" цеплять… Это как-то несерьезно.
"Ленин" ответил залпом из носовых башен. Снаряды, каждый весом более чем в тонну, накрыли эсминец типа "Нарвик" и проломили нос "Гнейзенау" – линкор сильно погрузился передом и стал тормозить, набирая воду в отсеки и раздвигая ее форштевнем, как лемехом, – вскоре волны омывали барбет носовой башни.
– Штурмовикам – взлет!