Десяток "горбатых", соблюдая очередь, прокатился по палубе и взмыл. Ну не то чтобы уж взмыл – тяжеловато было "Илам", увешанным бомбами, но высоту они набирали уверенно.
Жилин бегом поднялся в рубку, откуда вид открывался получше и была связь.
– Я – "Москаль"! Штурмовикам атаковать "Гнейзенау". Бауков, ты прикрываешь!
– Есть!
– Торпедоносцам готовиться!
Второй залп "Ленина" получился результативнее – "Гнейзенау" лишился носового локатора, были разбиты башни главного калибра: от сотрясения "Антона" заклинило, а расчет убило или контузило. "Бруно" тоже не повезло – снаряд продырявил бронепалубу и взорвался в подбашенном отделении. Башня вздыбилась на облаке черного дыма и грузно, боком рухнула обратно. Мало того – еще один 380-миллиметровый снаряд пробил тонкий верхний броневой пояс и невысокий гласис вокруг главного котельного отделения, взорвался, разрывая трубы и пробивая котлы, выпуская перегретый пар. Немецкий линкор потерял ход – скорость упала до восьми узлов. От огня его главного калибра сильно пострадал крейсер "Киров", а броня "Ленина" гудела от попаданий. Но держала.
– Торпедоносцы – на взлет!
Тройка "Ил-2Т" разогналась и поднялась в воздух. Здоровенные торпеды весили куда больше ПТАБов, и с "Ильюшина"-торпедоносца сняли пушечное вооружение, одни пулеметы оставили.
– Бауков! Что там?
– Порядок, тащ командир! Зенитки работают, но бывало и похуже. Броня, гадство, толстая на этих бегемотах, не берут ее бомбы! Ее бы "тонками"…
– Поработайте "эрбээсами" по рубке!
– Есть!
Реактивные бронебойные снаряды, РБС-132, пробивали броню в 75 миллиметров. У "Гнейзенау" поболе будет, там даже палуба в 95… Но попробовать надо.
"Эрбээсы" ударили с налету, устроив великолепный фейерверк, и парочке снарядов удалось-таки проковырять броню. Правда, особенных перемен в поведении немецкого линкора Жилин не заметил.
Грохнули пушки с "Ленина".
Залп пятнадцатидюймовых орудий дал перелет, но тут свое веское слово сказали "Илы"-торпедоносцы, плюхнувшие в волны три торпеды. Один из "подарков" пропал в море, зато остальные два пробили по целям – разворотили корму "Гнейзенау" и проломили борт "Принцу Ойгену" в районе топливных цистерн.
Торпеды и бомбы доконали линкор – он ушел под воду. Погрузился, канул, завертев пенный круговорот, и из глубин донесся глухой рокот взрывов – рванули погреба боезапаса.
А вот "Принц Ойген" продолжал бой, хоть и чадно горел. Под огнем его орудий крейсер "Киров" медленно умирал – пожары на нем бушевали по всей палубе, и на авианосце, который корабль прикрывал, как щитом, торопливо спускали шлюпки – пришла пора "спасать спасителя".
– Я – "Москаль"! Отбой.
"Ленин" дал залп из четырех башен. Восемь тонн горячего металла, начиненного взрывчаткой, врезались в цель на сверхзвуковой скорости. "Принц Ойген" мгновенно прекратил огонь, словно подавился им, а затем корабль окутался громадным облаком дыма.
В воздух взлетела масса обломков, на клубах раскаленных газов плясали сорванные шлюпки, крыши орудийных башен, люки. Дымовой "гриб" поднялся метров на триста, а когда он рассеялся, стала видна кормовая часть "Принца Ойгена", погружавшаяся в море, – вращались над водой гребные винты, из кормовой башни вылезали немцы… И все скрылось под разводами пены, грязи, мазута.
Жилин покачал головой: поздравляю, командарм, с первым морским боем! Спустившись на палубу, Иван поднял голову, пересчитывая самолеты, барражировавшие в воздухе. Потерь вроде нет…
Вздохнув, Жилин осмотрелся. Похвастаться толстой броней авианосец не мог, но, слава богу, снаряды и торпеды миновали корабль – между "Советской Россией" и немецкой эскадрой высился линкор "Ленин". За ним, как за каменной стеной.
Правда, "Савраска", как ласково звали "Советскую Россию" моряки, не выглядела беспомощным бегемотиком, угодившим в реку с крокодилами, отнюдь нет. Авианосец мог пребольно кусаться, порой до смерти.
Иван проследил глазами, как "Ла-7" аккуратно заходил на посадку с кормы: коснулся тремя колесами палубы, пробежал и, пойманный за гак тросом аэрофинишера, замер, осаженный, порулил в сторону, освобождая место. "Нос", что ли? Он самый.
Отпыхиваясь, лейтенант Носов приблизился к Жилину и доложил:
– Тащ генерал! Уделали!
Иван молча пожал ему руку и обернулся к "Ленину". По линкору разнеслись команды: "Орудиям – дробь!"
Глава 3
Бандьера росса
Италия, Сицилия
Линейный корабль "Ленин", турбоэлектроход "Иосиф Сталин" и авианосец "Советская Россия" подходили к берегам Сицилии с запада.
А с востока, оставив за собой Черное и Эгейское моря, Босфор и Дарданеллы, приближался огромный караван – легкие крейсера "Червона Украина", "Красный Крым" и "Красный Кавказ", девять авианосцев класса "Чапаев", крейсера "Ворошилов" и "Молотов", авианосцы "Советская Украина" и "Советская Белоруссия", целая свора эсминцев – лидеры "Москва", "Ташкент", "Харьков", прочие "Быстрые" да "Смышленые", транспорты "Восток" и "Коммунист", и еще целая сотня пароходов, грузовых и десантных.
Турки и слова не сказали, когда весь этот огромный флот двинулся через проливы, только Молотов получил сла-абенькую ноту протеста на следующий день: дескать, мы, конечно, не против, но хоть предупредили бы… Ах, нельзя было? Ну, да, да, конечно, мы же понимаем!
Марионеточное Греческое государство, где правил наместник Рейха Гюнтер Альтербунг, не могло помешать русским: греческие Батальоны безопасности вместе с СС гоняли партизан, а вот гонять военные корабли им было нечем.
Правда, Муссолини под нажимом Гитлера направил-таки "пощипать" флотилию линкор "Джулио Чезаре" и два тяжелых крейсера – "Фиуме" и "Горицию". Но то ли дуче решил перехитрить фюрера, то ли итальянцы сами себя перехитрили, а только тихоходный "Джулио Чезаре" пересек Ионическое море далеко за кормой последнего мателота ЧФ.
Вскоре эскадра Северного флота и главные силы Черноморского подошли к Сицилии.
Британцы, блокированные на Мальте, сильно возбудились. Черчилль-то с Рузвельтом еще зимой договорились, чтобы летом высадиться на Сицилии, и на тебе. Опередили!
22 апреля командующий группировкой советских войск в Средиземноморье приказал начать высадку.
Соединившись, части двух флотов тут же распределили роли.
"Советская Россия" и "Советская Белоруссия" подходили к заливу Джела на южном берегу Сицилии. Десантные суда и транспорты шли к порту Ликата.
Сощурившись на солнце, Жилин огляделся. Сицилия…
И это не выдумка, это взаправду! Он в Италии! И не загорать, а фашистов бить.
– Здорово… – прошептал Иван.
Наверное, именно в эту минуту он поверил окончательно, что будущее станет иным. Конечно, гарантий нет, что напастей удастся избежать. Но не будет предательства 50-х, застоя 70-х, словоблудия 80-х, позора 90-х.
– Товарищ генерал! Полк готов к выполнению боевых задач!
– По самолетам! Мой не занимать.
Первой, с криками "Полундра!", на берег высадилась морская пехота. Итальянцы бросали орудия, танкетки и драпали. Или сдавались пачками. Во-первых, воины из них никудышные. Во-вторых, они терпеть не могли немцев. Так ради чего геройствовать?
Самыми стойкими оказались бойцы из дивизии "Ливорно", но и на них был укорот.
"Тридцатьчетверки" и тяжелые "КВ-2", спущенные на сушу, сразу разворачивались, уходя подальше от берега, захватывая плацдарм, а бронетранспортеры катили по прибрежному 115-му шоссе в обе стороны – к городишкам Ликата и Джела.
Вторая группа "ограниченного контингента" десантировалась на востоке острова, у Сиракуз и наступала вдоль 114-го шоссе на Мессину. Туда же, к узкому Мессинскому проливу, отправился "Ленин", пара крейсеров и эсминцы – надо было помешать фашистам с нацистами переправиться на материковую Италию, а главный калибр – это весьма убедительная аргументация.
С ночи на 22-е тяжелые "Ту-10" бомбили Мессину, паромы и береговые батареи из трехсот тридцати трех зениток.
Жилин посмотрел в светло-синее, словно выцветшее небо, вдохнул запах водорослей и вянущей травы, взглянул на часы.
Операция "Юпитер" началась.
…Естественно, Жилин не удержался и лично сел в кабину "лавочки", с усмешкой глядя на Алхимова, – насупился комполка, не по душе ему поведение командарма. Нет чтобы сидеть на борту да командовать… И не скажешь же ничего!
– Я – "Москаль"! Коля, не хмурься, это всего лишь макаронники. Настоящего зверя мы еще в прошлом году затравили, а тутошних дристунов опасаться… Как-то даже стыдно!
– Ага, – буркнул Алхимов, прижимая тангенту, – пуля, она же дура.
– Кончай, кончай…
– Ладно… На взлет!
– От винта!
Мотор взревел, протаскивая "Ла-7К" по рубчатой палубе. Жилин отпустил тормоза и стал разгонять самолет. Еще не докатившись до края взлетки, истребитель поднялся в воздух, заскользил над синью вод.
– Теплынь-то какая! Хоть загорай!
– Так и загорай. Тут, кстати, Африка рядом, минут пятнадцать лету.
– С ума сойти…
– Вижу самолеты противника!
– Я – "Москаль". Распознал?
– Так точно! "Фиат Фреччиа". Ерунда на постном масле! Два пулемета "Бреда", и сам еле тащится.
– Атакуем.
Жилин заложил вираж, выходя навстречу итальянским истребителям. У фашистов скоро должен был появиться неплохой самолет – "Реджиане Саджитарио" – быстрый и при двух пушках.
Муссолини планировал направить его в войска этим летом, но вопрос – доживет ли сам дуче до той поры?
Три пушки "Б-20" коротко простучали, и снарядики попросту разорвали "Фиат" пополам. Следующий в очереди лишился мотора, у третьего пушки "выели" кабину.
– Я – "Москаль"! Не расслабляться! Тут и "Мессеры" водятся.
"Ла-7" пронесся над прибрежными склонами, заросшими низенькими пальмочками, можжевельником да кактусами. По широкой долине между обожженными солнцем холмами шли танки – серые коробочки с крестами на башнях.
– Группа, внимание. "Тигры"!
Жилин уже хотел было вызвать командующего, но танкисты и сами не сплоховали. Одолев сухое русло ручья, вылез массивный "ИС-2".
Два "Тигра" сразу открыли огонь, вот и снаряд чиркнул по броне, но "ИС" словно отряхнулся и поворотил башню. Ахнул выстрел, и бронебойный вошел "Т-VI" в бочину. Огнем взрыва вынесло люки, и немецкий танк застыл, свернув башню и уткнув пушку в землю.
Танкисты на "Тиграх" были опытные, битые, из дивизии "Герман Геринг", единственно – списанные по ранению. Сицилию немцы не считали важным рубежом, поэтому в здешних немецких частях служили в основном хромые да грыжники.
– Внимание! Семнадцать "Тигров"! Я – "Москаль"! "Горбатые", ваш выход.
Советские танки устроили не охоту даже, а убой "Тигров", расстреливая тех с двух километров. Словно испуганная птица, пролетел "Фиат Фалько". Жилин мимоходом вжал гашетки, и бипланчик, смахивавший на советскую "чайку", посыпался вниз, зажигая прошлогоднюю траву на склоне.
– Привет "маленьким"! Подвиньтесь. Где тут танчики? Ага… На боевом курсе! Приготовиться к атаке!
Эскадрилья "Ил-10" сделала заход и ударила ПТАБами с пологого пике. Пара танков вспыхнула сразу, еще три или четыре остановились, потом у одного сорвало башню – она взлетела, вращаясь, на фонтане копотного огня – рванул боекомплект.
– Второй заход!
Жилин облетел по кругу плацдарм – от бережка, к которому приткнулись СДК, – средние десантные корабли – с опущенными носовыми сходнями, до Ликаты, сонного городишки – беленые стены, оранжевая черепица, вялая зелень. И красный флаг над ратушей.
Все шло штатно.
Иван улыбнулся, вспомнив Егора Челышева с его чуток хвастливой присказочкой: "На Балтике порядок!"
"На Средиземном – тоже", – подумал Жилин.
На другой день итальянские танки и пехота сделали попытку отбить городок Джелу, но потерпели полный разгром. "Группа ЧФ", как неофициально называли контингент, прибывший из Севастополя, без помех продвинулась к Мессине и завязала бои в пригороде. Линкор "Ленин" в это время обстреливал артиллерийские позиции на материке.
На западном побережье Сицилии, на реке Наро, на удивление мужественно оборонялись 35-й и 73-й батальоны берсальеров с дурацкими перьями на касках. Воздушный десант, сброшенный в районе Кастрофилиппо, ударил берсальерам в тыл.
26 апреля десантно-штурмовой батальон РККА занял крепость Монте-Каммарата, гарнизон которой разбежался, и вошел в Палермо. Это словно послужило сигналом для войск "Оси" – началась повальная сдача в плен и не менее массовое дезертирство. Меньшинство, в основном немецкие части, пыталось вести бои в Агридженто и Троине, но советское командование ответило очень жестко – бомбардировками и налетами штурмовиков.
Сопротивление было сломлено, над Палермо и Мессиной взвились красные флаги. А уже 29-го числа советские войска высадились в "подбрюшье Европы", как Черчилль называл Италию, – в Салерно, где рельеф дна позволял десантным кораблям подойти ближе к берегу.
Утром 1 мая, в День международной солидарности трудящихся, 1-я и 2-я тяжелые механизированные бригады осадили Неаполь и еще до полудня вошли в город, чему поспособствовал государственный переворот – Большой фашистский совет и король Виктор Эммануил отстранили от власти и арестовали Бенито Муссолини.
Была и еще одна причина податливости – Берлин потихоньку выводил войска с Балкан, из Италии, чтобы постоять за коренные земли Рейха. Германия, обложенная по всей границе с СССР и блокированная с моря, подвергаемая ежедневным и еженощным бомбардировкам, собирала последние силы, готовясь дать решительный бой "русским варварам". Поэтому 10-я немецкая армия под командованием Кессельринга отступила, соединяясь с группой армий "В" фельдмаршала Роммеля в Северной Италии – Гитлер посчитал излишним защищать итальянский юг.
Дойчланд юбер аллес.
Тяжелые механизированные, воздушно-десантные бригады и 1-я Отдельная мотострелковая бригада особого назначения с боями продвигались к Риму.
К третьему мая Жилин сильно загорел – жаркое итальянское солнце постаралось, а вот искупаться довелось всего раз, на пляже в Салерно, пока шла заправка.
Поднявшись по трапу на командный пункт авианосца, Иван столкнулся с оперативным дежурным.
– Радиограмма из штаба, товарищ генерал!
– Что там?
– В районе Сардинии воздушная разведка обнаружила крупный конвой в составе шести транспортов и пятнадцати кораблей охранения. Идут курсом на восток. Приказано уничтожить. Время удара назначено на два часа. Для взаимодействия с нами выделена дивизия торпедоносцев гвардии майора Мещерина.
– Поднимайте вторую эскадрилью Колесникова. Ему в помощь направьте пикировщиков из третьей, – отдал приказ Жилин. – Приведите в боевую готовность "пешки" Бирского.
– Есть!
На стартовом командном пункте все, как всегда – майоры склонились над полетными картами, аэрофотоснимками, разведсводками, изучали сведения синоптиков в заданном районе, связывались по телефону или по радио с командирами авиадивизий, уточняли задания, докладывали о принятии решений, договаривались о взаимодействии с 5-й воздушной армией.
– От Сардинии идет конвой: шесть транспортов, три эсминца, до десяти сторожевиков…
– Удар по Корсике для вашей группы отменяется! Есть другое задание. Его надо срочно выполнить. Сейчас в районе Абруцци противник переходит в контратаку. Ему на помощь из Кьети спешит сильная танковая колонна. Генерал Рычагов лично приказал вашей группе найти эту колонну и разгромить. У вас какие бомбы? Бронебойные? Очень кстати! Маршрут проложите в воздухе. Времени на подготовку нет. Все! Действуй, Ефим Иваныч! По-быстрому!
– Диговцев! Поднимай по тревоге своих гвардейцев. У Анцио появилась вчерашняя эскадра, она обстреливает приморский фланг 3-й армии. Генерал приказал в час тридцать нанести по лоханкам комбинированный удар. Руководить боем приказано тебе. Действуй!
Лишь теперь штабисты заметили Жилина и вытянулись во фрунт.
– Товарищи офицеры!
– Вольно, – сказал Иван.
Откуда-то вынырнул молодой летчик с лицом испуганного ребенка. Жилин с трудом припомнил его, пилота-истребителя из эскадрильи Аганина. Проштрафился летун – нахлебался дешевого кьянти перед вылетом, – и комэск отстранил его от полетов. Позор, конечно. Иван поморщился: даже в должности комполка он знал всех своих пилотов по имени-отчеству, а нынче… Вон даже фамилии этого парня не помнит. Ну командарму и не положено…
– Товарищ командир… – обратился "штрафник" просительным голосом.
– Все понял? Проникся?
– Так точно! – ответил молодой с чувством. – Разрешите, товарищ командир…
– Взлет разрешаю.
– Спасибо! Э-э… Есть!
Пилот схватил планшет с картами, уже на бегу надел шлемофон и ссыпался по трапу. Жилин вздохнул и скомандовал:
– По самолетам!
Глава 4
Ангел смерти
Заполярье, Мурманская область – Норвегия
"Тушка" была куда больше "пешки". Даже для туалета место нашлось, а за откидным столиком можно было перекусить, задумчиво глядя в иллюминатор.
"Ту-10" даже с виду казался огромным. Четырехмоторный, с разнесенными килями, он стоял на взлетной полосе ровно, опираясь на три колеса, одно из которых имело непривычное расположение – в носу, а не в хвосте.
Экипаж тоже разросся – до десяти человек, а располагались они в двух герметичных кабинах. В передней помещались первый пилот, он же командир, второй пилот, штурман-бомбардир, бортинженер, оператор РЛС "Кобальт" и радист. Среднюю гермокабину занимали старший, левый и правый бортовые стрелки, и была еще задняя негерметичная кабина, где сидел стрелок хвостовой пушечной установки. Именно пушечной, пулеметов на "тушке" не держали.
Орудия "НС-23" или "БС-20" располагались в четырех вращавшихся башенках, попарно сверху и снизу фюзеляжа, а еще одна спаренная пушка размещалась в кормовой установке.
Полный круговой обстрел – каждая точка пространства простреливалась четырьмя стволами как минимум – к нам не подходи! Причем управление башнями было электродистанционным – старший стрелок управлял огнем двух верхних башен, а бортовые – нижними.
И это был не просто самолет, а бомбардировщик – передний бомбовый отсек был разделен на две части, в каждой из которых можно было подвешивать до трех бомб, каждая весом в две тонны, а задний отсек позволял разместить две пятитонные бомбы.
Ну или тридцать шесть штук по пятьсот кило. Один "Ту-10", по сути, заменял пару эскадрилий "-Пе-2"!
А летел он на высоте от десяти до тринадцати тысяч метров и летал далеко – ежели брал на борт четырнадцать тонн бомб, то мог сбросить их на Париж или Лондон, а если пять всего, то вдвое дальше, да чуть ли не втрое. И на скорости "Мессершмитта"! Как тут не восхищаться?
Майор Челышев поднялся по тревоге в три часа ночи. Ну это только так говорится – ночи. Был конец мая, стало быть, солнце над Мурманском не заходило вообще – полярный день. Без жалюзи и плотных штор хрен заснешь.
Выбежав из "деревяшки" – чудом уцелевшего дома, где квартировал, он запрыгнул в "Виллис" и дал отмашку водиле: гони!