Более крупные и мощные парфянские кони должны были бы разгоняться быстрее, но армянские всадники были более опытными – и не уступали. Две железные стены неслись навстречу друг другу с устрашающим грохотом. Коршунов невольно напрягся. Конечно, копья тупые, с защищенными наконечниками и даже глаза лошадей закрыты сетчатыми наглазниками… Но все равно страшно!
Кафрактарии Меружана скакали повеселее. Играли оружием, кажется, пели…
Карафрактарии Коршунова на баловство не отвлекались. Даже неопытный Коршунов угадывал разницу между ними и более опытными конниками-армянами. Так отличаются легионеры-первогодки от ветеранов. Вроде бы в одном строю стоят, с одинаковым оружием… А всё равно заметно.
"Строй! Держать строй!" – захотелось заорать Алексею на кентурионовский манер.
Впрочем, там и без него было кому орать.
Метров четыреста – между конными ратями. Копья – к бою. Дружно и легко – у армян. Самую малость вразнобой – у германцев… И вдруг – бешеный рев! Словно тысяча разъяренных медведей разом выпрыгнули из берлог!
Даже невозмутимый Черепанов подпрыгнул от неожиданности.
Алексей усмехнулся. Это он придумал. Ученья там или не ученья, а боевой клич варваров – это впечатлит даже дружественного противника.
Впечатлил. Строй Меружановых катафрактариев дрогнул… Не то, чтобы смешался, нет, но как-то заколебался. Армянам, может, и по барабану, а вот лошадки заволновались, и всадникам пришлось потратить драгоценные секунды на то, чтобы успокоить животных… Те самые секунды. Непосредственно перед сшибкой. Красиво получилось. Сначала боевой клич ударил, а потом, почти сразу же – копья.
Грохнуло, будто связка гранат взорвалась. На миг всё будто перемешалось…
Однако уже через пару секунд стало понятно: Коршунов выиграл пари. Армяне не опрокинули его новичков-варваров. Ну да, пара-тройка его парней вылетела из седел, но выбывших "меружановцев" было несравненно больше. И выбитых из седла, и сбитых вместе с лошадьми… Впрочем, оба строя сохранили порядок. Прошли друг сквозь друга и начали разворот для новой атаки.
Вот это был важный момент, потому что от точности маневра зависело многое. А точность маневра зависела от выучки.
Нет, не сплоховали германцы. Сомкнулись колено к колену, и четко развернулись двумя крыльями, разошлись и тут же сошлись – снова лицом к противнику.
И опять разгон, медвежий рев, сшибка… И летящие наземь всадники. И опять, в основном, армянские.
В плотном строю уворачиваться трудно. Да и как увернешься, не нарушив строя? А разница в весовых категориях – очень даже существенная. Разика этак в полтора.
Еще один разворот. Лошади, потерявшие всадников… Упавшие, пытающиеся спрятаться под щитами… И лежащие неподвижно…
"Черт! – подумал Коршунов. – А ведь это серьезно! Будут не только раненые… Наверняка и трупы тоже будут!" Поспорили, блин!
Но машину уже не остановить. Третья сшибка. На сей раз армяне попытались сманеврировать. Перестроиться и ударить во фланг. Самую малость не успели. Должно быть, персы-инструкторы сориентировались. А может и сами германцы – все же у варваров умение драться – на генетическом уровне.
Сплошной строй германцев зацепил армян в процессе маневра…
Алексей метнул монету – в наплечник Меружана. Тот обернулся – пальцы вцепились в гриву коня, лицо – будто сведено судорогой.
– Может, довольно?!
В грохоте, реве и диких воплях голос Коршунова потерялся. Меружан скорее угадал, чем услышал… И быстро кивнул.
Алексей двинул коня вправо, хлопнул по колену Мания Митрила, проорал:
– Отбой! Командуй отбой, Скорпион!
Тот будто только и ждал… Гневно взревела буккина. Раз, еще раз… Ее голос подхватили другие трубачи…
К счастью, их услышали. Развернувшаяся для нового захода германская конница придерживала коней, поднимались над головами тяжелые копья…
– А он хорош, твой боковой удар! – Ахвизра, красный, мокрый, хоть выжимай, но невероятно счастливый, подлетел, осадив коня в шаге от Коршунова. – Ах как хорош! Хряп! И – наземь! Как дитенков! Вот так, префект! – Белозубый оскал – Меружану! – Это тебе не овечек пасти!
И не дожидаясь ответа Меружана, потерявшего дар речи от этакого хамства, захохотал весело, салютовал копьем Черепанову и умчался к своей когорте.
– Пожалуй, ты проиграл пари, Меружан, – сквозь зубы, изо всех сил стараясь прятать улыбку, произнес Маний Митрил.
Благородство – это в крови. Маружан гигантским усилием воли задавил разочарование, обиду, гнев… Всё – разом. Выпрямился в седле, чернобородый, горбоносый, гордый красавец, витязь и потомок витязей Меружан величественно поклонился Коршунову, признав поражение.
Алексей не мог не восхититься, поскольку знал: не умение побеждать делает мужчину мужчиной, а умение с достоинством принять поражение.
Глава 20
Парфянское царство. Селевкия. "Троянский конь" сирийской работы
Черепанов назвал эту операцию "Троянский конь". Те, кто был в курсе – заценили. Гомер здесь был в большом почете.
Селевкия. Красивый греческий город внутри парфянского царства, город, построенный полководцем Александра Македонского и получивший имя основателя.
Строили город с размахом. И укрепили тоже неплохо. Правда, за последние столетия укреплениям изрядно досталось: город брали парфяне, город брали римляне. Дважды. Рушили стены, дома, святилища…
Но сейчас жители Селевкии встречали римлян с радостью, с распахнутыми воротами. Потому что думать не думали, что перед ними – римляне. У бедолаг даже и мысли не возникло – затвориться.
От кого? От собственных катафрактов?
Да уж, Оденат на радостях постарался на славу. Люди Скулди подпоили гонца и скопировали письма. Пальмирский царек прогибался, злопыхал и хвастался. Одновременно. Прогибался перед "другом и старшим братом" Ардаширом. Злопыхал на гнусного наместника Сирии… и на официальный Рим, что характерно. А хвастался своими невероятными дипломатическими способностями. Договор о возвращении трофеев и контрибуции он целиком ставил себе в заслугу. А будущую отставку (отстранят, непременно отстранят!) нехорошего наместника – тоже приписывал своим замечательным талантам.
Так что дипломатическое прикрытие было организовано по максимуму.
И просто прикрытие – тоже.
Походную колонну всадников в добрых персидских доспехах возглавляли "свои". Инструкторы-персы.
Коршунов абсолютно точно выполнил свое обещание: деньги, личное оружие и свобода. Но свобода – чуть позже. Конечно, они могли сообразить, что готовится нехорошее. Но предпочитали не догадываться.
Версия, которую предложили пленным, существенно отличалась от той, что преподнесли Ардаширу. Дескать, на их историческую родину направляется мирная римская делегация. Да, с легкой демонстрацией силы. Но не более.
А Селевкия – вовсе не цель, а всего лишь промежуточный пункт, потому что делегация направляется прямо в Ктесифон. Да, вооруженная конница. Но – сколько ее? Пара тысяч, от силы. А на другой стороне – огромная армия Ардашира. На другой стороне Тигра. А на этой – Селевкия с ее кораблями и причалами. Самое лучшее место, чтобы переправиться. Так что всё замотивировано.
Тем не менее всю дорогу за персами-инструкторами присматривали десятки глаз. Мало ли…
* * *
Вся разноплеменная Селевкия вывалила встречать победителей. Ну не то, чтобы совсем победителей, но… вроде того. Восторженно приветствовали передовых офицеров с открытыми лицами, и с ног до головы залитых в железо всадников.
И кучку обряженных в доспехи персидской пехоты ауксилариев.
Даже полуголые нумидийцы, которые (якобы!) сопровождали возвращаемых персов от римской стороны, удостоились пары-тройки ликующих воплей.
Однако наибольший интерес вызывали здоровенные фургоны, катившиеся следом за кавалерией. Тяжелые готские фургоны, хорошо знакомые по ту сторону Данубия "элементы" передвижных готских "крепостей", здесь были в новинку. Что же там внутри? Не иначе – римская контрибуция? Несметные сокровища? Сирийские девки? Ценное имущество разбитой римлянами армии?
Истины не прозрел никто. Истина была так же абсурдна, как если бы на параде Победы из бээмпэшек вдруг повылезли ваххабиты и принялись резать руководство страны.
Закат горел на шлемах, освобожденных от "солнцезащитных" чехлов. Кавалерия вступила в город. В Селевкию, битую сначала императором Траяном, потом, спустя полвекамятежником Кассием. Цокали копыта по свежезамощенным улицам, грохотали колеса фургонов… Распределяясь по городу согласно разработанному Черепановым и успешно воплощенным его другом Коршуновым плану.
Нумидийцы остались снаружи. Тоже в соответствии с планом… Всё было рассчитано до минут. И началось, когда край солнца исчез за крышами домов. По короткому взрёву трубы. Железная конница блокировала казармы и административные здания. Перекрыла все городские ворота и спуск к воде. Остальное сделал "спецназ". Именно они и сидели в готских фургонах-крепостях, дожидаясь сигнала.
Геометрическая планировка облегчила задачу. Слаженные действия германской пехоты пресекли панику. Вернее, взяли под контроль тот ужас, который испытали селевкийцы, когда поняли, что происходит нечто незапланированное и очень нехорошее.
Никто не ускользнул. Ни одна рыбацкая лодка не отчалила от берега. Ни одна голубятня не осталась без внимания.
А потом на город опустилась ночь.
Коршунов очень старался не допустить резни. И даже преуспел. Отчасти. Авторитет рикса Аласейи был настолько велик, что его воины готовы были отказаться от веселых шуток в кровавом варварском духе. К сожалению, были еще и нумидийцы, которым выпала ответственная задача зачистки окрестностей. И уж они "позачищали"…
Впрочем, тем, кто оказался внутри города, было чем заняться и без кровопролития.
– Мы должны уйти не позднее начала четвертой стражи, – сказал Коршунов своим офицерам. – Всего девять ночных часов для того, чтобы обшарить все закутки в здешних храмах, складах и трюмах. Совсем немного для такого большого города.
Так что разобравшись с населением (их согнали в здания, где было достаточно места и имелись крепкие двери), парни Коршунова сняли доспехи и принялись за дело. Все роли были заранее расписаны. Опыт имелся. Нюх на тайники – тоже. Большим плюсом было то, что горожане к грабежу не подготовились. Самое ценное осталось на виду.
Справились вовремя. Половину фургонов под завязку набили шелком. Фортуна улыбнулась: как раз вчера прибыла огромная партия этой дорогущей ткани. Во вторую фургонов напихали пленников. Тех, что поценнее. Мастеров, грамотеев, красивых девочек. Народец попроще "собрали" в цепочки и погнали на своих-двоих. Золото, серебро, предметы искусства, пряности, парфюмерию, рукописи, дорогое оружие складывали на местный транспорт…
За три часа до рассвета (по римскому времени) в захваченном городе Селевкия сменилась власть. Дисциплинированные варвары покинули его, а им на смену пришли варвары недисциплинированные. Нумидийцы.
Таков был уговор. Нумидийский префект Зара уехал вместе с германцами. Коршунов не хотел им рисковать. Он опасался, что нумидийцы так увлекутся процессом грабежа и оплодотворения, что не успеют убраться вовремя, а Зара бы своих "подопечных" не бросил.
К рассвету между коршуновскими молодцами и Селевкией было уже не менее десяти миль. До крепости Европос оставалось еще миль двести. Правда, дорога была хорошая. Наезженная.
Нумидийцы нагнали колонну через два дня. Их сумы были туго набиты, за каждым всадником ковыляло по паре-тройке пленников. Пленников взяли уже в пути. Из Селевкии славная африканская конница удирала с визгом и воплями. В самый последний момент, когда на берег уже высадились первые сотни персов.
Успели. Освободителям остался дочиста ограбленный город, многотысячная толпа перепуганных мужчин и перетраханных женщин. А также прибитое кинжалом к двери местной "мэрии" послание царю Ардаширу с просьбой милостиво принять то, что принадлежит царю по праву и записать данное действие на счет автора письма.
Написано было по-персидски. И скреплено печатью господина Пальмиры Луция Септимия Одената, сенатора.
– Ну, если после подобной шутки Ардашир не заявится в Пальмиру еще до октябрьских календ, я буду очень сильно удивлен! – заявил Черепанов.
Добычу они взяли огромную. Одного только шелка хватило бы на снаряжение пары легионов. Легионеры Коршунова вешали на себя полукилограммовые золотые цепи и покупали вызолоченные кентурионовские доспехи. Солдаты других легионов страшно им завидовали и тоже рвались бить персов. Такая добыча – и ни одного убитого. Даже те ветераны, которые бились с персами в армии Александра Севера, позабыли, каковы в бою воины Восточного царства. Всё застил переливчатый блеск добытого по-легкому шелка и тяжелый звон желтых монет.
Зато из Рима вскоре косяком пошли грозные письма с требованием объяснений.
Черепанов не оставил их без ответа.
Доложил, что повеление принцепса исполнено. Контрибуция собрана и передана вместе с пленниками царю парфян. Ответственный за передачу, как и велено, сенатор Септимий Оденат. Точка.
Поверят ли в эту брехню в Палатине? Да плевать. Пришлют "прокурорскую проверку"? Да ради Бога! Пока инспекторы доберутся до Сирии, сюда уже пожалует Ардашир. Или зима придет. Тем более, по советам и рекомендациям Корнелии, Черепанов заслал некоторое количество золота и в Рим. Не в качестве налогов или доли добычи (Какая добыча? Наоборот, последнее Ардаширу отдали!), а в виде взяток конкретным сенаторским болтунам. Пускай помутят воду.
А в Антиохии Черепанова боготворили. Цены на хлеб упали вдвое. Цены на рабов – вчетверо. Легионерское золото так и текло в кошели антиохийских "предпринимателей". Даже в дешевых лупанариях запахло дорогими благовониями. Но слава героев из Первого Германского выросла настолько, что им не было необходимости покупать шлюх. Можно было не сомневаться: в следующем году процент светловолосых и светлоглазых младенцев существенно возрастет.
Однако почивать на лаврах не стоило. Геннадий с Алексеем ни на минуту не забывали, что война грянет раньше, чем германские гены "осветлят" местную популяцию. Шла активная работа по укреплению границ. Тех, которые Черепанов предполагал защитить. Очень многое отдавалось захватчику. Например гарнизону крепости Европос было приказано при появлении крупных воинских подразделений противника немедленно удирать. Та же команда была отдана префекту Первого Парфянского Гонорию Плавту Аптусу.
Пальмиру решено было отдать Ардаширу. Если Оденат пожелает, может защищать ее силами Третьего Киренаикского. Только он вряд ли пожелает…
Первый облом произошел в начале сентября. Пришла информация из Персии Замечательный план получения Черепановым империума рухнул. Ардашир не придет.
Глава 21
Антиохия. План Б
– Нет, ну какой ты мне роскошный подарок сделал! – Черепанов нежно погладил свиток Книги Мертвого Человека. – Ты только послушай, какие заповеди были у египтян хрен знает в какие давние времена. Не кради. Не убивай. Не воруй. Не прелюбодействуй. Не жадничай. Не болтай попусту. Не давай денег в рост. Не лицемерь. Не будь глух к правде. Не мужеложествуй. Не внушай ужас…
– Ну-ка, дай сюда! – Коршунов невежливо отобрал свиток. – Насчет ужаса – это интересно! "… Ты, высший Перворожденного, вышедший…" Не понимаю, откуда он вышел, но точно, так и есть "я не внушал ужас". Твой греческий, определенно растет.
– Еще бы он не рос, – пробурчал Геннадий. – Половина документов на греческом…
– Ага! А вот интересненько! "О полыхающий, вышедший задом вперед…" Это, интересно, кто?
– Это, мой невежественный друг, некогда полагавший себя научным работником, душа умершего кается пред лицом Бога!
– Лицом? – еще шире ухмыльнулся Коршунов. – Или тем, чем он вышел?
– Ты, Лёха, не хами, – строго произнес Геннадий. – Это священный текст, а не бульварный романчик. Знаешь, сколько ему лет? Может, тысяча. А может и три…
– Ладно, ладно, не буду, – легко согласился Коршунов, просматривая текст. – Тысячи лет? И мораль, я вижу, практически не изменилась… Надо Насте показать – это ж чисто христианские добродетели.