– Бог-то один, – заметил Черепанов. – Как ты его не назови. И человек тот же в сущности… Грехи и пороки, во всяком случае в прежнем наборе… У меня дурная новость, Лёха. Ответки от Ардашира не будет. Мне купцы на хвосте новость принесли. Против царя кто-то из парфянских лидеров поднялся. И твой добрый знакомый Меружан получил весточку с родины. Из окружения армянского царя Хосрова. Хосров хочет поддержать восстание, но сторонников у него маловато. Тоже понятно: шансы на успех у мятежников – не очень. Тем не менее Ардаширу нынче не до нас.
– Значит – не получилось? – Алексей отложил папирус. – Не будет тебе империума? Всё – впустую?
– Ну почему же впустую? Добычу мы взяли – взяли. Денег прибавилось? Прибавилось. Авторитет возрос? Возрос. Чернь мы играми порадовали – порадовали. Цены на зерно упали? Упали. Зато в столице за хлебушек дерут вдвое против весеннего курса.
– А то! – Коршунов повеселел. – Работают мои пиратики! В Риме, небось, уже на ушах стоят?
– Не то слово! – Черепанов усмехнулся. – Даже по поводу нашего рейда как-то притихли. Забыли про расследование. Зато все орут: давай зерно! Депеши чуть ли не через день. Наш безмерно благородный префект флота на морковку исходит. Но что делать, если у него всего двадцать шести боевых кораблей на ходу. Остальные – в бессрочном капитальном ремонте. А подконтрольная береговая линия – больше тысячи миль. И морские пути через Кипр тоже держать надо. Да только – чем? Денег-то нет! Из Рима – только гневные письма, а ими плотникам не заплатишь. Сунулся патриций ко мне, но я ему недвусмысленно дал понять: или – ко мне в подчинение, или пыжься, ходи под Римом и соси… лапу. А мы же гордые! Мы же – из самих Клавдиев! Так что – пыжимся и сосем. Насколько мы уже подрезали зерновой поток?
– Да как минимум вдвое, – ответил Алексей. – Любой караван или одиночка без конвоя – наш. Хоть через Кипр идет, хоть вдоль берега. Но к тебе, Генка, у Рима претензий быть не может. Береговая линия от Тира до Антиохии чиста, как совесть весталки. Мы перехватываем суда только вдоль берега Киликии или на путях из Кипра и в Кипр. Наш адмирал очень старается, но он в принципе не может обеспечить прохождение всех судов. А когда подходит к делу творчески… Ну там засады, ловушки… Как-то так получается, что всё без толку. Мы же на разведке не экономим. У Скулди сейчас среди флотских осведомителей больше, чем у тебя – в городском совете. Адмирал еще и продумать толком не успеет, а у нас уже доносик имеется. Так что дела у префекта кислые. И это еще, учти, мы пока напрямую в драку не лезем!
– Полагаешь, твои флибустьеры смогут топить боевые корабли? – скептически произнес Черепанов, который отлично помнил, как трудно им дался когда-то захват триремы на Черном море.
– А зачем нам корабли топить? – искренне удивился Коршунов. – Корабли нам и самим пригодятся!
– А тогда – как?
– Генка! Ты что? Здесь же – каботажное плавание. Воду надо брать регулярно. Пищу тоже. Ночью без острой необходимости не плавают. А все базы, все места "дозаправки" мне известны. Так что для захвата мне пираты ни к чему. Возьму их своим "спецназом" тепленькими, на мелководье. Главное – операцию согласовать. Чтоб одним махом – побольше. Ты, Генка, только команду дай – и флот через пару суток станет твоим. Морячков новых подыскать – не вопрос. А уж морская пехота, клянусь, лучшая в империи будет. Что, дашь команду?
– Пока повременим, – покачал головой Черепанов. – Наша задача на настоящий момент – не перекрыть кислород, а заставить противника подрастратить собственный стратегический резерв. Чтоб на тот момент, когда мы с тобой решим их прижать, в италийских житницах остались только солома да голодные мыши. Вот тогда мы и из императорской клики и из Сената сможем веревки вить. Потому что Римом владеет тот, кто владеет римским хлебом. А нам с тобой спешить некуда. У нас над головой не капает и в животе не бурчит. Всё, брат! Ты как хочешь, а я – спать!
– Ага, спать… Делать мне больше нечего! – пробормотал Коршунов.
Но тоже отправился в спальню. За Настей. Этой ночью он намеревался сводить ее на шоу. Старина Евстафий, купчина, через которого Алексей реализовывал кое-какие незаконные трофеи, прикупил по случаю каких-то потрясающих египетских танцоров. И позвал друзей насладиться искусством.
* * *
– Я ходила к предсказателю, – Корнелия потерлась щекой и подбородок мужа. – Он сказал: скоро тебя ждет дальний поход.
– Вполне возможно… М-м-м…
Геннадию было хорошо. Он ласкал нежную спинку Коры и наслаждался свежим, возбуждающим запахом ее волос.
Мерные взмахи опахала, которое "приводил в действие" глухонемой раб, дарили приятную прохладу.
– Он сказал: будет долгий поход, который закончится там, где у наших богов не власти.
– И что ты думаешь по этому поводу? – рассеянно поинтересовался Черепанов, которому откровения предсказателей были по барабану. Нормальный способ отъема денег у населения. Особенно – у доверчивых и мнительных дам.
– Оракул…
– К воронам оракула! – Геннадий попытался куснуть мягкое ушко, но промахнулся и цапнул камешек серьги. – Что ты сама об этом думаешь?
– Ты хочешь покинуть империю, да?
– Да вроде бы пока не собираюсь, – осторожно заметил Черепанов. – Мне и здесь неплохо. Или – тебе плохо? Только честно!
Корнелия приподнялась на ложе, лунный отблеск блеснул в огромных глазах, взмах опахала шевельнул светлые локоны…
– Я очень скучаю по Риму, муж мой! Поклянись мне, поклянись мне сейчас – если ты захочешь покинуть империю, ты подаришь мне последнее свидание с Римом!
Столько боли, столько страсти было в голосе Коры, что у Геннадия сердце защемило от сострадания. И не стало опытного воина, стратега и политика. Остался лишь мужчина, который ни в чем не мог (да и не хотел) отказать любимой женщине.
– Клянусь! – не раздумывая ответил Черепанов. – Ты увидишь Рим! Я обещаю тебе, родная!
* * *
Депеша из Рима пришла вскоре после новостей из Персии. Депеша отнюдь не грозная. Никаких "давай деньги, а то уволим". Марк Антоний Гордиан Пий, Принцепс, Август и прочая, прочая… приглашал наместника Сирии в гости. Вернее, домой. В Рим. Для доклада и воздаяния по заслугами.
Формат письма был уважительный, но достаточно твердый. Типа "обсуждению не подлежит".
Однако, по мнению Черепанова, обсудить – следовало.
Сначала – с женой.
Совещания не получилось. При слове "Рим" Корнелия засияла и заявила, что "приглашение" следует принять. Соскучилась, бедняжка!
Тогда к обсуждению был "подтянут" Коршунов.
Алексей тоже был "за". Только внес коррективу. В качестве представителя наместника в Рим отправится он сам. Мол, неотложные дела и угроза нападения персов не позволяют Геннадию Павлу… Ну и так далее.
А если дело пойдет как-то не так, что Черепанов изыщет возможности надавить на Августа…
Это вариант тоже был отвергнут наместником.
– Ты лучше хлебным импортом занимайся, – буркнул Геннадий. – Успеешь еще попутешествовать.
Алексей проглотил обиду. Генка как всегда очень точно определил побудительные мотивы его "самоотверженности".
– Значит, ты решил драться? – спросил Коршунов.
– Скорее да, чем нет, – ответил Черепанов. – Не нравится мне это "приглашение". Нутром чую – подстава. Пока план такой: никуда не едем, ждем развития событий. Будут настаивать или угрожать – твои "пираты" полностью перекроют зерновой поток. Рановато, конечно. Нам бы их еще годик на голодном пайке подержать. Вот тогда бы римская чернь не запищала, а завопила. Но выбора нет.
– Значит, морского префекта будем "убирать"? – поинтересовался Коршунов.
– Возможно. Но я все-таки попытаюсь попробовать с нашим адмиралом договориться. Съезжу в Тир, он сейчас там, прозондирую почву. Адмирал – мужик крайне честолюбивый. Сейчас он держится Рима, но там им настолько недовольны, что вполне могут отправить в отставку. На что я и намекну аккуратно. Мол, слыхал от верных людей… И пару имен присовокуплю.
– А что ему можешь предложить ты? – поинтересовался Коршунов. – Жизнь в провинции и командование нашим жалким флотом?
– Это сейчас он – жалкий, – усмехнулся Геннадий. – А если вложить немного денег и поговорить с другими восточными "адмиралами", очень неплохой союз может нарисоваться. Ибо… – Тут Черепанов устремил в потолочный плафон короткий толстый палец: – … Плох тот адмирал, который не мечтает стать главнокомандующим! Кстати, это относится ко всем провинциальным лидерам.
– Генка, ты о чем? – несколько удивился Коршунов. – Сепаратизм – не твой стиль! Опять-таки об Ардашире не забывай. Как только он покончит с мятежниками, сразу сюда заявится. И без поддержки Рима скушает нас за милую душу. Или ты думаешь, что другие наместники самочинно отдадут тебе свои легионы?
– Я думаю, – спокойно произнес Черепанов, – что договариваться с Римом нужно. Но договариваться, когда козыри на руках у тебя, а не у партнера, намного удобнее. В Палатине хотят регулярных поставок зерна? Я им эти поставки гарантирую. Я, а не наш адмирал. Если Рим согласится, будет им хлеб. Нет – разрабатываем план "Б". В этом варианте лояльный нам адмирал становится главнокомандующим средиземноморским флотом. В потенциале. Но в любом случае адмирал идет под меня. Или очень скоро перестанет быть адмиралом. Либо Рим его отстранит, либо – несчастный случай. Церемониться больше не будем. Слишком высоки ставки.
– Что-то, брат, я сомневаюсь, что Рим пойдет на твои условия, – задумчиво произнес Коршунов. – Как-то это не в императорском стиле – договариваться с подданными…
Черепанов пожал плечами:
– А по-моему, шанс есть. Во-первых, там сейчас не юный Гордиан рулит, а его мамаша со своей сворой. А во-вторых, я уже доказал, что со мной договариваться можно. А хлеб египетский им во как нужен. Оголодает чернь – разорвет всех к чертовой матери! Так что, друг мой Лёха, если у тебя нет прямых возражений, то будем действовать по такой схеме.
– Прямых нет, – покачал головой Коршунов. – Исключительно косвенные.
– Тогда решено, – резюмировал Геннадий. – Завтра я еду в Тир. Потрогаю за сокровенные части нашего адмирала.
– Езжай, – согласился Коршунов. – Дать тебе моих спецназовцев в сопровождение?
– Зачем? У меня свои есть. Возьму с собой когорту Луция Ингенса. Достаточно?
– Вполне.
– Тогда предлагаю выпить за успех! Коре на днях пару амфор девятилетнего альбанского прислали… Песня, а не вино!
– Тогда споем! – одобрил Коршунов. – И закусить чего-нибудь, а то я с утра – не жрамши.
– Тушеный фламинго, – сообщил Черепанов. – И мурена. Но они – в процессе. А пока могу предложить сифуд: лангусты, устрицы и прочее. И паштет из печенки гусыни, выкормленной отборными орехами.
– Пусть несут, – одобрил Коршунов. – И вели моих драбантовпокормить. Они уже час в твоей прихожей маются.
– Да ну! – махнул рукой Черепанов. – Ты своего гепида недооцениваешь! Спорим на десятку, он уже мою кухню проинспектировал?
– Спорим, – принял Коршунов.
И проиграл десять сестерциев.
Но жизнь – штука текучая. И конкретная. В смысле корректив. Друзья обсуждали прикидывали, какой из вариантов выбрать, а Судьба уже бросила в нужную чашу весов увесистую гирьку.
Глава 22
Тир. Чума
– Ну-ка стой! – скомандовал Черепанов.
Трудно сказать, чем его привлек лежащий на ступенях храма человек. Интуиция, должно быть…
Геннадий подъехал поближе… Голый, даже без набедреной повязки, обожженный солнцем мужчина. На предплечье – татуировка. Что-то типа русалки… На спине – еще одна: мужик с трезубцем. Нептун, надо полагать.
Но не нищий. По крайней мере, не совсем нищий. На пальце – серебряный перстень.
М-да. И запашок. Похоже, у бедолаги проблемы со сфинктерами… Что же тут… Черепанов присмотрелся… И вздрогнул. И невольно подал коня в сторону. Мать твою… Лимфатические узлы мужчины вздулись и почернели.
– Переверни его, – велел кентурион Луций Ингенс одному из легионеров, заметив интерес наместника.
– Не трогать! – рявкнул Черепанов так, что легионер застал на месте. – Чей это храм?
– Асклепия, – ответил кто-то из свиты наместника.
– Жреца позовите!
Приказ был выполнен. Служителя бога-целителя доставили вмиг.
– Кто это и откуда он взялся? – спросил Черепанов, указывая на больного.
– Моряк какой-то, – жрец явно был смущен вниманием самого наместника провинции. – Вроде бы. Вчера пришел. Дал денег, чтобы его оставили на ночь в храме… Но, видать, не снизошел к нему бог. Да он, кажись, всё. Помер.
– Почему голый?
– Так обосрался весь. Вот и раздели.
– Кто раздевал? Ты?
– Нет. Служки… – Жрец совсем смутился.
– Ты сам – целитель? – спросил Черепанов.
Жрец покачал головой.
– Я тут… дарами занимаюсь.
– Значит, так, – сказал Геннадий. – Найди целителя. Пусть посмотрит на этого… беднягу. И его – не трогать. Одежду, что с него сняли – сжечь. Тех, что к нему прикасался… Изолировать! – подумал немного и добавил понятное объяснение: – На этом человеке – порча. Кто до него дотронется, умрет в муках. Ингенс! Выяснить, откуда взялся этот… больной. И есть ли другие… С такими же признаками, как у этого. К таким не прикасаться! Ясно?
– Да, принцепс! – четко ответил Луций Ингенс. И добавил потише: – Мы ж не глухие, слышали, что ты сказал.
– И к тому, что я сказал, добавлю: местной еды не есть! Только то, что с собой взяли! Воды местной тоже не пить! Сразу после того, как я переговорю с префектом, мы уезжаем. Так что у тебя на выяснение – час! И будь осторожен! Все будьте осторожны! – Геннадий повысил голос так, чтобы его слышала когорта. – Порча может быть на всем! На земле, на деревьях! Возможно, этот город проклят. И я не хочу, чтобы это проклятье перешло на вас. И на другие мои города!
– Господин… – это подал голос жрец. Речь Черепанова настолько его перепугала, что один страх переборол другой. – Ты говоришь об эпидемии?
– Что? – Черепанов удивился. – Эпидемия? Откуда ты знаешь это слово?
– Я не лекарь. Но я ведь служу Асклепию! – с достоинством произнес жрец.
– Тогда служи как следует! – рявкнул Черепанов. – Поехали!
Совсем не таким должен был быть разговор Черепанова с патрицием-"адмиралом". Но увиденное полчаса назад мгновенно отменило все предыдущие планы. Чума! От этой болезни нет спасения. Черепанов помнил: от чумы вымирали целые города. Она не делала разницы между королями и нищими – забирала всех. При здешнем уровне медицины – никаких шансов. Единственный выход – бежать. И бежать быстро! И молиться всем доступным богам, чтобы не унести заразу с собой.
– Твой флот сейчас возвращается из Тарса, – сказал Черепанов морскому префекту. – Я нанимаю его. На три месяца. Все двадцать шесть либурн.
– У меня не двадцать шесть, а тридцать три либурны! – с достоинством возразил "адмирал". И – с гордостью: – Я сумел починить еще семь! Хотя ты и отказался мне помочь! Но ты не можешь нанять мои корабли! И приказать мне не можешь!
– Не кричи, – негромко перебил его Черепанов. – Меня призывает к себе Август. Призывает в Рим. Меня и моих людей.
– Я не могу оголить побережье! – воскликнул префект. – Ты не получишь мои корабли!
– Получу, – спокойно произнес Черепанов. – Так и быть, не тридцать три, а двадцать шесть, как планировал. Я могу взять их силой, но не сделаю этого. За каждый корабль, который способен доплыть до Рима, я заплачу тебе по пять тысяч денариев. Не позже, чем через полгода ты получишь их обратно. Причем пятьдесят тысяч денариев ты получишь прямо сейчас. Вот вексель, который тебе обменяет на золото любой банкир побережья! – Пергамент с хитрой печатью и росписью одного из самых влиятельных римских банков лег на стол перед префектом.
Тот уставился на документ, как девка из дешевого лупанария – на золотой аурей.
– Зачем ты это делаешь, совершенный муж? – спросил благородный префект с изумлением. За пять тысяч денариев можно было без проблем построить новый корабль. Но у Черепанова не было времени вкладываться в судостроение.
– А вот это тебя не касается! – отрезал Черепанов. – Мы договорись?
– Да!
– В таком случае пиши приказ своим капитанам. Как только их корабли окажутся в гавани Селевкии, в антиохийском банке Тересия тебя будут ждать остальные деньги. Вели подать мне папирус, чернила и воск!
Минут пять каждый из них занимался каллиграфией. Лично, не прибегая к помощи писцов. Потом оба скрепили написанное собственными печатями и обменялись документами.
Черепанов получил право приказывать капитанам либурн, а префект – расписку с обязательствами.
– Пообедаешь со мной? – предложил поправивший финансовые дела и потому резко подобревший патриций.
– Благодарю, но – нет, – отказался Черепанов. – Принцепс ждет.
Пировать во время чумы? Ну, уж нет! Он даже руки вином вымыл, когда покинул дом префекта.
Бежать! Забрать своих и немедленно бежать из Сирии! Как можно быстрее!
Но быстрее – не получалось.
Подготовка требовала времени.
И выиграть это время можно было лишь вовремя принятыми антиэпидеомолгическими мерами. Которые Черепанов и принял немедленно, оставив на дороге из Тира, в ближайшем мансионе, заставу из второй и третьей кентурий Клавдиева легиона.
С жесткой инструкцией: на север никого не пускать.
Просочиться мимо заставы было затруднительно: с одной стороны море, с другой – горы.
Еще одну заставу тремя днями позже Черепанов отправил на дорогу, что вела в Антиохию из Рафаны и Пальмиры. Хотелось верить, что подобными мерами удастся, если не остановить, то хотя бы придержать распространение эпидемии.