4
В самой середине ночи Ваську разбудили громкие голоса, послышавшиеся за дощатой стеной, отделявшей тайник, где он сейчас спал, от комнаты барака. В той комнате проживала Наталья Георгиевна, мать Ваньки-мальца, вместе с его младшими братом и сестрой. По мнению Ваньки, этот тайник был самым надежным местом из всех других его тайников, в которых малец время от времени прятал своих приятелей или уркаганов, на время испортивших свои отношения с милицией.
Мать Ваньки, Наталья Георгиевна, знала о существовании этого тайника, порой она даже подкармливала криминальных приятелей сына, прятавшихся в нем. Но от сына она постоянно и настоятельно требовала, чтобы сын прекратил корешить с криминалом. Ей очень хотелось, чтобы он вернулся в школу, продолжил бы в ней учебу. Но уход из семьи пьяницы мужа, лишил ее и ее детей последних средств к существованию. Поэтому Наталья Георгиевна с громадной радостью восприняла предложение Никиты Степановича Черпакова о выплате ей ежемесячного пособия в пятьдесят рублей, если ее сын Ванька будет ему помогать в его работе. Из-за этих проклятых пятидесяти рублей ее Ванечка теперь перестал посещать школу, завел дружков в криминальном мире.
Громкий голос за этой дощатой стеной тайника информировал:
- В бараке номер шесть по Малой Почтовой улице проводится милицейская облава. Мы разыскиваем уклонистов от армии, дезертиров, самовольно покинувших свои воинские подразделения, а также криминальный элемент без соответствующих документов. Ввиду всего выше перечисленного, прошу всех присутствующих в этой комнате предъявить документы, а вы, товарищи милиционеры, обыщите комнату!
Тут же в ответ послышался пронзительно-визгливый голос сорокалетней Натальи Георгиевны:
- Товарищ милиционер, да, как же это так? Только вошли в комнату и сразу же требуете документы, собираетесь обыскивать мою комнату. В этой комнате я со своими детьми проживаю вот уже пятнадцать лет! Вы требуете у всех у нас, предъявить документы, но какие могут быть документы у трехлетнего пацана и у пятилетней девчонки? Вот вам, смотрите мой паспорт, в нем вписаны все мои дети.
Возникла неловкая пауза, в этот момент милиционер, командовавший милицейским нарядом, перелистывал паспорт Натальи Георгиевны, просматривая интересующие его страницы паспорта. Вскоре снова послышался командирский голос того же самого милиционера. Этот голос Ваське показался очень знакомым! Голос же потребовал:
- Ну, а вы, товарищи милиционеры, почему стоите, почему не обыскиваете помещение?! Повторяю свой приказ для непонятливых, я вам только что приказал, тщательно обыскать эту комнату!
- А чего тут искать, товарищ капитан? В этой комнате, помимо одной кровати, спящих в ней детей, стола и двух стульев, ничего нет!
- Тот, кто сейчас подал голос, получит наряд вне очереди! Он будет у меня зубной щеткой отдраивать унитазы в туалете для красноармейцев! Я вам, болванам, приказываю, выполнять раннее поданную мной команду! Тщательно обыскать кровать, посмотреть нет ли в этой комнате подвала, заодно тщательно постучать все стены этой комнаты! В ней, наверняка, имеется тайник, где это семейство прячет преступников!
- Товарищи милиционеры, вы что творите? Совсем совесть потеряли, не трогайте моих детей в кровати?! Вы не милиционеры, вы шайка отъявленных головорезов, среди ночи ворвавшаяся в мою комнату, разбудившая моих малых деток?! Вы, что полы собрались взламывать, а кто даст мне денег на то, чтобы купить мне новые доски для пола?! Креста на вас нет, а не то Господь Бог давно бы вас покарал за творимое безобразие!
- Ты, не женщина, а самая настоящая тварь! Нарожала ублюдков, которые свою жизнь закончат в наших сибирских лагерях! Говори, признавайся, где твой Ванька? Ему всего тринадцать лет, а его руки уже обагрены по локоть в крови двух милиционеров, убитых сегодня на Сретенке! Мы поймали всех его подельников, а твой малец сумел скрыться, удрать с места преступления! И убежал он не один, а с одним важным государственным преступником! Так что ты, гнида подколодная, признавайся, где прячешь своего сына и этого государственного преступника? - Кричал, надрывая свой голос, старший командир милицейского наряда.
Васька в этом голосе, наконец-то, признал голос капитана НКВД Алексея Малинина. Теперь ему не составило труда догадаться о том, что в комнату Натальи Георгиевны среди ночи ворвались не простые милиционеры, а самые настоящие энкеведешники. Что эти энкеведешники разыскивают не Ивана, а его, Ваську-Пантелеймона. Васька судорожно схватился рукой за рукояткой пистолета ТТ. Снял его с предохранителя, изготовился к огневому контакту с энкеведешниками. Но в тот момент его остановила мысль о том, что, если такой контакт и произойдет, то могут погибнуть дети, сестра, брат и мать Ивана!
Вряд ли Малинин оставит их в живых, он обязательно с ними расправятся даже независимо от того, попадет ли Васька ему в руки или же ему удастся убежать из своего тайника, неожиданно превратившегося в ловушку! Васька пистолет снова поставил на предохранитель, вытащил руку из кармана пальто, в нем он спал. Он до крови прикусил свою нижнюю губу, затаился на своем лежаке, в полной темноте тайника, ожидая дальнейшего развития событий.
- Где твой старший сын Иван, Наталья? - Суровым и непреклонным голосом потребовал Алексей Малинин.
- Не знаю! Даже если бы знала, то ни за что не сказала бы, где он прячется! Он мой сын, моя родная кровь! Матери своих сыновей никогда не предают!
- А если мы потребуем, заставим тебя это сделать?
- Я же вам только что сказала, что настоящие матери своих сыновей не предают!
- Ты, что тварь, считаешь себя настоящей женщиной? Да, я тебя сейчас…
В этот момент в комнате появился новый энкеведешник, который прямо от порога начал рапортовать:
- Товарищ капитан, мужики барака сильно возмущены нашим неожиданным появлением в этом бараке! Кто-то из них связался с местным отделением милиции. У дежурного по отделению выяснил, что оно не планировало, что оно не проводит каких-либо облав в бараке этой ночью. Мужики барака собрались на выходе из барака, о чем-то там злобно перешептываются, а их брючные карманы подозрительно оттопыриваются.
- Черт тебя подери, парни прекращайте обыск! Мы срочно покидаем этот клоповник! Но ты, Наталья Георгиевна, поберегись, мы обязательно вернемся и тогда мы с тобой поговорим другим языком! Ты, гнида, нам сама все расскажешь о своем сыночке Ваньке, о его новом знакомом! Пошли, парни, этот чертов барак мы покинем через черный ход!
Когда в комнате все стихло, в ней слышались одни только женские рыдания, Васька отщелкнул дощатую перегородку, скрывавшую чулан от этой комнатушки и выполз, как говорится, на белый свет. И тут же охнул от изумления и сострадания, прежде чисто вымытая комнатушка превратилась в незнамо что! В ней все было перевернуто, чистое постельное белье и матрас валялись на полу и было затоптано грязными сапогами. Пол был завален окурками от дешевых папирос "Дюшес", словно в комнате курил не наряд переодетых милиционеров, а рота красноармейцев! От чего в ней столбом стоял сильный табачный смрад. Двое полуголых детеныша, мальчик и девочка, сидели на голом матрасе, валявшемся посреди комнаты, и с любопытством сверкали своими глазенками. Они были еще настолько малы, что до их разума не доходило того, что именно сейчас происходило вокруг них, почему плачет их мама? Наталья сидела на единственном не перевернутом стуле и горько, очень тихо, чтобы не напугать детей, рыдала.
Увидев Ваську, она вскочила на ноги, бросилась к своим детям, обняла их за плечи, с силой их притянула к себе, словно своим телом хотела их защитить от злодея. В этот момент в ее глазах плескалась одна только ненависть, прижимая детей, она тихим голосом прошептала:
- Уходи, сейчас же уходи! И никогда, понимаешь, никогда к нам не возвращайся! Если бы не Ваня, то я тебя бы сдала во имя своей семьи! Отдала бы этим проклятым энкеведешникам, ни на секунду не задумываясь!
- Мама, не надо так говорить! - За спиной Василия послышался голос Ивана, он незаметно появился в комнате, его сопровождали двое здоровых мужиков. - Пантелеймон ни в чем не виноват! Это наша судьба так сложилась, что мы оказались между молотом и наковальней. Но я скоро вырасту, война закончится, а я пойду работать, обязательно буду тебе помогать растить брата и сестру. Тогда нам будет легче и спокойнее жить!
Васька сильно удивился этим словам, произнесенные тринадцатилетним мальцом! Видимо, дети в бедных рабочих семьях очень быстро взрослеют, быстро начинают соображать, что к чему в этой их жизни! Только в этот момент Васька обратил внимание на то обстоятельство, что стоит он посреди комнаты, а его руки спрятаны в карманах пальто. Своей правой рукой он, по-прежнему, ласкал рукоятку ТТ со взведенным курком. На эту его манеру держать свои руки, скрытыми от других людей, обратил внимание один из мужиков, сопровождавший Ивана. Он правильно понял, что этот парень по имени Пантелеймон что-то прячет в одном их карманов пальто. Несколько жестковатыми голосом, этот мужик потребовался:
- Не стоит тебе, парень, свои руки держать скрытыми от нас в карманах пальто! Лучше будет, если они у нас постоянно будут на виду! Так тебе и нам будет гораздо спокойнее!
- Дядя Николай, да ты особенно не беспокойся по этому поводу! Дяде Пантелеймону совсем не нужно какое-либо оружие, он с любым человеком справится одними своими руками. Сегодня утром я сам наблюдал за тем, как за одну секунду он на пол уложил, обезоружил милиционера! А он был самым настоящим хряком, поздоровее, чем ты, дядя Николай, дядя Пантелеймон и с ним справился одной рукой!
Эти слова Ивана вместо расслабления между двумя противостоящими сторонами, вызвали всплеск самой настоящей настороженности, готовой любую секунду перейти в открытую враждебность! Чтобы каким-либо образом ослабить возникшую настороженность, Васька вытащил обе свои руки из карманов пальто, демонстративно помахал ими в воздухе, словно хотел сказать, не бойтесь, я безоружен! Но эти мужики хорошо знали, что может случится, если расслабиться не в том месте и не в то время. Они синхронно сделали шаг назад, слегка разошлись в стороны, один из них из чехла, спрятанного под косовороткой, достал нож-финку. Привычно, пальцами правой руки обхватил рукоятку ножу, большой палец положив на клинок, а острие клинка опустив к полу. Второй выхватил откуда-то из-за спины старенький наган, ствол его навел на живот Васьки.
Схватка могла вспыхнуть в любую секунду!
В этот момент Наталия Георгиевна оторвалась от своих детей, разъяренной мегерой влетела между враждующими сторонами, истерично прокричала:
- Не позволю вам, парни, драться в моей комнатушке, на глазах у моих детей! Убирайтесь вон отсюда, деритесь, где хотите, убивайте себя, если этого хотите?! Только убирайтесь вон отсюда, чтоб мои глаза вас больше не видели!
Васька шел по правой стороне Малой Почтовой улице, придерживаясь тени, падающей на пешеходный тротуар от жилых домов, избегая свободных пространств, высвечиваемых Луной. Уличные фонари были отключены, они не освещали московских улиц с июля месяца, когда начались регулярные бомбардировки этого города вражеской авиацией.
Сегодняшняя декабрьская ночь оказалась удивительно безоблачной. Когда Васька вышел из барака, то первым делом задрал голову, уставился в чистое небо, высвечиваемое мириадами звезд. Чуть позже появившаяся Луна эту ночь превратила в некоторое волшебство, заставляющее напрочь забыть о суровых буднях военного времени! Правда, окна одноэтажных, многоэтажных жилых домов, хаотично рассыпавшихся по этой улице, были надежно задрапированы в целях светомаскировки от вражеских бомбардировщиков! Многие окна домов были крест на крест заклеены бумажными лентами, чтобы стекла не трескались, не выпадали из фрамуг при близком разрыве вражеских авиабомб!
Резко встряхивая плечами и головой, Васька попытался избавиться от лунного волшебства этой ночи. Поправив воротник пальто, он крадущимися шагами вышел на Малую Почтовую улицу, повернул направо. Стал подниматься вверх к улице 8-го Марта, старательно скрываясь от чужих глаз в тени домов.
Никем незамеченным, ему удалось пробраться до улицы 8-го Марта. На пересечении двух улиц, в угловом здании расположилась московская булочная, на ночь ее двери были надежно заперты на большой амбарный замок. Васька осторожно обошел вход в булочную, при этом стараясь далеко не отходить от стены дома, чтобы не попасть в свет Луны. В этот момент где-то вдали справа послышался рыкающий шум двигателя приближающегося грузовика. Васька плотнее прижался к стене дома. Вскоре с той стороны показалась шустрая полуторка, в кузове которой сидело четверо парней, тесно прижавшихся друг к другу. Все они были в гражданской одежде, но с винтовками Мосина в руках.
Полуторка сделала резкий поворот на Малую Почтовую улицу, затем она продолжила этот свой разворот, чтобы своим горячим радиатором уткнуться в бровку тротуара всего лишь в нескольких метрах от Василия. К этому времени он успел сделать пару шагу за угол дома и, когда появилась полуторка, то спиной, как можно плотнее, вжался в стену дома. В этот момент Ваське сильно повезло, угловой дом оказался деревянным, построенным давно, видимо, до революции. Поэтому дерево этого жилого дома от старости почернело, на фоне этой черноты Васьки, одетого в черное пальто, практически не было заметно.
Пассажирская дверь полуторки распахнулась, на ее подножке показалась мощная фигура милицейского старшего сержанта. Грозным голосом он приказал:
- Эй, молодежь, давай, скачи из кузова! Нам нужно проверить замок на дверях этой булочной!
Один из парней в кузове зашевелился и, подхватив свою винтовку, шустрым зайцем, скаканул из кузова полуторки прямо на пешеходный тротуар. Двумя прыжками он добежал до дверей булочной, пальцами рук подергал замок, проверил его крепление к дверям. Повернувшись к старшему сержанту, он доложил:
- Все в порядке, дядька Михайло! Замок на месте, этой ночью булочную никто не взламывал!
- Какой я тебе "дядька Михайло"? Ты, что, малец, успел забыть, чему я тебя весь прошлый день учил?! Ко мне ты должен обращаться "товарищ старший сержант" и постоянно говорить "так точно"! А ну ка, молодежь, повтори, как должен мне отвечать по военному уставу! А не то я быстро тебя на фронт отправлю!
- Так точно, товарищ старший сержант! Замок булочной проверил, саму булочную никто не взламывал!
Полуторка с милицейским нарядом давно исчезла в лунной ночи. Милиционеры поехали дальше проверять, не подверглись ли какие лавки или магазины взломам, или кражам. Васька же продолжал стоять, сливаясь со стеной жилого дома. Он пока еще не знал, куда ему идти, где он мог бы найти надежную крышу от милиционеров и энкеведешников?! В этот момент над его головой послышался подозрительный шорох. Подняв голову, Васька на фоне звездного неба вдруг увидел улыбающееся лицо Ваньки, он лежал на крыше дома и сверху вниз на него смотрел.
- Дядя Пантелеймон, а я тебя повсюду разыскивал! Думал, что ты пойдешь к набережной Яузы, а ты, оказывается, отправился на улицу 8-го Марта!
Глава 8
1
Васька вскоре на собственном опыте убедился, что его новый друг Иван был настоящим московским пацаном, отлично знающим свой город. До одной из московских котельной они добирались дремучими московскими дворами, переулками и проулками. На пути им не встретился ни один милицейский наряд, армейский или энкеведешный патруль. Только пару раз по улице Энгельса проехали грузовики, но что это были за грузовики, ни Ванька, ни Васька их так и не увидели. Когда они снова встретились, то Иван сказу же сказал, что у него на примете имеется еще одно секретное место, где их никто ней найлет, где они могут проспать до утра, ни о чем не беспокоясь. Как и на деле оказалось, этот шустрый московский пацан имел много друзей в самых невероятных местах этого города. К одному такому своему другу он обратился сразу же после того, как нашел Ваську на углу улиц Малой Почтовой и 8-го Марта. Им оказался кочегар котельной, обогревавшей восемь многоэтажных жилых домов по улице Энгельса.
Когда они подошли к одноэтажному зданию, то Ванька улыбнулся Ваське и тихим голосом проговорил:
- Дядя Пантелеймон, ты меня здесь немного подожди! Мне нужно переговорить с человеком! Я быстренько сбегаю в котельную, очень скоро к тебе вернусь!
Ванька после Васькиного утвердительного кивка головой юрким ужом проскользнул в едва приоткрытую дверь входа в здание котельной. Пацан отсутствовал всего лишь минуту или две, за это время Васька лишь успел своим пальцем провести по оконному стеклу, в котором даже не отражался свет луны. На стекле осталась темная борозда, как Васька понял, стекло было покрыто толстым слоем угольной пыли. Его, видимо, не мыли с момента постройки котельной. Вскоре голова Ваньки показалась в дверях, на этот раз уже малец утвердительно кивнул головой приглашая его заходить в котельную.
Им пришлось по деревянной и очень скрипучей лестнице, спускаться вниз на ее целый пролет, прежде чем они оба оказались в помещении самой котельной. Васька впервые оказался в подобном помещении, поэтому с большим интересом принялся его разглядывать.
Это помещение представляло собой бетонно-кирпичную вытянутую в длину камеру. По его потолку проходило очень много различных труб, между ними потолок практически не проглядывался. Между этими трубами на длинном проводе свисала электрическая лампочка, но она давала очень мало света, так как эта сама лампочка, как и оконное стекло котельной, была покрыта слоем угольной пыли.
В этом помещении было четыре огненные топки, из жерла каждой топки раздавался сильный звук ревущего, пытающегося вырваться на волю пламени. К каждой топке бетонном полу котельной были проложены узкие рельсы для подвоза угля вагонетками. Громадная гора настоящего антрацита высилась в дальней стороне котельной, рядом с этой горой стояли все четыре пустые вагонетки. Еще одна небольшая куча угля была навалена неподалеку от самих топок. Между топками и кучей угля расхаживал кочегар в рабочей робе с большой лопатой совком в руках. Он то и дело подходил к угольной куче, зачерпнув полный совок угля, он отправлялся к одной из топок. Неуловимым и ловким движением левой руки он открывал дверцу-заглушку той или иной топки, а затем сильным толчком обеих рук отправлял в жерло топки порцию угля с лопаты.
Васька был совершенно уверен в том, что этот кочегар их давно заметил, но ничем этого не выдал. Он продолжал свою работу, переходя от одной топки к другой, никак не реагируя на их появление. Тогда он первым склонил голову, приветствуя старика кочегара. В этот момент послышался голос Ивана:
- Астафий Никифорович, познакомься, это дядя Пантелеймон! Ему сегодня негде поспать! Ты не пустишь ли нас на свою лежанку?