В посёлке заметно было волнение, повсюду сновали люди. Кто-то вытаскивал из разрушенных зданий вещи, кто-то пытался оказывать помощь раненым.
Заметив "Крайслер", выруливший из ворот одного из уцелевших особняков, Волгин с пистолетом в руке бросился ему наперерез. Шофёру пришлось ударить по тормозам. Через пару минут его и сидевшего на заднем сиденье толстяка вытащили из машины и скинули в канаву. Волгин уселся за руль.
Алабино недалеко, - сказал он, давя на газ и одновременно бросая взгляд на часы.
До пуска мордаунских ракет оставалось чуть больше восьми часов.
Глава 5
Рука Лубянки
В салоне "Крайслера" работал телевизор. Юная сексапильная дикторша бодро вещала о росте котировок акций и успехах на переговорах в Майами. На экране то и дело возникала бледная, с залысинами, острым носом и зыркающими узкими глазками физиономия Бездорогина, пожимающего руку каким-то американцам. Показывали и членов российского правительства, оказавшегося в Майами в полном составе. Все были довольны, улыбались, жали друг другу руки и пили шампанское из длинных бокалов.
Выключи ты эту лажу, - процедил Волгин. - Сплошь одни воровские хари.
Михеев нажал на кнопку, гася экран.
Кондрашов возился с замками дипломата, оставленного толстяком на заднем сиденье.
Смотрите, тут стволы! - воскликнул он, вскрыв портфель.
Это кстати, - заметил Волгин.
Из двух имевшихся в портфеле пистолетов он взял себе двенадцатизарядный "кольт" с полной обоймой патронов.
Крутой был мужичок, - сказал Михеев
Нам повезло, что он держал оружие в портфеле, а не в кармане, - прибавила Ирина.
Помимо пистолетов, в портфеле лежали пачки стодолларовых купюр, но они заинтересовали агентов меньше. Деньги, сколько влезло, рассовали по карманам, остальные выкинули в окно вместе с портфелем.
"Крайслер" катил на полной скорости. Железнодорожный переезд он проскочил перед самым носом у бешено мчавшейся электрички. Водители редких встречных машин, увидев крутую иномарку, спешили вильнуть в сторону.
Начальник аэродрома в Алабине полковник Введенский оказался пухлым бледным коротышкой с испуганными глазами. Промокая платком вспотевшую лысину, он выкатился из-за стола навстречу агентам и зашептал, что только что звонили из ФСБ по поручению самого Петрушкова.
Вас приказано задержать... - говорил он почему-то шёпотом. - Задержать под любым предлогом... Вы понимаете, как я рискую...
Сделаем так, - Волгин обернулся к Кондрашову. - Миша, быстро найди верёвку и какую-нибудь тряпку.
Что вы собираетесь делать? - ещё больше испугался полковник.
Обеспечить вам отмазку, - невозмутимо ответил агент 008. - Садитесь в это кресло и не дёргайтесь. У нас очень мало времени.
Я не понимаю...
Волгин толчком опрокинул его в кресло и через минуту начальник аэродрома был связан по рукам и ногам. Кондрашов засунул ему в рот тряпку и залепил губы скотчем.
Теперь у вас будет прекрасное оправдание для гебистов, - сказал он.
У кромки лётного поля их поджидали двое молодых людей в спортивных костюмах и военный.
Володька! Денис! - Кондрашов кинулся к ним. - Вы, значит, летите с нами? - Он обернулся к Волгину и представил ему молодых людей: - Знакомьтесь, товарищ майор: капитан Шуров, Владимир Васильевич. Старший лейтенант Остаповский, Денис Петрович.
Военный представился сам:
Капитан Ерасов, - козырнул он. - Прикомандирован к вашей группе в качестве второго штурмана.
А где первый штурман? - спросил Волгин, обмениваясь рукопожатием с новыми членами своей группы.
Командир экипажа и первый штурман ожидают вас в самолёте, - ответил Ерасов. - Перелёт, насколько я понимаю, предстоит дальний?
Очень дальний.
А вон, кажется, и "петрушки" подваливают, - Михеев показал на дорогу за оградой аэродрома.
По ней на полной скорости приближались четыре чёрные иномарки.
Поторопимся, - сказал Волгин.
Не успели агенты и лётчик добежать до самолёта, как со стороны сквозной металлической ограды защёлкали выстрелы. Гебисты, однако, были слишком далеко, чтобы их пули могли причинить существенный вред.
Стоять! - донеслись их крики. - Стоять, вам приказано!
Волгин и его люди поднялись на борт. За ними захлопнулся люк.
Внимание, все вылеты задержаны, - ожил громкоговоритель на крыше служебного здания. - Вылет запрещается. Повторяю: вылет запрещается.
Агент 008 прошёл в кабину пилотов, где Ерасов представил ему командира экипажа Ковальчука и первого штурмана Золотцева.
Ковальчук - рослый, гривастый, с пышными чёрными усами - долго жал Волгину руку и преданно смотрел на него мутными глазами. Агент сразу учуял запах алкоголя.
Всё равно подниму машину, что бы они там ни тявкали, - сказал Ковальчук, кивая в сторону мегафонных воплей. - Не подчиняюсь я им! У меня на руках письменное предписание полковника Введенского, а они кто такие - я не знаю!
Он уселся в кресло перед пультом и взялся за рычаги.
Волгин отвёл Ерасова в сторону.
Товарищ второй штурман, - сказал он тихо, - по-моему, наш командир... того... выпивши. В таком состоянии он сможет вести самолёт, как вы думаете?
Сможет, - ответил тот уверенно. - Петрович сможет, не первый год с ним летаю. Да и пропустил-то он самую малость, это для него не доза.
Волгин вернулся к Ковальчуку и дружески похлопал его по плечу.
Не беспокойтесь, товарищ Ковальчук, - сказал он, улыбаясь. - Поднимайте машину.
Глухо загудели двигатели.
Быва-а-али дни весё-о-олые, гулял я молодой... - запел Ковальчук.
Двигатели гудели всё громче.
С песнями, значит, полетим, - Волгин хмыкнул. - Это даже неплохо.
Он вернулся в салон, где Кондрашов и остальные сгрудились у иллюминаторов.
Товарищ майор, гляньте, что "петрушки" творят! - увидев его, закричал Михаил.
К самолёту на полной скорости мчался автозаправщик - грузная машина с огромным баком, наполненным горючим. За рулём сидел стриженый молодчик в сером костюме.
Похоже, он собирается нас таранить! - в тревоге воскликнула Ирина.
Здесь должны быть стволы, - Кондрашов посмотрел на Шурова. - Влад, вы погрузили оружие?
Конечно, - рыжеволосый, с круглым веснушчатым лицом Денис Шуров зашагал по салону. - Сам затаскивал.
А гранатомёт?
Есть и гранатомёт.
Давайте сюда, быстро!
Остаповский помог раскрыть люк, и Кондрашов с Шуровым выдвинули ствол гранатомёта наружу.
Самолёт, рыча двигателями, тронулся с места. Он, однако, ещё не набрал скорость, и ясно было, что несущийся заправщик его неминуемо настигнет. Увидев гранатомёт, гебист в машине раскрыл дверь и приготовился выпрыгнуть, но всё ещё держал руль, направляя заправщик на самолёт. Это промедление стоило ему дорого. Кондрашов выстрелил, граната ударила по баку и в одну минуту заправщик охватило пламя. Прогремело два взрыва: один небольшой, а второй выплеснул целое море огня, взвившегося фонтаном чуть ли не на пятьдесят метров. Самолёт чудом не попал в зону его действия.
Ну, Миша, ты даёшь, - выдохнул Волгин, у которого сердце подпрыгнуло в груди. - Нас могло изжарить вместе с ним.
Я не ожидал, что бак полон горючего... - пробормотал побледневший Кондрашов, тоже переводя дыхание. - На военных аэродромах горючее обычно в дефиците...
Всё расселись по креслам. Самолёт оторвался от взлётной полосы и взмыл в небо. Волгин заметил, как сидевший рядом Остаповский - высокий, плечистый, ещё совсем молодой мужчина с соломенными волосами, - побледнел, болезненно сморщился и схватился за висок.
Что с вами? - спросил Волгин.
Голова что-то разболелась, товарищ майор, - признался тот. - Ничего, сейчас проглочу пару таблеток и всё пройдёт.
Он достал из кармана упаковку с таблетками.
С Волгиным по мобильному телефону связался генерал. Агент уже обратил внимание, что "Дед" во время своих коротких звонков сообщает новости самые неутешительные. Так было и на этот раз. Из ФСБ поступил приказ во все противовоздушные части сбить самолет Волгина, а в приграничные страны - не предоставлять ему воздушного коридора.
Выходит, нас собьют, куда бы мы ни полетели, - заключил Кондрашов, когда Волгин сообщил о положении дел.
Агенты отправились посоветоваться с пилотами.
Я так и думал! - рявкнул Ковальчук, насупив мохнатые брови. - Если в дело вмешалось наше грёбаное ФСБ, то добра не жди!
Нам надо прорваться к Тихому океану, - сказал Волгин, глядя на часы. - Через семь часов мы должны быть в районе Соломоновых островов!
Неужели совершенно невозможно вырваться в нейтральное воздушное пространство? - упавшим голосом спросила Ирина.
У Ковальчука заблестели глаза.
Любой другой пилот опустил бы руки и сказал вам, что выхода нет, но только не Ковальчук! - заявил он с торжествующим видом. - У него всегда есть выход!
Набрать высоту? - предположил Михеев. - Или лететь над самой землёй?
Нет, это всё ерунда, - возразил Ковальчук. - Если захотят, то нас собьют и в стратосфере.
Так что вы предлагаете? - поторопил его Волгин.
Коли на нас нацелены все пограничные ПВО, то остаётся один путь, единственный, но стопроцентно надёжный! И мы им воспользуемся!
Какой?
Лететь через Северный полюс!
А у нас хватит горючего? - осведомился практичный Кондрашов.
До экватора дотянем, а там посмотрим. Да не беспокойтесь вы, - прибавил лётчик, засмеявшись. - Всё будет зашибись, ведь за штурвалом не кто-нибудь, а Ковальчук, Советский Союз!
Часы бездействия Волгин переносил тяжелее всего. Умывшись и приведя себя в порядок после лазания по подземельям, он сел у иллюминатора и стал смотреть на проплывавшую внизу землю. Михеев и Шуров дремали в своих креслах. Остаповский сидел, морщась и потирая виски. Он пил уже пятую таблетку от головной боли. Волгин недоумевал: что-то Дед недоучёл, посылая больного парня в такой рискованный рейд. Может быть, у него больше не осталось надёжных людей?
Двигатели мерно гудели. Самолет временами нырял вниз, как будто падал, потом снова набирал высоту. Внизу потянулись ледяные торосы. Из кабины пилотов доносилось: "Помню, помню, помню я, как меня мать учи-и-ила, и не раз, и не два, она мне так говори-и-ила..."
Остаповский, уже какой-то позеленевший, мотая головой, тяжело поднялся с кресла и побрёл к кабине пилотов.
"Хочет попросить Ковальчука замолчать, - подумал Волгин. - Этот подвыпивший Ковальчук, и правда, производит не слишком благоприятное впечатление. С ним Дед определённо дал промах".
Последние метры до пилотской кабины Остаповский уже не брёл, а еле переставлял ноги, хватаясь за стены, дверные косяки и всё, за что только можно было схватиться. "Ему бы сейчас отоспаться как следует", - думал агент 008, глядя на него.
Остаповский наконец ввалился в кабину пилотов и песня смолкла. Спустя минуту оттуда послышался крик и звон разбившегося стекла. Волгин в тревоге вскочил и бросился к месту происшествия. Михеев, сидевший у самого входа в кабину, опередил его, вбежав туда первым.
В пилотской кабине Волгин увидел Золотцева, лежавшего между кресел с проломленной головой. Тут же, рядом, Остаповский наваливался на Ковальчука и заносил над его шеей нож, намереваясь его заколоть, но этого не давал ему Михеев, который держал его руку. Багровый перепуганный Ковальчук в ужасе голосил. Волгина поразил стеклянный взгляд Остаповского. Тот как будто смотрел в пустоту.
Остаповский вывернулся, двинул Михеева локтем в живот, высвободил свою руку с ножом и сделал ещё одну попытку прикончить Ковальчука, которая наверняка удалась бы, если бы не подскочивший Волгин. Он выбил у Остаповского нож, увернулся от удара кулаком и сам в свою очередь нанёс сильнейший удар в челюсть. Остаповский свалился на убитого Золотцева. Вены на его висках вздулись, он хрипло дышал и невидящими глазами смотрел перед собой.
Двойной агент! Перевёртыш! - закричал вбежавший в кабину Кондрашов.
Внезапно Волгина осенило.
А ну-ка, постойте, - он присел над хрипевшим Остаповским и ощупал его голову, особое внимание уделяя правому виску, за который тот всё время хватался.
Его догадка подтвердилась: на правом виске были заметны следы трепанации. Аккуратный заросший волосами шов очерчивал четырёхугольник, вполне достаточный, чтобы вживить в кору головного мозга имплантант.
Портативный сенсорный регулятор, позволяющий манипулировать сознанием, - сказал Волгин тихо. - Этим парнем сейчас управляли.
"У Остаповского болела голова перед тем, как он напал на пилотов, - думал агент, - а ведь головная боль - один из признаков того, что имплантант включился в работу... То же самое было и с Гольдманом..."
Он вспомнил, как совсем недавно сам управлял сознанием человека, находившегося в тысячах километрах от него, и почувствовал приступ тошноты, словно его голова всё ещё была накрыта сенситивным шлемом.
Его заставил убивать кто-то, кто находится далеко отсюда, - прибавил он увереннее.
Наверняка гебисты! - воскликнул Михеев.
Волгин кивнул.
Скорее всего, - подтвердил он. - Рука Лубянки и сюда дотянулась. Она ещё не раз до нас дотянется.
Остаповский перестал шевелиться. Волгин пощупал у него пульс.
Скоро придёт в себя, - определил он. - Но нет гарантии, что кто-то, проникший в его мозг через имплантант, не повторит попытку уничтожить его руками самолёт.
Денис не виноват, - горячо заговорил Шуров. - Он наш в доску! Я знаю его с самого детства!
Надо держать его связанным, - сказал Кондрашов. - Держать связанным весь полёт.
Против этого никто не возразил.
Связанного Остаповского и труп Золотцева отнесли в дальний конец салона. Все были подавлены, песен из пилотской кабины больше не доносилось. Заглянув туда, Волгин заметил, как Ковальчук достал из укромного угла початую бутылку водки и отпил большой глоток.
Глава 6
Кругом одни евреи
Расставшись с Мордауном и Симпсоном, адмирал Роджерс вернулся на яхту "Мэри-Члери", которая курсировала в окрестностях мордаунского острова, и сразу погрузился в прохладную воду бассейна на нижней палубе. Купался он, как всегда, с девочками, сигарами и виски.
По возвращении с острова настроение у него было самое радужное: власть "золотого миллиарда" близилась. Его прекрасному настроению способствовали также вкусный обед, теперь переваривавшийся в его объёмистом желудке, спокойный океан и отличная солнечная погода. Грузное тело адмирала поддерживали на воде три стройные смуглокожие полинезийки. Их ловкие руки скользили по жировым складками на его груди, массировали выпирающий живот, мяли пухлые ляжки и ягодицы. Адмирал курил сигару и жмурился от удовольствия.
К кромке бассейна приблизился чёрный как уголь негр-лакей, одетый, несмотря на жару, в чёрный смокинг, белую рубашку и галстук-бабочку.
С вами хочет говорить мистер Симпсон, масса, - сказал он с низким поклоном, протягивая трубку радиотелефона.
Адмирал настолько размяк под руками полинезиек, что ему лень было даже подплыть к бортику, и он велел одной из девушек взять у слуги трубку и передать ему.
Хэлло, Боб, ты там, случайно, не перегрелся на солнце? - услышал он в трубке немного насмешливый голос фэбээровца.
Роджерс поморщился. Как всякий военный, он недолюбливал гражданских выскочек. Симпсон ему не нравился. Но ещё больше не нравился Мордаун, хотя адмирал был совсем не против миропорядка, который несли профессорские ракеты. Иногда он даже думал: неужели нельзя было доверить такое важное дело не этому плюгавому еврейчику Мордауну, а настоящему, стопроцентному англосаксу?
Не перегрелся, Джедди, - ответил он преувеличенно бодро, затянувшись сигарой и выдохнув дым. - Жду не дождусь, когда вы с профессором запустите свой сюрприз и по телевизору начнут передавать новости из России.
Боб, важное сообщение от мистера Петрушкова. К острову направляется самолёт без опознавательных знаков. На нём люди генерала Кочергина.
От удивления Роджерс даже вынул изо рта сигару.
Что? - переспросил он. - Русские всё-таки летят сюда? И далеко они?
Орбитальные спутники показывают, что самолёт должен появиться в этой акватории в ближайший час. Твои радары должны засечь его.
О кей, Сэм, - ответил Роджерс.
Яхта "Мэри-Члери" только с виду выглядела прогулочной. На самом деле это был боевой корабль военно-морского флота США. На борту имелись самонаводящиеся ракеты "земля-воздух", дальнобойные орудия, которые выдвигались из замаскированных под пассажирские каюты надстроек, и радарная установка, увешанная, как новогодняя ёлка, разноцветными флажками.
Роджерс по тому же телефону связался с капитаном корабля и предупредил его, чтобы был начеку. Впрочем, капитан и без предупреждений знал свои обязанности: корабль нёс патрульную службу, останавливая все суда, приближавшиеся к острову, и сбивая подозрительные самолёты.
Переговорив с капитаном, Роджерс велел вернуть трубку слуге и снова откинулся на спину, отдав себя во власть убаюкивающей воде, солнцу и рукам хорошеньких полинезиек.
Короткий разговор с Симпсоном, однако, испортил ему настроение, поскольку вернул к мыслям, которые в последнее время посещали его всё чаще. Адмирал считал себя стопроцентным англосаксом, а в Гольдмане, Симпсоне и Мордауне подозревал евреев. Он даже сотрудников Мордауна, работавших на острове, считал евреями, и недавний инспекционный осмотр лабораторий, который он провёл вместе с фэбээровцами, только, как ему казалось, подтвердил его предположение. Поистине все, кто работал над пси-лучами, готовил к запуску зомбирующие ракеты и разрабатывал планы по установлению в мире господства "золотого миллиарда", были людьми этой неугомонной национальности. Теперь для Роджерса в этом не было никаких сомнений. Евреи всегда, во все времена, стремились к выполнению завета своего еврейского бога: захватить власть над миром. Вся их история, думал адмирал, все их действия подтверждали эту простую истину. И евреи многого добились: они постепенно, тихой сапой, захватили всю мировую финансовую систему, все СМИ, всё сколько-нибудь ценное и значительное, что даёт деньги и власть, и вот теперь они приближаются к мировому господству.
Роджерс считал, что главенствовать в "золотом миллиарде" должны англосаксы, и потому забеспокоился. А не является ли "золотой миллиард" только ширмой, маскировкой, благодаря которой евреи собираются захватить мировую власть? Добившись господства "золотого миллиарда", они постепенно, со временем, оттеснят англосаксов от власти в нём и сами захватят рычаги управления. А англосаксов закабалят, зазомбируют, как русских, китайцев, негров и представителей других народностей, считающихся неполноценными.
Адмиралу вспомнился анекдот, который он слышал когда-то давно в России, ещё лет двадцать назад, когда ездил туда в составе группы наблюдателей от НАТО. "Были фараоны и евреи, - рассказывал ему один старый русский военный, бывший политрук и коммунист. - Фараоны вымерли, евреи остались. Были инквизиторы и евреи. Инквизиторы вымерли, евреи остались. Были нацисты и евреи. Нацисты вымерли, евреи остались. Теперь есть коммунисты и евреи... Что ты хочешь этим сказать? Ничего! Евреи вышли в финал!"