Медленно теребя веслами воду, почти совсем бесшумно, таясь, словно волк, пробирался к берегам Мерсии боевой корабль с серебряной головой журавля на форштевне. "Транин Ланги", бывший драккар Сигурда ярла и бывший драккар его сына, молодого бильрестского ярла Хельги Сигурдассона. Новый командир, Горм Душитель, стоя у форштевня, злобно смотрел вперед, где среди низких холмов, черных во мраке ночи, опытный взгляд смог увидеть чуть более светлую полоску реки.
- Ну, где он? - Горм недовольно обернулся и словно бы пронзил взглядом стоящего рядом Заику.
- Д-д-должен б-бы уже в-в-возвратиться. - заикаясь сильнее обычного, ответствовал Дирмунд, так же напряженно вглядываясь в ночную тьму. - М-месяц з-за об-блаком, к-как бы он н-не проплыл м-мимо.
- Ему же будет хуже, - зловеще пообещал Горм, и сидевшие на веслах воины из бывшей дружины Хастейна встретили его шутку довольным, чуть приглушенным смехом.
- Хватит ржать, как саксонские кони! - так же вполголоса рыкнул на них Душитель. - Иначе смотрите у меня…
- А вот, кажется, и лодка, ярл! - крикнул кто-то с кормы. Все обернулись. И вправду, увидали приближающуюся со стороны моря маленькую темную тень на лунных волнах. Послышался громкий крик глупыша:
- Кри, кри-и, кри-и… - Три раза.
- Кри-и, кри-и… - крикнули в ответ с драккара, и лодка, быстро приблизившись, ткнулась носом в корму. Быстро схватили канат, привязали.
- Что так долго, Хрольв? - грозно вылупился Горм на приплывшего Приблуду.
- Как-то светловато там, - принялся оправдываться тот. - И показалось, будто б следил кто-то за мной.
- Показалось или следил?
- Не знаю… Скорей, показалось. Вот! - Сунув руку за пазуху, Хрольв вытащил небольшую дощечку и передал Горму. Тот взял и, напряженно дыша, отошел к борту, дожидаясь, когда ночной бриз освободит от небольшой тучки луну. Ждать пришлось недолго. Голубоватый заструившийся свет вдруг показался ярким, хотя полнолуние давно прошло, и висевший в небе рогатый месяц напоминал скорее секиру, воткнувшуюся в мачту драккара. Любопытный Заика подобрался ближе и ясно различил на дощечке вырезанные и натертые сажей руны. Зигзагообразную "С", похожую на тупую стрелу "Т" и вертикальную, наискось перечеркнутую палку - "Н". "СТН"…
- Стилтон! - осклабился Горм. - Знаю, есть там такая деревня. А ну, ребята, давай к реке. Да не к этой, дурни! Сейчас вдоль берега, а затем, за мысом, сразу свернем. Эй, Эйрик! - Он повернулся к кормчему. - Ты не забыл еще те две скалы, что прямо у речки Уз?
- Забудешь их, как же, - сквозь зубы буркнул Эйрик. - Левый борт табань, правый - греби… Теперь вместе…
Было видно, что и кормчий Эйрик - кряжистый, немолодой уже викинг с угрюмым, украшенным безобразными шрамами лицом, и сам Горм Душитель прекрасно знали местность и, случись нужда, прошли бы здесь и с завязанными глазами. Это-то и успокаивало несколько напряженного Заику. Ну никак он не мог привыкнуть плыть ночью. Да, впрочем, не только он один. Тем не менее, несмотря на тьму - впрочем, не такую уж и непроглядную, луна то скрывалась за тучами, то показывалась вновь, - продвигались довольно быстро. Дирмунд и оглянуться не успел, как, обогнув выступающий в море мыс, драккар ловко вошел в широкую реку, прошмыгнув меж двух больших черных камней. Стало темнее, значительно темнее, и лишь речная гладь, тронутая еле заметной рябью, светлела в тусклом свете луны. На носу завозились, поспешно сняли изображение журавля - ни к чему злить местных богов. Вот излучина, тут вроде какие-то камни… мостки… А где же деревня?
- Деревня там, впереди, - уверенно показав рукой, произнес Горм, готовя секиру. - Напрасно вы ожидаете увидеть в домах огни. А вон там, левее, видите, пламя? Это костры пастухов. Между ними - деревня. Все готовы?
- Готовы, ярл! - шепотом, но вполне слышно, откликнулись головорезы.
Кормчий чуть шевельнул рулевым веслом, и драккар, не снижая скорости, изящно и ловко въехал носом в мягкий песок пляжа.
- Вперед, - прыгая с корабля, тихо скомандовал Горм. - Идите след в след и помните - без моей команды факелы не зажигать, иначе лично раскрою череп! - Для убедительности Душитель проиллюстрировал свои слова взмахом огромной секиры.
Они шли как волки, неслышные и невидимые в ночи, ставя ноги в следы, оставленные идущими впереди. Где-то там, за близким лесом, лежала добыча. Нет, не зря Душитель хвастал знанием этих мест. Везде, почти в каждой деревне и даже в монастырях, были у него свои люди. Правда, эти люди когда-то работали на Ютландца, а затем на когото из данов, ну да достаточно один раз предать… А Горм платил щедро. Даже, бывало, щедрее, чем своим викингам. Но никто не жалел о том. Добыча… Как сладостно ее предвкушение каждому настоящему воину! Скот и птица - не брезговали и этим, кушать-то надо, сладкие мягкие женщины - для употребления тут же, потом их следовало убить, что и делали; сундуки, полные добра, накопленного запасливыми кэрлами. Тот, кто копит добро, копит его для завоевателя! К чему копить, когда можно взять? Истинные викинги всегда так и поступали. Правда, истинные викинги никогда не нападали ночью на сонных - против чести это, бить спящих, надо хотя бы разбудить… Горму Душителю, как и его людям, не было никакого дела до чести. Сам он давно не помнил свой род, а если б и вспомнил, никогда б не признался - слишком много было на нем крови, и крови родичей тоже. Что для него кровь родича? Что для него клятвы? Что для него честь? Ничто. Дорожная пыль, унесенная налетевшим ветром, брызги, канувшие обратно в море. И для самого Горма, и для его людей, прозванных собаками моря.
Деревня открылась неожиданно. Вон она, у леса! Дирмунд Заика чуть не ударился шлемом в забор. И тут, как раз в тему, вышла луна, освещая дома и хижины. Вон сколько их, только бери…
- Вы трое - слева, вы - справа… Вы - вот в этот дом, а ты, ты и ты - в тот, - злым шепотом деловито распоряжался Горм. - Помните, факелы жечь, когда я скажу. Ну, да поможет нам Один!
Выслушав наставление хевдинга, викинги, как один, бросились к деревне. Она была рядом, в полете стрелы. Бежать оказалось легко, словно по хорошо утоптанной дороге, да это, похоже, и была дорога, а впереди…
- Опа! - Заика вдруг не поверил своим глазам, когда целая цепь воинов, только что бежавших впереди, вдруг провалилась под землю. Другая цепь чуть было не ухнула туда же, а некоторые и ухнули, не успели затормозить. Оставшиеся воровато оглядывались. Яма! Огромная яма, даже не яма, а довольно широкий, не слишком-то и хорошо замаскированный ров, тянувшийся, наверное, до самого леса.
- Стоять! - заорал Горм. - Факелы!
Кто-то зажег…
И тут же со всех сторон в викингов полетели стрелы.
- Засада! - первым сообразил Горм и, размахивая секирой, дикими прыжками понесся обратно. А его воины, привыкшие в последнее время к полной безнаказанности, падали в ямы, прямо на острые колья, метались вдоль рва, кое-кто, по примеру хевдинга, рванулся было назад - там их уже ждали воины саксов. Кое-где завязывались драки - бились меч о меч, и секира уже разнесла чей-то щит, но саксы знали, что делали. Вот вспыхнула копна соломы, осветив ярким светом бегущих викингов, - и снова им вслед полетели стрелы, а выскакивающие из лесу саксы внезапно, словно подземные тролли, брали бегущих в рогатины. Слева и справа уцелевшие викинги яростно защищались - они вовсе не были трусами, и эта ночная засада оказалась для них неожиданностью лишь в первый миг… И этого мига саксам хватило вполне. Лучшие воины воины Горма корчились в ямах, к которым почему-то никто не спешил подойти.
- Заика… - услышал вдруг нырнувший в кусты Дирмунд голос из-под земли. Тролли?
- Это я… Хрольв… Я здесь, в яме. Помоги… Помоги же скорее!
Что-то очень не понравилось Заике в последних словах приятеля. Вернее, не столько в словах, сколько в выражении, с которым он их произнес. В голосе Хрольва Приблуды слышался неподдельный ужас!
Подползший было к самому краю ямы Дирмунд резко вскочил на ноги, увидав в свете факелов странные блестящие ленты, копошащиеся и внутри ям, и уже лезущие наружу, словно живые. О, боги!!! Да они и были живыми. Змеи! Мерзкие ядовитые гадины. Вот почему викинги не выбирались из ям!
Оттолкнув холодеющую руку Хрольва, Заика вскрикнул и, наступив во что-то чавкающее, словно заяц, помчался прочь, не особо разбирая дорогу.
Мазнув секирой, Горм с ходу срубил двух саксонских воинов и побежал к реке напрямик, лесом. Он знал - утром с ними все будет кончено. Только корабль давал шанс выбраться. И шанс неплохой. Отплыть - ищи их, свищи, - отсидеться у того самого болотца в Восточной Англии, где дурачок Хельги зарыл когда-то сокровища, зализать раны и снова терзать проклятых саксов. Или англов, кто знает, как их тут правильно назвать. Горм улыбнулся и прибавил шагу. Погони, похоже, не было. А вот, по всей видимости, и тропинка… Ага, луг… Вон и река… И драккар. Слава богам…
- Приветствую тебя, Горм! - произнес, казалось, прямо над ухом чей-то издевательский голос. Душитель обернулся и похолодел. Везде - у леса, у самой реки и даже, что самое скверное, на борту драккара стояли английские воины в островерхих, расширяющихся книзу шлемах. А прямо к нему, довольно улыбаясь, шел… недобитый щенок Хельги. Хельги ярл. Остановился, не доходя до Горма шагов с десяток, что-то крикнул своим. Ага, вон и та рожа знакома. Мелкая тощая тварь с луком в руке, кажется, - Снорри его мерзкое имя. Обложили, собаки. Что ж… Рано ты скалишь зубы, щенок!
- Что ж ты не подходишь ко мне, Хельги ярл? - подняв над головой сверкающее лезвие секиры, громко и вместе с тем вкрадчиво произнес Горм. - Или боишься? Иди же - я хорошо тебя встречу.
После таких слов любой викинг кинулся бы в бой без оглядки. Так же поступил и Хельги. А ведь он прекрасно осознавал, что выстоять против Горма мало шансов. Душитель сейчас был как загнанный волк и хотел прихватить с собой охотника.
Верзила с огромной секирой и скромный молодой ярл, почти мальчик, - он казался тростинкой по сравнению с дубом.
- Ну, иди, иди же! - яростно кричал Горм. И все кругом понимали - вряд ли ярл выйдет живым из этого поединка. Вряд ли. Торжествующе безумные глаза Горма говорили это лучше всяких слов.
Хельги вытащил из ножен меч, краем уха слыша, как пронесся по рядам воинов неуловимый вздох. Что меч против такой секиры?
- Ты хотел сразиться со мной, Душитель Горм? - усмехнулся ярл. - Что ж, я иду.
Сделав шаг, Хельги вдруг неловко оступился, пробормотав что-то под нос, видимо, проклятия. В висках его раздавалась барабанная дробь. Вставая, ярл обернулся и, незаметно подмигнув стоящему с луком Снорри, тихо сказал:
- Спорим, ты не попадешь этой орущей орясине в правый глаз?
- Спорим, - широко улыбаясь, шепотом отозвался Малыш.
И в этот момент пылающий недюжинной яростью Горм бросился вперед, размахивая секирой, словно мельница крыльями. Молодой ярл изящно отступил в сторону и, пропустив мимо огромную тушу, с интересом наблюдал, как та кубарем летит в грязь, так и оставшись лежать там недвижно.
Подойдя ближе, Хельги ярл пнул тело ногой и с натугой перевернул на спину.
- Попал, - тихо сказал он, глядя на торчащую из правой глазницы Горма стрелу со сломанным древком. И, обернувшись, снова подмигнул Снорри.
- Нет, он положительно не глуп, - пробормотал себе под нос отец Этельред, стоя на захваченном драккаре.
Глава 7
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Август 856 г. Мерсия
Теперь довольно речей,
Это малая толика славных суждений,
Пусть храбрые воины знают,
Как мудростью им умудриться.Предания и мифы средневековой Ирландии. "Установление владений Тары"
Выехав из монастырских ворот, Хельги подстегнул коня и, перейдя на быструю рысь, взобрался на зеленую вершину холма. Вокруг шумели белоствольные березы, сладко пахло клевером, среди густой листвы пели птицы, а внизу, на разнотравье, жужжали дикие пчелы. На вершине холма светлела недавняя вырубка - то ли по приказу отца Этельреда срубили несколько деревьев монастырские лэты, а то ли постарались темной ночкой лихие людишки, до чужого - монастырского - добра жадные. С вырубки открывался великолепный вид на излучину реки и пристань - широкие мостки, сколоченные из крепких бревен, - у пристани покачивались два корабля - маленькая юркая снеккья и двадцатискамеечный драккар "Транин Ланги". При взгляде на них сердце молодого ярла наполнилось вдруг щемящей радостью, словно повеяло таким родным, давно знакомым, домашним. Мачты обоих кораблей покоились на подставках, паруса были аккуратно свернуты рядом, весельные порты прикрыты круглыми, украшенными охранительными рунами крышками, носовые фигуры сняты. Вот они, боевые ладьи, - звери пучины, слейпниры моря… Хельги хорошо помнил почти все выражения-кенинги, иносказательно называющие корабль, и мог бы навскидку придумать сколько угодно новых. Корабли… Без них викинги не представляли жизни.
На причале и на самих ладьях несли охранную службу вооруженные копьями и мечами воины в длинных кожаных рубахах, покрытых железными нашлепками, каждая из которых чуть накрывала предыдущую, - таким образом, доспех сильно напоминал рыбью чешую. Головы воинов венчали островерхие шлемы. Это были наемные стражники отца Этельреда.
Ярл вздохнул и, подогнав коня, медленно поехал к реке. Наконец-то "Транин Ланги" был отбит у бесчестного ублюдка Горма. Но вернулся ли он теперь к прежнему хозяину - Хельги? Вопрос. Стража-то на нем местная. А у Хельги, кроме Снорри и, скажем, того же Ирландца, больше своих людей и нет. Ну, Магн еще. Надо что-то думать, шевелить мозгами, ведь теперь-то его ничего не держит в наемниках коварного аббата. Теперь-то, после битвы с нидингами Горма, можно и о своей судьбе подумать. Впрочем, что тут думать… Хельги снова вздохнул. Думай, не думай - нужны люди. Люди… Вот где их только взять? Местные… Есть, есть - и много - тех, кто недоволен загребущими руками отца настоятеля, однако у всех них здесь семьи, дом, хозяйство. Бросить все ради… чего ради? Свободы, полной и всеобъемлющей, которую дает только море, надежный корабль и верная дружина? Так не нужна им такая свобода - уменьшит отец Этельред оброк, этому они куда как больше рады будут, нежели какой-то там призрачной свободе. Свободу ведь нужно уметь защищать. А здесь защиту дает монастырь. Рядом - глафорд, чуть дальше - король. Вот и выходит, что никак, никогда и никоим образом не обменяют крестьяне эту защиту и относительно спокойную жизнь на даже самый маленький кусочек свободы. Лучше будут кланяться, да зато жить, ни о чем особо не думая. Что посадить? Ну, это отец келарь знает. А неурожай? И что же? Чай, в обители запасы найдутся, всяко не бросит святой отец верных его рабов с голоду помирать. Вот так и становились бывшие свободные кэрлы зависимыми лэтами. Не только из страха силы, но и из страха потерять покой, который им худо-бедно, да гарантировали сильные мира сего. Не все крестьяне, правда, такими были. Свободные кэрлы уходили все дальше в леса, распахивали вересковые пустоши, надеялись сами на себя… э, нет! Не на себя надеялись, на общину, на общество, на всех сразу, где один человек - ничто. А у викингов - "что"? Ведь бонды и даже ярлы и конунги, из тех, что живут в усадьбах, - они же тоже надеются на весь род. Один человек - ничто, пылинка в руках судьбы-норны, а род - все! Будет жить род - будет жить человек, погибнет род - умрет и он. Таковы человеческие законы… Вот только морские конунги им не подчинялись! Хотя и там - что конунг без верной дружины? Как вот сейчас Хельги.
Ярл нарочно, не останавливаясь, проскакал мимо причала, чтобы не теребить понапрасну душу. Правда, не удержался-таки, обернулся, бросив на драккар непонятный восторженно-тоскливый взгляд. И, стегнув коня, быстро помчался к дальнему лугу.
- Ишь как посмотрел, змееныш, - бросил один из стражников. - Не нравится мне его взгляд, ох, не нравится.
- Да… - посмотрев вслед скачущему ярлу, согласно кивнул другой. - Его б воля - перерезал тут всех, на корабль - и в море. Недаром говорят люди: как волка ни корми, а он все в лес смотрит. Что скажешь, Хильд?
- Скажу, что целиком прав, братец. - Хильд - здоровенный мужик с бритым загорелым лицом и угрюмым взглядом - почесал огромные кулаки.
- И куда ж только отец Этельред смотрит? - вступил в беседу третий стражник, до того скучавший на самом краю мостков. - Нешто не понимает?
- Избавиться давно пора от этого язычника! Пригрели на груди змеюгу. А ну как подаст тайный знак своим - тут-то нам и хана!
- Нет, братцы, не совсем вы правы. Вот у меня есть знакомый в Стилтоне, Гирд, плотник, так он об этом язычнике с большой похвалой отзывался.
- А, это, наверное, после той ночной битвы, где проклятые даны попались в ямы со змеями?
- Так.
- Да ведь то были его, нашего язычника, кровники! Вот он им и отомстил, с нашей помощью. Я сам слыхал, как про то отец Этельред говорил отцу келарю.
- Ну, отец келарь выжига известный… Хотя, конечно, не о нем речь. О язычниках.
Вот так вот беседовали о молодом ярле наемные воины Этельреда. А Хельги между тем, выехав на луг, нетерпеливо погнал коня к лесу и, вмиг домчав до опушки, приподнялся в стременах, оглядывая округу. В висках барабанной дробью билась жилка - как и всегда, когда он ожидал Магн. Магн… Эта молодая женщина, казалось, олицетворяла какую-то жуткую колдовскую силу, словно бы притягивающую молодого ярла. При одном виде Магн он словно сходил с ума, так яростно хотелось ему обнимать, срывать одежду, обнажая гибкое молодое тело, целовать возбужденно приоткрытые губы, ощущать нежную шелковистость кожи, тонуть в черно-синем омуте глаз. Магн… Наверное, эта была не любовь - ведь ярл по-прежнему любил Сельму, являвшуюся для него олицетворением всего чистого, что только можно найти в женщине, - нет, скорее, его чувство к Магн напоминало бурную страсть. Вот вроде бы не вспоминал он послушницу уже дня три, но тянуло, тянуло, тянуло к обычному месту встречи, а Магн все не подавала знака, лишь вот вчера, проходя мимо пастбища, шепнула пару слов пастушонку. Тот передал, не забыл и не обманул - всего лишь два слова: "Там же". Там же… Это значило здесь, на лесной опушке за дальним лугом, где ветер шумит в вершинах высоких осин, а сорванные листья клена, падая, описывают узоры, похожие на те, что вышивают послушницы… Послушница… Да где же она, наконец? Ведь солнце клонится все ниже, уж вон скоро совсем спрячется за голубыми холмами, отразившись в палевом золоте облаков широкой оранжевой полосою. А тогда - скоро вечерня, а уж с этим - Хельги знал - в монастырях строго, что в мужских, что в женских, не дай бог, кто пропустит молитву, тем более послушницы, совсем еще юные девы с бледными лицами и грустными большими глазами. Ну, где же?
- Я здесь, мой ярл, - смеясь, отозвалась Магн, словно подслушала мысли.
Хельги обернулся. Девушка стояла за высокой березой, прижавшись к стволу всем своим восхитительным телом, не таким белоснежным, как у Сельмы, а чуть смугловатым, волнующим, словно бы диким. Снятая одежда была небрежно брошена рядом, у корней дерева.
- Догоняй! - крикнула она - шалая - и, оставив березу, бросилась в глубь леса, высоко задирая стройные ноги.
Закусив губу, молодой ярл бросился вслед. Он поймал ее почти сразу - конечно же, послушница и не думала убегать, лишь, играя, пряталась за кустами, и вот наконец Хельги почувствовал устами вкус ее губ…