- Жаль, что ты не со мной, Василий‑Вацлав, - негромко, с досадой, с какой‑то даже тоской в голосе произнес Бейбарс. - Не сопротивляйся, каид, если не хочешь умереть. И прикажи своим людям сложить оружие. Вас слишком мало.
Эмир повернулся к своим джигитам, выкрикнул что‑то. Мамлюки придвинулись еще ближе. Ощеренные рты, обнаженные сабли, выставленые вперед копья. А в задних рядах уже тянулись за луками и стрелами. Эх, союзнички, блин!
Глава 62
Бурцев лихорадочно соображал. Дружина готовилась к бою. Освальд прикрыл Ядвигу. Збыслав встал подле польского пана, разматывая цепь кистеня. Новгородцы Дмитрий и Гаврила выступили по обе стороны от воеводы. Джеймс и Сыма Цзян зажали пленника. Бурангул и дядька Адам наложили стрелы на тетивы. Хабибулла пару секунд пребывал в замешательстве, не зная, чью сторону принять. Все‑таки занял место возле Сыма Цзяна. Хмурый, недовольный, но готовый к драке. А сам виноват! Обещался именем Аллаха всюду следовать за "каидом", так что не на кого теперь пенять. Никто ведь за язык не тянул, клятвы верности не требовал.
Мункыз встал на пути воинов Бейбарса, раскинул руки, быстро‑быстро затараторил по‑арабски. Пытался остановить, образумить… Мамлюки отстранили старика - мягко и вежливо. Но подальше. У входа встала стража. Ну да, чтоб не пущать иерусалимских ополченцев.
- Что, воевода, драться будем? - хмуро спросил Гаврила.
А смысл? Драться с такой оравой - дохлый номер. И время драгоценное уходит безвозвратно.
- Сложите оружие, каид, - снова потребовал Бейбарс. - Я не желаю вас убивать…
Не желает убивать! Какое благородство!
- И отдайте мне немца. Тогда - обещаю - никто не пострадает. Вам не причинят вреда и позволят беспрепятственно покинуть город. Я же Аллахом клянусь, что не стану вскрывать гроб Хранителей в Эль Кудсе. Я отыщу толкового переводчика, допрошу вашего пленника, а после решу, что делать с колдовским чудо‑оружием. Оставьте немца, оставьте гроб и идите с миром.
Ах, немца тебе захотелось?! Эмира все же встревожили речи Бурцева, эмиру требовался квалифицированный специалист, компетентный военный советник по атомным гробам.
- Джеймс, - вполголоса позвал Бурцев. - Этому парню позарез нужен наш немец.
- Ну и?
- Помнишь Венецию? "Золотого льва"?
Кивок. Брави помнил.
И брави улыбался. Брави понял.
- Тогда… - Бурцев мельком глянул на пленного медиума, - действуй тогда.
Джеймс Банд все сделал правильно. И быстро. Отступив на шаг, скользнул за спину растерянного пленника. Приставил к горлу немца кольтелло. Спрятал свою голову за головой эсэсовца, чтоб у лучников Бейбарса не возникло соблазна…
Точно такой же фокус брави успешно проделал в венецианской таверне "Золотой лев". Только тогда заточенный нож упирался в горло Бурцева. Пренеприятное, надобно отметить, ощущеньице…
- Что? - Немец сделался белым как снег. Наверное, ему тоже не понравилось.
- Что?! – взревел взбешенный Бейбарс.
- Ничего страшного, эмир, - спокойно ответил Бурцев. - Просто твои джигиты сейчас спрячут оружие и отойдут. Иначе этому Хранителю перережут глотку, а меня тебе придется убить в бою.
Для пущей убедительности Бурцев надел топхельм и картинно положил руку на эфес меча.
- Ты мертвец, каид Василий‑Вацлав, - прохрипел мамлюк. - Так или иначе, но ты мертвец. И ты, и твои люди. Клянусь Ал…
- Стоп‑стоп‑стоп! - прогудел Бурцев из‑под шлема. - Не торопись давать необдуманных клятв, эмир.
- О, смерть ваша будет страшна!
- Чуть попозже, ладно? А пока отступите на десять шагов назад. Все отступите, не то у моего друга Джеймса дрогнет рука. Так, ненароком…
Бейбарс не сводил с Бурцева ненавидящих глаз, однако приказ к отступлению отдал. Мамлюки попятились обратно к воротам. Никто, правда, оружия прятать не спешил. Впрочем, Бурцев и не рассчитывал на это. Какая разница - с оружием враг или без? Пока нож брави приставлен к горлу пленника, сарацины не рыпнутся.
- Если ты думаешь, что мы выпустим вас отсюда, каид… - Бейбарс задыхался от гнева.
- Не думаю, эмир, - успокоил его Бурцев. - Но все равно: отогнал бы ты своего жеребца еще подальше. Не нервируй Джеймса.
Бейбарс выругался - непонятно и зло. Тронул коня.
- Теперь их очередь…
- Отходите за камни, - скомандовал Бурцев.
Да, мамлюки их не выпустят, но Рудольф Курц, медиум эзотерической службы, поможет удрать. Из тринадцатого века в двадцатый. Прямиком в центральный хронобункер СС. И это шанс. Шанс спасти Аделаидку и спастись самим. Сомнительный, правда, но иного нет.
- Отходите, говорю!
Дружина подалась назад. Не вся.
- Уно моменто, - Джеймс с пленником не двинулись с места.
- В чем дело, брави?
- В нашем с тобой уговоре. - Наемный убийца говорил по‑русски, и сарацины не могли понять о чем. Брави криво ухмылялся. - Я уже достаточно долго помогаю тебе, русич. А ты… ты, помнится, обещал поделиться информацией, когда все закончится? Пришло время расплаты.
- Сейчас?! По‑твоему, все кончилось?!
- Разве нет? Иерусалим пал, немцы разбиты, твою жену, как я понимаю, мы здесь уже не отыщем. Мне жаль, Василий, но я приехал сюда не затем, чтобы скорбеть о чужих женах. Я хочу знать о Хранителях Гроба все, что известно тебе. И о тебе самом, кстати, мне тоже много чего хотелось бы узнать. Рассказывай, русич. И рассказывай быстро - это сейчас в твоих интересах. Кто ты? Откуда? Как и когда вызнал секреты немецких колдунов? Почему тебе подчиняется их магия? И о Хранителях Гроба рассказывай тоже. Все выкладывай. А уж ложь я отличить от правды сумею.
Сарацины переглядывались, нервничали. Эх, нашел, блин, время торговаться, папский шпион! И ведь действительно, нашел же! Самое подходящее время - лучше не придумаешь. Впрочем, это не торговля даже - откровенный шантаж. Наглый, нахрапистый. И в руках у Джеймса - весомый аргумент. И к горлу того аргумента приставлен кольтелло. Брави - вот кто сейчас истинный хозяин положения. Захочет - отступит вместе со всеми в каменный круг. Захочет - сдаст немца бойцам Бейбарса. А захочет - просто полоснет ножом, и ценный пленник не достанется ни‑ко‑му. Да, трудно сейчас отказать этому типу.
- Ты узнаешь все, Джеймс, - пообещал Бурцев. - Даже больше, чем рассчитывал.
- Это всего лишь слова. Где гарантии?
- Мы отправляемся в самое логово Хранителей. Туда, откуда они пришли. У тебя будет возможность многое увидеть своими глазами.
- Увидеть? Своими глазами?
- Иначе нельзя. Иначе ты просто не поверишь моему рассказу, брави.
Заинтриговал. Но не убедил.
- Эти камни - магические ворота в мир Хранителей. И нам под силу открыть проход.
- Про камни я уже понял. Но… Ты действительно намереваешься вступить во врата Хранителей Гроба?
- Джеймс, у меня нет выбора. Я ищу свою жену. А немцы забрали ее туда, - Бурцев, не оборачиваясь, махнул за спину. - Кроме того, там и только там единственное наше спасение от стрел и сабель Бейбарса. Оставаться здесь - верная смерть.
- Там тоже смерть, не так ли?
- Там Хранители, которые нас не ждут. А еще меньше они ожидают, что кто‑либо станет угрожать им их же чудо‑оружием.
- Ах, вот как?! Хочешь прихватить с собой гроб Хранителей в качестве оружия устрашения?
- А ты предпочитаешь оставить его Бейбарсу? Вместе с пленным немецким колдуном? И купить тем самым свою жизнь? И подставить под стрелы остальных?
Джеймс скривил губы:
- Никогда не пытайся усовестить брави, русич. Это бесполезно. Меня интересует только информация.
- Ты ее не получишь, если я умру. И немца, которого ты держишь сейчас в своих руках, сарацины тебе не отдадут - не надейся. Так что решай, Джеймс, - ты по‑прежнему с нами или как? И решай быстро - это сейчас в твоих интересах.
Джеймс хмыкнул:
- Значит, логово Хранителей, говоришь? Что ж, почему бы и нет. Думаю, Его Святейшество будет доволен моим докладом. Когда мы вернемся. Если вернемся.
Брави сделал шаг назад. К платц‑башне. Не отрывая кольтелло от горла немца.
"Ох, и отчаянный же тип!" - со злостью и восхищением подумал Бурцев.
Глава 63
Дружинники ждали, выглядывая из‑за камней. Ждали и мамлюки. И в этом тягостном молчаливом ожидании Бурцев шагнул к мототягачу с атомным прицепом. Нужно было рискнуть. Пока пауза. Пока Бейбарс соображает, как бы и гроб Хранителей отбить, и немецкого колдуна не лишиться.
Приподняв подол длинной кольчуги, Бурцев взгромоздился на сиденье водителя. М‑да, тот еще тарантас! Мощный полугусеничный мотоцикл‑транспортер - мечта любого байкера. Все простенько и сердито, незатейливо и функционально. Двигатель запускается электростартером. Имеется и заводная рукоять. Под рукой - рычаг привода коробки передач. Три передних передачи. Одна - заднего хода. Рядом - рычаг переключения демультипликатора. Педаль тормоза - у правой ноги. Тормоз стоит на фиксаторе. Бурцев снял педаль с защелки. Теперь можно ехать.
"Кеттенкрафтрад" плюнул вонючим выхлопом, раскатисто затарахтел, пугнув коней и воинов Бейбарса. Дернулся, тронулся, заскрипел гусеницами, сдвинул с места прицеп, пополз натужно, потащил "гроссе магиш атоммине"…
Бурцев рулил… Наверное, выглядел он сейчас весьма колоритно. Круче, чем в кабине "опеля". Да чего там - по‑дурацки выглядел. Рыцарь при полном доспехе, в шлеме‑ведре, в белой накидке с черным тевтонским крестом, восседает на тарахтящей полугусеничной мототачке, позвякивает железом и газует, газует…
Мамлюки загалдели, заволновались. Бурцев старался не обращать внимания на крики. Главное - вогнать незнакомую машину с тяжелым прицепом меж глыбами платц‑башни.
А для начала - развернуться. Это можно сделать либо плавно, при помощи руля, либо резко, раскручивая "Кеттенкрафтрад" на приторможенной гусенице. Бурцев предпочел не рисковать и обойтись без резких движений. Прицеп все‑таки на крюке. И вес у прицепа приличный. Движок едва‑едва справляется с нагрузкой. Не хватало еще застрять на полпути.
Он пошел на разворот по широкой дуге - все сильнее налегая на руль. Протарахтел "круг почета". Проехал мимо мамлюков, живой пробкой толпившихся в воротах. Оценил: через такую преграду, ощетинившуюся копьями и саблями, не проломиться. Ни на коне, ни на мотоцикле. Бурцев видел руки, потрясающие оружием. Видел горящие бессильной яростью глаза.
Но - пронесло… Сарацины еще не понимали, что он задумал, а Джеймс по‑прежнему держал кольтелло под подбородком перепуганного пленника. И, наверное, весьма красноречиво держал. Ни копье, ни стрела, ни сабля не ударили рыцаря‑мотоциклиста. Бейбарс выжидал, искренне полагая, что деться дружине Бурцева некуда. Ни с гробом Хранителей, ни без гроба. Правда, следил при этом эмир за "атоммине" очень и очень ревниво. По роже видать: в любой момент готов отдать приказ к нападению.
Бурцев благополучно вогнал тягач с прицепом в магический круг мегалита. Заглушил двигатель. Соскочил на землю. Подошел к медиуму. Тот под ножом Джеймса совсем одурел от страха.
- Рудольф, как попасть в хронобункер?
- Произнести заклинание перехода, - прохрипел эсэсовский эзотерик. - Но сначала нужно высвободить силу некротического поля…
- Ну так валяй, твою мать, высвобождай, пока сам не стал некротическим полем!
- Но… - немец испуганно захлопал глазами.
- Что "но"?!
Немец медлил. Мамлюки волновались.
- В чем дело, Рудольф?!
- Атоммине… - жалобно простонал медиум. Он в ужасе косился на прицеп мототягача. - Ее нельзя в хронобункер. Никак нельзя. Она должна быть здесь… Я должен активировать… должен оставить…
- А я вот тебя сейчас так активирую… - Бурцев терял терпение. - Работай, давай, умник!
Медиум, однако, упрямился. Дрожал как банный лист и лепетал что‑то о страшных карах, которые ждут его по возвращении.
Мамлюки заподозрили неладное, вновь начали наступать. Осторожно пока, медленно. Бейбарс впереди, на лихом коне. Как и подобает полководцу. Сидит в седле, тянет шею, старается рассмотреть, чем там занимаются бывшие союзники.
- Действуй, гад! - прошипел Бурцев. - Не видишь - сарацины лезут!
Пощечина не помогла. Зуботычина - тоже. Медиум упрямо мотал головой, рискуя перерезать горло о кольтелло. Страх, порождающий безумие, был в его глазах. Похоже, этот тип боялся гнева эсэсовского начальства больше, чем смерти. Наверное, есть чего бояться. Или зомбировали его коллеги‑эзотерики? Дали какую‑нибудь магическо‑гипнотическую установку: мол, не выполнив в точности задания, не возвращайся. А что, могло быть и так, очень могло…
- Атоммине должна остаться! - твердил пленник. - Должна остаться, должна, должна, должна, должна…
- Эй, каид! - окликнул Бейбарс. - Отпусти немца! Немедленно! Не принуждай его открывать секрет гроба!
Эмир понял их препирательства по‑своему. Решил, что у пленника выпытывают тайну чудо‑оружия?
- И сам отойди от сундука Хранителей! Иначе убью! Всех убью!
Так… Бейбарс забеспокоился. Опасается, что заветное могущество немецких колдунов перехватят, уведут из‑под носа. Правильно, в общем‑то, опасается… Оставлять мамлюкам атомный заряд Бурцев не собирался. Немца отпускать - тоже.
И эмир принял решение. Из серии "Так не доставайся ж ты никому!".
Гортанный приказ - и в каменный круг платц‑башни влетела первая стрела. Джеймс выругался сквозь зубы: стрела засела в груди медиума. Пленник дернулся, обмяк.
А потом…
- Ложись, - успел крикнуть Бурцев.
И стрелы посыпались градом.
Они укрылись за "Кеттенкрафтрадом" с прицепом. Спрятались за "атоммине", как прятались когда‑то за береговым камнем в скалах под Яффой. Только теперь призывы Хабибуллы уже не помогут. И на помощь эсэсовского медиума рассчитывать не приходится: Рудольф Курц испускал дух. В общем, нужно выкручиваться самостоятельно. Как?! Бурцев выматерился. Что он, супермен какой‑то, чтобы… Стоп! Супермен не супермен, но шлюссель‑менш, а это тоже дорогого стоит. Что там говорил отец Бенедикт о возможностях человека‑ключа?
Мамлюки прекратили обстрел и заглядывали меж камней. Все‑таки Бейбарс хотел взять бывших союзников живьем. Чтоб смерть была мучительней?
- Сыма Цзян! - заорал Бурцев. - Говори заклинание!
- Какая заклинания, Васлав? - не понял китаец.
- Заклинание перехода!
Мудрец вылупил узкие глазенки:
- Твоя хочется…
- "Моя хочется" в логово немецких колдунов, Сема! "Моя хочется" туда, куда немцы упрятали Аделаидку.
- Но кака? - удивлялся китаец. - У наша нет колдовской башня. Нужен малый башня, который…
- Я! Я буду вместо башни!
Шлюссель‑менш может перенести себя и других куда пожелает. Так утверждал отец Бенедикт. Но это еще не все! Человек‑ключ может нащупать во времени и пространстве себе подобного, если связан с ним на ментальном уровне. Бурцев и Аделаида были "шлюсселями". И связь между ними имелась. И еще какая связь! Теперь оставалось только проверить, насколько откровенен был венецианский монах‑штандартенфюрер. Оставалось представить милый сердцу образ и озвучить древнюю магическую формулу.
- Сема, твори заклинание!
Кажется, до мудреца наконец дошло. Сыма Цзян забубнил, загнусавил под нос.
Бурцев прикрыл глаза, сосредоточился.
Ментальный контакт состоялся. Была тьма. Полная. Непроглядная. Кромешная. И кап‑кап‑кап - гнетущий звук незримой капели, эхом отдающийся в ушах. И в ней, в этой тьме, в этой капели - Аделаидка. Одинокая. Озябшая. Измученная. Напуганная. Привязанная. Прикованная… Бурцев застонал. Мамлюки завопили.
Старик‑китаец еще палил невнятной скороговоркой заклинание древних ариев, когда он открыл глаза.
Но все уже было ясно.
Сра‑бо‑та‑ло!!!
Знакомое красноватое сияние сочилось из основания платц‑башни, окутывая магическим багрянцем "Кеттенкрафтрад", прицеп с ядерным зарядом и людей, валяющихся под колесами и гусеницами.
Сарацины в ужасе отступали.
Бейбарс что‑то кричал, брызжа слюной, но даже трофейный конь эмира уже не слушался шпор и повода. Этот тевтонский жеребец привык ко многому. И к стрельбе привык, и к взрывам. Но такого видеть коняге еще не доводилось.
Багровое сияние делалось ярче, гуще. Разбуженная магия жадно пожирала пространство, чтобы открыть путь во времени. За каменным кругом платц‑башни испуганные голоса поминали Аллаха и шайтана. Фигуры людей за пределами сияющего кокона становились расплывчатыми, размытыми.
И все исчезло в ослепительной вспышке. Словно на расстоянии вытянутой руки кто‑то врубил мощный прожектор с фильтром цвета крови. Даже сквозь опущенные веки по глазам больно резануло ярко‑красным.
Потом все прошло. Потом глаза можно было открывать.
Глава 64
- Курц? Рудольф Курц? - осторожно позвали по‑немецки. - Это ты? Ты не один? Кто с тобой?
Багровая пелена еще не спала, но зыбкий мир за ее пределами уже обретал четкие очертания. Все более и более отчетливые. Цайт‑прыжок завершен…
Бурцев, сбросив топхельм под ноги, моргал, моргал… Проморгаться, вновь обрести способность видеть и адекватно оценивать увиденное - вот что сейчас главное.
Опять мегалитическое кольцо. Опять циклопические глыбы торчат из утрамбованной до асфальтной плотности земли. А сверху нависает бетонный купол, а вокруг - бетонные стены. И окрашено все в белое. И чистота идеальная: ни пылинки, ни соринки. И яркие, как в операционной, лампы щедро заливают фотонным потоком громадное помещение. Лишь под самым потолком темнеет ряд частых маленьких отдушин.
Прямо перед глазами - ворота. Воротища, точнее. Пуленепробиваемые. А может быть, и снарядо - тоже… Запертые, судя по всему. Плотно запертые - ни щелочки меж массивных створок. В стене слева - маленькая дверца с поворотным колесом. Как в отсеке подводной лодки. Или в банковском хранилище. Дверь бронированная. И опять‑таки заперта. Похоже на то. Вот, значит, ты какой, центральный хронобункер СС!
На полу - возле мегалитического кольца платц‑башни, вплотную к глыбам - большие чаши, усеянные таинственными письменами. В чашах сильно и бездымно полыхает какая‑то вязкая жижа. Ох, хорошо горит, и запаха гари почти нет. Вообще нет никаких запахов - видимо, вентиляция тут не хухры‑мухры, и воздух гоняется хитро, с определенным расчетом. А может, и без магии не обошлось - с эзотерической службы Гиммлера станется.
Пламя лижет древние камни и кажется совершено неуместным под мощными электрическими лампами. Впрочем, живой огонь разведен здесь явно не для освещения. Для невиданного эзотерического ритуала предназначен этот огонь.
За кольцом камней и огней стояли… Шаманы, блин! Те, кому надлежало вершить магический эксперимент. Впереди полдесятка офицеров СС - в классической черной форме, а не в легком тропическом обмундировании песочного цвета, которое носила средиземноморская цайткоманда. Полдесятка настороженных лиц. Полдесятка "вальтеровских" стволов, направленных в гаснущее колдовское сияние.
"Верхушка эзотерической службы Гиммлера, - догадался Бурцев. - Посвященная элита, носители сакральных знаний, магистры от СС".
За офицерами виднелись темные фигуры в длинных балахонах. Точно такой же носил Рудольф Курц. Медиумы, значит.