- Четыре грамма? Что такое грамм? Мера веса?
- Да. Если наше сотрудничество получит развитие, то я поделюсь с вами некоторыми своими наработками. Кратко же скажу так - на моих предприятиях повсеместно принята в употребление единая и взаимосвязанная система измерения пространства и времени. Грамм - одна из ее составных частей.
- Сколько это будет в талерах?
- Талеры бывают разные, - пожал плечами Петр. - От двадцати пяти до тридцати грамм. Поэтому если равняться на их самые полновесные варианты, то примерно сто тридцать пять тысяч.
- Солидно, - хмыкнул Франсуа. - Кстати, почему на монете стоит год от Рождества Христова и не нынешний, а тот, что наступит через две зимы?
- Денежные реформы нужно готовить заранее. Вот я и готовлюсь, планируя упорядочить денежное обращение в России, заменив всю ту пеструю свору монет новым лаконичным трио - медной, серебряной и золотой. Вы ведь, наверное, уже в курсе, сколько проблем в ныне действующей денежной системе Российского царства.
- Отчасти, - кивнул иезуит. - Крошечные копейки, деньга и полушки разных размеров и массы довольно неудобны. Ладно, что они маленькие и сложно разобрать, какая конкретно монета попала тебе в руки, так ведь они еще и сильно отличаются по весу.
- В два с половиной раза, - подтвердил Петр. - Сейчас в ходу копейки как введенные в свое время еще Еленой Глинской полтора века назад, так и те, что недавно стала чеканить Софья. Кроме них еще два основных вида и бесчисленное множество истертых и обрезанных вариантов.
- Вот–вот. А ведь прочая мелочь так же пестра и я в этом с вами полностью согласен.
- Причем, что любопытно, даже эта серебряная мелочь не удовлетворяет нужд торговли с простым людом. И это только одна проблема…
- Да уж, - вздохнул Овен. - Совершенный беспорядок в финансах. Однако, - Франсуа продолжал крутить в пальцах серебряную куну, - я не уверен, что мы сможем начеканить миллион таких монет за полтора года. Слишком высокое качество. Что‑то подобное можно заказать в Испании, но там монетные дворы загружены и не смогут в указанный срок выполнить наш заказ.
- Это не проблема. Можете хоть слитками внести. Или золотом по номиналу один к пятнадцати.
- Государь, - медленно, будто прозревая, произнес Франсуа Овен, - ты так говоришь, словно чеканка не представляет для тебя особой сложности.
- Так и есть, - кивнул Петр Алексеевич. - Как я понимаю, тебя заинтересовало мое предложение?
- Весьма, Государь, - кивнул иезуит. - Однако давайте подождем ответа генерала. Но не думаю, что он будет против сотрудничества. Тем более что Софья в свете открывшихся подробностей более нас не интересует.
- Отменно, - кивнул Петр. - Тогда, чтобы не быть голословным, я хочу тебе кое‑что показать…
Монетный двор, выстроенный в прошлом, восемьдесят седьмом году, стоял несколько особняком и находился под особой охраной. Впрочем, по документам он шел как чеканная мастерская. Двести шагов в длину, семьдесят в ширину. Могучая кирпичная кладка. Черепичная крыша. Небольшие вентиляционные окна на высоте трех метров и круглосуточное искусственное освещение. Здесь, вот уже полгода трудились без устали две малые горизонтальные паровые машины, мощностью по десять лошадей каждая, и пять десятков мастеровых.
Когда Франсуа Овен зашел в помещение, то ахнул. Чистота. Порядок. Люди в опрятной рабочей одежде. А главное - неплохое освещение ацетиленовыми светильниками. Плавильные тигли. Прокатные валы, превращающие металл в тонкие узкие полосы строго определенной толщины. Кривошипный вырубной пресс, приводящийся в движение паровой машиной и дающий по шестьдесят очень аккуратных круглых заготовок в минуту, выбивая за одни подход по две штуки. Чаны с полировальными шариками из закаленной стали, приводимые в движение паровиком. Печь для отжига. И целый ряд кривошипных прессов для тиснения. Ну и так далее.
Хотя, конечно, иезуит вообще ничего толком не понял в устройстве полумеханизированной линии, развернутой на монетном дворе. В его несколько символичном представлении там все шевелилось по неясному ему порядку. Как в муравейнике. Только царствовала тут - какая сложная и непонятная механика - чуть ли не ожившие станки, делающие сами то, что обычно полагалось выполнять десяткам, а то и сотням людей.
- За сутки три смены выпускают около пятидесяти тысяч монет, - пояснил Государь. - Иногда больше, иногда меньше. Это пока опытная линия, поэтому случаются простои в несколько дней. Ее основное слабое место - ручная установка заготовок на пресс для тиснения и нажатие педали. Мы сейчас работаем над механизацией этой процедуры и подключения к паровой машине. Это позволит значительно ускорить качество и скорость работы, да и уменьшить количество станков. Но это дело будущего.
- Восемнадцать миллионов монет в год… - медленно, буквально по слогам произнес Франсуа, оценивший производительность мастерской. - Это же больше, чем во всех монетных дворах Испании! Сколько тут человек работает? Полсотни?
- Где‑то так. После завершения опытных работ и введения в строй новых станков я планирую увеличить выработку до сорока–пятидесяти миллионов монет в год практически без расширения персонала.
- Поразительно! Это просто чудо какое‑то!
- Я потому и показал это место, так как знал, что оно тебе понравится. Уверен, что ты не устоишь и напишешь о нем генералу.
- Конечно! Непременно! Только ради него генерал сам прибудет, дабы засвидетельствовать свое почтение и обговорить все условия нашего сотрудничества. Я могу познакомиться с человеком, который все это придумал?
- Ты с ним знаком, - улыбнулся Петр и чуть поклонился, добивая иезуита.
Глава 4
11 июня 1688 года. Плещеево озеро. Учебно–тренировочный центр "Заря"
Даниэль Монбар выбрался из несколько необычного почтового фургона, который местные называли дилижансом, размял мышцы, затекшие от долгого сиденья, и направился к своему невеликому багажу. Для него наступала совершенная новая жизнь. В который раз за его неполные сорок три года. В конце концов не каждый мог похвастаться долгим путем от богатого аристократа до знаменитого пирата, наводящего ужас на испанцев. Бурная судьба.
Но всему свое время и место. Возраст и раны его давно тяготили. Хотелось осесть где‑нибудь и спокойно прожить оставшиеся дни, однако, найти пристанище ему было негде. Связей как у некоторых у него не имелось. Даже в родной Франции, которой он так много помог, его если кто и ждал с нетерпением, то исключительно старая карга - виселица. Оставалось только забиться в глухой угол и сидеть как мышь под веником или продолжать озоровать на море, дожидаясь шальной пули или острого клинка.
А тут такое интересное предложение от правителя далекой и дикой страны на самой окраине Европы. Признаться, когда Даниэль первый раз услышал слова голландца, прибывшего специально с этой целью на Тортугу, то сильно удивился и не поверил. Кому вообще нужны престарелые пираты? Но несколько месяцев размышлений и гарантии прибытия в Амстердам инкогнито, в конечном итоге перевесили все сомнения. Очень уж "в струю" оказалось предложение Петра Алексеевича. Так что, вернувшись после очередной вылазки, Даниэль Монбар забрал свои сбережения и ушел "по–английски".
"Дикари", - думал тогда Монбар, мягко покачиваясь во вполне удобном фургоне с превосходными стальными рессорами. - "Если они дикари, то кто мы?" Он смотрел на проплывающие мерные столбы и дивился дороге. "А ведь таких дорог я в Европе не встречал. Разве что старые римские, но там мощеный камень. А тут… хм… утрамбованный щебень. И возвышение с небольшой покатостью. Канавы для отвода воды. Да уж… дикари."
Даниэля удивляло многое. Например, устройство дилижанса, каркас которого был обшит не ожидаемыми им маленькими тонкими дощечками, а странными листами, которые местные называли фанерой. Причем эта немалая по весу конструкция стояла на весьма легких и крепких колесах со стальным ободом, посаженных на стальную же ось, которая, в свою очередь была подвешена на прекрасных рессорах из какой‑то совершенно удивительной стали. Благодаря чему дилижанс не только легко шел, ведомый парой коней, но и, мягко покачиваясь, совершенно не утомлял тряской. Скорее убаюкивал. Да и организация их движения со сменой коней и возничего на каждой станции, к слову, прекрасно оборудованной и имеющей не только толковую таверну с постоялым двором, но и магазин и прочее, позволяло отмахивать на дилижансах просто какие‑то невероятные расстояния в сутки. Ведь шли они и днем и ночью, пробегая больше восьмидесяти пяти миль…
"Дикая Московия… да, такое мне не могло даже присниться…"
- Все! Приехали! - Привычно крикнул возничий, останавливая во дворе очередного форта…
- Здравствуйте, - к Даниэлю обратился молодой человек во все еще совершенно непривычной форме. - Поручик Кирпичев. Могу я узнать, кто вы и куда держите путь?
- Я не говорю по–русски, - с жутким акцентом произнес Монбар единственную выученную фразу и протянул ему небольшое путевое письмо, написанное ему еще в Новгороде. Поручик быстро пробежал по строчкам. Кивнул и жестом показал ему следовать за ним.
- Даниэль Сальваторе? - Спросил сидевший в администрации мужчина в годах. Причем на неплохом испанском.
- Да, сеньор.
- Могу я узнать ваше настоящее имя?
- Что? Не понимаю вас.
- У вас вид опытного моряка, причем отнюдь не торгового флота. Старшего офицера. Списки всех старших офицеров английского, голландского, французского, испанского и прочих европейских флотов у нас имеются, включая устные портреты. Не удивляйтесь. Наш Государь Петр Алексеевич очень серьезно относится к любым делам, за которые берется. Так вот. Судя по всему, вы бывший пират. Капитан судна или эскадры. - Монбар напрягся. - Но можете не переживать, Петр Алексеевич обещал всем пиратам, перешедшим на его службу не вспоминать о их прошлых приключениях.
- И много… эм… пиратов уже служит Государю?
- Тридцать пять человек, - чуть задумавшись, произнес администратор. - Из Франции больше всего. Впрочем, из Лангедока вы первый.
- Лангедока? - Еще сильнее напрягшись, переспросил Монбар.
- Сеньор Монбар, наш Государь как я уже сказал, очень серьезно относится к своим делам. Поэтому, когда решил набирать пиратов на службу озаботился получением от голландских партнеров устных портретов всех известных представителей вашего братства. Дабы самозванцев отсеивать.
- И как давно меня опознали?
- В Новгороде, когда вы садились в дилижанс, это было совершенно точно известно. Полагаю, что это выведали еще голландцы. Вы ведь через них добирались до нас?
- Верно… на голландском купце… - как‑то потеряно ответил Даниэль. - Они ведь обещали анонимность.
- И они ее выполнили. Если верить письму от нашего компаньона из Амстердама ни одна собака не узнала, кто вы такой. Кроме тех, кому положено было это знать.
- Поразительно… никогда бы не подумал. Так тот голландец на Тортуге тоже ваш человек?
- Не могу знать, - пожал плечами администратор. - Я поручик коллегии государственной безопасности, осуществляющий входящий контроль наемного персонала. О делах внешней разведки мне мало что известно. В любом случае вы здесь.
- Почему голландцы работают на вас? Сколько же вы им платите?
- Немного. Но они кровно заинтересованы в добром отношении с нами, так как ряд товаров, что производятся в Преображенском, Семеновском и Измайлово больше не делают нигде в мире. Листовое стекло, превосходная саржа, серебряная сталь… Ради права торговать этими товарами голландцы душу дьяволу продадут, не то что помогать в такой малости.
- Удивительно… - покачал головой Даниэль.
- Тот, кто работает на нашего Государя, быстро привыкает к тому, что вокруг него творятся удивительные дела. Поговаривают, что его благословил сам апостол Петр. Но то не суть. Итак, сеньор Монбар, вы хотите остаться при своем новом имени?
- Да. Слишком много мозолей я отдавил испанцам. У них тоже довольно длинные руки. Могут достать и тут.
- Как вам будет угодно, сеньор Сальваторе, - понимающе кивнул администратор.
- Благодарю, - кивнул Даниэль. - Как я понимаю, Государь уже в курсе моего прибытия и принял решение? Какую работу мне придется выполнять?
- Петр Алексеевич хочет проверить вас в деле. Для чего, возведя в чин капитан–командора, позволит собрать и подготовить экипажи и на двух быстроходных кораблях выпустить в море, дабы вредить торговле супостатов.
- Против кого конкретно мне придется действовать, где и на чем?
- В вашем распоряжении будут две трехмачтовые гафельные марсельные шхуны.
- Что, простите?
- Вы не знаете, что такое шхуна?
- И знаю, и плавал, но, разновидность, названная вами, мне незнакома.
- Никаких принципиальных отличий нет. Раз плавали на шхунах, то и с этой разберетесь. Неделю назад "Анну" спустили на воду. Через месяц завершат достройку и проведут ходовые испытания. Я выпишу вам пропуск и представлю начальнику охраны верфи.
- Но здесь озеро…
- Верно. Закрытое от ненужных глаз. Именно здесь на этой учебной шхуне вам будет нужно и подготовить два полных экипажа. Шхуны для действия на море будут построены по этому образцу позже, с учетом опыта эксплуатации.
- Что‑то вы темните.
- На текущий момент эти шхуны должны стать самыми совершенными парусными кораблями в мире. Я не очень в этих делах разбираюсь, но все моряки, которые видели строительство корпуса - приходили в восторг. Многого я вам рассказать не могу, но с нашей стороны условия контракта будут выполнены безусловно.
- Хорошо. Поверю вам на слово, - кивнул Даниэль. - Где мне придется действовать и на каких условиях?
- Азовское, Черное и, по желанию, Мраморное моря. Вам надлежит будет нанести максимальный ущерб торговле Османской Империи в этих водах. Причем Петр Алексеевич собирается выкупать у вас призы. Включая пленников. Вас ведь интересует звонкая монета. Не так ли?
- Верно. Хм. Какая будет моя доля?
- Десять процентов.
- Так мало?
- Надежный тыл и превосходные корабли того стоят, - пожал плечами поручик. - К тому же, если вы себя хорошо проявите, то в следующую компанию станете командовать эскадрой подобных судов в звании контр–адмирала. Кроме того, не забывайте, что команде тоже нужно оплатить риск и удачу, на что Петр Алексеевич собирается выделять еще сорок процентов добычи.
- Хм…
- Ну как, вас это интересует? Контр–адмирал Российского флота, эскадра первоклассных шхун под рукой и право от имени Государя опустошать торговые флоты его врагов…
- Выглядит очень заманчиво, - усмехнулся Даниэль.
- Тогда вам надлежит подписать контракт.
- Сейчас?
- Да, - кивнул поручик, доставая небольшую пачку листов. - Он составлен на русском языке, так что я вам буду помогать, переводить и пояснять.
- О! Это же даже больше чем брачный контракт королей!
- Что поделать, такова воля Петра Алексеевича. Впрочем, тут больше условностей. Основные моменты обыденны для всех. Во–первых, вы должны будете в трехлетний срок выучить русский язык. Во–вторых, не разглашать государственные секреты. Например, устройство кораблей.
- Но ведь это можно изложить намного короче! Тут же десять листов текста!
- Давайте я вам его сначала зачитаю, а вы подумаете над содержанием контракта. Ведь он заключается и в ваших интересах тоже. Например, одним из условий является то, что Государь обязуется не увольнять вас со службы, если вы будете неукоснительно следовать условиям контракта.
- Хм… Ну что же, давайте почитаем, если дела обстоят именно так…